17
Утро началось с гнетущей тишины. Ещё лежа в постели, Джи ощущала, как безмолвие придавливает её тело обратно в матрас.
Посмотрела в окно — облачно. Наверное, тепло придет не скоро.
Вокруг — слишкам большая по её меркам спальня, вся в бледно-голубых и серых тонах, которые через коридор переползали и в другие комнаты, поэтому всё в доме было поглощено тем же цветом. Он называл эту гамму спокойной, у неё де подобный интерьер вызывал холод, порой вплоть до мурашек по коже. Казалось, что позднемартовская температура снаружи сравнялась с температурой дома.
Джису вздохнула и с большим усилием заставила себя подняться, но пожалела об этом, стоило голым пальцам коснуться почти ледяного пола. Впрочем, именно сейчас ей как никогда хотелось поскорее покинуть помещение, выйти на открытое пространство под небом было хорошей мотивацией для начала. Поэтому она, словно опаздывая, проделала всю утреннюю рутину и поспешила на кухню заварить чай.
Стоя лицом к столу, Джи помешивала заварку — никогда не любила пакетики, предпочитала крупные листья, которые нужно процеживать зубами, когда напиток добирался до дна: она почему-то находила этот процесс забавным.
За спиной послышались мерные шаги босых ног по плитке — проснулся.
— Доброе утро, милашка, — он подошел сзади и обнял, а она вытерпела лишь несколько секунд, потом увернулась, ссылаясь на разогревающийся ланч в микроволновке.
— И тебе доброе утро.
Он выпил стакан воды и продолжил ещё хриплым ото сна голосом:
— У меня для тебя есть потрясающая новость!
Джи лишь вопросительно сказала «м?», не отрываясь от сборов.
— Как я уже говорил, твоего оппу повышают, и угадай куда мы едем открывать новый филиал? В Италию!
Джи безэмоционально сербала чай:
— Хорошо, я рада за тебя.
— Почему это только за меня?! Мы ведь вдвоем в туда летим. А ты ведь всегда хотела побывать в Италии, да?
Джи что-то согласно промычала в ответ.
— Посмотри, какой номер я нам зарезервировал, — не унимался тот и стал показывать ей изображения на телефоне. — Тебе там точно понравиться, Джи.
Она продолжила складывать рабочие вещи в сумку.
— С чего ты взял? — едва слышно пошевелила она губами.
— Что?
Он отлепил взгляд от телефона и перевёл прищур на неё.
— С чего ты взял, что мне там понравится? — сказала она уже громче, более твердо и холодно.
Нужно было видеть глупую улыбку непонимания на его лице, плавно переходящую в надменную ухмылку:
— Милашка моя, не дерзость ли я только что услышал в твоём голосе?
— Понимай, как хочешь. Но я так и не услышала ответ, — Джису поглядела на часы. — А мне уже пора. Сегодня приезжают с проверкой из центра. Куча работы. Буду поздно.
Она как заведенный механизм уже было выпорхнула на улицу, как у входных дверей почувствовала цепкую связку пальцев на запястье.
— Чаги, я тут узнал интересный факт, что пары, которые целуют друг друга перед уходом на работу, имеют более крепкий союз, чем те, которые этого не делают. Забавно, что...
Она прервала его тираду быстрым чмоком в губы, а пока тот от неожиданности ослабил хватку, высвободила руку и ещё быстрее устремилась подальше от этого дома, кинув на прощание:
— Буду поздно.
В спину услышалось колкое: «И я тебя люблю!»
У них последнее время всегда так: он что-то выкинет, она обидеться, он закидает подарками и сотнями «Прости», она в который раз простит, потому что «Я тоже виновата», они мирятся. Потом, как в песне, опять всё сначала. Ему нравятся эти американские горки эмоций в отношениях, он всегда говорил «Знаешь, мне хочется азарта, хочется, чтобы не было скучно», в то время как Джису окончательно растерялась в них. Слова «Прости. Этого больше не повторится» для неё утратили смысл, сейчас они звучали как пустозвонство.
Те, кто видел их вместе в первый раз, да и знакомые говорили, как они прекрасно смотрятся вместе, как ей повезло и какой он все-таки обаятельный. Спорить нельзя, на людях он был превосходным во всех смыслах: волевой, красивый, респектабельный. Да, всё это и она держала у себя в голове первые месяцы после знакомства, но с наступлением помолвки вся та ядовитость, что сидела в нём внутри, как будто начала неистово и неконтролируемо лезть наружу, в его слова, поддевки и поступки.
Автобус был битком забит школьниками, рабочими, Джису увидела даже несколько работников больницы и поздоровалась. Но она предпочитала эту утреннюю толкотню, чем комфортно ехать вместе с ним в одной машине и говорить о пустых вещах. Джи прислонилась лбом к холодному окну. Чонгуки бы так не поступил, — подумала она, а вслед даже тихо рассмеялась с нелепости всего того, что посещает её голову. Боже, милый Гуки, и почему ты так часто не даёшь покоя моим мыслям?
Стоило ноге переступить порог больницы, как мысли как по струнке пришли в рабочий режим — такой рефлекс становится приятным, когда в голове рой назойливых мух.
Красноволосая и приветливая Ли Юнхе на стойке регистрации ещё издалека усекла плохое настроение по её походке — спешащие, будто убегающие шаги, а ноги не успевали друг за другом; насупленные брови и нервно поджатые в тонкую ниточку губы.
— Чего это ты такая заведенная сегодня? — спросила Ли Что, от начальства успела получить?
— Лучше бы от начальства, — буркнула Джи, сбросила пальто и кое-как кинула на вешалку в вестибюле. Глянула на часы на руке. — Столичные ещё не приехали? Есть время перекусить?
— Вообще-то некоторые уже на месте и потихоньку поползли в зал конференций, — осторожничала в тоне Юнхе.
Взлетевшие вверх брови Ким были вместо громкого и неожиданного «Что??!!». Она бросилась к сумке, наспех накинула униформу и умчалась стремглав по лестничным переходам. Юнхе поднесла ладони ко рту и крикнула вдогонку:
— Я тебе оставлю со своего пайка! Дотерпи до ланча!
— Спасибо! — кинула через плечо на бегу Джи.
До самого вечера Джису с группой лекарей разного профиля присутствовала на обходе больничных территорий, рекомендациях и новых технологиях от столичных коллег, иностранные делегаты предложили переименовать и переоборудовать некоторые отделения в хоспис, что будет очень выгодным коммерческим ходом.
Конечности гудели и даже когда физических сил уже не осталось, а голова разрывалась от переполнившей информации из .... какого по счету диалога за сегодня? Юнхе все-таки оставила ей перекус и Джису даже успела его проглотнуть, когда удалось немного отстать от группы в халатах, снующей из одного крыла в другой с раздающим рекомендации во главе.
Пробегая мимо своей дежурной, она увидела на цифровых часах «20:00». Сначала поморгала так, стоя на одном месте, мол «Не померещилось ли?». Да, померещилось: теперь часы показывали «20:01».
Поздний вечер. Она Из сумки выглядывала книга, еще в прозрачной подарочной обертке — купила ещё месяц назад, но руки так и не дошли до нового издания. Джи улыбнулась уголком губ, откинулась в кресле назад и закрыла глаза: Чонгуки, вечер, чтение. Всё, как в старые-добрые времена.
Её обязанности на сегодня закончились, но она не спешит домой. Не хочет. Просто как-то не хочется и всё. Поэтому взяла книгу и тихо зашла к нему в палату.
— У меня тут свеженькое есть, если хочешь...
Даже включение света было лишним, чтобы понять, что комната пустовала. Она проверила распорядок его процедур — не записан ли он куда-то на прием или консультацию. Всё пусто. Послеоперационный период вообще ведётся строго под присмотром лечащего, но никаких заметок в карте за сегодня не было сделано. Отправить домой его тоже не могли. Подождала у окна еще пару минут: может, отлучился куда-то. Но ноги сами понесли её искать дальше.
Полкрыла собрались смотреть прямую трансляцию матча по большому телевизору в комнате отдыха. Джи заглянула туда, но Чонгука и там не было.
Она прошла каждый коридор, выглянула в парк через окно. Потом спустилась к Ли Юнхе, выпалила, не видела ли та, как Чонгук покинул больницу.
— Н-нет, — Ли заразилась от неё нервными нотками.
Джису продолжила рыскать по коридорам. Хотелось забежать, но сама себя остановила, ведь паника ни к чему. В конечном итоге она вернулась к палате, чтобы ещё раз удостовериться в его отсутствии. Интуиция это, или внутреннее чутье, но ассистент почувствовала неладное, оно щекотало ее мозг изнутри и заставляло сердце биться невпопад. По пути встретилась санитарка.
— Скажите, пациент Чон из 132 палаты, вы его видели, высокий такой парень, худощавый, в черном?
— Ну да, палата пустует вот уже два часа, я думала он с вами, процедуры уже давно закончились.
Пальцы начали дрожать, пришлось убрать их в карманы.
— В последний раз когда вы видели, куда он пошёл? - голос набирал обороты волнения.
— По коридору, в ту сторону, — санитарка указала на аварийный ход. Это была бессмыслица, ведь в конце - тупик и единственная лестница..... на крышу.
Внутри девушки всё похолодело. Джису насильно заставила себя сдвинуться и помчалась к выходу на последний этаж больницы.
Два часа.... Никто не видел его уже два часа! Нет, не делай такого, Гуки, прошу!
Ким рынула вверх по винтовой лестнице, цепляясь и отталкиваясь о перила.
В висках пульсировало «Не хочу так жить...» — вчерашние его слова приобрели совсем иной смысл. Его мокрые черные глаза, его блестящая от испарины кожа, слеза, стук капель...
Ноги перепрыгивали вверх через две ступени, под конец уже не хватало дыхания. Только бы дверь была закрыта на замок изнутри, только бы....
Но замка на двери не было. Они были приоткрыты.
Она влетела на крышу здания с молящим криком в морозном вечернем воздухе:
— Чонгук!