Часть 6. Депрессия.
Тишина забивается в самую глотку, стискивает горло и отдаётся звоном в ушах. Жёсткий облезлый пол больно давит на затылок, я чуть поворачиваю голову вбок. На мне только чёрные боксеры, а потому прохлада августовского вечера из приоткрытой форточки перебирает каждую выступившую мурашку на коже. Немытые больше недели волосы, разметавшись вокруг сосульками, блестят в сумеречном свете из окна. На потемневших со временем обоях стен живут мои невидимые чудовища — единственные, кто всегда со мной. Ласковыми глазами они смотрят, смотрят и смотрят на меня...
Внезапно пальцы рук сводит судорогой, заставляя их подрагивать, будто тронутые током. Сжимаю и разжимаю их, пока покалывание не проходит, оставляя после себя холод.
Я боюсь сказать, что умираю. Это не больно. Просто ты не чувствуешь себя. Совсем.
Мне кажется, что так было всегда. Но это не так. По всей моей спальне развешаны детские фотографии и фотографии с Маго,Ксюшей и Артемом, уголок к уголку, не оставляя свободного места на четырёх стенах. Если сложить их все вместе, то получится примерно тринадцать стопок размером с кулак. Каждое утро я открываю глаза, моргаю и смотрю на стены. Как в известной подписи прошлого поколения: «Здесь была... моя жизнь». Разглядываю их и прислушиваюсь к себе. Вспомню себя или нет? Раньше мне удавалось прийти в себя на некоторое время, но последний год я ничего не чувствую. Кончиком языка лениво провожу по внутренней стороне передних зубов. Визитка с номером личного психотерапевта покоится в мусорном ведре вместе с откушенной всего раз плиткой шоколада и другими отходами. Не нужны мне бесполезные разговоры «по душам» с лживо-внимательным взглядом. Настолько себя вывернул, что мне никто ничего нового не скажет. Так же, как и лекарства от депрессии, которые стимулируют радость. Зачем мне искусственное счастье, вредящее моему слабому здоровью?
Диагноз — клиническая депрессия. Ты можешь не заметить, как в какой-то момент твоей жизни впервые пятнаешься ею цвета нефти. Это может быть чья-то смерть, регулярные скандалы с семьей, физические насилие, издевательства со стороны сверстников, предательства от близких, глубокое разочарование или раннее взросление. Сначала ты постоянно плачешь от боли, несчастья, неудач и часто пребываешь в плохом настроении. Одиночество за одиночеством на внутреннем и внешнем уровне. И ты начинаешь смиряться со всем, учиться жить в личному аду, а чёрное пятно всё расползается. Потом пышными лепестками проявляются симптомы средней депрессии — психозы, истерики, апатия. С каждым днем ты, не замечая этого, становишься все темнее и темнее.
Больше везёт тем людям с твердым разумом, которые путём долгих самоанализов пришли к осознанию своей депрессии. Клиническая депрессия — это болезнь, по тяжести сравнимая с физической. Но толку от понимания собственной болезни? Ты просто вновь плачешь от боли, но уже с «достойным» поводом. Это немного похоже на то, как нынешнее поколение мейнстримует с депрессией, идеализируя её и возводя на пьедестал романтики. По-настоящему больные депрессией — даже с твёрдым разумом — не понимают, что усугубляют своё состояние, позволяя добивать себя грустной музыкой и безысходностью положения. Им нравится собственное открытие — тонуть в океане грусти. Не исключается возможность, что меланхоличность у человека совсем не связана с депрессией.
В скором времени подобного «плавания», ты начинаешь задыхаться и идти ко дну. Вот тогда и срабатывается мощный инстинкт самосохранения. Ты выныриваешь изо всех сил, жадно глотая воздух, и пытаешься что-то изменить в своей жизни, прекратить эту убивающую тебя боль. Такие моменты я называю кратковременным просветлением разума, когда ты здраво оцениваешь всё, что происходит вокруг тебя. Что ты видишь, находясь в просветлении? Разваленную на руинах собственную жизнь. Оно и понятно, ведь когда ты в последний раз ремонтировал её? А самое главное — возможно ли это теперь? Эта картина реальности пугает, заставляет панику с удвоенной силой течь по венам. Появляется сильное желание спрятаться под одеялом и никогда не видеть то, что разрушилось само нечаянно. Одни так и сделают, они сядут за интернет, возьмут в руки книгу, включат телевизор и погрузятся в иллюзию. А другие будут искать выходы из сложившейся ситуации, сжимая кулаки за спиной и обещая себе, что зубами вгрызутся в эту жизнь. Назло всем или ради себя самого.
Люди сами по себе существа социальные и одиночество является для любого человека страхом номер один. Из-за этого выходят замуж за нелюбимых, поддерживают общение с неинтересными и соглашаются на всё без разбору, лишь бы заполнить пустоту внутри себя. После встреч со случайными людьми и совершения прежних любимых дел, ты с ужасом обнаружишь, что всё это не приносит тебе ни капельки удовольствия. С неверием «ощупываешь» себя, пытаясь понять — это что, всё? Так будет всегда? Что делать? И ты не знаешь, что делать, но продолжаешь бороться, трепыхаться, потому что организм жаждет жить. Сначала дерёшься с собой и жизнью с ослиным упрямством, но потом постепенно теряешь хватку. Поражение за поражением оставляют на твоём теле смешные синяки, ведь как в стихе Ахматовой: «Так много камней брошено в меня, что ни один из них уже не страшен...».
Суицидальные мысли, не отпускавшие с середины болезни, крепнут с каждой ночью и подобно воронам кружатся над тобой везде. Твои движения становятся медлительными, не хватает сил даже на то, чтобы помыть посуду. Боль временами одерживает победу над разумом, и ты в мельчайших деталях представляешь, как сбрасываешься с крыши многоэтажки. Но романтизация суицида быстро рассеется, когда перед глазами замелькают фотографии безобразных трупов, навсегда застывшие аккаунты самоубийц в социальных сетях и очевидное равнодушие общества после твоей смерти. Смерть перестанет тебе казаться привлекательной, в ней ты увидишь лишь жалкого себя, неспособного влачить существование в этом мире. Тебе станет тошно и невыносимо холодно, остро захочется тепла, объятия и искреннего шепота «Я рядом». Но никого не будет. Никого, кроме тебя самого.
Так или иначе, твоя жизнь тесно переплетется со смертью. Ты встанешь на грань жизни и смерти. Равнодушие и жестокость в твоих спокойных глазах, когда ты будешь просматривать видеоролики с реальными убийствами и несчастными случаями. Удовлетворение как еле уловимое тепло коснётся сердца, когда парня на видео насмерть сбивает автомобиль или педофил насилует девочку. А в какой-то момент вдруг поймёшь, что не будь закона, ты мог бы убить кого-нибудь. Наверное, так становятся маньяками, убийцами или стреляют в одноклассников из охотничьего ружья. Спрашиваешь себя, что со мной? Отметаешь мысль обыкновенным «Общество довело». Хорошее поведение, мораль, правила — всё это уничтожается под натиском огромного и толстого, который ты кладёшь на всё вокруг.
Наконец, наступает такой момент, когда ты выдыхаешь остатки тепла из лёгких. Это может случиться совсем неожиданно, банально, неромантично и где угодно. Ты сидишь в недорогом кафе на третьем этаже торгового центра и перед тобой блюдо вкусной еды. Разглядываешь через панорамное окно оживленную улицу, похожую на игрушечный набор для семилетнего мальчика. Миниатюрные люди, цветные машины, высотные здания. Отправляешь кусочек запеченной курицы себе в рот, жуёшь, жуёшь... и металлическая вилка звякает о тарелку. С особой ясностью вдруг понимаешь, что это всё. Чёрное пятно, которое в течение долгих лет аккуратно и неизбежно поражало клетку за клеткой мозга, разрушило твою личность. Больше нечего спасать в тебе. На смену постоянной раздирающей все внутренности боли приходит долгожданное спокойствие. Ценой смерти твоей личности. Ты ощущаешь, как она корчится, разлагается, отпуская последние воспоминания о том, что ты когда-то жил, но всё это происходит уже под каким-то неведомым анестетиком. Тебе не больно и не холодно. Тебе всё равно. Настолько, что ты можешь сейчас выйти и под какую-нибудь дорогую иномарку. Останавливает разум, который из последних сил посылает сигналы о сопротивлении. Ты моргаешь, вонзаешь вилку в мясо и отправляешь в рот.
Никогда, слышишь, никогда не говори о своей депрессии кому-нибудь. Люди, не страдающие ею, не поймут тебя и будут выдавать что-то вроде: «Не грусти», «Забей», «Всё будет хорошо». Люди обычно, узнав об этой болезни, вскоре не желают продолжать общение с «пустым» человеком. Их можно понять, не вини их. И тогда остается только одно — лепить на свою фантазию собственную маску, под которой будешь выходить на улицу. Это необходимая обязанность или формальность — скрывать себя.