Глава 19
Чонгук
С момента моего переезда Дженни только раз постучалась, поэтому, открыв дверь и увидев ее на пороге, я сразу понял, что что-то случилось. Я вижу, что она расстроена. Вся ее поза говорит о вызове. Она очень зла, а я не знаю, что натворил, хотя понимаю, что причина ее злости — я.
Выйти на крыльцо — наверно, самый мой дурацкий поступок за всю неделю. На улице холодно, идет снег, а на мне даже нет носков или ботинок. Мне вообще плевать, что на мне нет куртки. Я стараюсь говорить с ней серьезно, хотя единственное, чего мне хочется, — это скрыться в тепле своего дома.
Нет большего разочарования, чем женщина, не говорящая тебе, что случилось, когда ты спрашиваешь ее об этом. Мне хочется схватить ее и вытрясти из нее ответ. Она, сгорбившись, стоит передо мной, отказываясь посмотреть на меня, показать свои прекрасные глаза, которые я могу прочитать как открытую книгу.
Я вскрываю конверт, прижатый к моей груди. Глазами пробегаю по словам: «опека», «право на посещение», «алименты» и «проживающий в Калифорнии». Но меня добивает последняя страница — в ней содержится моя просьба провести тест на отцовство, чтобы определить, является ли Чон Чону моим сыном.
Дженни обхватывает руками живот, будто ее несколько раз ударили. Она даже не пытается вытереть слезы, стекающие по ее красивому лицу, которое теперь искажено из-за обмана с моим якобы участием. Неудивительно, что она хочет забрать Чону. Я говорил ей, что никогда его не заберу, а эти бумаги говорят об обратном.
Но я не этого хочу. Я хочу, чтобы мы стали семьей. Я и не думал так поступать, когда узнал о Чону. За все время эта мысль даже ни разу не приходила мне в голову.
— Где ты это взяла? — требую я. Я хватаю бумаги и, комкая в руке, трясу ими. Она закатывает глаза и отворачивается от меня, чем злит меня еще сильнее.
— Я просто хочу забрать Чону и уехать домой.
— Ответь мне.
Она мотает головой.
— Отдай мне моего сына! — кричит она, тотчас же закрывая лицо руками.
Я не могу, нет. Я не отдам Чону, пока не получу от нее ответы на свои вопросы. Я хватаю ее за руку и тащу в дом. Она сопротивляется, борется, пока я веду ее через кухню и вниз по лестнице в свою студию. Комната звуконепроницаемая, так что мы можем орать и кричать друг на друга, а Чону нас не услышит.
Я вталкиваю ее в комнату и, захлопнув за нами дверь, запираю ее.
— Кто дал тебе эти чертовы бумаги, Руби Джейн?
Ненавижу называть ее полное имя, но так я добьюсь ее внимания. Она решительно вскидывает голову.
— Знаешь, я думала мы решим вопрос с совместным воспитанием, но, видимо, я ошиблась. Я не хочу твоих денег, Чонгук. Мне они не нужны. Мы с Чону как-то справлялись все это время сами, так что тебе не нужно беспокоиться о том, что я высосу из тебя все соки.
— Дженни...
— Нет, дай мне закончить.
Она вскидывает руку, отходя от меня как можно дальше.
— Нет! — ору я на нее. — Не дам. Скажи мне, кто дал тебе эти гребаные бумаги. На них нет почтового штемпеля, так что их точно передали лично. Я сейчас действительно взорвусь, так что скажи уже!
— Какое это имеет значение?
— А такое, что это полная хрень! — кричу я. — Я этого не делал. И не хочу. Я не хочу забирать у тебя Чону или увозить его из Бомонта.
Я приближаюсь к ней и прижимаю ее к стене. Мое тело льнет к ней, ладонь нежно накрывает ее лицо. Больше всего на свете мне хочется ее поцеловать. Сорвать с ее тела все эти толстые зимние вещи и ощутить прикосновение ее кожи.
— Дженни, я люблю нашего сына. Очень сильно люблю. Я бы никогда не причинил ему боль, а, забрав его у тебя, именно это бы и сделал.
Я пытаюсь успокоиться. Мне известно, кто стоит за этим, и это становится последней каплей.
— Ее зовут Мина, — произносит она так тихо, что я почти ее не слышу. Но слетевшее с ее губ имя Мина — все, что мне нужно было знать.
— Послушай меня, — говорю я, поднимая ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня. — Я купил этот дом с расчетом на тебя. И я там, где должна быть моя семья — ты и Чону. Я хочу быть с тобой. Мина — мой менеджер, и она явно перешла черту. Не знаю, как она узнала про Чону, но я это выясню. Меньше всего мне хочется сделать больно тебе. Я люблю тебя, Джен.
— Пожалуйста, не забирай его, — умоляет она. Мне ненавистно видеть ее слезы. Видеть отчаяние на ее лице. Я убью Мину за то, что она сделала с Дженни... с нами. Не нужно нам в жизни таких трагедий.
Я заправляю выбившуюся прядь ее волос за ухо. Она тянется за моим прикосновением, касаясь щекой моей грубой ладони. И я не могу сопротивляться. Поцелуями я стираю ее слезы, пока не нахожу ее рот. Я оставляю на ее губах три поцелуя: первые два — в уголки, чтобы понять ее реакцию, а потом по центру. Она отвечает мне взаимностью. Ее рука притягивает меня ближе.
Но ради нас обоих мне удается притормозить. Я хочу ее, но не так.
— Разве ты меня не хочешь? — шепчет она мне в губы.
— Хочу, очень сильно, но не так. Не в студии, где нас может увидеть Чону. — Я отстраняюсь и заглядываю в ее прелестные карие глаза. — Я хочу, чтобы ты во всех смыслах присутствовала в моей жизни, Джен, но когда ты будешь сама к этому готова.
Мы возвращаемся обратно наверх, бумаги остаются в моей комнате. С ними я разберусь позже. В первую очередь мне нужно позвонить своему адвокату и отказаться от них. Я даже не знаю, что делать с Миной. Еще один вопрос адвокату: могу ли я ее уволить? Сколько мне будет стоить разрыв этого договора? На этот раз она зашла слишком далеко.
Мы с Чону ставим елку, разместив ее по центру напротив большого венецианского окна, глядящего на улицу. Входит Дженни с замкнутым лицом. Я знаю каждое ее выражение лица, и сейчас она сомневается, будто ступает по тонкому льду. Мне нужно это исправить и быстро.
Я специально наклоняю елку. А когда Дженни фыркает, то отворачиваю лицо и прячу улыбку. Тогда она начинает нами руководить: говорит наклонить елку то вправо, то влево, а потом всплескивает руками, потому что мы ее не слушаем. Она оставляет своих мужчин выполнять самую сложную работу: поставить елку прямо, — пока сама уходит на кухню готовить закуски на сегодняшний вечер. Скоро на нашу вечеринку по украшательству дома придут Джису с девочками и Мингю с и его сын.
Моя семья такого никогда бы не устроило. Мы с Чону украдкой пробираемся на кухню и подкрадываемся к Дженни. Он щекочет ее с одной стороны, а я — с другой. Стоит ей закричать, как мы тут же разражаемся смехом. Не могу удержаться, чтобы ее не поцеловать. Я слышу, как Чону хихикает и уходит, поэтому снова ее целую. Знаю, что не должен, но не могу ничего с собой поделать — я люблю ее.Я быстро целую ее в губы в третий раз, когда входная дверь распахивается. Джису кричит на девочек, чтобы те вели себя уважительно. Дженни отталкивает меня. Этот жест должен ранить мои чувства, но этого не происходит. Знаю, во время праздников она хочет сосредоточиться на Джису. Так что мне придется завоевать расположение девушки в которую я безумно влюблен. Ей нужна романтика.
Как только мы с Дженни выносим еду в гостиную, дети, словно стервятники, тут же на нас налетают. Я их покидаю, чтобы открыть дверь. На пороге стоят Мингю и и его сын, у него ы руках букет .
— Ох, не стоило, — говорю я, потянувшись к цветам.
— Ну, ты же такой сексуальный зверь, — отвечает Мингю, хлопая ресницами.
Я приглашаю их внутрь и веду к нашему торжеству. Стоит нам войти, как Дженни и Джису вскидывают головы и улыбаются.
— А это моя Дженни и наш сын Чону.
Я показываю в сторону Чону, который быстро поднимает голову и машет рукой.
— Приятно познакомиться, Мингю. Привет, Бомгю, — говорит Дженни, опускаясь на колени на один с ним уровень.
Бомгю машет в ответ, придвигаясь к своему отцу, но протягивает Дженни букет цветов.
— Ты же знаешь, что она владеет цветочным магазином?
— Заткнись, Чонгук. Они прекрасны. Спасибо, Бомгю.
Дженни глядит на меня так, будто у меня проблемы. Если она будет так на меня смотреть, то я стану жалеть, что не воспользовался ею там внизу.
— Мингю, это наша подруга Джису и ее дочери, Лиса и Соми.
Обе девочки поднимают головы и улыбаются, а потом продолжают раскладывать украшения.
Джису жмет Мингю руку, и тот медленным движением протягивает ей букет. Она принимает цветы и, поднося к себе, вдыхает их аромат. Потом поднимает на него глаза, по-прежнему держа букет в руке.
— Привет, — произносит он так, будто только что пробежал пять километров.
— Черт, — говорю я, качая головой. Дженни переводит округлившиеся глаза с них на меня.
Я хлопаю Мингю по плечу и смеюсь. От неожиданности тот слегка подается вперед, но удерживается на ногах. Все это время он не сводит с Джису глаз.
Только что Рождество официально стало интереснее.