«Пушечное мясо снова увязло с нелюдями» [Быстрое переселение]

Глава 18. Принудительно открытый рот

Се Сынин протянул руку.

Хэ Чэньюн должен был передать ему лекарства, ведь перед ним всего лишь больной человек, которого он не собирался по-настоящему обслуживать. Однако, глядя на беспорядок на полу, он даже не двинулся и лишь повторил:

— Открывай рот.

Се Сынин холодно поднял глаза. В поле зрения тут же появилось загорелое, мужественное лицо Хэ Чэньюна. Глядя на него, Се Сынин спокойно отвернулся и закрыл глаза.

Воздух в комнате словно застыл.

Они оба не собирались уступать.

Хэ Чэньюн стоял у кровати, сжимая в руке лекарства, и смотрел, как дыхание Се Сынина становилось всё слабее, словно он вот-вот исчезнет.

Натянутая струна в его сознании резко ослабла.

— Ладно, держи, — сказал он, протягивая таблетки.

Се Сынин не сразу среагировал. С бледным лицом он опустил взгляд на его руку, рассматривая таблетки несколько секунд, а потом поднял голову:

— Покорми меня.

Едва эти слова сорвались с его губ, Хэ Чэньюн сжал стакан в руке.

Он чувствовал себя мокрым котёнком, с которым развлекается стоящий на берегу молодой человек, играючи подталкивая его палочкой.

Се Сынин, опираясь на изголовье, мысленно отсчитывал: три, два, один...

— Открывай рот, — сказал Хэ Чэньюн.

Он крепко держал стеклянный стакан и смотрел, как болезненно бледный Се Сынин повиновался. Открытый рот, влажная полость, ослепительно белые зубы и слишком мягкий кончик языка...

Хэ Чэньюн замер.

Но прежде чем Се Сынин успел заметить его колебания, грубая, сухая ладонь накрыла нижнюю половину его лица.

Таблетки скользнули ему в рот, а стакан с водой оказался у его губ в самый нужный момент.

С лёгким движением кадыка лекарство оказалось в желудке.

Се Сынин не стал указывать на то, что Хэ Чэньюн явно поиздевался над ним. Он просто устало закрыл глаза. Сон, который он всё это время подавлял, накрыл его с головой.

— Выключи свет, — пробормотал он.

Хэ Чэньюн промолчал, а затем коротко ответил:

— Хорошо.

Когда он снова взглянул на кровать, Се Сынин уже спал.

Бледная кожа делала его похожим на человека, который больше никогда не проснётся.

Окинув взглядом беспорядок на полу, Хэ Чэньюн молча убрал всё, после чего выключил свет и вышел из комнаты.

Так они прожили несколько дней, ведя свою молчаливую войну, пока не наступила суббота.

Небо было затянуто тучами.

Се Сынин сидел в инвалидном кресле. В гостиной телевизор повторял один и тот же бездумный развлекательный выпуск. Фальшивый смех ведущих создавал в полутёмной комнате гнетущую атмосферу.

Но Се Сынин давно привык к этому.

С каждым днём он становился всё слабее. Иногда ему даже было трудно держать глаза открытыми.

В этот момент дверь открылась.

Гостиная мгновенно осветилась.

Се Сынин повернул голову. В глазах защипало от резкого света, и перед ним появился вернувшийся с работы Хэ Чэньюн.

Высокий — почти метр девяносто — мужчина с загорелой кожей, чёткими чертами лица и высоким носом. Сейчас же он был покрыт пылью, а на лбу у него зияла кровавая рана, из которой капля за каплей стекала кровь.

Заметив взгляд Се Сынина, Хэ Чэньюн хрипло спросил:

— В доме есть спирт? Если нет, я схожу за ним.

Се Сынин немного задумался, а затем спокойно ответил:

— Есть.

Он указал в сторону своей спальни:

— В шкафчике, во втором ящике.

— Понял, — кивнул Хэ Чэньюн.

После этого разговор снова оборвался.

Се Сынин сидел в кресле, глядя в телевизор, и мысленно спросил:

— 8806, вырос ли уровень „помрачнения" Хэ Чэньюна?

8806: «Да, на 7%.»

— Понятно.

Се Сынин не стал спрашивать, что именно произошло. Всё равно 8806 не ответил бы, а просто повторил бы своё стандартное «Пожалуйста, разберитесь сами».

Тем временем Хэ Чэньюн не пошёл в его комнату, а зашёл в свою. Через какое-то время послышался звук закрывшейся двери ванной.

Вода зажурчала.

Се Сынин продолжал сидеть в кресле, вглядываясь в экран телевизора, но раздражающий звук льющейся воды всё больше давил на нервы.

Когда он уже собирался развернуться и вернуться в свою комнату, Хэ Чэньюн вышел.

С его мокрых волос капали капли воды, но рана на лбу уже не кровоточила так сильно.

В руках у него была полотенце. Он медленно вытирал голову, а затем зашёл в спальню Се Сынина и вышел оттуда с небольшим медицинским ящиком.

Подойдя к дивану, он сел и открыл ящик.

— Где тут спирт? — спросил он, глядя на Се Сынина.

Тот чуть повернул голову. Только сейчас он смог разглядеть рану Хэ Чэньюна во всей её жуткой красе.

Будто кто-то разбил его лоб камнем, снова и снова ударяя в одно и то же место.

Кожа разорвана, словно ещё чуть-чуть, и сквозь неё можно будет увидеть кость.

Свежая кровь сочилась из раны.

Се Сынин дрогнул ресницами.

Будто что-то вспомнив, он протянул руку, достал из аптечки спирт и йод, а затем хрипло спросил:

— Сам справишься, или помочь?

Неожиданный вопрос.

Хэ Чэньюн на мгновение замер, глядя на бледное лицо молодого человека.

— Помоги, — ответил он. — Самому неудобно.

Это была ложь.

Но Се Сынин не стал спорить.

Он развернул кресло и подъехал ближе.

Теперь они оказались лицом к лицу.

Се Сынин открыл бутылку со спиртом, его прохладные пальцы коснулись щеки Хэ Чэньюна.

— Нагнись, — тихо сказал он.

Хэ Чэньюн чуть замешкался, но послушался.

Как только спирт коснулся раны, резкая боль пронзила его, но он даже не вздрогнул, лишь закрыл глаза и терпеливо ждал, пока Се Сынин обработает рану.

Прохладная жидкость стекала по его лицу, капая на пол.

Се Сынин внимательно рассматривал рану, аккуратно обрабатывая её ватной палочкой.

Они сидели очень близко.

Даже с закрытыми глазами Хэ Чэньюн мог почувствовать лёгкий запах медикаментов, исходящий от Се Сынина.

Как и сам молодой человек — этот аромат был противоречивым, но завораживающим.

Как только бинт был закреплён, Хэ Чэньюн поднял голову. Перед его глазами оказалось бледное, болезненное лицо Се Сынина. С того дня, как он сюда переехал, этот человек, казалось, становился всё худее.

— Что? — завинчивая крышку флакона со спиртом, Се Сынин заметил его взгляд и холодно спросил.

— Ничего, — ответил Хэ Чэньюн.

Се Сынин, похоже, знал, о чём тот хотел спросить, и спокойно сказал:

— Ты любопытствуешь, почему я помог тебе обработать рану?

Хэ Чэньюн не успел ответить, как услышал его спокойный голос:

— Потому что, когда моя мама умерла, на её лбу была такая же окровавленная рана.

Голос молодого человека звучал совершенно ровно, безо всяких эмоций, но в тот момент, когда он произнёс эти слова, Хэ Чэньюну показалось, будто вокруг него расстелилась плотная, неразгоняемая тень.

— ...Прости, — сказал он после паузы.

Се Сынин повернул к нему голову, словно в недоумении:

— Зачем извиняться? — спокойно ответил он. — Когда моя мама уходила, она была счастлива. Ей было приятно умереть от руки человека, которого она любила.

Даже несмотря на то, что в тот момент её маленький ребёнок находился с ней в одной комнате.

Хэ Чэньюн промолчал.

Он встал, собираясь что-то сказать, но так и не смог подобрать слов. Вместо этого он молча собрал разбросанные по столу лекарства и сказал:

— Я приготовлю ужин.

Се Сынин опустил взгляд и ничего не ответил.

За спиной заработала вытяжка.

Се Сынин был окружён густой, давящей тьмой. Когда Хэ Чэньюн, закончив готовку, как обычно позвал его, он направил свою коляску к спальне.

Но на полпути его остановили.

Хэ Чэньюн стоял рядом, крепко прижав носком ботинка одно из колёс, не давая коляске сдвинуться с места.

Он знал, что если Се Сынин упрётся, то даже если он вложит в это всю свою силу, заставить его повернуть будет практически невозможно. Поэтому он пошёл другим путём.

В расширившихся зрачках Се Сынина отразилось, как Хэ Чэньюн резко наклонился и, не давая ему времени на реакцию, просто поднял его с коляски.

Се Сынин явно не ожидал, что тот сделает такое.

— Ты—

Его голос оборвался.

Руки Хэ Чэньюна держали его крепко.

Се Сынин почувствовал, как плотно его заключили в тёплые объятия, будто он полностью оказался в чужой власти, ощущая даже жар кожи этого мужчины.

Его усадили на стул.

Се Сынин поднял голову и посмотрел на Хэ Чэньюна. Из-за недавних попыток вырваться уголки его глаз слегка покраснели, что на фоне его бледного лица выглядело ещё более заметным.

— Хэ Чэньюн.

— Что?

Это был первый раз, когда он услышал своё полное имя из его уст.

Хэ Чэньюн поставил перед ним миску с рисовой кашей.

— Поешь немного, — сказал он.

Он знал, что собирался сделать Се Сынин, поэтому спокойно добавил:

— Я приготовил много. Если ты опрокинешь одну миску, я налью другую. И так до тех пор, пока ты не поешь.

Се Сынин промолчал.

Хэ Чэньюн взял ложку, зачерпнул немного каши, слегка подул на неё и поднёс к его губам. Видя, что тот не собирается открывать рот, он невозмутимо сказал:

— Я не хочу силой засовывать тебе в рот еду, раздвигая твои зубы. У тебя слишком маленький рот. По сравнению с разрывами в уголках губ, сделать всего один глоток не так уж сложно, верно?

Это была угроза.

Но Се Сынин был из тех, кого угрозами не возьмёшь.

Он откинулся на спинку стула, не удосужившись даже приоткрыть глаза.

Тогда Хэ Чэньюн поставил миску, сжал его подбородок и, прежде чем Се Сынин успел отстраниться, двумя пальцами грубо разжал его зубы.

— Мм... — Се Сынин болезненно нахмурился.

Его заставили запрокинуть голову. В глазах заблестели лёгкие слёзы.

Он задыхался.

Длинные, грубые пальцы, привыкшие к тяжёлому труду, не оставляли ему возможности сжать челюсти.

Хэ Чэньюн смотрел на него сверху вниз.

Почему-то в этот момент он вспомнил тот день, когда пытался накормить его лекарством.

И то, как тогда Се Сынин играл с ним, словно забавляясь с беззащитным щенком.