Враг номер один

      Выдыхаю только за углом, прижавшись вспотевшей спиной к стене и едва не падая на подкашивающихся ногах. Первая мысль — уехать. Подальше отсюда. Прямо сейчас. На ближайший поезд. Даже направление не важно!
      Но пока пытался отдышаться, накатившая волна ужаса спадает, и в голову приходит совсем безумная идея.

       Осторожно выглядываю из-за угла. Мужчина в чёрной рубашке стоит недалеко от ларька с сигаретами и, облокотившись на дверь серебристого спортивного ВМW, с кем-то разговаривает по телефону. Натягиваю капюшон от куртки пониже и заставляю свои ноги идти вперёд. Пока добрался до открытого окошка ларька, раза три чуть не передумал и не убежал.
       Не заглядывая внутрь и делая вид, что разглядываю ту часть витрины, где разные кроссворды и журналы, спрашиваю:

— У вас ручки есть?

— Вам какую: шариковую за семь, гелевую за…

— За семь.

       Нервно жду, когда мне отдадут покупку, и, забывая о сдаче, не спеша иду по тротуару в сторону машины, надеясь только на то, что он не обернётся. Не сбавляю шаг даже тогда, когда начинаю спешно царапать номер автомобиля на внутренней стороне ладони. Ещё не знаю, что буду делать с такой скудной информацией, но в голове уже начинают шевелиться внятные, не забитые страхом мысли.

  * * *

       В квартире душно, открытые окна, кажется, наоборот делают только хуже. Хочется курить до чёртиков, но я вспомнил о сигаретах только когда пришёл домой. Еда тоже осталась только в моих мечтах, и желудок медленно, но прицельно начинал посылать меня подальше с такой диетой.
       Нахожу в одном из шкафчиков коробку с двумя пакетиками чая и сахарницу, почти пустую. Ну хоть так.

       Переписанный на листок из тетрадки номер машины выкладываю прямо в центр кухонного стола, как будто эта маленькая бумажка мне чем-то тут поможет.

       Чай слишком горячий и едва сладкий, но даже такую подачку мой организм принимает с благодарностью.

       Высовываюсь в приоткрытое окно. Солнце уже зашло за дом, и жара стала не такой ощутимой. Во дворе только парень, выгуливающий большую овчарку, и две бабушки у соседнего подъезда в тени огромного ореха. Думаю о том, что сейчас бы не помешал мой старенький компьютер и хотя бы соседский захудалый Wi-Fi. Хотя толком ещё сам не знаю, что бы я там искал. Возможно, как-то попытался бы найти владельца по номеру машины… А дальше что? «Привет, дядь, а помнишь, ты четыре года назад со своими дружками друга моего изнасиловал и избил? А я ещё тогда убежать от вас смог. Помогли… Так вот, дядька, друг мой психом стал, а до моей задницы всё же добрались, если и не вы, то ОН…»
       Спотыкаюсь на этой мысли. Сутки только прошли, а такое чувство, как будто много-много дней. За последние пару часов даже о спине не вспомнил. Хотя о Чонгуке думал, конечно же, в основном о прошлом. Сегодняшняя встреча как-то оттеснила вчерашний день на задний план, или просто мне самому было легче забивать голову событиями четырёхлетней давности, чем думать о том, что происходило со мной сейчас.

        На дорожке, заворачивающей во двор от остановки, появилась знакомая фигура. Маленькая и худенькая, в клетчатой рубашке с коротким рукавом и серых шортах до колена. Белокурая голова подстрижена почти под ноль, и аккуратные очки в золотистой оправе.

— Минхо! — ору, практически вываливаясь в окно и махая рукой.

       Светлая голова поднимается, несколько секунд рыщет по окнам и потом останавливается на моём. Улыбается. Прибавляет шаг и скрывается в нашем подъезде.

* * *

— Минхо, ты вообще не меняешься! — действительно приветливо улыбаюсь парню, стоящему на пороге.

— Зато ты… Изменился… — Минхо смущённо улыбается в ответ и старается не смотреть на мою искусанную шею, красочную спину и синяки на руках. Вообще на меня самого старается не смотреть. — Ты сам приехал? — заглядывает мне за спину.

— Ага, — тоже оборачиваюсь, как будто действительно ожидаю кого-то увидеть. — По делам.

— Даже так… — мнёт в руках небольшой пакет. — Надолго?

— Сам ещё не знаю, как получится. А ты как? Как жизнь личная?

— Чимин! — Минхо краснеет как рак. — Какая личная жизнь, что ты такое говоришь?! У меня на компе игруха новая, не до личной жизни.

— Вот ты вундеркиндер, стратегически-певепешный! Не надоело?

— Не-е-е… Может сыграем, когда будешь не занят?

— У меня комп не тут…

— У меня два. Папка на днюху в прошлом месяце подогнал. Могу наладить…

— Слушай! Минхо! — при слове «компьютер» вспоминаю о бумажке на кухонном столе. — А можешь мне помочь кое в чём?

— Ну, смотря в чём… Я не всё умею… — Минхо прячет пакет за спину и наконец-то останавливает взгляд на моём почти целом лице — сюда хоть смотреть не стрёмно.

— Вот это ты как раз и умеешь. Нужно по номеру машинки узнать владельца. Ну, там адрес, телефончик. Сможешь?

— Тебе зачем? — уже более смело разглядывает мои руки в синяках.

— Это по личному вопросу. Так что, Минхо?

— По этому? — кивает на правую, там, где до самого локтя кожа в синюшно-зеленоватых пятнах.

— Частично, — прячу глаза, Минхо всегда был догадливым.

— Хорошо. Пошли?

— Сейчас прямо? — а сам уже ищу на вешалке, что бы накинуть на себя.

— Ага. Там у меня пирог яблочный, мамка утром пекла. А ты вроде её пироги любил.

— Отлично, — стягиваю с вешалки старую спортивную кофту, а мой желудок начинает бодренько подпевать. — Я и сейчас люблю. Очень!

— Можешь не прятать, — Минхо кивает на меня всего. — Мамка на смене до завтра. А я уже и так всё видел.

       Вешаю спортивку обратно и благодарно улыбаюсь ему. За то, что не лезет с расспросами, за то, что согласился помочь и особенно за яблочный пирог, вкус которого я уже практически чувствую на языке.

       Пирог приятной тяжестью улёгся у меня внутри, залитый поверх сладким чаем с лимоном. Сытость добавила расслабленности и лёгкой обманчивой уверенности, что всё будет хорошо.
       Минхо не переставая перебирал тонкими пальцами с аккуратными ногтями по клавиатуре, а я стоял за его спиной и смотрел в окно перед столом.

— Вот он! — вскрикивает и дёргает меня за руку.

Опускаю глаза на экран монитора.

  Чан Ы Ну, 29-лет, бывший военный врач, проживающий за городом. Здесь же адрес и даже телефон.

— Фото бы… — Минхо верю, но хочу убедиться, что точно он.

— Да хоть сто, — выдаёт белобрысая голова передо мной. — Это же мамкин начальник.

— То есть? — разворачиваю Минхо к себе на крутящемся кресле.

— Да Ы ну этот, — Минхо снимает очки и трёт глаза. — В поликлинике, где мама работает. Он типа владелец и главврач в одном лице. Неплохой дядька, кстати. Точно он нужен?

— Фото покажи, — чувствую как кровь отхлынула от лица.

       Минхо копается не долго, наверное, даже минута не прошла, и на экране уже улыбчивое лицо довольно молодого врача в белом халате с какой-то кудрявой девочкой на руках. Под фото что-то написано, но я не могу прочитать, в глазах рябит и становится мутно. Не мигая смотрю на фото, вернее на руку с большим перстнем, которая так аккуратно придерживает девочку.

— Ну, что? — видимо, я слишком долго стою молча, и лицо у меня при этом не очень, потому что по Минхо глазам видно — испугался. — Он?

— Он, — голос срывается, и я прокашливаюсь. — Нужно ещё кое-что найти, — опускаю глаза на его подрагивающие на клавиатуре пальцы. —Ещё двоих. Возможно, друзья его.

— Тоже по номеру машины?

— Нет. От этих даже номеров нет. Вслепую, — глубоко вдыхаю, чтобы устаканить нервы, и присаживаюсь рядом, на угол сложенного дивана. — Единственное, один постарше намного, лет сорок, наверное, а второй скорее одногодка этого…

— Ну, тогда это надолго. Не спешишь? — Минхо разминает пальцы, как перед тяжким трудом.

— Нет. Куда мне спешить?

— Я надеюсь, ты в лицо хоть узнаешь этих двоих? Иначе бессмысленно что-то искать.

— Узнаю. Ищи.

       От фотографий рябило в глазах и начинала побаливать голова. От количества информации становилось дурно.
       Мы нашли всех троих, более того, всех их ближайших родственников, узнали графики рабочих расписаний и даже клички собак.
       У всех троих были семьи. У всех троих были дети.

       Меня стало тошнить, когда на фото я увидел сына того водилы: красивый, высокий, черноволосый парень, примерно одного возраста с Чонгуком. Я всё никак не мог уложить в голове, как люди могут поступать так. Когда у самих дома такие же дети, сыновья, дочери, любящая жена и даже, возможно, преданная собака, которая виляет хвостом при твоём появлении и лижет тебе пальцы в благодарность за ласку.
      Ни у кого из этих троих не было и намёка на судимость. Все уважаемые в городе люди, лысый даже основал какой-то благотворительный фонд, несмотря на свою молодость.
       Как же так получилось, что в один из дней они разрушили жизни стольких человек? Не задумываясь, просто из прихоти.

— Выпить есть?

Минхо смотрит на меня, как будто я на инопланетном языке разговариваю.

— Чаю? — делает слабую попытку, всё ещё веря в меня бывшего — примерного и домашнего мальчика.

— Хорошо бы чего покрепче.

— Ну… Там у папы полбутылки коньяка осталось. В холодильнике, — поправляет очки. — Сойдёт?

— Тащи, — устало плюхаюсь на диван. — А сигарет у папы нет, хоть пару штук?

— Он не курит! — орёт Минхо с кухни.

— Вот же… — опускаю лицо на колени и обхватываю себя руками.

       Устал нечеловечески, как будто вагоны грузил. Опять разнылась спина, и ещё больше разболелась голова.

— Чимин?.. — осторожно ставит передо мной маленькую стопку и ополовиненую бутылку, которая тут же запотевает от жары. — И что ты дальше с этим делать будешь?

— Не знаю пока, — поднимаю голову и наливаю до краёв, руки дрожат. — Можно это всё как-то в кучу оформить и распечатать?

— Можно, конечно, — тянется куда-то за стол, и на подоконнике оживает принтер. — Только время займёт.

— Я не спешу, — залпом глотаю обжигающую жидкость и вытираю выступившие слёзы. — И ещё… С телефона твоего можно позвонить? Домой. Там тётка волноваться будет.

— Чимин, ты что? Конечно, звони, — Минхо протягивает мне дорогой смартфон. — И скажи, что у меня сегодня ночуешь.

— Спасибо, Чимин.

— Да ладно тебе, мы же друзья.

       Киваю и набираю номер по памяти, мой телефон остался в квартире, а идти за ним просто нет сил.

  * * *

— Ы ну , ты уверен, что это он? — голос в трубке ироничный и, кажется, пьяный.

— Ещё бы. Такую рожу грех не узнать.

— Ага, помню как ты плакался, что во снах его глазищи видишь и дрочишь на них по ночам!

— Не неси хуйни! Я тебе на полном серьёзе говорю! Пацанёнок этот — именно тот малец с речки.

— Так хорошо разглядел? — голос становится тише.

— Да, он стоял в шаге от меня. Я его глазищи, как ты говоришь, даже в отражении стекла узнал, не оборачиваясь. Да и он себя выдал: как только на твой подарок на руке глянул, так сразу умотал.

— Может ты ошибся? Ы ну?

— Да заебал ты! Говорю тебе, что пацан с речки, сто процентов! Он, падла, потом вернулся и номер машины записал, придурок малолетний, не допёр, что я его в зеркало увидел.

— Заебись! — в трубке что-то треснуло и, кажется, разбилось. — Его найти надо, Ы ну. Пиздец, какого его вообще в город занесло со своей деревни?!

— Найти не проблема. Уже нашёл.

— Где? — кажется, по ту сторону приободрились.

— Да вот, стою хуи пинаю у него в квартире. Уже третий час. А он, сука, у соседа торчит.

— Приехать?

— Нахуя? Что я, с пацаном не справлюсь, что ли?

— А в квартирку-то никто не явится?

— Да как бы не должен. Бабка тут жила, померла весной, а внучка к себе тётка забрала.

— Что же его сюда притащило-то? — звук зажигалки и шипящее дыхание.

— Да хер его знает. Мне вообще плевать на причину, — пепел с очередной сигареты падает прямо на пол, туда, где уже затоптан с добрый десяток бычков. — Ты мне лучше скажи… Если его к тебе в подвал, там никто шататься не будет левый?

— Не. Ключи только у меня, — хриплый смех. — Думаешь ещё позабавиться?

— А хули! Я реально тогда, на его глазищи эти, недели две дрочил.

— Только постарайся без хвостов там, хорошо, Ы ну? Чтобы квартира без следов и дело без свидетелей.

— Ага… — рука с дорогим кольцом начинает собирать бычки с пола и скидывать прямо в карман дорогого чёрного пиджака. — Замок вроде бы не повредил, когда открывал.

— Ну вот и заебись, — опять хриплая затяжка. — Отзвонишься, я ключи подвезу.

Ы ну: