Глава 6: «На грани дозволенного»
После их последнего разговора Диас не мог сосредоточиться. Лекции проходили мимо него, друзья смеялись над его рассеянностью, а ночи стали бесконечно длинными.
Он перебирал в голове каждое их взаимодействие, каждое слово, каждый взгляд.
«Она боится. Но не меня... а себя».
И тогда он решил найти способ быть рядом — так, чтобы она не могла убежать.
В университете был научный кружок по биоэтике. Тема — на стыке медицины, философии и религии. Им руководил строгий профессор Хакимов, который как раз искал ассистента.
Диас записался первым.
— Вы? — профессор скептически посмотрел на него поверх очков. — Вы же никогда не интересовались этикой.
— Я меняю приоритеты, — ответил Диас, глядя прямо в глаза. — И у меня есть предложение.
Он достал распечатку — список тем для обсуждения, включая «Религиозные аспекты врачебной этики в исламе».
— Мы могли бы пригласить специалистов. И... одну студентку с нашего факультета. Она глубоко верующая, могла бы дать ценный взгляд.
Профессор заинтересованно поднял бровь.
— Кто эта студентка?
Диас улыбнулся.
На следующий день Элиф получила официальное письмо на университетской почте.
«Уважаемая Элиф! Вас приглашают принять участие в работе научного кружка по биоэтике в качестве эксперта по исламской медицинской этике. Первое заседание — в среду, 17:00, ауд. 412».
Она перечитала письмо три раза.
«Это ловушка» — шептал внутренний голос.
Но подпись профессора Хакимова была настоящей. И тема... тема была *её*. Та, о которой она мечтала изучать глубже.
Она не могла отказаться.
Первое заседание. Она пришла раньше всех. Аудитория была пуста, если не считать профессора, раскладывающего бумаги на столе.
— А, Элиф! — он тепло улыбнулся. — Рад, что вы согласились.
— Спасибо за приглашение, — она осторожно села.
Дверь открылась.
Диас вошел с папкой в руках.
— Профессор, я принес материалы... — Он сделал вид, что замечает Элиф только сейчас. — О. Привет.
Она застыла.
«Так вот как...»
Профессор, ничего не подозревая, радостно объяснил:
— Элиф, Диас теперь мой ассистент в этом кружке. Думаю, вам будет полезно работать вместе.
Она могла бы встать и уйти.
Но не сделала этого.
Вечером она сидела на кровати в общежитии, обхватив колени руками.
«Я должна была отказаться».
Но как? Это же научная работа. Возможность говорить о том, что для неё важно.
И... он был там.
Он не подходил близко, не пытался флиртовать. Он просто был — слушал её выступление, делал заметки, иногда задавал вопросы.
И это было хуже всего.
Потому что она чувствовала его взгляд.
Потому что, когда он спросил: «Как ислам относится к врачам, которые лечат пациентов другого вероисповедания?» — она ответила с жаром, забыв на минуту, что должна держаться отстраненно.
И когда их глаза встретились, она поняла—он сделал это специально.
Он нашел способ быть рядом — так, чтобы у неё не было причин убегать.
Перед сном она встала на намаз, но слова молитвы путались в голове.
«Прости меня... Я слаба...».
Но в глубине души, под всеми этими укоровми, жила другая мысль.
«А что, если...»,—она ударила себя по лбу—«Я-лицемерка».
Она потушила свет и легла, закрыв глаза.
Завтра кружок снова. И он будет там. И она знала, что пойдет. Даже если это грех. Даже если это шаг за грань.
Шла уже третья неделя кружка. Аудитория была полупустой — всего десять человек, увлеченно обсуждавших этические дилеммы в трансплантологии. Элиф сидела рядом с профессором Хакимовым, старательно конспектируя его слова, но периферийным зрением отмечала каждое движение Диаса.
Он раздавал распечатки, наклонялся к студентам, что-то объяснял — и казалось, совершенно не замечает ее.
«И слава Богу», — подумала она, но в груди странно сжалось.
— Элиф, — профессор повернулся к ней, — как вы считаете, допустимо ли, согласно исламской этике, пересаживать органы от неизвестных доноров, если нет возможности уточнить, были ли они получены законным путем?
Она глубоко вдохнула, собираясь ответить, но Диас неожиданно вступил в разговор:
— Разве в этом случае принцип «спасения жизни» не важнее?
Она подняла на него глаза.
— В исламе цель не оправдывает средства, — ответила она твердо. — Если есть сомнения в законности — лучше отказаться.
— Даже если пациент умрет?
— Даже если.
Их взгляды скрестились, и в воздухе повисло напряжение — не научное, а глубоко личное.
Профессор, ничего не замечая, одобрительно кивнул:
— Отличная дискуссия!
Все уже разошлись, Элиф задержалась, собирая книги. Диас якобы случайно оказался рядом.
— Ты сегодня была великолепна, — тихо сказал он, делая вид, что поправляет стопку бумаг.
— Не говори со мной так, — она не подняла глаз.
— Как? Правду?
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Он замолчал, потом неожиданно спросил:
— Ты когда-нибудь нарушала правила? Хоть раз в жизни?
Ее пальцы замерли на корешке книги.
— Это не твое дело.—От грубости своего тона у нее пробежался холодок по спине.
— Просто интересно, — он сделал шаг ближе. — Что должно случиться, чтобы ты позволила себе... ошибиться?
Она резко захлопнула папку.
— Я должна идти.
Но когда она проходила мимо, он тихо добавил:
— Я не сдамся.
И она знала, что это правда.
На следующем заседании обсуждали паллиативную помощь.
— В исламе нет запрета на облегчение страданий, — говорила Элиф, — но важно, чтобы это не ускоряло смерть.
— А если пациент сам просит прекратить мучения? — спросил кто-то из аудитории.
Она заколебалась.
— Это... сложный вопрос.
— В суре "Аль-Бакара" сказано, что Аллах не возлагает на человека сверх его возможностей, — неожиданно сказал Диас. — Разве не так?
Она удивленно посмотрела на него.
— Ты... читаешь Коран?
Он пожал плечами:
— Мне стало интересно.
Профессор оживился:
— Отлично! Давайте обсудим этот аспект!
Их диалог продолжался еще десять минут, и все это время Элиф чувствовала, как что-то внутри нее тает.
Лежа в темноте, она вспоминала сегодняшний день.
«Он читал Коран. Ради чего? Чтобы поймать меня? Или...»
Она перевернулась на бок, сжимая подушку.
«Нет. Он играет. Должна быть сильнее».
Но завтра снова кружок. И он снова будет там. И она снова пойдет. Потому что... Потому что хочет услышать, что он скажет в следующий раз.