VI (ч. 1)
«Ты знать не можешь, как тебя люблю я, —
ты спишь во мне, спокойно и устало.»
Ф. Г. Лорка.
Дни сменялись ночами, темные времена суток светлыми, неизменным оставалось только одно – мысли о Винсенте, которые периодично посещали меня, вопреки моему желанию, а точнее вне зависимости от его наличия или отсутствия. Были дни, когда они занимали несколько часов, были дни, когда они пролетали мимо, лишь попутно задевая голову, однако они всегда появлялись. Бывало, я думала о нем на работе, когда мой мозг, словно только и ожидающий какую-либо ассоциацию, проводил ее в любом удобном случае, вроде произнесенных схожих фраз. Думала я регулярно и беря в руки книгу, не важно какую, но особенно поэзию. Но наиболее часто мысли о Винсенте приходили ко мне перед сном.
В одну июльскую ночь мы с мисс Фолкнер пришли после сбора вещей для приютов, мисс Фолкнер нашла новую отдушину в помощи благотворительным организациям, и став активным волонтером в одной, она вызвалась отвечать за сбор одежды, обуви и игрушек для детских домов. Обойдя в тот день по меньшей мере две дюжины домов, мы пришли уставшие и бросили свои обессиленные тела на кресло и диван в гостиной. За окном стояла теплая ночь, у нас обеих не было аппетита ужинать. Мисс Фолкнер включила радио, по нему играла песня, которую крутили каждое утро (это я знала благодаря Гарри Льюису, коллеге, который любил начинать свой рабочий день музыкально). Название той песни я не запомнила, но я отчетливо знала название следующей композиции. После той песни заиграла Yesterday Once More и в первую же секунду, как я услышала бархатный голос Карен, меня отбросило в декабрьский вечер, в котором я стояла на крыльце бара с Винсентом, предлагавшим подвезти меня.
«Когда я была молода
Я слушала радио,
Ожидая свои любимые песни.
Когда они звучали, я подпевала,
И улыбалась от удовольствия.»
Мне вспомнилось, как я подпевала этой песне и очертания Винсента в свете фонаря. Образ Винсента так часто появлялся в моей голове за последние месяцы, что я могла бы воспроизвести его на холсте по памяти, будучи далекой от рисования. Мое сердце сжалось, будто в тоске, и я поняла, что это и была она. Самая настоящая тоска по человеку, с которым я виделась считанные разы, но который снова и снова посещал мои мысли. Вслед за тоской я испытала досаду. Как можно было так много думать о человеке? И каковы причины этого?
Но мысли были половиной беды, ибо немногим позже у меня начало появляться желание увидеть его. Порой это желание было таким навязчивым, что я не знала куда себя деть, или как его заглушить. Оно могло появляться неожиданно и не отступать, пока мне не удавалось отвлечь себя чем-то другим, но с каждым разом желание это умнело, все реже поддавалось моим уловкам, и все чаще я становилась его пленницей. Винсент уехал в Лондон на следующий день после нашей последней встречи, окончившейся не так, как я могла ожидать, и я совсем не знала, когда он приедет в следующий раз и приедет ли вообще. У меня не было ни его номера, ни адреса, и я пару раз порывалась спросить их у Летиции, но в последний момент останавливала себя, представляя себе ее недоумение или насмешливое выражение. Я знала, что Летиция бы не стала насмехаться и любопытствовать, и скорее всего была бы рада помочь, однако представление подобного помогало мне не звонить ей и не ожидать ее у их с мистер Лореном дома.
Вспоминала я Винсента и перечитывая «Вопль», а бездомного черного кота, который появился на нашей улице неожиданно, и которого так же неожиданно я начала подкармливать, назвала Гинзберг. И даже этот кот напоминал мне Винсента: он был таким же отстраненным и недружелюбным в начале, гордо отворачиваясь и уходя от еды, которой я его манила, и только со временем он соизволил иногда лакомиться ей. Мисс Фолкнер была не против того, чтобы я купила миску и поставила ее рядом с нашим домом, и все специально для этого черного кота. Поняв, что я приписываю черты Винсента уличному коту, я хотела прекратить эти акты милосердия, но подумала, что кот ни в чем не был виноват. Это ведь не он побуждал меня искать Винсента во всем.
Стерлись бы со временем мысли о Винсенте из моей головы, если бы я его больше не встретила, или им было суждено медленно сводить меня с ума, я так и не узнала. В августе у брата Савье, Дэниела, родился сын, и Савье обещал приехать к нему в Лондон, но это растянулось на несколько недель. В середине сентября он все же собрался в поездку и пригласил в нее нас с Китти.
— Только, Киттс, обещай не плакать, мы ведь все помним, как ты была влюблена в Дэни, — поддел ее Савье, когда мы собрались на ежемесячный обед.
— Ничего подобного! — вспыхнула Китти, немного залившись краской.
— А вот и была, — поддержала я Савье. — Ты даже мне это рассказывала.
— Вы оба вруны.
— Он был твоей первой любовью, — мелодично протянул Савье.
Савье и Китти были знакомы с детства, они жили недалеко друг от друга, и их матери состояли в одном женском клубе. В нашу компанию Савье тоже привела Китти, познакомив его с Амели.
— К твоему сведению, девочкам свойственно восхищаться добрыми взрослыми, которые, к тому же, очень обаятельны, — парировала Китти.
— Киттс, я все еще верю в тебя. София, конечно, замечательная, и у них родился ребенок, но когда-нибудь Дэни может взглянуть на тебя и понять, что ты все это время была любовью его жизни.
Мы смеялись над Китти, которая, сразу же сдавшись нашим шуткам, с мягкой улыбкой качала головой. Возобновление ежемесячных обедов оказалось хорошей идеей, события последнего года сплотили нас в большей степени, чем я предполагала, и мы чувствовали некое единение в компании втроем. Каждый из нас боялся чувства одиночества, особенно активно проявлявшее себя за последний год. Я думаю, мы втроем понимали друг друга лучше, чем это мог бы сделать кто-то другое извне.
Когда Савье предложил нам поехать к Дэниэлу в Лондон, мы с Китти долго думали над его предложением. Нам очень хотелось отправиться куда-то втроем, но мы не были уверены, что были долгожданными гостями в доме у молодой семьи. Но Савье нас уверил в том, что Дэни будет рад видеть нас обеих, и поддавшись его уговорам, мы начали собирать вещи на трехдневную поездку. Кроме вещей я хотела сделать еще кое-что перед отбытием. Набравшись решительности, я позвонила в дом мистера Лорена, и какого было мое облегчение, когда трубку подняла Летиция. Не сочиняя никаких оправданий, я попросила у нее номер Винсента, объяснив, что мы успели с ним познакомиться, и что было бы неплохо увидеться с ним в Лондоне. Как и ожидалось, Летиция без каких-либо вопросов продиктовала мне номер, пожелав удачной поездки.
Дорога до Лондона на поезде заняла около часа. На станции нас встретил Дэниэл. Они с Савье были похожи, оба высокие и широкоплечие брюнеты, только у Дэниэла были отросшие чуть вьющиеся волосы, тогда как волосы Савье всегда были коротки. Внешне они были похожи, но Дэниэл был более открытым и располагающим к себе. Флер его харизмы, одурманивший не одну девушку, окутывал вас и противиться ему было очень сложно, да и не хотелось совершенно. Совсем не удивительно, что он был идеалом Китти в детстве, если не оставался им по сей день.
София и Дэниэл проживали в двухэтажном доме в Уондсуэрте, и если бы меня спросили, видела ли я пару красивее и гармоничнее, то вряд ли бы я назвала какую-либо другую из известных мне пар, кроме них. Мистер Лорен и Летиция, несомненно, оба были красивыми людьми, однако до встречи друг с другом каждый из них уже набрал своего жизненного опыта, который не мог уйти бесследно. Двум сформировавшимся личностям волей-неволей приходится искать компромиссы в вопросах, в которых они придерживаются различных взглядов. София и Дэниэл же были знакомы с юности, они вместе учились в средней школе, и пусть были разлучены во время старших классов, но им снова удалось найти путь друг к другу в университете. София была тонкой девушкой с почти что прозрачной кожей, зелено-карими глазами и темными волосами, приближенными к черному цвету. Такой контраст ее волос с кожей создавали ореол таинственности вокруг нее. Сдержанность и немногословие Софии на удивление идеально сочеталась с легкостью и приветливостью Дэниэла. София открыла нам дверь с широкой улыбкой на лице, держа в руках малыша.
— Знакомьтесь, это Уильям, — представил нам сына Дэниэл.
Уильям был полуторамесячным малышом с зелеными глазами, передавшимися ему скорее от предков матери. Ввиду его возраста было еще трудно сказать, на кого из родителей он больше похож, но было ощущение, что он вберет в себя черты обоих родителей в равной степени. Я была несклонна становиться поклонником чужих детей, конечно, они всегда вызывали во мне приятные чувства и умиление, но редко трогали мое сердце, и Грейси была единственным ребенком, на которого я смотрела с глазами полными блеска и любви. Но малышу Уильяму не удалось оставить меня равнодушной, дежурно улыбнувшись его крохотности. Уильям очаровывал с первого взгляда на себя, отпечаток обаяния Дэни явно проглядывался в нем. Словно маленькое облачко или зефир, он уместился в руках своей матери, и мы с Китти не могли отвести с него глаз. Мы обе влюбились в этого маленького человека, как только увидели его, а когда он чуть растянул свои крохотные губки в зевке, мне пришлось сдерживать Китти от желания нырнуть в руки Софии и обнять малыша Билли.
София проводила нас с Китти до гостевой комнаты на втором этаже, где, как оказалось, часто останавливались ее сестра или мама. Комната была очень просторной, с двухспальной кроватью в левой половине, шкафом с узорами цвета слоновой кости и трюмо такого же оттенка. Окна выходили на главную улицу, и я оглядела соседние дома. У нас оставалось несколько часов до ужина, и мы с Китти спустились вниз, чтобы предложить Софие свою помощь в готовке, но ужином занимались не супруги, а помощница миссис Лейк. До ужина Дэниэл предложил нам прогуляться по городу, но так как каждый из нас уже бывал в Лондоне несколько раз, мы решили не осматривать достопримечательности. Я и Китти отправились в Национальную галерею, а Савье, не разделив наш интерес к полотнам, остался с Дэни. Мы с Китти вернулись раньше них, когда до подачи ужина оставалось не больше трети часа и вызвались сервировать стол.
Ужин проходил в крайне дружелюбной и веселой атмосфере, и стоит еще раз упомянуть, что немалый вклад в это был внесен аурой Дэниэла. У людей вокруг него просто не получалось сидеть угрюмыми. Мы обсуждали последние новости, Савье и София бурно спорили насчет скачек, которые проходили на прошлой неделе. Семья Софии держала скаковых лошадей, и сама она занималась конным спортом с детства, поэтому в этой теме она была как рыба в воде. Уильям уже спал, но Софии нередко приходилось отлучаться, чтобы проверять его.
— Билли не плачет, когда просыпается, он продолжает тихо лежать, — ввел нас в курс дела Дэниэл, и я по неизвестной причине почувствовала еще большее очарование малышом.
Ужин убирали Дэниэл и Савье, хотя мы с Китти отчаянно пытались вмешаться, чувствуя легкое неудобство от безделья. Когда мы все сели в гостиной с чаем, я, пытаясь не привлечь к себе излишнее внимание, попросила Софию позвонить по телефону. Набирая номер Винсента, я чувствовала покалывание в пальцах и легкое головокружение, но пересилив волнение, все же услышала гудки. Трубку подняла женщина, как я догадывалась, миссис Райс, мама Летиции и Винсента. Представившись, я попросила Винсента к телефону, но его не оказалось дома. Она сказала мне, что обязательно передаст ему о моем звонке. Мое настроение заметно ухудшилось, но мне не хотелось беспокоить окружающих и получать от них вопросы, поэтому я старалась вести себя, как ни в чем не бывало. В одиннадцать часов спать ушла София, заранее извинившись за свою сонливость, через полчаса остальные тоже собрались расходиться. Но как только мы с Китти вошли в комнату, Дэниэл позвал меня к телефону.
— Саванна, это тебя, — окликнул он.
Я услышала биение сердца в ушах, оно вдруг стало таким громким, что заглушило все другие звуки вокруг. Словно в прострации я спустилась вниз и подошла к телефону, но язык мой, мгновением ранее подвижный, окаменел, прилипнув к небу. Услышав же голос в трубке, который звучал чуть глубже и приглушеннее, я испустила вздох. Я все поняла. В ту же самую секунду. Я была влюблена. Это чувство было новым для меня, потому мне понадобилось какое-то время на его осознание. Прежде мне нравились парни, однако никогда еще я не чувствовала подобного. Желание увидеть Винсента, хоть на короткий миг, издалека, порой жгло меня изнутри. Оно было иррациональным, не поддавалось логическому объяснению, и оттого вызывало у меня негодование. Приложив немалые усилия, я сумела ответить на третье «алло» Винсента. Его голос звучал уставшим, и мне не хотелось грузить его разговорами. Рассказав вкратце о своем пребывании в Лондоне, я спросила, не хотел бы он увидеться, если у него есть свободное время. Винсент ответил не сразу, и те недолгие мгновенья его молчания успели заморозить мое дыхание и возобновить его вновь позже.
— Завтра мой друг ставит мюзикл в небольшом театре. Буду рад, если ты составишь мне компанию.
— Да, с удовольствием, спасибо за приглашение. Где находится этот театр? И во сколько начало?
— Начало в семь тридцать. Я заеду за тобой, дай адрес, где ты остановилась.
Я старалась, чтобы мой голос звучал ровно во время разговора, и лишь только положив трубку, позволила себе выдохнуть. В комнате меня ждала Китти, которой было интересно узнать подробности моего полуночного разговора, но которая пыталась скрыть этот интерес.
— Не утруждай себя, Китти, —я усмехнулась над ее старательным безразличием.
Китти было несложно читать, и сей факт всегда забавлял нас с Амели. У нее, как у ребенка, истинные эмоции почти всегда были написаны на лице.
— С кем ты говорила? Ты звучала немного взволнованной.
— Ты подслушивала?
— Нет! Я вышла за тобой из комнаты и слышала начало.
— Я говорила с Винсентом. Он младший брат Летиции, приезжал к нам несколько раз, тогда мы и познакомились.
— Это не тот парень, с которым ты говорила на ярмарке?
— Ты его видела? — удивилась я.
— Да, я видела, как вы говорили, когда искала тебя. Вы дружите?
— Скорее нет, чем да. Мы не много времени провели вместе. Он живет в Лондоне, и я подумала встретиться с ним, пока мы здесь.
Китти ничего не ответила, но по ее слабо улыбавшемуся лицу было понятно, что она сделала какие-то выводы для себя. Убеждать ее в чем-либо я не стала.
Следующий день проходил размеренно. К моему удивлению, мне даже не приходилось прилагать особые усилия не думать о предстоящем вечере, предвкушение не навевало туман на голову, и я фокусировалась на происходящем. Савье и Китти решили прогуляться по городу, у меня же почему-то не было подобного желания, и я осталась с Софией. Те полдня, что мы провели вместе, прошли незаметно. С рождением ребенка София обрела материнскую ауру, как бы странно ни звучало это словосочетание. Эта аура располагала, я чувствовала ее мягкость и спокойствие, София была как взрослая старшая сестра, к которой всегда можно пойти за советом.
— Рождение ребенка многому учит. Те вещи, что могли меня расстраивать и озадачивать ранее, сейчас не играют никакой роли. Ты учишься лучше расставлять приоритеты и не тратить свое время и энергию на лишнее, потому что тебя должно хватать ребенку. Ребенок чувствует, когда мать не в духе, а Уильям это чувствует на особенном уровне. Конечно, каждый ребенок – самый особенный для своей матери, мы не можем быть объективными в этом, но это и не нужно. Ребенку нужна любовь матери, и это все, что имеет значение.
София была ненамного старше нас с Китти, но я чувствовала, что по сравнению с ней мы все же еще более ребячливы. Она обладала той мудростью и спокойствием водной глади, которым мы должны были еще учиться, и которые приходят с опытом и временем.
С наступлением вечера переживание все же появилось. Оставалось немного времени до приезда Винсента, и с каждым мгновеньем трепет усиливался. Я не могла не чувствовать досаду от этого факта, ведь это означало, что у человека, являвшегося причиной такого состояния, имелась власть над моим самочувствием, следовательно, и надо мной. Но обладал он этой властью неосознанно, может даже против своей воли, ведь это была я, которая вручила ее ему в руки. Узнав, что этот вечер я проведу в компании Винсента, Савье удивился.
— А если мы с Китти к вам присоединимся? — съехидничал он.
— Савье, ты право, как ребенок. Очевидно же, что это особенная встреча, — отчитала его Китти.
— Китти, мне бы не хотелось так думать. Это самая обычная встреча. И если Винсент будет не против, конечно, присоединяйтесь, вместе будет еще веселее, — ответила я.
— Нет, спасибо, мы этого Винсента даже не знаем. Киттс, ты знаешь его? Где вы вообще познакомились с ним, Саванна?
— Он младший брат Летиции.
— Ох, вот оно что. И что между вами? Неужели наша ледяная Саванна в кои-то веки прониклась каким-то парнем? — у Савье было игривое настроение.
— Это просто дружеская встреча, — отрезала я, больше об этом говорить мне не хотелось.
Когда часовая стрелка сравнялась с цифрой семь, а минутная только начала свой новый круг, в дверь постучали. Открыв дверь, София окликнула меня, и мне все же пришлось покинуть нашу с Китти временную комнату.
— Повеселись, — с улыбкой сказала мне Китти, и это подбодрило меня.
В дверях стоял Винсент. Он был одет в темно-синюю рубашку и темные джинсы, единственным ярким атрибутом в его образе был красный браслет на его правой руке. На его лице мелькала еле заметная улыбка. Увидеть его наконец через месяцы раздумий было непривычно, ведь смириться с мыслью, что мы не встретимся вновь было безопаснее. Попрощавшись со всеми, я вышла вслед за Винсентом, который открыл переднюю дверь пассажирского сиденья.
— Выглядишь очень хорошо. Как обычно, — сказал мне он, когда мы только сели в салон.
— Спасибо, ты тоже, — ответила я.