часть 4
Холодно. Руки онемели. Чертовски болела шея. Все тело затекло и ныло из-за неудобного положения. Застонав, Шастун попытался шевельнуться и найти более удобную позу. Но тело не поддалось. Чувствуя нарастающую внутри смутную панику, Антон заерзал и открыл глаза. Вокруг был полумрак, лишь тусклая лампочка разбавляла желтым светом сгустившуюся тьму, отбрасывая длинные черные тени. В нос ударил запах сырости, земли и еще чего-то металлического. Заморгав и встряхнув гудящей головой, Антон напряг зрение, постарался разглядеть, где он, и вспомнить, что вообще произошло. Несмотря на скудное освещение и на то, что перед глазами все еще немного плыло, Шастун уловил движение фигуры, что едва угадывалась в дальнем углу подвального помещения.
Ну ты и соня, — произнесла «фигура», сидя на железном ржавом столе и болтая ногами.
— Лиза? Что за шутки? — спросил Шастун, про себя удивленно отмечая, что подруга успела переодеться в потертые джинсы и растянутую майку с рубашкой.
— Спешу тебя расстроить: шутка тут только ты, — по-птичьи склонила голову набок девушка, с нескрываемым интересом рассматривая Антона.
— Лиза, это уже не смешно! — внезапное осознание того, что запястья крепко стянуты ворсистой веревкой, подняло нехилую волну тревоги.
— Морена.
— Что?
— Зовут меня Морена.
— Ч-что происходит?
— У тебя есть то, что нужно нам. Отдашь это, и... и мы разойдемся как в море корабли, — девушка встала с насиженного места и подошла к Антону, поднося бутылку с водой к его губам. С жадностью глотая прохладную, проясняющую мозг жидкость, Шастун отпил половину и закашлялся.
— Не спеши. Тебе уже некуда, — нравоучительно сказала Морена, закручивая крышку.
— И что вам нужно? — пропустил глумления мимо ушей Антон.
— Мы знаем: ты недавно получил наследство. И там не просто кругленькая сумма. Тебе полагаются акции крупной компании, — брови девушки удивленно взметнулись вверх при виде абсолютно ошарашенного лица Шастуна.
— Не-е-ет. Только не говори, что не знал! Звонкий смех разлетелся, отражаясь от стен подвала:
— Ты и правда не знал! Ох, черт. Как же ты с родственниками общаешься? Ладно, сама знаю: никак, — взмахнула руками «Лиза», враз успокаиваясь.
— Впрочем, сам понимаешь: не все были этим довольны...
— А что будет, если я откажусь... сотрудничать? — поняв, к чему она ведет, подал голос Антон.
— Ничего хорошего, — многозначительно кивнула на стол позади девушка. Только сейчас Шастун разобрал на нем различные металлические инструменты, поблескивающие в сумраке, с ужасом догадываясь, куда все идет.
— У тебя еще есть время подумать, — «успокоила» Морена, поворачиваясь к выходу из подвала.
— Но его немного.
— Эй! Нет! Стой! Что с Серегой?! Что вы с ним сделали?! Вас всех найдут! — закричал в спину уходящей девушке Антон в бесплодных попытках вырваться из пут.
— Ага, — отозвалась та и исчезла за дверью, щелкнув ключом. — «Каждый раз одно и то же: никакой оригинальности...»
— Помогите! — Антон рванулся еще раз, но сведенные за спиной руки и ноги были крепко примотаны к неудобному железному стулу. Происходящее все больше напоминало неудачный розыгрыш, поражающий своими реалиями. Но стирающие в кровь запястья веревки напоминали об обратном. Шастун никак не мог взять в толк, что к чему. «Милая на вид девушка, поездка, деревня, гостеприимство, наследство... Хорошо, с наследством понятно. Зачем им Сергей?» — прокручивал в голове все нарастающее количество вопросов Антон. Пазл никоим образом не хотел сходиться, как будто кто-то выкинул из него пару важных деталей.
Покричав еще какое-то время, Шастун откинулся на жесткую спинку стула, придя к тому, что это абсолютно бесполезно, так как дом находился в отдалении. С каждой минутой отчаяние все сильнее сковывало ледяными костлявыми пальцами горло. Оглядываясь, Антон снова и снова пытался найти любой выход из своего плачевного положения. Если бы Шаст только мог добраться до ножей, покоившихся на куске ткани на столе... Или хотя бы до стола. Но это оказалось непосильной задачей. Раскачавшись на стуле, свалившись вместе с ним на холодный бетонный пол и подняв при этом облачко строительной пыли, Антон охнул от приземления боком. Левая рука теперь была надежно зафиксирована между полом и спинкой стула, передавившей кровоток. Освободить хотя бы ноги из тисков пут, прижимающих их к металлическим ножкам кресла, не вышло. «Хуже быть уже просто не может», — Шастун устало уткнулся лицом в грязный бетон. Однако вопреки поспешным выводам у парня вдруг нестерпимо зачесалась коленка. Страдальчески застонав, Антон с новой силой заелозил ногами, стремясь хоть как-то ослабить веревки.
Возню Антона прервали гулкие шаги, разлетевшиеся по коридору. Замерев в тревожном оцепенении, Шастун во все глаза уставился на покоцанную железную дверь. Издав истошный бьющий по ушам скрип, она отворилась, пропуская внутрь человека. В круг света вышел Арсений, закатавший рукава некогда белоснежной рубашки по локоть:
— Ну и шум ты здесь поднял.
— Такое иногда бывает, если запирать людей в подвале. Удовлетворенно хмыкнув, Арсений приблизился вплотную и поднял стул вместе с Антоном.
— Что тебе надо? Может, закончим этот цирк?
— Морен разве не объяснила? — удивился Арсений. — Нет, объяснила...
— Слава богу, а то я уж подумал, что эта девчонка и с этим управиться не способна, — всплеснул рукой Арсений.
— Просто я не могу вот так взять и отдать вам все наследство, — отпустил сдавленный нервный смешок Антон, мотнув головой.
— Спорное утверждение, — спокойно заметил Арсений, оценивающе оглядев парня.
— Меня будут искать...
— В таком случае можно пожелать им удачи. Что-что, а следы заметать Морен умеет. Да и в нашей местности оказаться — что концы в воду пустить. Поэтому давай лучше быстро решим сей вопрос, — последние нотки в баритоне сменились на тихие и угрожающие, заставляющие толпы мурашек пробежать по спине заложника.
— Н-нет, — сглотнув ком в горле, покачал головой Шастун, с заполняющим все тело ужасом, скрывать который выходило все хуже, беспомощно наблюдая, как Арсений направился к столу с ножами. Мысли о том, что все происходящее шутки, окончательно испарились, но сознание отчаянно цеплялось за этот последний островок спокойствия и надежды. Металл звякнул о металл. Арсений взял что-то со стола и не спеша повернулся: в руках у него был внушительного размера нож. На короткое мгновение повисла оглушающая тишина. Мужчина стал пугающе медленно приближаться. Или же это Антону показалось, что время остановилось?
— Не надо... — выдохнул последний, собрав все силы в кулак, чтобы голос не дрожал.
— Надо, Тоша, надо, — усмехнулся Арсений, хищно сверкнув синим омутом глаз. Он без лишних церемоний схватил парня за подбородок, с силой сжав, не позволив тому вырваться и уйти от прикосновений. Зрачки Антона вмиг расширились, выдавая панику. Поднеся сверкающее лезвие к самому глазу, заставив тем самым парня замереть, Арсений повел им ниже по щеке. Сначала невесомо, а после надавив и сделав первый «пробный» порез, мужчина чуть отодвинулся, любуясь реакцией и образовавшейся кровавой слезой на левой щеке. Шастун, казалось, забыл, как дышать.
Трц! — Арсений, не планируя более медлить, распорол отлично заточенным ножом ткань худи, оголяя торс Антона. Сырой воздух обдал неприятным холодком разгоряченную кожу. Криво ухмыльнувшись, Попов вывел обжигающую багровую дорожку на ребрах. Шастун судорожно вдохнул и сцепил зубы. Происходящее напоминало дешевый фильм ужасов. Крепко зажмурившись и сжавшись, Антон безумно желал проснуться от этого кошмара. Тем временем Арсений оставил новый длинный порез вдоль живота. Не слишком глубокие, но весьма ощутимые раны появлялись все чаще, становясь особо болезненными на ребрах. Глаза непроизвольно начали слезиться. Запахло кровью. Тихие вскрики вырывались с нарастающей частотой, переходя в задушенные вопли, как только Арсений с силой нажимал на свежий порез, расстравливая края раны. Антон ругался и сопротивлялся, как мог, однако все это было бесполезно, как и попытки позвать на помощь.
—Знаешь, у меня весь вечер свободен — я могу заниматься этим бесконечно. Может, все-таки еще подумаешь? — неожиданно подал голос Арсений, отбрасывая окровавленное лезвие на стол и сменяя его другим ножом, с зубцами.
— Ублюдок! — дернулся вперед и плюнул в лицо мучителю Антон.
— Ошибаешься, я родился в браке, — пожав плечами и опустив уголки губ вниз, сыграл пародию на досаду садист. Стерев слюну с лица и размазав по нему кровь, мужчина стал выглядеть еще более жутко.
— Урод, — не в силах больше смотреть на это, опустил голову парень.
— Эй, я ведь так и обидеться могу, — схватил того за волосы Арсений.
И снова острые разрывающие мягкие ткани зубцы гуляют по телу, оставляя после себя неровные края, снова слезы и тщательное сдерживаемое шипение.
Когда на груди и животе почти не осталось живого места и паутина порезов, складываясь в причудливые узоры, покрыла всю поверхность, грозясь разделить кожу на лоскуты, мужчина, наконец, отстранился. Шастун с облегчением обмяк на стуле, надеясь лишь на то, что эта пытка окончена. Но лязг металла намекал на обратное. Содрогаясь от боли и слабости, Антон с неимоверным усилием поднял голову и пристально посмотрел в сторону издаваемого шума. В кулаке Арсения, бренча крупными звеньями, болтался короткий отрезок цепи. Шастун нахмурился в недоумении. Видимо мучителю понравилась эта растерянность на юном лице, что заставила его искренне счастливо заулыбаться. Арсений легонько замахнулся, прицеливаясь и просчитывая траекторию. В воздухе раздался характерный свист.
— С-стой, — глаза защипало от понимания того, что будет.
— Нет. Погоди!
Все произошло слишком быстро. Цепь взметнулась вверх и приземлилась на изувеченный торс. На коже заполыхал пожар такой боли, что все, что было до этого, показалось детским лепетом. Еще удар. Истошный вопль вырвался наружу. Слезы потекли нескончаемым потоком. Кровь с новой силой хлынула из ран. Снова удар. Кажется, хрустнуло одно из ребер. Пред взором заплясали черные пятна. Собственная беспомощность и неспособность хоть как-то прикрыться от этого натиска боли окончательно сводили с ума. Взмах чужой руки — и Антон уже готов подписать все бумаги, сдать всех родственников вместе с домашними адресами и личными номерами, указать на кого угодно. В охваченном агонией разуме пульсирует лишь одна мысль: «Пусть это кончится... пожалуйста!» Только вот Арсений никак не реагирует на его мольбы прекратить и лупит дальше, стараясь проезжать цепью прямо по ранам.
Когда он останавливается, Шастун сперва не замечает, теряясь в потоках боли. Кажется, у него что-то спрашивают. Собрав последние остатки сил, злости и ненависти Антон все же цедит сквозь зубы:
— Пошел ты. Размытый силуэт Арсения склоняется ближе:
— Ты приятно меня удивил. Это последние слова, которые успевает разобрать Антон, прежде чем провалиться в забытье.
***
Из короткого тревожного сна вырвало ведро ледяной воды. Шастун вздрогнул и мгновенно об этом пожалел: раны, синяки и ссадины дали о себе знать. Нехотя он разлепил веки. Все тот же маленький подвал с серыми бетонными стенами, давящими не хуже веревок на запястьях. Тяжело вздохнув, Антон вновь прикрыл глаза.
— Эй-эй, не спать! — мозолистая ладонь хлестнула парня по щекам. Пришлось все же напрячься и сохранить глаза открытыми. Рядом стоял молодой паренек в растянутой дырявой кофте. Поодаль сидела «Лиза», с наслаждением потягивая чай или кофе из красной кружки. Антон с завистью провел пересохшим языком по разбитым губам — ничего, только привкус крови.
— Сеня, кажется, не в курсе, что «дорогого гостя» нельзя слишком калечить, — недовольно констатировала девушка. И заметив яростное предупредительное размахивание руками парня, помедлила мгновение, скосила глаза и поджала губы:
— Он у меня за спиной, да? Парень неловко пожал плечами и не менее активно закивал.
— Черт.
— Для тебя Арсений Сергеевич, выучи уже, — облокотился на дверной проем Арсений. Если бы взглядом можно было убивать, без сомнений Морен была бы уже мертва. Попятившись от неспешно зашагавшего в ее сторону мужчины, она скорее по привычке положила ладонь на ствол пистолета за пазухой.
— А я думала, ты уже закончил.
— Думать — это не твое, не находишь? И в отличие от тебя я ответственно подхожу к работе.
— Оно и видно. Ты его чуть не угробил. Иваныч будет недоволен, — видимо, решив, что лучшая защита — нападение, девушка все равно продолжала отходить куда подальше.
— И вообще, ну опоздала немного. Че бубнить-то? Как старый дед, ей-богу...
— Немного? Ты опоздала на семь, мать его, часов! — резко сорвался на крик Арсений.
— С кем не бывает, — развела руками Морена.
— Со мной не бывает, со мной! Я полдня в лесу сидел! А я, заметь, не молодею. Морен сдавленно хихикнула, поперхнувшись чаем.
— Так! — швырнул в съежившуюся девушку полулитровой бутылкой с водой, принесенной им же, Арсений.
— Ты же в курсе, что Петр не всегда сможет тебя защищать? И однажды ты достанешь абсолютно всех в этой деревне.
— Да, но пока я тут — продолжаем шоу, — увернулась от «снаряда» та и, подмигнув, совершенно по-детски показала язык.
— Займись хоть чем-нибудь полезным: напои мальчишку, — вздохнул, потерев переносицу, Арсений.
— Попов, там тебя Петр Иваныч требует, — появился в дверях еще один мужчина, порядком поросший щетиной. Вскинув бровь, Арсений незамедлительно удалился, оставив указание напоследок:
— Приведите гостя в чувство. Все три пары глаз уставились на околевшего, напуганного Антона, потряхиваемого с незавидной частотой волнами крупной дрожи.
— Конечно, не графская это работа — с ним возиться, — фыркнула Морена.
— Зато доктор вроде как не нужен, — осмотрела она Шастуна поближе.
— Зато он нужен вам. Вы же все на голову больные! — огрызнулся Шастун и даже снова зашевелился, но боль свела любые телодвижения на нет.
— Может быть, — просто пожала плечами девчонка.
— Не знаю. Я не проверялась.
— Заметно, — с ненавистью бросил Антон.
— Лучше лечи не нас, а помоги себе, — почти ласково потрепала она пленника по вьющимся волосам. Антон поморщился и ушел от прикосновения. Отклонившись, он к своему ужасу заметил, как бородатый мужчина точит огромный тесак, а парень в кофте протирает и раскладывает на столе уже использованные Арсением «инструменты». На глаза сама собой навернулась соленая влага, стоило только вспомнить о пережитых ранее минутах ада и осознать, что он вероятно еще не закончился. Напоив по наказу гостя, Морен и сама вернулась к чашке чая. Повисла гнетущая тишина, нарушаемая только шорохом ножа о точильный камень.
Сидеть становилось все менее удобно. Конечности давно затекли. Жесткая спинка впивалась в позвоночник. Раны напоминали о себе при каждом неловком движении. И бонусом мочевой пузырь стал подводить своего обладателя.
—Мне нужно в туалет, — сгорая от стыда и осознания чудовищной беспомощности даже в таких элементарных вещах, попросил Антон.
— И что? — откликнулся бородач. Шастун даже в ступор впал на несколько секунд.
— Но... Мне правда очень нужно...
— Еще чего! Мне тоже много чего нужно, — посмеялся мужчина.
— Пожалуйста, — смирив гордость, жалобно простонал парень.
— Иначе я сейчас...
— Да пусти ты его, — вклинилась Морен. — Или ты хочешь, чтобы он прямо тут обмочился? Любитель на такое посмотреть?
— А с каких это пор ты нанялась в сиделки?
— Куда я уж точно не нанималась, так это подвалы драить.
— Какая разница? Все равно мыть потом придется. — Ага. Только сам потом будешь объяснять Петру Ивановичу, почему у него в подвале бомжами воняет. Уж он-то, помешанный на чистоте, оценит. — Ладно, — как-то недобро глянув на девушку, кивнул мужчина и принялся развязывать веревки. Где-то глубоко и не к месту затеплилась благодарность хоть за такую милость.
— Резче давай, — мужчина грубо толкнул пленника в сторону жестяного ведра, стоявшего правее почти у самого стола.
— Че застыл, штаны снимай. Кожей чувствуя полную унизительную открытость для сверлящих его глаз, Шастун прикусил губу, опустил взор и наткнулся на наверняка острый медицинский скальпель на углу стола. Покончив с «делом», Антон незаметно обвел взглядом присутствующих: Морен, облокотившись на стену, непринужденно переговаривалась с молодым парнем, тот на него даже не смотрел. «Это мой единственный шанс, — проскочило бегущей строкой среди вороха мыслей. — Только бы сработало».
Резко, насколько позволяли больные ребра, развернувшись, Антон, вложив все остатки сил, заехал кулаком по мерзкой ухмылке своего надсмотрщика. И через долю секунды толкнул дезориентированного противника влево, опрокинув стол. Вещи с грохотом посыпались. Следующим прозвучал щелчок предохранителя: Морен держала пистолет наготове.
— Не двигайся, — прошипела она. Антон послушно замер, сжимая больной бок.
— Ах ты, сученыш, — прежде чем Шастун успел сделать что-либо еще, поднялся с пола мужчина, отряхиваясь. Без промедлений он налетел на парня, сбивая его с ног диким потоком ударов, не останавливаясь, даже когда тот слег под таким натиском. Тяжелые кирзовые сапоги опускались раз за разом на и без того избитую грудную клетку, бока, живот. Бедному парню не оставалось ничего, кроме как свернуться и попытаться защитить руками от побоев хотя бы голову.
— Проклятье, любимую кружку разбил, — посетовала Морен, поджав губы и осмотрев учиненный беспорядок.
— Ничего, я сейчас научу москвичонка уму-разуму, — остановился, наконец, перевести дыхание мужчина.
— Петр Иванович сказал: сегодня без убийств. Просто напоминаю, — развела руками девушка.
— Лучше за собой тщательней следи, — гневно кинул бородач.
— Или может мелкий фраер тебе понравился, что ты так о нем печешься? Ты-то здесь тоже не совсем своя. Кривая усмешка застыла на губах девушки, во взгляде блеснула сталь.
— Я пекусь о деньгах, которые мы не получим, и ты, Николай, в том числе, если не доведем дело до конца. Что-то недовольно рыкнув про себя, мужчина вернулся к прерванному занятию. Подняв Антона за волосы, он заставил его сесть на колени, не обращая внимания на слабое сопротивление.
— Не переживай. Я просто немного его умою, — сказал Николай и вывернул ведро с мочой на голову Антона. Едкие желтые капли потекли по лицу, смешиваясь со слезами бессильной злости и обиды.
— На кой? — покачала головой Морен.
— Будет знать теперь. Помоги-ка усадить его. Оцепенение, в которое впал Шастун после настолько наглого нарушения всех мыслимых и немыслимых прав человека, отступило, как только его взяли под руки и поволокли. Антон взмокшей дрожащей рукой напоследок незаметно проверил скальпель, стащенный при погроме и успешно припрятанный за пазухой под худи, молясь всем богам, чтобы он не выпал. Совсем некстати всплыли старые воспоминания, как он в детстве воровал жвачки и конфеты вместе с ребятами со двора. Скорее даже не ради самой кражи, а для адреналина, хотя набить живот ворованными сладостями никто не гнушался. «Что ж, теперь у тебя адреналина воз и маленькая тележка. Получите — распишитесь».
Присев у стола и помогая утилизировать беспорядок, Морен равнодушно наблюдала, как Николай расшнуровал и стянул кеды с пленника. — Чт-что ты с-собираешься делать? — почувствовал, как выступает холодный пот, Шастун.
— Пальцы тебе отрежу все. Как дело закончим — я и до рук доберусь. Чтобы неповадно было, — мертвенно спокойным тоном констатировал факт мужчина.
— А пока, так и быть, руки не трону, покуда они нужны. Да и кое-кто нервничать будет поменьше, — презрительно зыркнул он в сторону Морен.
— Пожалуйста, не надо... — завсхлипывал Антон при виде внезапно появившегося, как у фокусника из рукава, складного охотничьего ножа, которым Николай повертел прямо перед носом парня, наслаждаясь искренним страхом жертвы.
— Не перестарайся, — закатила глаза Морена.
— Не надо, не надо, не надо... — шептал, как заезженная пластинка, до чертиков напуганный перспективой остаться без конечностей Шастун.
— Что, страшно? М? — хмыкнул бородач.
— Отвечай!
— Д-да, — закивал Антон, глотая слезы.
— Та я ж пошутил, — неожиданно хлопнул его по плечу Николай, дико захохотав.
— Смешно же, ну? Скажи, смешно! Антон отчаянно замахал головой в утверждении так, что со стороны казалось, будто она сейчас оторвется и покатится дальше.
— Видишь, это шутка такая, — нравоучительно сказал Николай и, дождавшись, когда судорожное дыхание жертвы успокоится, а неконтролируемая паника уляжется, резко воткнул острие ножа прямо в большой палец ноги. Раздался оглушительный крик. Антон с новой силой захлебнулся в рыданиях, сотрясающих все тело. Лезвие прошило ноготь насквозь, прорубая себе путь сквозь мясо, дошло до самой кости. Адская боль мгновенно разнеслась по организму, заставляя тот извиваться в судорогах. Николай же преспокойно провернул нож внутри раны и подцепил разрезанный ноготь изнутри, снимая его, несмотря на отчаянное сопротивление мягких тканей. Крики зазвучали громче, с явно проступающими в них нотками безнадеги. Лезвие вновь вогнали под ноготь следующего пальца до самой лунки, отрывая его от поверхности и приподнимая. В ответ послышались истошные вопли. Пред взором Антона все стало раскаленно белым. Молочно-сизый туман окутал мысли, и бедняга провалился в спасительное беспамятство.
***
— Воды? — как ни в чем не бывало предложила Морен, заметив легкое копошение плавно прибывающего в сознание парня. Антон, вздрогнув, опасливо заозирался.
— Все ушли, расслабься.
— Ага, как же, — голос звучал хрипло, горло начало саднить.
—Ну да, неудачная формулировка. И все-таки, воды? — повторила Морена.
— Или у меня тут есть спирт... А вообще, надо раны обработать.
— Это типа плохой коп, добрый коп? А-А-А-А! — сорвался на крик Шастун, когда девушка вывернула бутылку со спиртом прямо на изуродованную ногу.
— Блять! — Это типа мне надо следить, чтоб ты тут не откинулся раньше времени, иначе Арсений и Петр Иваныч мне весь мозг выклюют.
— Зачем тебе все это?
— А это не очевидно? Деньги, — дернула плечом Морена.
— Ты же понимаешь, что я не могу оставить мать ни с чем, отказавшись от акций и наследства. Ты же сама знаешь, каково это. Сама ведь говорила, как твоей матери тяжело справляться со всем в одиночку. В ответ Морен лишь звонко рассмеялась и, заметив полное недоумение на лице собеседника, пояснила:
— Моя мать померла давным-давно. Так что нет, не знаю.
— Какая же ты сука, — не выдержал Антон.
— О-о, ты даже не представляешь, — округлила глаза девушка, вновь натянув эту мерзкую улыбочку.
— Я, конечно, не доктор, но вроде держится, — нахмурилась девушка, промыв, кое-как перевязав наиболее крупные повреждения и осмотрев результат работы.
— Подожди, — остановил Морену Антон, видя, что девушка засобирала все предметы первой помощи в небольшую коричневую сумку на плече, намереваясь уйти.
— А если я тебе заплачу, ты поможешь?
— Тебе не хватит нулей, чтобы покрыть все расходы, — отрезала Морена.
— Сколько ты хочешь? Прошу тебя, помоги!
— Я же сука, помнишь? — подмигнула девушка и, уходя, хлопнула дверью. «Вот стерва, — скрипнул зубами Антон, чувствуя накатывающую сонливость, сопротивляться которой было невозможно.
— Что-то явно было подмешано в ту воду...»
***
— Как он? — поинтересовался Арсений у вышедшей на веранду Морены.
— Жить будет... пока, — присела на перила террасы Морен и с видом сытого довольного кота уставилась на мужчину.
— И кстати, у меня есть идея, как его убедить... — Сразу нет.
— Что? Ты даже слушать не стал!
— Ты и идеи — это просто ужасное сочетание.
— Да ладно. Назови мне хоть одну мою провальную затею, — возвела к постепенно смеркающемуся небу глаза Морен.
— Да я тебе с ходу с десяток накидаю. Напомни-ка, кто поджег стог сена в поле и чуть не спалил всю деревню? О, или кто утопил мой трактор в озере? Или кто притащил из леса мину? Мину, сука, да еще и работающую! Как ты вообще ее нашла?
— Ну-у... я талантливая, — пожала плечами Морена.
— И мне нужно было как-то развлекаться. Хотя с трактором забавно вышло — что правда, то правда. Ну, то есть, как жаль! А мина... Кто знал, что она взорвется? Я же ее как-то донесла.
— Лучше б не донесла... Погоди-ка, а в Тихона тоже ты стреляла?
— Это было случайно. Все равно ногами он не пользуется, да и на тот момент они уже потиху ему отказывали.
— Ага, после того, как ты появилась.
— Да и вообще, когда это было? Может еще динозавров вспомним?
— Эти счастливые времена, когда ты еще не родилась? С удовольствием.
— Между прочим, я помочь хочу, Арсений Сергеевич, — картинно надулась Морен.
— Ладно. Интересно вот только, с каких пор ты сначала спрашиваешь, а потом делаешь?
— Я предлагаю.
— И почему именно мне?
— Петр Иваныч все еще злится из-за удушенных псом кур. А остальные меня недолюбливают, сам знаешь.
— Ума не приложу, почему.
— Так вот, Антон очень беспокоился о своей матери. На этом можно сыграть. У меня возможно где-то были ее фотографии, если я их не потеряла... — Конечно, когда бы ты ответственно относилась к вещам...
— Или я могу попросить человека сделать новые. Останется только их распечатать. И все закончится быстро и безболезненно.
— Закончится быстро... — отрешенно повторил Арсений.
— Ага.
— Я подумаю. Не делай пока ничего.
— Окей. Мне вообще все равно на самом деле: мои обязанности-то уже давно закончились. Дальше — твоя работа, — круто развернувшись на пятках, Морен спустилась по ступеням, минуя цветы в глиняных горшках, и бодро зашагала по саду, напоследок скрипнув калиткой.
***
Тусклые золотые лучи предрассветного солнца едва пробивались сквозь узкое мутное окно подвала, разгоняя полную тьму. С трудом разлепив глаза и осознав, что все пережитое не было ужасным сном, сгенерированным воспаленным сознанием, Антон осторожно пошевелился. Раны, уже покрытые кровавой корочкой, продолжали болеть. Но времени было в обрез, потому не жалея ни себя, ни усилий, Шастун заизвивался, как только мог, и сумел вытащить спрятанный скальпель. Перехватив его поудобнее, Антон крепче сжал лезвие в руке.