Глава 10
Глава 10. Серьезный разговор
And last night you were in my room
And now my bedsheets smell like you.
Every day discovering something brand new,
I’m in love with your body.
Ed Sheeran,«Shape of you»Ножки стула с неприятным звуком проехались по напольному покрытию, а вслед за этим раздался стук опустившегося на стол подноса с посудой. Ире не нужно было поворачивать голову, чтобы понять, кто стал источником шума.
– Доброе утро, Вишенка. Что такая кислая, не выспалась, что ли? – Улыбаясь, Саша разыграл небольшой спектакль. Маленький отвлекающий маневр для Максима и Насти, чтобы достать из кармана часы, положить на стол и слегка подтолкнуть их к Ире: – Ты забыла вчера.
– Спасибо. – Она тут же застегнула темно-малиновый ремешок на руке, скрыв за ним зеленый бумажный браслет. Казалось бы, такая маленькая вещица, но все недолгое время, что она провела без нее, чувствовала себя абсолютно голой.
Ира взглянула на циферблат, и перед глазами, как наяву, вспышками пронеслись отрывки из вчерашней ночи, неспешно переходящей в утро.
Вчера она покинула свою комнату, воровато озираясь по сторонам. Казалось, что из-за каждой двери или из-за любого угла может выскочить кто-то из персонала, чтобы сначала отчитать, а затем и обрадовать, что она может уже начинать паковать чемоданы. И она даже не сможет ничего возразить. Да и как объяснить, что она при полном параде собралась идти куда-то на ночь глядя? Даже на русском это было бы непростой задачкой, а тут еще придется искать нужные слова где-то в глубинах своего не очень большого вокабуляра. Да и подставлять Сашу не хотелось, даже несмотря на то что именно он был инициатором этой вылазки. Почему-то Ира наивно полагала, что человек, которого она знала всего чуть больше недели, ради нее тоже принял бы весь удар на себя.
Когда на улице Ира услышала его голос, испугалась, что попалась. Страх тут же затмил все здравые оценки ситуации (заговорили с ней по-русски, так что вряд ли этот кто-то из персонала). А когда на плечи опустилась черная куртка, Ира, прокручивающая в голове очередной сценарий, как ее с позором депортируют, дрожала уже не от холода. Она потянулась рукой к месту, где обычно носила свое средство, помогающее обуздать расшалившиеся нервы, но так ничего не нашла в складках сарафана. И как же она забыла, что именно в нем нет карманов? Но ничего, погуляет, значит, часок без своего неизменного вишневого бальзама, который всегда дарил ей уверенность и спокойствие. Что же такого страшного случится, если она не обновит пару-тройку раз слой на губах? Никто точно не умрет из-за этого.
А потом Саша переплел их пальцы, и все страхи на время испарились, а забытый бальзам показался сущей глупостью.
Они бродили по тропинкам территории, избегая ярких пятен света от уличных фонарей, и болтали. Ира рассказывала о своей мечте стать врачом. Правда, несколько навязанной родителями, которые с недавнего времени окончательно убедились в медицинской безнадежности младшей дочери и переложили все надежды, когда-то возложенные на нее, на старшую. Но Ира не согнулась под тяжестью ожиданий, а наоборот, с двойной, несколько нездоровой силой стала жаждать поступления в медицинский. Она выбрала самую девчачью из всех возможных специальностей – акушерство и гинекологию. Ей хотелось посвятить жизнь помощи женщинам, правда, она пока не решила, что хочет больше: принимать роды, оперировать или сидеть в кабинете частной клиники. Но у нее впереди была практически целая жизнь на раздумья – последний год школы, шесть лет лечебного дела и еще минимум два года ординатуры. Пока что чаша весов склонялась в сторону хирургии, чтобы пойти по стопам деда, отца мамы и отчима. Их специализация была далека от гинекологии: один – челюстно-лицевой хирург, другой – травматолог, но оба оперировали практически каждый божий день.
Саша слушал спутницу, не скрывая легкой не то улыбки, не то усмешки над ее мечтами. Девчонка-хирург – какой бред, скорее уж подстилка настоящих хирургов, а потом, может, кто-нибудь ее за особые заслуги, правда, связанные отнюдь не с медициной, и пустит в операционную.
– И что ты смеешься? – резко остановилась и возмутилась Вишневская. – Я даже уже шить умею. Родители сказали, что нас никто учить не будет. Я уже исшила парочку тренажеров и каждый раз тащу с кухни размороженные куриные тушки, пошить на них кожу, прежде чем мама отберет и закинет в суп. Даже шила пару раз на виноградинках! – Она заметила, как Саша снова усмехнулся. – Это вообще-то очень сложно! Ну и чего ты смеешься? – нахмурилась она.
– Подумал, что было бы забавно поцеловать тебя прямо посреди этой благородной тирады. – Он мягко приподнял пальцами ее подбородок, чтобы Ира наконец-то посмотрела ему в глаза.
– Ч-что? – Она не понимала, что именно натолкнуло его на подобные мысли: куриные тушки или виноградинки?
– Разрешишь?
– Д-да… – выдохнула она и тут же почувствовала сильный сладко-горький запах и вкус сигарет.
Вряд ли ночные поцелуи после отбоя с человеком, которого едва знаешь, вписывались в ее рамки адекватности и нормальности, но здесь и сейчас она хотела позволить себе небольшую шалость. Все равно никто об этом не узнает, а дурной пример лучших друзей, которые, как она уже успела узнать от Насти в ходе их серьезного разговора с глазу на глаз, начали встречаться, оказался слишком заразительным. Почему бы и не позволить себе немного романтики, пусть и практически с незнакомцем? Тем более семнадцать – самое подходящее время, чтобы наделать немножечко глупостей и понять, что помимо желудка и кишечника в животе есть еще и бабочки. Очень много бабочек.
Они забыли о всех мерах предосторожности и остановились прямо под лучом фонаря, все равно в этот час персонал обычно спал, и некому было бы спугнуть целующуюся парочку.
– Считай, что это было моим желанием, Вишенка, – улыбнулся Саша, чуть отстранившись.
Она вновь потянулась к несуществующему карману за своим бальзамом, но снова ничего не нашла. Не зная, куда деть не занятую телефоном руку, она растерянно посмотрела на своего спутника и дотронулась подушечками пальцев до своих губ, но тут же отдернула ее. Без привычной вишневой липкости было не по себе. Парень, укравший ее первый поцелуй, снова переплел их пальцы, и парочка скрылась в тени очередной дорожки.
Ира брела вслед за Сашей, слушая все, что ее спутник готов был рассказать. Баскетбол, школьная команда, вечные соревнования, первые места и большие надежды на спортивное будущие. Физико-химический класс московской гимназии, практические и теоретические лабораторные работы по физхимии. Какие-то муравьи, которые в атмосфере ксенона могут разогнаться до скорости света. Химические правила и принципы, названные в честь каких-то придумавших их дядек с труднопроизносимыми фамилиями. Курсы в нефтегазовом университете, куда их класс отправили от школы, и лабораторные работы с настоящей нефтью, мысли о поступлении в этот вуз. Вишневская ловила каждое его слово. Он мог бы рассказывать ей все возможные теории заговора о масонских ложах и человекоподобных ящерах или любой другой бред, она бы все равно продолжила слушать, приоткрыв рот, и наивно верить всему.
Рука Иры почему-то постоянно тянулась к складкам сарафана в поисках несуществующего кармана с бальзамом для губ.
Начинало понемногу рассветать. Они успели пройти несколько кругов по территории школы, когда в кустах сбоку от дорожки раздались непонятные шорохи. Ира вцепилась в руку Саши и спряталась за его спиной в надежде, что ее обязательно защитят, не важно от кого: от маньяка-насильника, кого-то из персонала или семейства ежей, которое время от времени видели рядом с корпусами. Но, к удивлению обоих, из кустов на тропинку вышла лиса. Но не рыжая пушистая красавица, которую постоянно рисуют в детских сказках, а тощий облезлый зверь, у которого можно было пересчитать все ребра, а вместо пушистого хвоста торчало какое-то жалкое подобие крысиного. Сначала Вишневская выдохнула, ведь все могло быть гораздо хуже. Потом ей стало безумно жалко лису, захотелось забрать ее, отмыть и накормить. И только затем проснулся здравый смысл.
Так они и стояли втроем, устроив молчаливые гляделки, пока первой тишину не нарушила Ира.
– Я не хочу нагнетать, но, скорее всего, она бешеная. – Хотелось убежать, но она боялась, что это плешивое недоразумение побежит следом и обязательно укусит, а потом больница, уколы от бешенства, объяснения, что они вообще забыли на территории, когда каждый день с десяти вечера до семи утра должны быть в своих комнатах. И потом, конечно же, депортация.
– С чего ты взяла? Вроде не кидается на нас, – одной фразой обесценил все ее переживания Саша.
– Когда кинется, уже поздно будет. Обычно только бешеные подходят к людям. Кажется, это знак, что пора бы разойтись по комнатам.
– Как скажешь, Вишенка. – Он пожал плечами, по-прежнему не видя ни одной причины для паники и побега.
Из полусонного оцепенения в реальность Иру вернуло перестукивание ноготков по столу. Стоило лишь взглянуть на лучшую подругу, как тут же стало понятно, что теперь серьезный разговор ожидает уже саму Иру.
Вишневская чуть ослабила ремешок на часах и вернулась к тарелке с почти нетронутой овсяной кашей. Саша наврал, часы она забыла не вчера, а сегодня утром, когда впопыхах одевалась, чтобы успеть забежать в свою комнату и привести себя в порядок перед новым долгим днем. Следуя иррациональному импульсу быть красивой всегда, она обновила макияж перед прогулкой, а потом у Саши легла спать, так и не смыв его, в надежде, что вредная кожа не станет ей мстить прыщами за подобную выходку. В своей комнате пришлось собираться так же быстро, как и сбегать. За завтраком она делала вид, что эту ночь провела в своей комнате… а потом пришел Саша, и все попытки что-то утаить тут же оказались напрасны. От малокровия и низкого гемоглобина Ира никогда не страдала, так что густо покраснела, потупив в тарелку взгляд, пока Настя сдержанно молчала и готовила миллионы миллионов вопросов, которые обязательно задаст подруге, стоит им только оказаться вдвоем.
Такая возможность выдалась совсем скоро, всего лишь спустя три часа разговорно-грамматических мучений и быстрый ланч. Расписание, несмотря на надежды ребят, так и не изменилось к лучшему и по-прежнему оставалось в крайней степени дурацким, так что Сашу забрали на шоколадную фабрику, где остальные уже успели побывать. Ира даже не успела толком взгрустнуть, что Лавров вернется еще не скоро, как Настя недвусмысленно намекнула Максиму, что у них с Вишневской намечается микродевичник, куда парням, даже таким классным и знающим многие их девчачьи секретики, вход заказан.
– По-прежнему ничего? – Никольская по-хозяйски запрыгнула на кровать Иры.
– По-прежнему не понимаю, о чем ты. – Вишневская села на стул и сделала вид, что никогда не видела вида из окна красивее.
– Удивительно, что человек, понимающий физику с химией, – она не дала подруге возразить, что физику как раз таки плохо знает, и продолжила, – не понимает таких простых вещей. Тогда попробую задать вопрос по-другому: как так вышло, что в день, когда мы не собирались на кухне, ты забыла у Саши часы?
– Ну-у-у… не то чтобы я понимаю физику… – протянула Ира, понимая, что правду скрывать бесполезно, но все еще надеясь, что не придется рассказывать все. – Все дело в том, что он ночью залез ко мне в окно, как Эдвард Каллен, посмотрел на меня спящую, а потом утащил часы.
– Зай, не держи меня за дуру, пожалуйста. Я бы поверила еще, если бы ты на первом этаже жила. Максимум на втором.
– Ладно, мы гуляли после отбоя.
– И все? Не будет никаких подробностей? – Настя начала изучать лицо подруги, чтобы понять, что же она скрывает, но заметила только, что макияж Ира нанесла на скорую руку: ресницы слиплись в паучьи лапки, а стрелки не получились идеально симметричными.
– А какие тебе нужны? Он позвал меня, я согласилась, вышли после двух, ходили, болтали. Ну, еще лису видели. – Она потянулась за своим бальзамом и поняла, что тот почти закончился. Завтра во время поездки в центр нужно купить новый, а лучше сразу парочку.
– Ой, да фиг с ней, с этой лисой. И все? Просто гуляли?
– За руки держались. – Ира выдавила остатки бальзама на губы – и все же не выстояла под гнетом взгляда лучшей подруги, поэтому поспешно, чуть краснея, добавила: – И целовались…
– Ага-а… – задумчиво протянула Настя, мысленно ликуя и исполняя победный танец: план сработал! – А забытые часы как объяснишь? Когда ты их успела у него оставить?
– Честно? Никак не хочу объяснять. Я думала, что ты после информации о поцелуе отстанешь от меня, а ты, оказывается, та еще вредная пиявка, как из «Лунтика», только красная.
– Мне обидеться?
– Если это поможет остановить расспросы, – Ира вздохнула, пересела рядом с подругой и положила ей голову на плечо, – утром.
– Что?
– Потом мы пошли к нему, – она нервно покрутила пустой тюбик от бальзама в руках, закинула его в мусорку около стола и продолжила, – а часы я забыла, когда убегала утром.
– Вот как… – Настя опешила, она не думала, что подруга настолько стремительно с кем-то сблизится. – А… – Слова не находились, кажется, ситуация вышла из-под контроля.
– Не думай, я не настолько с ума сошла, чтобы переспать с первым встречным. Ничего не было. Вообще ничего. Нам-то и спать оставалось от силы часа три. Я жутко не выспалась, опять сны мерзкие были. Извертелась вся, зато в объятиях. И вообще, кто решил, что спать в обнимку круто, мило и романтично? Это ужасно переоценено, жарко и жутко неудобно! Думаю, сегодня лягу сразу после ужина, иначе стану одной из бедолаг, кто умер от недосыпа.
Настя лишь хихикнула в ответ. Она была как раз из числа тех безнадежных романтиков, которые даже в жару предпочли бы спать, прилипнув к любимому. Ночные объятия Максима за пару дней стали для нее лучшим местом на земле. Ее нос у него в ямке над ключицей. Его губы нежно касаются ее лба. Тепло и уютно. Как дома, только лучше. И впервые не хотелось никуда сбегать.
Ира не наврала, она редко что-то утаивала от подруги, и в эту ночь она правда пыталась целомудренно уснуть в комнате Саши. Несмотря на то что она решила остаться с ним на ночь, ничего такого не планировала и точно не собиралась раздеваться перед ним, поэтому попросила Сашу сначала дать футболку, а потом и отвернуться, чтобы она могла спокойно переодеться. Пижаму как-то не догадалась захватить, когда собиралась на прогулку, да и они не были еще достаточно знакомы, чтобы она легла рядом с ним в одном нижнем белье.
Сон никак не шел, а перебуженные первым поцелуем бабочки из живота перебрались к мозгу и порхали от нейрона к нейрону, чтобы перед закрытыми глазами поочередно вспыхивали картинки их ночной прогулки: свет фонарей, поцелуй, лиса – и так по кругу. Она бесконечно ворочалась в попытках устроиться поудобнее, и каждый ее полуоборот неизменно встречался усилением объятий, отчего ей становилось еще жарче и неудобнее, и она попадала в замкнутый круг.
Хоть немного задремать у нее получилось только незадолго до подъема.
В своем сне она шла одна по одной из дорожек территории школы. Сильный ветер раздувал ее сарафан, и она еле успевала ловить и опускать подол. Внезапно из-за кустов навстречу Ире выскочила лиса, рыжая, откормленная и пушистая. Животное уселось посреди дорожки и не думало убегать. Ира медленно, чтобы не спугнуть, подошла к животному и опустилась рядом с ней на корточки. Лиса не убежала ни тогда, когда Ира протянула руку, чтобы погладить, ни тогда, когда достала телефон, чтобы сфотографировать. Вишневская так и сидела, перебирая одной рукой мягкий мех лисицы, на ощупь точь-в-точь воротник старого бабулиного пальто. Другой рукой она набирала сообщение в их общий чат: «Смотрите, кого встретила!»
Она прикрепила несколько фото лисы и нажала кнопку «отправить». Телефон завис, потух, а когда ожил снова, в чате висели уже другие фото. На каждом из них была Ира. Без одежды и будто сфотографированная исподтишка. От неожиданности она выронила телефон из рук, чем спугнула животное. В висках стучал вопрос «Что делать?», и она не придумала ничего лучше, как сбежать от этого позора с территории школы. Она бежала и бежала, не в силах найти ворота. Вдали послышался вой сирен, почему-то очень похожий на звук ее будильника. Реальность уже начала прорываться сквозь сон, но кошмар не хотел отпускать ее. Вишневская свернула на очередном повороте и выскочила прямо на встречу автомобилю, который тут же с визгом шин затормозил и ослепил ее фарами.
Проснулась Ира в холодном поту от бившего прямо в глаза солнечного луча и поняла, что на кровати одна. Простыня и одеяло сбились, футболка, в которой она спала, задралась.
– Доброе утро, спящая красавица. Я уж думал не будить тебя, раз твои пять будильников не справились. – Саша, уже полностью собранный, стоял напротив с телефоном в руках.
– Который час? – Она одернула футболку и стала на ощупь искать свой телефон на кровати.
Когда Вишневская прогнала воспоминания, Настя уже закончила перечислять все прелести своих первых отношений и перешла к новым свежим сплетням. И когда она только успевала их находить? Вероятно, в те часы, когда Ира, запершись в комнате, сидела над егэшными вариантами и справочниками.
После ужина по четко отработанной схеме Ира сбежала с активитис к себе в комнату. Как и хотела, она тут же легла спать, потому что весь день валилась с ног и чувствовала себя, мягко говоря, отвратительно, даже для человека, который привык вставать в 5–6 утра, чтобы накраситься. Наконец-то можно было отдохнуть. Крепкий здоровый сон без тревожных сновидений окутал Вишневскую, как пуховым одеялом.