Глава 19
Макарио Стэнфорд Висконти
В шатре, затянутом полумраком, царила атмосфера таинственности и элегантности. Потолок был украшен тяжёлыми бархатными драпировками, а на стенах сверкали канделябры, отбрасывающие мягкий свет, который играл на лицах гостей. Каждый элемент интерьера был тщательно продуман: столы, накрытые белоснежными скатертями, были уставлены изысканными блюдами итальянской кухни и бокалами с дорогим вином.
Все Кланы Мафий со своими семьями собрались в одном месте, обещая оставить от этого места пепелище.
Мужчины, с легкой ухмылкой на губах, обменивались взглядами, полными скрытого смысла. Их разговоры были наполнены шутками и легким поддразниванием, но за каждой улыбкой скрывалась бдительность. Они знали, что в этом зале нет места слабостям - каждый из них был готов защитить свои интересы и своих близких. Иногда они наклонялись друг к другу, шепча о сделках и возможностях, словно это были не просто разговоры, а обмен секретами, способными изменить судьбы.
Я разглядывал каждого прешедшего гостя, оценивая количество оружия, напиханного в их костюмы. Конечно, они бы не смогли обогнать меня в гонках вооружений - я чувствовал холодный метал, прикрепленный к моему торсу, лодыжкам, а так же в рукавах накрахмаленной рубашке. Деймон сидел на руках Габриэлы, одетый в детский костюм, похожий на мой - мальчик пытался утащить со стола, все что видел и ни в какую не слушался.
Моя защитная сторона пробудилась.
Я дал чёткое указания солдатам, чтобы они докладывали о каждом подозрительном движении. Я разорву на куски, того, кто поднимет руку на Лили или Демона.
Даже если разразиться полномасштабная война.
Мой отец и Лаззаро прибыли вместе с Сальваторе и Авророй, на лице которой была натянутая улыбка. Её потухший взгляд не говорил ничего хорошего.
— Мелкая, иди сюда! — я сгрёб в крепкие объятия сестру, вдыхая родной аромат.
— Хватит меня так называть, — улыбалась Аврора, но ей нравилось это прозвище.
— О-о-о, нет, Аврора, я буду так тебя назвать, ты же и в правду маленькая, — рукой, я продемонстрировал её фигуру, не дав девушке возразить, шепнул ей на ухо, — Ты лучше скажи вот что, я надеюсь, Сальваторе не обижает тебя? Если да, ты только скажи, мне и не нужно большего повода.
— Макарио! — прогремел голос Сальваторе.
Я нехотя разомкнул объятия, отвечая ему надменным выражением лица.
— Ну ну братец, тише, не нервничай. В последнее время ты о-о-очень много нервничаешь. Так и до нервного тика недалеко, — Сальваторе убил меня взглядом, я поднял руки в капитуляции, затем снова обратился к Авроре и достаточно слышно шепнул, — ну так что, он не балуется?
Аврора подавила смех, а Сальваторе взорвался.
Упс.
Сальваторе отрыл рот, но наш отец его перебил.
— Достаточно, — Лаззаро подошёл ко мне и крепко пожал руку, — поздравляю, сынок, — на публике он держался как самый настоящий Капо, но я видел проблеск неодобрения в его ярко-голубых глазах из-за этой свадьбы, — надеюсь, сегодняшний день не заставит нас всех пожалеть о предстоящем будущем.
— Не заставит, отец.
Ложь слетела с моих губ, растворяясь в воздухе. Лаззаро в упор смотрел в мои глаза, полных эмоций, затем кивнул.
— Полагаю, невеста в доме — голова Лаззаро наклонилась в сторону дома, — у девочки есть отец, кто будет сопровождать её
к алтарю?
Мы переглянусь с Сальваторе. Лаззаро Висконти давно отошёл от дел и Сальваторе не посвящал его в свои дела - тот и не спрашивал. Мой второй отец не желал слышать принципе про всё, что касалось мафии, но стрежень его прошлой жизни намертво засел в его существовании. И впрочем сейчас, все что он знал о Лили - это то, что я похитил её и принудил к браку.
— У Лилианы нет отца, она сирота, — лицо отца осунулось. Мои слова задели его кровоточащие раны, — поэтому, ты папа, проведешь девушку к алтарю.
Я встретил взгляд настоящего отца, который был тенью среди нас. Я видел муки в глазах такого же цвета, как и мои. Мы с Лукой оба знали, что именно он, должен был провести мою любимую жену к алтарю. Я должен был называть его папой.
Семья была превыше всего.
И нам пришлось отдать все, ради её спасения.
Габриэла присоединилась к нам вместе с Деймоном на руках. Когда малыш увидел меня, устроил бунт, желая спрыгнуть с рук Габриэлы и оказаться в моих объятиях. Я раскрыл руки.
— Иди, ко мне, малыш, — Деймон хихикнул и обвил руками мою шею. Детский запах окутал меня.
— Вижу, мальчик, привык к тебе, — произнес настоящий отец. Я сглотнул и посмотрел в его серое лицо, — совсем скоро, он назовет тебя папой.
Назовет меня папой.
Я задержал дыхание, в области сердце кольнуло и посмотрел на мальчика, который жался ко мне. Я был поражен, словно нырнул в проробь ледяной воды. Я не думал об этом раньше, не думал, что когда-то, Деймон назовет меня отцом. Это было слишком громкое слово, слишком наполненное любовью и доверием. И я не уверен, заслуживал ли я этого.
— Аврора, не хочешь поддержать этого сорванца?
Аврора застыла с нерешительностью, которая исходила от её тела. Она посмотрела на Сальваторе, будто спрашивала разрешения. Брат холодно кивнул и подарил мне предупреждающий взгляд. Я одарил его одной из тех высокомерных улыбок, которые он так ненавидел. Сальваторе всё ещё помнил тот момент, когда я всучил ему в руки ребенка, не спрашивая. И знал, что сейчас, я бы провернул этот трюк с Авророй, не заботясь ни о чем.
— Очень хочу, — моя сестра буквально засияла и подошла ближе к Деймону, протягивая тонкие руки, — пойдешь ко мне, малыш?
Она старалась быть нежной, хотя ей и не нужно было. Аврора была самим ангелом, сошедшим с небес. Деймон уставился своими сапфировыми глазами на девушку, приглядываясь. Его маленькая голова дёрнулась в мою сторону.
— Давай, малыш, не бойся, — я подбодрил этого крошечного ребенка.
Деймон сверкнул улыбкой Авроре и потянулся к ней. В этот момент моё сердце причинило мне физическую боль.
— Скоро начнется церемония, — Габриэла обращалась к Лаззаро, который находился будто под гипнозом, смотря на сына Лили, — я проведу тебя в комнату Лилианы.
На сцене, где вскоре должны были произнести клятвы, стоял величественный арка, обвитый красными розами и зелёными лианами, символизирующими как любовь, так и опасность.
Мою любовь, её опасность.
Краем глаза, я заметил, как мой брат наблюдал за Авророй, которая ворковала над Деймоном. Его маска безразличия треснула и брат даже не заметил этого. В последнее время его поведение изменилось. Он стал более проницателен к мелочам и более чувствительным. Я уже начал сомневаться в отсутствии у него чувств.
Габриэла ждала отца, который не замечал ничего вокруг. Его пронзительный взгляд в печатался в ребёнка, что не укрылось от внимания. Габриэла, Сальваторе, Аврора переглядываясь, безмолвно спрашивая «что происходит?»
И я, мать его, тоже не понимал что происходит.
Моя нервозность била во мне ключём и была видна невооружённым глазом, но видимо, мои отцы решили пощекотать нервшики.
Лаззаро сделал шаг в направлении ребенка и я дёрнулся, теряя контроль. Моя защитная сторона дала о себе знать. Лаззаро сделал вид, что не заметил этого и навис над Авророй, у которой улыбка медленно стиралась с лица. Малыш который ничего не понимал, лишь хохотнул отцу. Я напрягся, моё сердце быстро заколотилось, кровь прилила к ушам.
Лаззаро не причинял боль детям, но мой внутренний зверь готов был разорвать его за одно неверное движение.
Большая грубая ладонь Лаззаро легла на пухлую щёчку Деймона - он радостно замахал руками, хихикая. Меня охватило облегчение.
— Этот мальчик чем-то напоминает мне маленького Сальваторе, — воздух вокруг стал гуще. Я встретился глазами с братом, который выглядел мрачнее тучи. Отец продолжал поглаживать большим пальцем щёчку Деймона, не смотря ни на кого. Его теплота в сторону мальчика искажала явь, — я не касаюсь ваших дел, но я знаю, Макарио, что ты мне соврал по поводу девочки. Я прожил достаточно лет, чтобы видеть вещи, в которых вы ещё слепы, особенно, когда дело касается любимых женщин, — он сделал паузу. Я напряжено прищурился, — бывших мафиози не бывает. Узнай, кто такая, эта девочка, Макарио. Чует моё сердце, что здесь все не так, как кажется.
Я сдвинул брови, не понимая, что отец имел ввиду, но было определено ясно, что старик что-то понял. Лаззаро наклонился и поцеловал Деймона в лоб - я отшатнулся. На лице Сальваторе не дрогнул ни один мускул, но ярость, исходившая от него, говорила о многом.
Поцелуй в лоб Лаззаро Висконти считался крещением в семью.
Тех, кто был родней по крови.
Лаззаро сделал вид, что ничего не произошло, оставляя нас замерших, как статуи, среди ледников.
— Пойдем Габриэла, не будем заставлять бедную девочку ждать.
Отец последовал за Габриэлой, оставляя кучу вопросов позади.
— Что ваш отец имел ввиду? — Аврора в замешательстве посмотрела на нас обоих.
Сальваторе уставился на меня, а я на него в ответ. Брат наградил меня тяжёлым взглядом - крупицы покоя ускользали из моего черного сердца. Лаззаро никогда не делал ничего просто так. Он оставил мафию за спиной, но его зоркий взгляд на вещи был абсолютно точным.
Отец окрестил Деймона как родную кровь.
Сальваторе захватил мое внимание, кивнул в сторону Деймона и обратно взглянул на меня. Камень на сердце перекрыл кислород. Я сузил глаза, еле заметно кивнул брату, потому что у меня не было выбора.
Теперь я был обязан выяснить, кто будет жить рядом со мной всю оставшуюся жизнь.
Мое собственное любопытство взяло вверх.
— Пора, Макарио, — Габриэла, появившиеся из-за спины слегка напугала меня.
Она нервничала и была запыхавшейся, но выглядела счастливой. В последний раз она так радовалась, когда женились Аврора с Сальваторе. Теперь я. Я осушил бокал виски и пихнул его Сальваторе. Затем улыбнулся так, что у всех рябило глаза.
— Ну что, прощайте холостяцкие деньки! — я рассмеялся басистым голосом. — С этого дня, я окольцован и прикован лишь к одной девушке во вселенной!
Аврора закатила глаза, улыбнувшись. Сальваторе выглядел как бомба замедленного действия.
Кьяра Моррети, которая стояла за одним из столиком и наблюдала за нами, что-то шепнула своей матери и приблизилась ко мне. Её серый взгляд упал на Данте, стоящего в гостевой зоне, но она взяла себя в руки и посмотрела на меня. Её серьги капли сверкнули на свету.
— Не обижай эту девочку, Макарио. Цени то, что имеешь здесь и сегодня. Судьба дала тебе шанс и ты стоишь, окружённый гостями, в смокинге и ждешь, когда та, которую ты любишь, согласится провести с тобой остаток жизни, — Кьяра говорила, но смотрела на Данте. Она поклялась, что больше не посмотрит в его сторону и это значило только одно: она прощалась с ним. — она твой свет в этой кромешной тьме.
Определенно, я знал это. Я уже любил Лили, с первого взгляда, как только увидел её. Она забрала мое сердце и я не хотел, чтобы она его возвращала. Мне стоило держать холодную маску, потому что был убийцей, но я родился высокомерным ублюдком. И сейчас, я дерзко ухмыльнулся.
— Я знаю, Кьяра, как обращаться с девочками, — я многозначительно поиграл бровями, — ещё не родилась та девушка, которая бы не смогла устоять передо мной.
— Твоей уверенности нет предела, — протянула Кьяра, — Помни, как больно разбиваться об землю.
О, я помнил.
Зал наполнился ожиданием, когда двери распахнулись, и на пороге появилась она - Лили, моя жена, словно олицетворение огненного заката. Её волосы, струящиеся по плечам, переливались оттенками меди и золота, создавая контраст с кроваво-красным платьем, которое обтягивало её фигуру, подчеркивая каждую изгиб. Это платье, словно созданное из самой страсти, ниспадало до пола, оставляя за собой шлейф, как след от яркой кометы. В руках она держала букет из черных и красных цветов - символов страсти и опасности.
На её лице играла загадочная улыбка, что бы не в духе котёнка, но в голубых глазах сверкнул яд. Черная фата, как тень ночи, окутывала её нежное лицо, придавая образу таинственность. Вышитые розы на платье, выполненные в тонких золотистых нитях, словно оживали под светом канделябров, напоминая о том, что даже в самой яркой красоте скрыта своя тень.
Когда она сделала первый шаг в зал, время словно замерло. Мой позвоночник выпрямился по команде. Гости затаили дыхание, восхищённые величественным зрелищем. В этот момент она была не просто невестой - она стала символом противоречия: страсти и нежности, света и тьмы. Каждый шаг её был уверен и грациозен, а в глазах сверкали искры решимости.
Свет мягко падал на её фигуру, создавая игру теней и света, подчеркивая уникальность момента. Она шла прямо ко мне в руки - не было ни намека на противоречия на её красивом лице
Мое сердце било в унисон с гулом шагов, когда она становилась все ближе и ближе ко мне. Лили была моей слабостью и моим проклятием одновременно. Взгляд её, полный ненависти и боли, пронзил меня, как острое лезвие.
Её волосы развевались, как тёмные облака перед бурей, а глаза сверкали, полные гнева и отчаяния. Каждый её шаг приближал нас к бездне, где любовь и ненависть переплетались в смертельном танце. Я чувствовал, как в груди разрывается что-то хрупкое и важное. Она была тем светом, который я потерял, но теперь этот свет казался мне ослепительным и опасным.
В её глазах я увидел всю ту боль, которую причинил ей - предательство, обман, тьму, которую принёс в её жизнь. И всё же эта ненависть была как магнит, притягивающий меня к ней с невыносимой силой. Я хотел бы разорвать цепи, которые связывали нас, но знал, что это невозможно. Каждый её упрёк был как удар по моей совести, каждый взгляд - как нож в сердце.
Мой отец передал мою жену мне, вкладывая её ладонь в мою - огромную и грубую.
— Береги её, сынок, — он подарил Лили взгляд, каким смотрят на своих дочерей, вызывая замешательство и присоединился к гостям.
Я шагнул вперёд, и между нами возникло напряжение, которое можно было ощутить. Она смотрела на меня с презрением и решимостью, но в глубине души я чувствовал искру - ту самую искру, которая связывала нас. Лили была готова сразиться с мной на словах и на чувствах.
Эта битва будет не на жизнь, а на смерть.
В этот момент я осознал: ненависть может быть такой же сильной, как любовь. Она могла разрушить нас обоих или же дать шанс на искупление. Между нами разгорелась война - война эмоций, где каждый из нас был готов пожертвовать всем ради своей правды. И только время покажет, кто выйдет из этой схватки победителем.
Моя любовь или её ненависть.
Пастор начал свою речь. Мои руки, державшие Лили, пекло - электрический ток сотрясал все тело. Она уверенно выдерживала мой изумрудный взгляд, словно ничего не боится, но я ясно видел, как бегали её зрачки. Котенок смотрела будто сквозь меня и дрожала.
— Согласны ли вы, Макарио Стэнфорд Висконти, взять в жены Лилиану?
— Да, согласен, — без колебаний ответил я.
— Согласны ли вы, Лилиана, взять в мужья Макарио Стэнфорда Висконти?
Настала тишина. Лили выглядела так, будто была готова свалиться в обморок. Ее голубые глаза метнулась в сторону сына, она громко сглотнула.
— Лили, все хорошо, — шепнул я.
Она отрывисто кивнула и сквозь сжатые зубы, нерешительно произнесла:
— Да.
Аплодисменты эхом прокатились по залу. Лили пошатнулась и я поймал её хрупкое тело.
— Я держу тебя, котенок, — она задрожала и вцепилась в мои плечи, заглядывая в глаза, — я всегда поймаю тебя.
Последние слова скорее прозвучали как угроза, нежели что-то хорошее. Я хотел вмазать самому себе за свой проклятый язык, который сейчас был не к месту. Внезапно, в глазах Лили, стали полыхать языки пламени - огонь ненависти разгорался все сильнее.
— Я ненавижу тебя, — выплюнула она.
— И я тебя, так же, как и люблю.
Дерьмо. Я только что это сказал?
В этот момент всё вокруг словно растворилось. Я смотрел в её глаза - глубокие и загадочные, как ночное небо. Моя рука медленно скользнула по её щеке, пальцы коснулись её кожи, оставляя за собой тепло. Это прикосновение было таким хрупким, что я сам удивился своей уязвимости. Я наклонила ближе - дыхание стало учащённым и в этот миг мир вокруг перестал существовать.
Внутри бушевали эмоции - страх, нежность, желание.
Я знал, что этот поцелуй изменит всё, но не мог противостоять искушению. Лили не успела ничего сделать.
Я прижал свои губы к её, и время остановилось. Это был поцелуй, полный страсти и нежности, который говорил о том, что даже в мире, полном жестокости и предательства, есть место для любви.
Лили окаменела. Её пухлые, сладкие губы, со вкусом персика не двигались, но моё сердце наполнилось теплом. Когда я углубил поцелуй , позволяя себе доминировать, Лили сдалась.
Она ответила на мой поцелуй.
Я почувствовал, как её тепло заполняет меня изнутри, как будто она могла исцелить все мои раны.
Я прижал её к себе крепче, словно боясь потерять. Поцелуй был как обещание - обещание того, что мы можем быть чем-то большим, чем просто жертва и хищник
Я медленно отстранился от Лили и только сейчас, сквозь белый шум, уловил гул аплодисментов.
Лили захлопали длинными ресницами - её голубые глаза расширились. Котёнок приложила руку к своим припухшими губам и будто не верила, что сейчас произошло. Я широко ухмыльнулся.
— Добро пожаловать в семью, Лилиана Висконти, — я сделал акцент на фамилии и наклонился к её уху, опаляя горячим дыханием, — ты станешь моей.
— Никогда, — горячо прошептала она.
— Да? Мне кажется, твое тело говорит обратное, жена. Ты уже моя.
Я отстранился от своей жены, делая вид что не замечаю ярость, направленную на меня и это сильнее взбесило Лили. Я поднял наши сплетенные руки вверх. Гости визжали.
После церемонии гости принялись за поздравления. Аврора подошла вместе Сальваторе и Лили, неосознанно схватила меня под руку. Я перевел на нее удивленный взгляд. Моя жена стала бледной и таращилась на Сальваторе, как на дикое животное, которое разорвет её в любую секунду. Сальваторе заметил это и улыбнулся. Я жёстко посмотрел на него, но он и бровью не повел.
Хорошая месть, придурок.
Аврора, видимо заметив, что никто не собирается знакомить ее с Лили, взяла все в сво руки.
— Привет, я Аврора Висконти, —моя сестра протянула Лили ладонь. Лили смотрела на Аврору с прищуром вперемешку с восхищением. Она насупилась, но через мгновенье, все же пожала руку в ответ, — А ты, Лили, верно? Можно я буду называть тебя Ли?
Лили глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервное дыхание. Она была проницательна и осторожна.
— Так называют меня самые близкие люди, — подметила котенок совсем не дружелюбным тоном.
— О, — Аврора пыталась скрыть разочарование.
Я втянул воздух от выпада Лили, но Ведьмочка проигнорировала меня, так же, как и Сальваторе, который нервно сжимал и разжимал кулаки. Конечно, мой брат не сделает ничего Лили, он сделает мне, потому что я подвёл его. Потому что я обещал, что рядом с Лили будет безопасно.
Во всех смыслах.
Я уже ни на что не надеялся, потому что все летело в тар тарары, но мелодичный голос моей жены коснулся слуха.
— Но я думаю, что мы сможем стать близкими подругами, — Лили коснулась плеча Авроры, — поэтому можешь назвать меня Ли. Мне нравится это прозвище.
Аврора тепло улыбнулась и Лили сделала тоже самое. Я кивнул Сальваторе, как бы говоря «вот видишь, я же говорил, что все будет хорошо», брат только закатил глаза. После знакомства с Авророй, Лили выглядела более расслабленной - её щёчки приобрели розовый румянец. Моя жена не разговаривала со мной и больше не касалась меня, оставлял за собой холод. Я не хотел пугать её. Вся эта свадьба давила на нее, но котенок держалась, как воин, готовая сражаться со мной.
Вскоре, за столами собирались не только друзья и семья, но и потенциальные союзники и враги. Вино лилось рекой, смех смешивался с напряжёнными переговорами. Мы с Лили сидели во главе стола, как и полагалось молодоженам. Аврора с Сальваторе устроить справа от нас, с левой стороны Габриэла с Демоном. Подруга моей жены тоже сидела чуть дальше от нас вместе со своим парнем – девушка играла с ножом в руке, яростно протыкая сочное мясо в терелке. Я был уверен, что на его месте, она представляла мою голову, бросая на меня гневный взгляд, полный ненависти. Я только и делал, что нахально игнорировал её поведение и бросал ответную бомбу в виде своей привычной ухмылки.
Когда заиграла музыка, я схватил Лили за руку.
— Что ты делаешь? — прошипела она и оглядела собравшийся народ.
— Наш первый танец, котенок, — промурлыкал я и повел Лили на танцпол. Я коснулся ее тонкой талии и заключил её ладонь в плен своей руки. Под моими прикосновениями Лили вздрогнула, ее дыхание стало учащённым, — ты боишься, котёнок?
Лили фыркнула, поднимая голову вверх к моим глазам.
— Ещё чего, — голос звучал неуверенно, — боюсь только того, чтобы не ударить тебя чем-то тяжёлым по голове.
— Ты уже ударила меня по голове, Лили.
Она вздернула тёмно-рыжую бровь.
— Интересно, чем же?
— Собой.
Она застыла, не веря в услышанное, сжала губы, ничего не ответив. Я молча принял это, игнорирую нарастающую тяжесть в груди. Мы уже танцевали, покачиваясь в так музыке. Часть Донов вместе со своими женами кружили рядом. Мой взор был направлен только на Лили.
Я не видел ничего и никого вокруг.
Музыка будто стихла и я оказался в своем собственном мире, где были только я и Лили. Моя жена нервно облизнула нижнюю губу - я чувствовал ее отчётливый пульс на запястье под своим большим пальцем. Лили была напряжена рядом со мной и готова бежать - она старалась держать как можно дальше, не касаясь своим телом моего.
Знала бы ты, любимая, как мне это не нравится.
Я покачал головой и резко притянул ее к себе - Лили мощно ударилась о мою грудь, ее дыхание перехватило, ресницы распахнулись. Она вцепилась в мои бицепсы, вонзаясь в меня шокированным взглядом.
— Что ты делаешь? — зло процедила она, замечая как гости начали косится на нас, но мне было плевать, — Отпусти!
Она пыталась незаметно вывернуться из моих рук, но я держал её крепко.
Как буду держать всю оставшуюся жизнь.
— Никогда.
— Я ненавижу тебя!
— А я люблю тебя.
Лили замерла. В её голубых глазах промелькнул огонек боли и неверия. Я коснулся своим лбом ее и прикрыл глаза, наслаждаясь своей женой. Лили не отстранилась.
— Как я и говорил, Лили, я хочу, чтобы брак сработал, — прошептал ей на ухо, — я мудак, что поступил так с тобой и заставил выйти за меня замуж, но я не мог по-другому, — Лили сильнее сжала мою руку - ее ногти впились в ладонь, но я проигнорировал это жжение, потому что жжение в груди было в сто крат сильнее, — я клянусь, что никогда больше не сделаю тебе больно. Никогда. Я добьюсь тебя, котенок, я добьюсь вас с Деймоном и приложу весь мир к твоим ногам.
Лили ничего не ответила. Мою грудь сдавило горечью и хотелось несколько раз ударить по стене, чтобы выбить всю эту боль из себя. А что я ожидал от нее? Она ненавидела меня, боялась, презирала. Я пытался держать язык за зубами, я пытался засунуть свой идиотский темперамент в задницу, но он был у меня в крови.
И сейчас, возможно, я окончательно все испортил.
Лилиана Андреа Беретто
Я люблю тебя.
Эти слова воткнулись в душу, как острые кинжалы. Они пробудило что-то забытое и неизвестное. Когда мой муж, которого я ненавидела всем сердцем, признался мне в любви, время растянулось, и каждое мгновение наполнилось тишиной, в которой раздавался только звук моего разрывающегося сердца. Я смотрела на него, и в его изумрудные глазах, полных искренности и нежности, я увидела отражение своих собственных замысловатых чувств.
Это было как удар молнии - неожиданно и ослепительно.
Внутри разгорелось бурное море эмоций. Сначала захлестнула волна гнева. Как он мог говорить о любви, когда сам же угрожал мне? Как он мог говорить такие громкие слова, когда наши отношения были полны боли и океаном лжи? Я вспомнила все те моменты, когда его слова и действия ранили, когда его равнодушие оставляло шрамы на душе. Но затем, среди этого гнева, пробудилось нечто другое - щемящее чувство, которое я пыталась подавить.
Я почувствовала, как моя гордость начинает трещать по швам, когда позволила поцеловать себя.
Что же я делаю?
Внутри зарождалось смятение.
Неужели я действительно что-то к нему чувствую?
Этот вопрос звучал как предательский шёпот, заставляя мое сердце биться быстрее.
Нет. нет. нет.
Я не могла позволить себе быть уязвимой, особенно перед тем, кто причинял мне боль. Разум закружился в танце противоречий: любовь и ненависть, надежда и страх - всё смешалось в один неразделимый клубок.
Я знала, что если позволю себе почувствовать это, то потеряю контроль над своей жизнью. И это пугало больше всего, потому что я подвергала опасности Деймона.
И свое разбитое сердце.
После танца с Макарио, настал черед танцевать с Сальваторе и меня захлестнул ужас. Капо взял меня за руку, почти не касаясь. Его сапфировые глаза пронзили меня как острые льдины и по телу поползли мурашки.
— Расслабься.
Я вздрогнула от ровного грубого голоса, неосознанно ища глазами Макарио, который танцевал с Авророй, но наткнусь на Лаззаро, отца Макарио и Сальваторе - он странно смотрел на нас и периодически играл с моим мальчиком, поглощенный разговором с Габриэлой.
— Трудно расслабиться, когда танцуешь с самим Капо, —отметила я, не зная, откуда взялась смелость, чем вызывала у Сальваторе удивление, — такое случается не каждый день.
— Да, но как я вижу, ты не боишься меня, — сделал он вывод, — но все ещё дрожишь, как бабочка в моих руках.
Я внимательно осмелилась посмотреть на него. Сальваторе пришлось значительно низко опустить голову из-за того, что он был достаточно высоким для меня. В ярко-синих глазах промелькнул спектр эмоций, что поставило меня в тупик. Обычно, он был холодным как айсберг и то, что он вообще дышал, подтверждением была его опадающая грудная клетка, а сейчас, он будто был....
Живой?
Было странно так с ним разговаривать. И я не могла предположить, насколько могу далеко зайти. Между нами все ещё стояло произошедшее и то, что Макарио не знал, что у меня случилась паническая атака и Сальваторе стал моим спасителем, автоматически невидимая нить связала нас общей тайной.
Я тайком стряхнула озноб, и прохладный воздух, который обжёг мою щеку.
— Я боюсь, но это не тот страх, который относится к тебе, — я прошлась глазами по гостям, возвращаясь к нашему разговору, — я боюсь этого мира и людей в нём. Я не хотела этого. Но теперь я жена Консельери Нью-Йорка, правой руки жестокого Капо и мне страшно за своего малыша. Страшно, что когда-нибудь, ваши враги придут за нами.
— Тебе не стоит переживать за это, Лили, — Лили. Не Лилиана, а Лили. — Теперь ты Висконти, твой сын Висконти и никто не осмелиться причинить вам боль.
Голос Сальваторе был наполнен яростью и уверенностью, будто бы от одной только мысли, что его семье могут навредить, он мгновенно жаждал убивать. Должно быть, я слишком сильно пялилась на него. Сальваторе нахмурился.
— Что?
— Ты назвал меня Лили, — уголок моих губ дёрнулся. Сальваторе сдвинул брови ещё сильнее, — Не Лилиана, а Лили.
До него дошло сказанное мной и он сжал зубы.
— Это не значит, что я доверяю тебе, — сердце сделало удар. Я вдруг стала уязвимой в этот момент, — но, я вижу что ты хорошая мама для Деймона и не в восторге от этой свадьбы, от моего брата и ты не выносишь мужских прикосновений, а мафия — сборище сумасшедший кровавых ублюдков. Ты не похожа на преступницу или ту, которая подвергнет опасности любимых людей.
Я присвистнула
— Ты действительно так хорошо читаешь людей?
— Достаточно, чтобы знать о чем они думают.
— Это всегда так работает, когда люди что-то замышляют за твоей спиной и ты это видишь?
Сальваторе кивнул, смотря на меня с уважением, но не могла сказать что это было именно оно, но восприняла как знак к продолжению разговора:
— А если, человек не притворяется и все ответы лежат у тебя на поверхности, но ты не видишь их, продолжая быть слепым к очевидным вещать, что делать тогда?
Через весь танцпол его синие глаза устремились на свою жену, Аврору. Длинное, чёрное платье облегчало ее красивую фигуру, а волнистые белоснежные волосы олицетворяли самого ангела. Аврора танцевала с Макарио и смеялась, когда тут шутил. Я заметила, что они были очень похожи между собой, что было удивительно, потому что они не были родственниками.
Сальваторе восхищался своей женой и безумно сильно её любил - его глаза кричали об этом.
Но я видела ,что между ними огромная стена, сотканная из боли, лжи и предательства.
— Хоть Капо и может быть бесчувственным убийцей, который ничего не боится, — Сальваторе тяжело вздохнул, подбирая слова, — но есть вещи, которые не подвластны даже ему.
Я не знала, что ответить. Сальваторе принял мое молчание за окончание разговора и закрылся от меня. Мое сердце колотилось в груди, дыхание было затруднительным, адреналин хлынул через кровоток. Сальваторе начал относится ко мне иначе, и моя растерянность качалось на гамаке чувств - туда сюда, туда сюда
Может, это его очередная игра?
Заиграл следующий трек, но мы продолжали танцевать. Люди с опаской посматривали в нашу сторону. Круг женщин раскололся на два ядра: одни смотрели на меня с восхищением, другие оградили скользким и мерзким взглядом, полный зависти и ненависти. На секунду, показалось, что мое платье стало прозрачным и все они, видят мои шрамы, мою слабость. Мне казалось, они насмехались над моими страхами и болью. Я сжалась в комок,
Палец Сальваторе коснулся моего подборка, он заставил поднять голову и посмотреть на него.
— Не опускай голову перед этими людьми. Ты - Висконти, они твои слуги и они принадлежат тебе. Держи её высоко и не позволяй им брать над тобой вверх.
Я прочистила горло, немного шокированная его прямотой.
— Как ты понял? — хрипло прошептала я.
— Это написано на твоём лице, бабочка.
— Бабочка? — удивлённо спросила я.
— Ты жена моего брата, Лили, и я, — он сглотнул, что-то изменилось в его поведении, будто он пытался контролировать свои эмоции, но не мог, —и теперь, ты моя семья и как бы мне не хотелось, но каким-то чудом, мне не все равно на тебя. Я все ещё отношусь к тебе с настороженностью и одно неверное действие с твоей стороны может привести тебя к смерти, но до тех пор, я буду защищать тебя, — мой рот раскрылся в букве о. Сальваторе непринужденно пожал плечами, — Для меня ты будешь бабочкой - как восставшая из пепла.
Бабочка.
— Босс, у нас непредвиденная ситуация, — Марко прервал наш танец. Он нервно провел рукой по волосам, оглядываясь куда-то назад.
Сальваторе мгновенно изменился. Мускулы на его спине напряглись, один за другим. Он молнеинностно взглянул за спину и его синие глаза опасно сверкнули. Я обернулась, видя идущих девушку и незнакомого мне мужчину. Его рука покоилась на талии девушки в платье цвета лаванды и держу пари, стоит ей наклонится, как её задница выставится на показ.
Я сморщила лицо.
Сальваторе удивил меня, когда одной рукой отодвинул меня за свою спину. Макарио двигался со скоростью, давая знак Авроре остановиться рядом со мной. Я моргнула, замечая очень зелёные, очень взбешённые глаза своего мужа.
— Какого хрена, они тут делают?! — тихо произнес Макарио, но этого было достаточно, чтобы мой позвоночник выпрямился.
Девушка и мужчина остановились в паре дюймов от нас. Воздух начал трещать. Макарио и Сальваторе выпрямились и напряглись, вырастая перед нами непробиваемой стеной. Я заметила, как Аврора сжала свою сумочку - ее костяшки пальцев побелели. Я наклонилась к девушке.
— Кто они? — шепнула я и Аврора посмотрела таким взглядом, что я поняла, мне не понравится, что она скажет.
— Барбара, дочь из доверенных людей Сальваторе и она сука, — прошипела Аврора с отвращением. Моя бровь поползла вверх, — и Лоренцо, солдат Сальваторе. Будь аккуратнее с ним, не оставайся с Лоренцо один на один. Знаю, Макарио не подпустит его к тебе ни за что. Но, — она сделал паузу, растягивая губы в натянутой, недоброй улыбке, — он извращенец.
Что-то было еще. Я точно была уверенна в этом, смотря на то, насколько Аврора была нервной.
— Что вы здесь делаете? -— Макарио оскалился.
— И тебе привет, Макарио, — прощебатала девушка заигрывающии тоном – я замерла. Почему-то, захотелось закатать её в асфальт, — смотрю, ты женился, — она выглянула из-за его спины, махая мне рукой. Девушка улыбалась, но улыбка не доходила до ее глаз, — нежная пташка.
Это она обо мне?
— Тебе не чем заткнуть рот, Барбара? — прорычал Сальваторе. Холодок пробежал по спине, — найди член и заткни свою змеиную пасть. Это ведь все, что ты умеешь делать.
— Ну как я могу, Сальваторе? Я не изменяю своим вкусовым предпочтениям, — намекающие протянула она и ее взгляд воткнулся в Аврору. Барбина, или как ее там победно улыбалась, — Привет, Аврора.
Я повернула голову в сторону девушки. Аврора смотрела вниз, в пустоту. Я пригляделась, и увидела как тонкие дорожки от слёз оставляют одна за другой следы на ее щеках и тут я все поняла.
Сальваторе и Барбина.
Мои губы превратились в тонкую полосу ярости.
— О, мне кажется, твоя жена, чем расстроена, Сальваторе, — Барбина невинно захлопала накладными ресницами.
— Да, Сальваторе, — от голоса Лоренцо, я вся скукожилась от отвращения, — Аврора прекрасная девушка, но, почему-то, грустит.
Лоренцо зачем-то закусил губу, очертил глазами бусинками изгибы Авроры - у меня сперло дыхание и продолжил свое занятие мною, останавливаясь на моем лице. Я нахмурила брови, но не отвела взгляд, в упор встречая его.
Это была моя ошибка.
Почему-то стало холодно от его глаз, страшно от непонятной паники в груди, он смотрел на меня, словно сканер, читая мои мысли, будто знал все мои тайны и как в итоге, подмигнул мне. Мои глаза расширились, я с опаской посмотрела на своего мужа, стоящего в центре внимания с гордым лицом и уверенной осанкой, который следил за мужчиной, и то, как он смотрел на него, не обещало ничего хорошего.
Сальваторе дернулася на девушку, но рука Макари перехватила его. Грозовые тучи глаз Сальваторе окружили Макарио.
— Уйди, — тихо прорычал Сальваторе.
Макарио его проигнорировал.
— Не изменяешь своим предпочтениям, Барбара? — загадочно протянул Макарио и ухмыльнулся краешком губ. — Хочешь, его член? — Макарио наклонил гову в сторону Лоренцо, — На постоянной основе...
Барбина побледнела, как белый лист. Лоренцо выглядел так, будто хотел сбежать.
— Да, Лоренцо? Кажется, я тебя предупреждал, но ты меня не послушал.
Лоренцо отшатнулся, словно от пощечины, Макарио это только позабавило. Он навис над мужчиной, источая внушающий ужас.
— Я отрежут твой член, а затем, — он лениво кивнул в сторону Барбины, — подарю ей. Ты же знаешь, у нее экзотический вкус.
Щеки Барбины сделались пунцовыми. Она ткунула пальцем в Аврору:
— Подари его лучше принцессе с золотой ложкой во рту! Ведь, всё самое лучшее королеве!
Ярость исказила лицо Сальваторе и он ринулся с места. Но я оказалось быстрее. Я не понимала значение своих действий и как я вообще оказалась рядом с Барбиной. Глаза полыхали от решимости. По не понятным мне причинам, но я знала, что должна защитить Аврору от оскорблений и угроз.
Девочки должны держаться вместе.
Этот дивиз и связал нас с Лекси в прочные узлы.
Секунда, я схватила Барбину за волосы, притягивая к себе с такой силой, что та не успела даже отреагировать. В этот момент всё вокруг исчезло — остались только мы две и ярость, переполняющая мое тело.
— Хватит! — мой голос прозвучал резко и неожиданно, как раскат грома.
Все взгляды обратились ко мне. Я слышала голос Сальваторе, моего мужа, Данте, Фаби, Марко, которые пытались от тащить меня от нее. Я почувствовала, как адреналин наполняет тело, придавая сил. Глаза горели пламенем, губы сжались в тонкую линию. Я не собиралась отступать.
— Ты не имеешь права так обращаться с ней! — произнесла я с такой силой, что даже мой собственный голос удивил меня.
— Пусти меня сука! — кричала свирепо Барбина, пытаясь вырваться, но я держала крепко, — Или, что, одного члена тебе тоже мало? — она презрительно усмехнулась.
Это она зря.
Собрав всю свою силу, я подняла кулак и, не колеблясь, ударила её в лицо. Звук удара раздался как выстрел, резонируя в воздухе.
— О да, наконец-то! —послышалось сквозь белый шум.
Марко.
— Я поклоняюсь этой женщине! И пошло все в задницу, Сальваторе, но она наша!
Фаби.
Фразы полетели мимо ушей, как еле свистящие пули. Лицо Барбины исказилось от неожиданности и боли, а в глазах мелькнула паника. Я почувствовала удовлетворение — и удовлетворенно рассмеялась. Это было не просто физическое противостояние, а акт защиты и справедливости.
Сильные руки обхватили меня — я почувствовала искры горячего тока и моё тело взлетело над землёй. Макарио поднял меня в воздухе, наконец оттаскивая от девушки, тем временем как её сдерживали Фаби с Марко.
— Ты никогда больше не скажешь ни единого плохого слова Авроре! — прорычала и брыкнулась в руках мужа, — пусти меня!
Я ударила свободным локтем Макарио в живот – он напряг мышцы, но было поздно – боль вспышкой пронеслась по его венам. Он зашипел:
— Тихо, котёночек, — с придыханием выдохнул он, — я знал, что у тебя острые коготки, но не столько, — шепнул Макарио мне в волосы, заводя меня ещё сильнее.
— Отпустите меня, придурки, я убью её! — Барбина царапалась, кусала мужчин, пытаясь вцепиться мне в глотку, — Мы ещё не закончили!
— Угомонись, дура! — Фаби заломал ей одну руку, Марко вторую, — Вот так-то, лучше. Чёрт! Она укусила меня до крови!
Фаби в ужасе уставился на свою поврежденную кожу, словно в первый раз видел кровь.
— Ну, все, Фаби, придется звонить в ветеринарную клинику, бешенство тебе обеспечено! Кто знает, какая у нее стадия, — произнес Марко с полной серьёзностью в голосе.
Я тяжело дышала, моё сердце от быстрых вздохов сдавила грудная клетка. Щеки горели, волосы прилипли к вспотевшему лицу.
— Отпусти меня, — рвано прошептала Макарио, прижимаясь против своей воли к горячему мускулистому телу, — я ещё не закончила.
— Я закончу, котенок, — ответил мой муж голосом, полным тьмы и убийства, — они пожалеют, что тронули мое.
— Я не твоя, — в моём сердце гремел гром. Я облизал пересохшие губы, — я не собственность, чтоб принадлежать кому-то.
Горячая ладонь мужа нежно очертила лоб, потом скулу, переходя к шее. Я покрылась мурашками, ненавидя себя от мысли, что мне нравилось это.
— Моя, — горячо прошептала он. — ты не собственность, но моя, котенок, и никто не смеет причинять тебе боль.
— Ты уже причинил мне боль, — мой голос надломился, подступающие слезы начали жечь глаза.
Макарио шумно вздохнул, крепче обхватывая мое тело.
— И я искуплю это, котенок. Заберу всю твою боль себе, поставлю свою спину, но защиту тебя. Даже от самого себя.
— Не говори того, чего не сможешь сделать, — горько усмехнулась, встречая его глаза, цвета зелёного леса, стараясь не заблудиться, — Помни, при каких обстоятельствах мы познакомились. Потому что если ты забыл, то я помню. И я не верю тебе.
Макарио хотел защитить свою правоту – недосказанность стояла между нами, но он промолчал, все ещё держа меня в тисках. Я увидела Сальваторе, который немигающим взглядом смотрел на свою жену – Аврора стояла с глазами полными слёз, словно затравленная птица, затем его глубокие синие глаза переместились на меня.
— Увидите её, — обратился мужчина к Данте.
Когда Данте проходил мимо меня, пришлось задержаться дыхание. В его серых глазах больше не было враждебности, что-то другое, но из-за ярости, которая была во мне, я не понимала, было ли это чем-то хорошим или ожидаемым мраком?
— Это ещё не конец! — пришлось закатить глаза на тупоголовую девицу, — Ты пожалеешь, что тронула меня сегодня!
Данте с Фаби крепко удерживали Барбину – руки были сложены за спиной. Ее блондинистые волосы колыхались вместе с головой, когда она вертела ей, проходя мимо нас. Макарио предупреждающе сжал меня с удвоенной силой – я еле вздохнула.
— Лили, не надо...
— Ох, как мне страшно! — Я перебила Макарио. Мои слова сочились ядом, — И что же ты мне сделаешь? А?
Она дёрнулась, сжав челюсти, когда у нее не получилось добраться до меня, затем расплылась в блаженной улыбке.
— Все самое интересное на потом, Лили, — внутренности сжались в комок. Мне не понравился её многообещающий тон. — Ты о многом пожалеешь.
— Я сказал, увести ее! — жёстко повторил Сальваторе Фаби с Марко.
Когда мужчины оказались за его спиной, Фаби на секунду отпустил Барбину – сердце провалилось в желудок и затихло, но потом его правая рука поднялась в воздухе, показывая большой палец вверх и сердце снова громко застучало.
Я расплылась в улыбке, но она быстро померкла. Радость прервал ледяной взгляд Сальваторе, который без эмоций смотрел на меня.
Макарио нежно опустил меня на землю и я качнулась от лёгкого головокружения. Только сейчас я заметила, что все взгляды нацелены на меня, хрупкую девушку без единого оружия в руках. Я видела как люди смотрели, с шоком, восхищением, неверием, ужасом. Я вцепилась в подол платья, сжимая его до крупных мурашек. Сальваторе засунул руку в карман брюк – его внушительный рост совместно с крепкими мускулами делали его устрашающим, повсеместно с тем, что его глаза, как морозный лёд на дне бокала, так и были прикованы ко мне.
— Забудь все, о чем я просил тебя, Макарио, — я нахмурила брови, не понимая о чем он говорит, — сегодня я увидел подтверждение твоих слов и моих домыслов, — Сальваторе непринужденно пожал плечами, но все так же не сводил с меня ярко-синих глаз, — Фаби с Марко правы, — кровь зашумела в ушах от следующих слов, — она наша. Она наша семья. Она Висконти.
Макарио моргнул, затем ещё раз, пытаясь стряхнуть пелену. Мой муж будто не понимал, кто перед ним стоит: его брат или кто-то другой. Но я не понимала, что вызвало у него такое удивление.
— Добро пожаловать в семью, бабочка.
У меня перехватило дыхание, в горле пересохло. В голове пронесся вихрь.
Бабочка, восставшая из пепла.
Я мазнула взглядом по... хм... своей семье? По Авроре, у которой блестели глаза от благодарности и шока, по Габриэле, которая с замиранием сердца уставилась на меня, сливаясь точно в такой толпе, по Сальваторе, который еле ухмылялся краешком губ, но это заставило сердце забиться в конвульсиях, бросая в жар. И теперь, все ощущалось по-настоящему.
Эта семья ощущалась по настоящему.
Без единой фальши.