IV (ч. 1)
«Запела бы, но петь не можешь ты,
Нет голоса в душе твоей печальной.
Прижала к сердцу белые цветы,
Но в сердце мрак молитвы поминальной.»
Х. Алимжан
Работа над историей Амели очень скоро сделалось занятием, которому я посвящала большинство свободного времени. Просыпаясь, я делала небольшие заметки, и вечером, даже уставшая после работы, садилась расписывать их. Я не знала, почему я это делала. Издавать историю у меня не было большого желания, однако я чувствовала нечто неописуемое, когда сажалась за работу над ней. Я хотела, чтобы все близкие люди Амели знали, что начало этой истории было положено ей. Чтобы они так же смогли ощутить ее продолжение в ней, ту связь, что чувствовала я.
История писалась легко, порой мне казалось, мысли, излагаемые мной на бумаге, даже не принадлежали мне, появлялись откуда-то извне, так легко и непринужденно они расписывались. Каждый герой сам рассказывал свою историю, а я была лишь благодарной слушательницей, которая записывала за ними. Однако у меня были трудности с сюжетной линией Натаниэля. Его отношения с отцом, которые выходили из-под моего пера, казались мне неискренними, ненастоящими. Я была недовольна, и никак не могла добраться до тех правильных слов, которые бы смогли описать их взаимоотношения.
В начале марта, который наступил незаметно, мы с Китти решили заглянуть в городскую библиотеку. Встретившись в назначенное время, мы вошли в место, которое хранило наш смех, перешептывания, пот и даже бессонную ночь, когда мы с Амели, будучи пятнадцатилетними подростками, притаились в стеллажах книг, чтобы исследовать приведения библиотеки. В пятнадцать ты мало задумываешься о последствиях и ограничениях, так и нам, беззаботным, эта идея казалась манящей и безнаказанной. Приведений мы в ту ночь не нашли, но открыли для себя дадаизм, и всю ночь зачитывались пьесой «Газовое сердце» Тристана Тцары, действующими лицами которой были глаз, рот, нос, бровь, ухо и шея.
— Скульптуры алмазы ростбифы скульптуры алмазы ростбифы скульптуры алмазы ростбифы... — Амели вслух прочитала начало первого действия.
Это звучало непривычно, непонятно, сюрреалистично. Набор бессвязных слов. Но чем дальше мы читали, тем сложнее было переключить свое внимание с пьесы.
Войдя в библиотеку, мы с Китти разделились, она искала материалы для своего доклада по предмету профессора Дженкинса, «сущего изверга, питавшегося радостью студентов», по ее словам, поэтому она была особенно аккуратна в подборе источников. Я же бесцельно прогуливалась меж полок, здесь все было так же, как и несколько месяцев назад. Пройдя дальше вглубь, я завернула в ряд, куда еле проникал свет. Медленно шагая до конца, я вдруг заметила девушку, сидевшую почти в самом углу. Ее было плохо видно из-за освещения, но мне показалось, она дремала, ее голова была укрыта в руках, свисавших с колен. Но разглядев чуть лучше, я заметила, что ее плечи еле заметно вздрагивали. У меня не было привычки вторгаться в чужое пространство, однако почувствовала, что мне нужно поинтересоваться, все ли с ней было в порядке.
— Простите, — окликнула я ее, но ответа не последовало.
Тогда подойдя чуть ближе, я немного склонилась над ней и хотела опустить руку на левое плечо, но вовремя одернула.
— С вами все хорошо?
Девушка резко подняла голову на меня с испуганным взглядом, и я сделала два быстрых шага назад, чтобы не смущать ее больше.
— Извините, что помешала, мне просто показалось, вам не хорошо.
— Вы, кто вы? — ее вопрос загнал меня немного в тупик, если так вообще можно выражать свое удивление.
— Меня зовут Саванна, я здесь с подругой. Я не хотела вам мешать, просто подумала помочь, если вы плохо себя чувствовали.
Внешность девушки была восточной, и она была очень красивой, такой, на которую заглядываешься, и ее образ еще какое-то время не стирается с твоей памяти. Она была настоящей красавицей, однако выглядела не совсем здоровой. Лицо ее было исхудалым со впалыми щеками, глаза покрасневшие, пряди длинных шелковистых волос спутаны.
— Мне не нужна помощь, просто уходите, — произнесла она охрипшим голосом, который бывает после долгого крика.
Не желая причинять ей больший дискомфорт, я поспешила найти Китти. Китти стояла у стеллажа с книгами о природе и с занятым видом листала толстую энциклопедию.
— Ты внезапно открыла в себе интерес к лечебным травам? — спросила я, взглянув на открытую ей страницу. — Не знала, что профессор Дженкинс ведет у вас еще и ботанику.
— Остроумно, дорогая Вэнни, — просто отмахнулась она от меня.
О девушке в крайнем ряду я рассказывать не стала, но еще испытывала странные ощущения, оставшиеся от встречи с ней. Это было непонятное маленькое чувство тревоги, которое появляется практически из ниоткуда, но подсознательно ты догадываешься о причинах его возникновения. Мне показалось, девушка пряталась там от кого-то, не знаю с чего именно были сделаны мои подозрения, однако она не произвела на меня впечатление бездомной или потерявшейся, и разве потерявшиеся люди прячутся в укромных уголках? Когда Китти закончила с поиском нужных ей материалов, и мы направились к выходу, я снова увидела эту девушку. Она стремительно, почти не глядя вперед, пронеслась между нами. На середине улицы, на которую она выбежала, она повернула головой в разные стороны, словно обдумывая, в какую ей пойти.
— Я знаю ее! — воскликнула Китти неожиданно для нас обеих.
— Правда?
— Да, она живет по соседству с миссис Дуглас, старой подругой моей бабушки. Я гостевала с бабушкой у нее пару раз и видела однажды как ее отец кричал, а она выбегала из дома. Ее зовут, по-моему, Рэйда или Реда. Миссис Дуглас говорила, что она очень милая девушка, иногда выносит ей, что приготовила. Но ее отец очень странный и почти не общается с соседями.
Придя домой, я еще какое-то время думала о девушке. То, что я увидела в ее глазах был определенно страх, и недолгий рассказ Китти натолкнул меня на странные мысли. Но время шло, и я больше не встречала ее, хотя признаться честно, ни раз после того случая ходила в библиотеку и заглядывала в крайние секции. Но через месяц я увидела ее в небольшом кафе, дальше от центра, где работал мой друг. Она сидела за самым дальним столиком и совершенно не смотрела по сторонам, только иногда поглядывая на дверь, когда новый посетитель перешагивал порог.
— Тоби, ты знаешь ее? — спросила я, когда Тобиас присел за мой столик из-за отсутствия новых заказов.
— Нет, но она здесь уже в третий или четвертый раз на моей смене за последние две недели. У нее очень необычная внешность и красивые глаза, хотя она редко смотрит прямо на тебя, даже когда я брал заказ.
— Не замечал ли ты что-то странное?
— Странное? Что ты имеешь в виду?
Не зная, как описать это «странное», я решила просто сменить тему, но Тобиас добавил:
— Хотя, на прошлой неделе я увидел у нее синяк выше запястья, и когда она это заметила, быстро прикрыла рукавом толстовки. И она заказывает только чай с жасмином. Не знаю, насколько это входит в категорию «странно» для тебя. А зачем тебе? Это твоя знакомая?
— Нет, просто встречала раньше.
С каждым разом я становилась все более уверенной в том, что тогда, в нашу встречу в библиотеке, девушка пыталась скрыться от кого-то. Синдрома спасателя за собой я не наблюдала, но если ей нужна была помощь, мне хотелось ее оказать, ибо равнодушие сгубило не одну человеческую судьбу.
— Привет, — произнесла я, подойдя к ее столу. — Прости, если отвлекаю, я Саванна, мы уже виделись один раз в библиотеке.
— Что тебе надо? — ответила она, но в ее голосе не было злости, лишь легкое раздражение и что-то еще, чего я не разобрала.
— Ничего, в прошлый раз ты так быстро убежала, я не хочу лезть не в свое дело, просто...
— Вот и не лезь, — отрезала она, но поспешно добавила, — послушай, Саванна, я не хочу быть грубой, но навязчивое внимание раздражает. И незачем спрашивать о проблемах других, тебе не нужна лишняя головная боль.
— Я извиняюсь, если мое внимание навязчивое, и ты меня ни о чем не просила, но если тебе нужно с кем-то поговорить, я могу тебя выслушать. Я знаю, порой бывает трудно справляться со всем одной. Мы, конечно, не знакомы, но не отличный ли это повод для знакомства? — в тот день я, очевидно, была расположена к разговору с незнакомыми людьми, обычно я не начинаю беседу первой.
— Спасибо, Саванна, буду иметь в виду, — у нее был легкий акцент, но он лишь добавлял шарма ее внешности.
Выглядела она лучше, чем в первую нашу встречу. Лицо было таким же исхудалым, но она выглядела бодрее, темно-каштановые волосы собраны в аккуратную косу, в ореховых глазах отсутствовал страх, и на щеках даже присутствовал еле заметный природный румянец. В тот день она ушла сразу после нашего разговора.
Наша третья встреча состоялась в этом же кафе, когда май только неуверенной походкой вступил в свои полномочия. Тобиас не работал в тот день, но мне захотелось без какой-либо цели наведаться туда. Я, по правде говоря, не ждала ее появления, после нашей последней встречи, мысли о девушке сами ушли из моей головы. Я не была ни в чем уверена и мне не было известно что-либо наверняка, но я успела сделать странные выводы, основываясь лишь на случайной встрече. Решив не задумываться о том, о чем меня не просили, я отпустила это из своей головы.
В тот день она пришла позже меня. Она перешагнула порог кафе с улыбкой, что я не замечала на ее лице прежде. На ней было белое весеннее платье, хотя снаружи было немного прохладно и на небе собирались тучи, предвещая дождь. В руках она держала охапку белых калл, которые смотрелись живописно с ее платьем. Волосы ее были собраны в длинную косу, и я заметила в них маленький белый цветок. Она будто вышла из картины, из-под кисти искуснейшего из художников. На лице ее была безмятежность, а весь образ мелодично пел о легкости. Заметив меня, она, к моему удивлению, подошла к моему столу и присела.
— Хорошее место. Здесь тихо, мало посетителей.
— Да, здесь можно подумать о своем, — согласилась я.
— Именно, — улыбнулась она.
— Я уже представлялась, даже дважды, но не спросила твоего имени.
— Райда.
Райда. Я беззвучно повторила ее имя и смаковала у себя на языке. Оно ей очень шло. Бывает, встречаешь человека, не зная еще его имени, и подбираешь в голове варианты, какое бы оно у него могло быть. И вот он произносит свое имя, и ты испытываешь легкое разочарование, но не от того, что не угадал, а от того, что оно ему не очень подходит. Будто это имя и человек два разных объекта, никак не пересекающихся между собой, разве что в одной из дальних параллельных вселенных. Но это было не о Райде. Это имя было олицетворением ее, а она, в свою очередь, воплощением этого имени. Я не могла представить ни одно другое, которое бы ей так же шло.
— Сегодня чудесная погода, не так ли? — голос ее был спокоен, движения расслаблены.
— Немного прохладно для мая, но соглашусь.
Наш разговор прекратился на какое-то время, чтобы как-то заполнить пустоту я заказала шоколадный маффин. Райда же заказала два куска апельсинового пирога и яблочный штрудель.
— Всегда хотела попробовать здесь десерты, — поделилась она.