«Пушечное мясо снова увязло с нелюдями» [Быстрое переселение]

Глава 17. Очень... красивый юноша...

В одном из оживленных районов города S.

На узкой, извилистой улице, в конце которой возвышался девятиэтажный дом, жило множество людей, приехавших сюда на заработки. Число арендаторов здесь было бесконечно велико.

Квартира на шестом этаже, средняя секция.

Се Сынин сидел в инвалидной коляске, его лицо было бледным. Несмотря на знойное лето, на нем была достаточно плотная рубашка. Его длинные пальцы неторопливо постукивали по подлокотнику коляски. Терпение у него уже заканчивалось.

В тот момент, когда он повернул коляску, собираясь уйти, высокий мужчина, чей рост приближался к 190 см, наконец заговорил:

— Я согласен. Аренда...

Се Сынин:

— Вдвое меньше. И к тому же я буду ежемесячно платить тебе 5000 юаней.

Хэ Чэньюнь:

— Договорились.

Се Сынин поднял взгляд и посмотрел на Хэ Чэньюня.

Это был его первый год в этом мире. За это время он попал в автокатастрофу, из-за которой потерял способность ходить, а затем был изгнан из дома семьей. Единственное, что у него осталось, — это сдаваемый в аренду многоквартирный дом, который не приносил почти никакого дохода.

Даже в перенаселенном городе S этот дом, находящийся в неразвитом районе, не мог принести ему больших денег.

Когда Се Сынин оказался в этом мире, система 8806 сразу же передала ему всю необходимую информацию.

Его звали так же — Се Сынин. Он был старшим сыном семьи Се из города S. Его мать умерла, а отец, типичный «феникс-мужчина»*, вскоре женился снова. После этого произошла автокатастрофа, которая сделала Се Сынина инвалидом. Мачеха и ее сын объединились, чтобы выгнать его из дома, прикрываясь благовидным предлогом: «В семье Се не должно быть калек».

Но из-за статуса его покойной матери они не осмелились полностью разорвать с ним связи. В итоге ему оставили дом, не представляющий никакой ценности, вынуждая жить на доходы от аренды.

Единственная связь Се Сынина с антагонистом этой истории была связана именно с этим домом.

Ведь кости Хэ Чэньюня были похоронены под его фундаментом.

В ушах Се Сынина до сих пор звучал холодный механический голос системы 8806:

    «Антагонист Хэ Чэньюнь. Вырос в неполной семье. Веселый и жизнерадостный, но бедный. После развода родителей остался с матерью. Когда у нее случился инсульт, он только что закончил школу. Чтобы оплатить лечение, бросил учебу, работал грузчиком на стройке днем, а по ночам развозил еду».

    «Ты встречал его на стройке. Тогда ты был высокомерным юношей из богатой семьи, а он – всего лишь обычным рабочим. Ты бросил на него мимолетный взгляд и ушел».

    «Потом на стройке произошел несчастный случай, а семья Се внезапно расторгла соглашение о сотрудничестве. Здание стало заброшенным долгостроем. Хэ Чэньюнь исчез на два года. Когда же стройку возобновили, он вернулся».

    «На стройке он был самым старательным работником. Но с каждым днем становился все страннее. Стоило кому-то заговорить о нем, как в голове мгновенно появлялась туманная пелена».

    «Со временем странность нарастала, и люди начали бояться. По стройке поползли слухи. В один из дней, когда Хэ Чэньюнь вернулся на работу, рабочие решили убить его. Но, сколько бы они ни наносили ударов, крови не было. Когда они опустили взгляд, то увидели, что удерживают не человека, а иссохший скелет».

    «С этого момента антагонист окончательно пал во тьму. Под фундаментом этого здания нашли свой конец множество людей. В городе S каждый день сносили дома».

8806 добавила:

    «Текущий уровень его озлобленности: 68%».

    «Мои кости навечно заточены во тьме... Хотите составить мне компанию?»

...

Начало было достаточно ужасным.

Закончив вспоминать информацию, Се Сынин вновь посмотрел на Хэ Чэньюня.

Из-за своей ограниченной подвижности он недавно решил найти себе соседа по комнате, который заодно мог бы выполнять обязанности сиделки. А поскольку Хэ Чэньюнь, работающий на стройке, искал жилье, он стал идеальным кандидатом.

Сейчас.

Пока Се Сынин изучал Хэ Чэньюня, тот тоже внимательно его рассматривал.

Юноша в инвалидной коляске был болезненно бледен, его губы имели легкий розовый оттенок, а темные волосы частично закрывали янтарные глаза. Вокруг него ощущалась слабость и хрупкость.

Очень... красивый человек...

Красивый настолько, что Хэ Чэньюнь сразу узнал в нем того самого юного господина, который два года назад приходил на стройку как надзиратель.

— Мне нужно что-то делать? — спросил он.

Се Сынин развернул коляску и медленно покатил в свою комнату. Его голос был холоден:

— Нет необходимости.

Ему не требовалась забота, как о беспомощном калеке.

Все, что ему было нужно от Хэ Чэньюня, — чтобы тот каждую ночь перекладывал его в кровать. Остальное не имело значения.

Дверь закрылась.

По ту сторону стены.

Се Сынин вздрогнул ресницами.

Комната была темной. Несмотря на яркое летнее солнце, тяжелые занавески давно были плотно задернуты, создавая угнетающую атмосферу.

Кто бы мог подумать, что еще год назад он был обласкан вниманием и почетом, а теперь стал беспомощным инвалидом.

Он сидел в коляске, прислушиваясь к равномерному «тик-так» секундной стрелки.

Так продолжалось до вечера.

...

В гостиной.

Хэ Чэньюнь, только что вернувшийся со стройки, быстро принял душ. Проходя мимо комнаты Се Сынина, он вспомнил свое обещание и постучал.

Ответа не последовало.

Нахмурившись, он без колебаний открыл дверь.

Он опасался, что его новый хозяин и работодатель мог умереть внутри.

Включив свет, Хэ Чэньюнь прищурился, увидев сидящего в инвалидной коляске Се Сынина.

Он подошел ближе, собираясь спросить, нужно ли что-то, но заметил, что юноша уже спал.

Его ресницы отбрасывали тень на щеки, делая лицо особенно хрупким и беззащитным.

Хэ Чэньюнь смотрел на него, неосознанно задержавшись.

Вспомнив свое обещание, он осторожно поднял Се Сынина на руки. Тот оказался пугающе легким.

Аккуратно уложив его в кровать, Хэ Чэньюнь попытался убрать руку, но Се Сынин, нахмурившись во сне, сжал край его рубашки.

Слезы побежали из его глаз, словно он видел страшный сон.

Хэ Чэньюнь замер.

Немного поколебавшись, он снова осторожно прижал юношу к себе.

Се Сынин дрогнул ресницами. Хэ Чэньюн это заметил, но, не зная, что именно подумал, сделал вид, будто ничего не видел, и продолжил по одному разжимать пальцы Се Сынина, вцепившиеся в край его одежды.

Пальцы молодого человека побелели от напряжения.

Когда остался последний палец, прежде чем Хэ Чэньюн успел его разжать, тот неожиданно разжал сам. Се Сынин лежал на кровати, а его ледяной, словно покрытый инеем, взгляд был устремлён на стоящего рядом Хэ Чэньюна. Он ничего не сказал.

Хэ Чэньюн задержал взгляд на его пальцах, затем пришёл в себя и спокойно спросил:

— Ты проснулся?

Се Сынин молчал.

Хэ Чэньюн тоже не собирался ничего объяснять.

— Спи дальше, я ухожу.

— Стой.

Голос был хриплым. Лёжа на кровати, Се Сынин попытался приподняться, опираясь на руки, но из-за долгого сна в теле не осталось сил. Он снова и снова падал обратно, а его слишком длинные, спутанные волосы прилипли к бледному лицу.

Хэ Чэньюн повернулся и спокойно смотрел, как Се Сынин тщетно пытается подняться.

— Что случилось? — спросил он.

Се Сынин не стал просить о помощи, а просто сказал:

— Мне нужно выпить лекарства.

— Где они?

Хэ Чэньюн ещё не был настолько бессердечным, чтобы не дать больному принять лекарства.

Се Сынин, бледный как полотно, указал рукой:

— Принеси.

Хэ Чэньюн подошёл к столу и увидел там большой пакет с лекарствами. Взяв его, он вернулся к кровати, но вспомнил, что нет воды.

— Я принесу, — сказал он, поставив пакет рядом.

Се Сынин не ответил.

Он не ел весь день, тело было обессилено. С трудом приподнявшись и опершись на спинку кровати, он тяжело дышал. Устал. Даже если ничего не делать — устал.

Усталость исходила не только от тела, но и от самой души.

Однако эта усталость не придавала ему вида обречённого человека, а, наоборот, на фоне болезненной красоты лишь усиливала ощущение хрупкости.

Снаружи послышались громкие звуки.

Се Сынин сидел, опираясь на спинку кровати, и ждал. Он уже был на грани сна, когда Хэ Чэньюн вернулся, неся в руках миску лапши.

Он поставил перед ним столик, неясно откуда взятый, а затем поставил на него миску.

— Будешь есть? — спросил он.

Се Сынин открыл глаза и посмотрел на него.

— Перед тем как принимать лекарства, нужно что-то съесть, — пояснил Хэ Чэньюн. — Я приготовил лапшу, вкус нормальный.

Се Сынин не хотел есть.

— Где вода? — спросил он.

Хэ Чэньюн молчал.

Се Сынин снова спросил, голос был тихим, болезненно слабым:

— Где вода?

— Ты почти целый день ничего не ел, — ответил Хэ Чэньюн.

Се Сынин не сказал ни слова. Он был бледен, шея его казалась хрупкой. Глядя на Хэ Чэньюна, он спокойно сдвинул миску со стола.

Раздался звонкий звук удара. Белая фарфоровая миска разлетелась вдребезги.

Лапша и бульон разлились по полу.

На лице Се Сынина не дрогнул ни один мускул. Он снова посмотрел на Хэ Чэньюна:

— Где вода?

Будто сумасшедший.

Хэ Чэньюн, кажется, только сейчас осознал произошедшее.

— Сейчас принесу, — сказал он.

Дверь закрылась.

Се Сынин, опираясь на спинку кровати, закрыл глаза и ничего не сказал. Он не пропустил тот проблеск интереса, что мелькнул в глазах Хэ Чэньюна перед уходом.

Скорее уж Хэ Чэньюн, а не он сам, был настоящим безумцем.

Се Сынин отвёл взгляд и слегка нахмурился. Ему казалось, что даже дышать стало трудно. Он запрокинул голову, медленно втягивая воздух, словно выброшенная на берег рыба. Его глаза начали краснеть.

Дверь вновь открылась.

Хэ Чэньюн вошёл и поставил стакан воды на прикроватный столик.

Затем, надавив на упаковку, начал выдавливать таблетки, глядя на едва дышащего Се Сынина.

— Открывай рот, — сказал он.