Идеальный план

Я заметил вспышку светлых волос в середине третьей четверти, когда позволил себе на мгновение взглянуть на трибуны.

Инди здесь с Зандерсом и Стиви, и уже одно это кажется победой. Вторая победа будет одержана примерно через пятнадцать секунд, так как на часах заканчивается финальная игра регулярного чемпионата, в которой «Дьяволы» выигрывают с преимуществом в четырнадцать очков.

Наше первое место в плей-офф за шесть лет.

Самое время. Для меня. Для этой команды. Для этого города.

Впервые с тех пор, как я в лиге, мое будущее в этой организации кажется обнадеживающим. Как будто нам по силам провести в ближайшие годы настоящий чемпионат. Наше внимание больше не сосредоточено на том, как избежать того, чтобы оказаться последними в лиге, теперь мы выясняем, как стать лучшими.

А пока мы посмотрим, что получится из этого раунда плей-офф в ближайшие недели, когда мы сыграем против номера один в Восточной конференции. Реально этот сезон, возможно, продлится не слишком долго, но мы сделали то, что собирались, и сейчас это ощущается как наша собственная версия чемпионата.

Когда раздается сигнал, я встаю со скамейки запасных, где просидел бо́льшую часть четвертой четверти, и первый, кого я вижу, – это Итан. Он вкладывает свою руку в мою, а другую закидывает мне на плечо, обнимая.

– Хорошая работа, – говорит он мне на ухо, ероша волосы на затылке.

– Взаимно, чувак. Спасибо.

Я не собираюсь сразу же распускать нюни, но он знает, что я имею в виду. Спасибо тебе за наставничество. За то, что прикрывал мою спину и поддерживал меня, когда мы переходили от его капитанства к моему. За то, что оставался моим другом, когда я думал, что мне никто не нужен.

В честь этой победы не будет ни конфетти, ни баннеров, ни парадов. Это не чемпионат. На большой арене НБА это просто очередная победа, но здесь, в Чикаго, это все.

Леон прыгает на другого новичка, и они резвятся, как пара детей рождественским утром. Наш тренерский штаб обнимает и поздравляет друг друга, а Дом бросается к своей матери, сидящей в третьем ряду.

У нас впереди еще долгий путь, но это веха, которую мне еще предстоит достичь в своей карьере, и я ее достигну.

Я быстро принимаю душ и, как только освобождаюсь, практически бегу в семейную комнату ожидания. Меня ждут только Стиви и Зандерс, и, как бы сильно я их ни любил, я не могу скрыть разочарования.

– Отличная игра! – восклицает сестра.

Я обнимаю ее, а затем обнимаю своего будущего шурина.

– Ты был не совсем дерьмом, – замечает он.

– Не могу сказать того же о тебе. Что, черт возьми, с тобой случилось на той игре, которую я смотрел вчера вечером?

– Я отвлекся! Я только что узнал, что собираюсь стать отцом. Прости, что хоккей не был первым, о чем я думал.

Я игриво хлопаю ладонью по его щеке:

– Ну, по крайней мере, кто-то будет тебя так называть, так что можешь перестать просить об этом мою сестру.

Карие глаза Зандерса поворачиваются к Стиви.

– Я никогда не перестану об этом просить, милая.

Она прикусывает нижнюю губу.

– А я люблю, когда ты просишь.

– Ладно вам, – вмешиваюсь я. – Неужели вы не в состоянии хоть один вечер вести себя прилично? И на моем рабочем месте?

– Это и мое рабочее место, приятель.

Повернувшись к сестре, я перехожу к делу:

– Где она?

Она пожимает плечами:

– Ей нужно было пойти кое- что сделать.

– Что, черт возьми, могло быть настолько важным, что ей пришлось уйти, как только закончилась моя игра?

– Она может зайти к нам позже. Ты ведь зайдешь вечером, верно? После того как съездишь домой.

– Да, – вздыхаю я, побежденный. – Я поеду домой и переоденусь, а потом зайду.

Покидая арену без настоящего празднования, я чувствовал себя неловко, и по дороге домой мне было одиноко. Так же, как было одиноко каждый раз, когда мне приходилось заходить в пустое помещение за последние несколько дней. Не видя ее беспорядка, когда я вхожу в дверь, не обнаруживая ее читающей на диване. У меня выключен свет, потому что я уходил последним.

Я возненавидел эту квартиру почти сразу после того, как купил ее, но за последние несколько месяцев изменившаяся атмосфера заставляла меня радоваться возвращению домой, тому, что я нахожусь дома. Сейчас этот дом не нравится мне больше прежнего.

Но когда я открываю входную дверь, меня останавливает не отсутствие ее книг, одежды или цветов. Меня останавливает отсутствие всего остального. В моей квартире совершенно пусто, и если бы не высокий уровень безопасности в этом доме, можно было бы подумать, что меня ограбили.

Моего дивана и телевизора больше нет. Моей книжной полки больше нет. Моей чертовой кофеварки больше нет.

В воздухе витает запах свежей краски, и я иду на этот запах в бывшую комнату Инди. Она тоже пуста, но это потому, что я несколько дней назад перевез все ее вещи в новый дом. Единственная разница в том, что желтые стены, которые когда-то преследовали меня, теперь покрыты свежим слоем белой краски.

От понимания у меня печет глаза. Я быстро пробегаю через пустую гостиную, чтобы обнаружить, что моя спальня тоже опустела.

Здесь ничего нет. Ни одного предмета одежды, ни единой тарелки в раковине. Это совершенно непригодное для жизни место, и я думаю, в этом все дело. Я думаю, что прошлая ночь была последней ночью, когда мне приходилось спать в этой квартире, которая больше походит на тюрьму, чем на дом.

Я не ожидал, что почувствую себя легче, но выдыхаю от облегчения: больше мне не придется каждый божий день любоваться на физическое воплощение моих проблем с доверием.

Вместо того чтобы перейти улицу и навестить сестру, я сажусь в машину и отправляюсь в получасовую поездку за город. Я помню, как впервые подъехал к этому дому. Помню, как ошеломляющее осознание того, что именно здесь я хочу провести вместе с ней жизнь, обрушилось на меня как удар товарного поезда, и, отправляясь в путь сегодня вечером, я чувствую то же самое.

Парадное крыльцо полностью освещено, как и весь дом, и когда я вхожу внутрь, он кажется почти неузнаваемым по сравнению с тем местом, откуда я уехал три дня назад. На диване в гостиной – ковер, покрывало и столько гребаных подушек, что непонятно, как на нем можно сидеть. В другой комнате появился совершенно новый обеденный стол, достаточно длинный, чтобы за ним могли разместиться двенадцать человек. Здесь же фотографии нас и наших друзей в рамках. На стенах развешаны произведения искусства, яркие и красочные, как и сама девушка, которая их туда повесила.

Это место переполнено любовью и вниманием. Я не знаю, как еще это объяснить, кроме того, что это похоже на определение дома из учебника.

Я направляюсь прямо через фойе под лестницу, не теряя ни секунды, чтобы посмотреть на что-нибудь еще, пока ищу ее. Нутром я знаю, где она. Меня, как всегда, тянет к ней, и я нахожу ее на кухне, где мы обычно ведем все наши важные разговоры.

Цветы, которые я ей оставил, стоят в вазе в центре стола, а моя кофеварка подключена к розетке, под ней стоит моя кружка, а рядом – ее розовая чашка.

А вот и она сама, светлые волосы, лавандовый сарафан и вышитые конверсы. Красивая, как всегда, с той солнечной улыбкой, на которую я никогда не устану смотреть. Моя лучшая подруга и человек, которому принадлежит каждая частичка меня.

– Привет.

Я хочу подойти к ней, обнять, поцеловать, но я так ошеломлен, увидев ее в этом доме. Мечта, которую я прокручивал в голове в течение нескольких месяцев, теперь осязаема и стоит передо мной.

– Поздравляю с победой, – продолжает она. – Я так горжусь тобой.

– Спасибо, детка. – Я осторожно оглядываю комнату, отмечая изменения, которые она внесла. Кухонные полотенца, свисающие с ручки плиты. Разноцветный коврик, на котором она стоит. Занавеска, задернутая на окне за кухонной раковиной. – Что происходит?

Она жестом предлагает мне сесть напротив нее, именно там, где она сидела несколько дней назад, когда я с ней говорил. Но на этот раз – ее очередь.

– Может, обсудим аренду?

– Что обсудим? – смеюсь я.

– Аренду.

Из-за обещаний, которые мы дали друг другу, холодильник почти не виден за прикрепленными к фасаду бумагами. Купчая на дом, списки покупок, наш первоначальный договор аренды, который я заключил, когда она только въехала в квартиру, о котором я знал с того самого утра, как написал его, что это – полная чушь. Этой девушке не нужно было следовать ни единому правилу, не нужно было платить ни пенни, потому что глубоко внутри была та одинокая часть меня, которая отчаянно хотела, чтобы она осталась.

Инди пишет новый договор.

– Первый пункт, – говорит она, хватая ручку и водя ею по бумаге. – Аренда.

– Блу, дом полностью принадлежит нам.

Она игнорирует меня.

– Мне понадобится как минимум два «я люблю тебя» каждое утро и еще одно перед сном. Я немного нуждаюсь, ты же знаешь. Слова подтверждения и все такое. И нам действительно стоит устроить домашнюю библиотеку и, возможно, теплицу на заднем дворе на зиму.

Смех вырывается у меня из груди.

– Думаю, с такой формой оплаты я справлюсь.

– Что ж, это было легко. Давай двигаться дальше. Правила. – Она записывает это слово, точно следуя договору аренды, который я составлял для нее.

– Каковы твои правила, Инд?

Ее мягкие карие глаза встречаются с моими, и она тает у меня на глазах.

– Мы живем здесь самыми счастливыми жизнями. Ты и я. Даже если всегда будем только ты и я. Даже если в нашем будущем не будет детей, мы будем помнить, как мы благодарны за то, что нашли друг друга.

– Договорились, – не могу не согласиться я.

– Но в то же время, – она поднимает палец. – Мы не будем оставлять без внимания ни одну комнату в этом доме. Утром, днем и вечером. Ты думаешь, что много тренируешься в баскетболе? – Она снисходительно смеется. – Это ерунда,Мурмаер.

Я больше ничего не могу с собой поделать, встаю со стула и обхожу стол, чтобы встретиться с ней. Обхватив ее бедра, я целую верхнюю часть ее плеча.

– Договорились.

Она поворачивается ко мне:

– Пэйтон, мне нужно, чтобы ты знал. Когда я жила у Рио, мне не нужно было думать о том, подходишь ли ты мне. Нет никаких сомнений в том, насколько сильно я тебя хочу или как сильно я тебя люблю. Ты ведь знаешь это, верно?

Как ни странно, это меня никогда не беспокоило. Инди всегда заставляла меня чувствовать себя желанным, и я уверен, что для нее это только усугубляло ситуацию: она хотела быть со мной, полагая, что наше будущее движется в разных направлениях.

– Я знаю.

– И я не звонила последние несколько дней, потому что хотела удивить тебя готовым домом, но как только ты уехал, я уже ни о чем не смогла больше думать.

– Дом выглядит невероятно.

– Ну что ж, виновато улыбается она. – У меня было всего три дня, так что, возможно, я устроила небольшой беспорядок в спальнях на втором этаже.

Наклонясь, я прижимаюсь лбом к ее лбу.

– Я люблю тебя.

– Боже, я так сильно тебя люблю, – говорит она, обвивая руками мою шею и переплетая пальцы. – Я скучала по тебе. Спасибо, что понял мои страхи и отнесся к ним с таким терпением. Ты заставляешь меня чувствовать, что я заслуживаю всего, чего хочу в жизни. Я не знаю, откуда ты взялся и как мне так повезло быть любимой тобой, но, Пэйтон, я тебя обожаю.

– Так и есть. Ты заслуживаешь каждой мелочи, о которой можешь мечтать. Я ненавидел быть вдали от тебя, Инд, но мне нравилось видеть, как ты отстаиваешь то, чего хочешь. Не переставай это делать. Даже если тебе придется столкнуться со мной лицом к лицу, не соглашайся на меньшее.

Приподнимаясь на цыпочки, она целует меня. Мягко, быстро.

– Я не думаю, что у меня есть способ даже начать благодарить тебя. За этот дом, за планирование нашего будущего.

– Ты могла бы начать с того, чтобы предложить мне к тебе переехать.

Она задумчиво наклоняет голову.

– Ну, я не знаю. Мы встречаемся не так уж долго. Тебе не кажется, что еще слишком рано жить вместе?

Когда я приподнимаю бровь, Инди не может сдержать озорной улыбки.

– О, знаешь, какой ты смешной, да?

Она уморительно хихикает, а я поднимаю ее и усаживаю на стол. Становясь между ее ног, я держу свои губы всего в нескольких дюймах от ее губ.

– Попроси меня.

Она кладет руки мне на плечи.

– Что скажешь, Мурмаер? Хочешь быть моим соседом? Спрячешься со мной в этом большом, красивом доме?

– Я думаю, это идеальный план.

Запустив пальцы в ее волосы, я притягиваю ее к себе, наши лбы и носы соприкасаются.

– Я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь, – шепчет она мне в губы. Это обещание, исходящее от самой преданной женщины, которую я знаю.

– Навсегда, Блу.

Я теряюсь, когда ее рот встречается с моим. Мягкое касание ее губ, касание языка. Она теплая, и на вкус, черт возьми, как рай. Ее кожа пахнет кокосовым маслом, и я вдыхаю так глубоко, как только могу, напоминая своему телу, что она здесь. Что у нас все в порядке.

Я не целовал Инди гораздо дольше трех дней, когда уезжал в рабочие поездки или когда уезжала она, но эта намеренная дистанция была пыткой. Целуя ее сейчас, на нашей кухне, я чувствую, что это снова как в первый раз, и уверен в том, что этому никогда не будет конца.

Она обвивает ногами мою талию, притягивая меня к своему телу. Прелестный сарафан облегает бедра, я касаюсь своей эрекцией ее сокровенного местечка между ног, и хотя первый план Инди для этого дома – украсить каждую комнату, мой план – окрестить каждую плоскую поверхность, которую я смогу найти. Этот дом в десять раз больше квартиры, так что это может занять пару дней, но я справлюсь с этой задачей.

Скользя ладонью вверх по ее бедру, я сжимаю и ласкаю ее тело, пока мои пальцы не проникают под подол ее платья. Я ищу шелк или кружево, что-нибудь, что мне нужно снять, но там нет ничего, кроме нежной кожи на бедренной кости.

– Сегодня без трусиков?

Она соскальзывает с края стойки, прижимаясь своим центром к моей эрекции, и теперь, когда я знаю, что на ней ничего нет, я приподнимаю ее платье, наблюдая, как ее мягкая, жаждущая плоть извивается напротив меня.

– Так тебе будет легче добраться, – выдыхает она.

Ее губы скользят по моей шее и подбородку, целуя и покусывая, пока она возится с моим ремнем. Я прижимаю ее к себе, запрокидывая голову и позволяя ей работать. Она расстегивает на мне молнию и быстро запускает руку мне в трусы, хватая меня.

– Черт, – выдыхаю я.

– Ты сегодня вечером вывел свою команду в плей-офф.

– Это моя награда?

– Одна из них. – Она целует меня в шею. – У тебя будет много наград, Мурмаер. Я подумала, что будет справедливо, раз уж ты купил мне дом, я должна сделать тебе минет в каждой его комнате.

– Ну, ты такая хорошенькая на коленях, детка.

– М-м-м, спасибо.

Обхватив меня кулачком, она гладит и ласкает, но прежде чем успевает освободить меня от трусов, я поднимаю ее со столешницы и несу к лестнице. Как бы сильно я ни хотел взять ее на кухонном столе, на полу, на диване, на чертовом заднем крыльце, я не хочу, чтобы в первый раз, когда мы займемся этим, это было безумно или поспешно. Я хочу насладиться каждым моментом.

С ней на руках я забираюсь на матрас в нашей новой спальне. В нашем новом доме.

Черт, как же приятно это слышать.

Извиваясь, я притягиваю ее к себе и ложусь на кровать.

– Какого черта?

– Что не так? – Она замирает, положив руки мне на грудь.

– Почему эта кровать такая чертовски удобная? Она всегда была такой удобной?

Она смеется:

– Да, она всегда была такой удобной. Мне придется спросить моего соседа по комнате, где он ее купил, и сообщить тебе.

Найдя подол ее платья, я поднимаю его ей через голову.

– Не могу поверить, что купил тебе кровать, которая в сто раз лучше моей, и никогда на ней не спал.

Инди заводит руку за спину и расстегивает лифчик, ее грудь слегка подпрыгивает и мгновенно оказывается у меня в руках. Я покручиваю соски большими пальцами, прежде чем слегка ущипнуть их. При этом она прикусывает губу, обхватывая бедрами мой член.

– Сними с меня эти штаны, Инд.

Она делает это, стягивая с меня трусы-боксеры вместе с брюками. Я снимаю рубашку и одним движением переворачиваю ее на спину, мое лицо оказывается у нее между ног. Долгими, томными движениями языка я пробую ее на вкус и облизываю. Целую. Посасываю клитор.

Она тянет меня за предплечья, выгибая спину над кроватью, ее бедра покачиваются перед моим лицом. Она мокрая и жаждущая. Ее клитор набух и умоляет, но прежде чем я успеваю заставить ее кончить, она останавливает меня, запуская пальцы мне в волосы.

– Я хочу кончить вместе с тобой. – Она прерывисто дышит.

Карие глаза Инди умоляют, щеки и грудь пылают. Я забираюсь на нее, прокладывая поцелуями дорожку вверх по ее животу, груди, горлу. Мой член скользит у нее между ног, покрываясь ее возбуждением.

Мы оба смотрим.

– Я люблю тебя, Пэйтон, – казалось бы, некстати произносит она.

Но это не некстати. Она знает, что мы собираемся сделать то, о чем я годами твердил себе, что никогда этого не сделаю. У меня никогда не будет женщины, которой я достаточно доверяю. У меня никогда не будет семьи. Это не так просто, как щелкнуть выключателем, но как только я снова скольжу обнаженной кожей по ее коже, все старые страхи, которые не относятся к ней, улетучиваются.

– Введи его, Блу. Позволь мне понаблюдать за тобой.

Но прежде чем она это сделает, она протягивает руку и целует меня. Медленно, глубоко. Затем она берет мой член, направляет его, и я толкаюсь в нее, не оставляя между нами преграды.

Она ахает, и я почти теряю самообладание, едва только входит головка.

Она чертовски тугая, теплая и влажная, и это ощущение почти невыносимо. Ее скользкая кожа, касающаяся моей.

– Черт, Инд. С тобой так хорошо.

– Еще, – умоляет она, не подозревая, что я едва не кончаю.

Она обхватывает ногами мои бедра, и у меня нет другого выбора, кроме как войти в нее. Когда я это делаю, она издает красивейший крик, и я хочу услышать его снова. На этот раз громче. В радиусе нескольких миль нет никого, кто услышал бы, как она принимает мой член.

Двигая бедрами, я выхожу и снова вхожу, следя за тем, чтобы каждый раз таз касался ее клитора. Она откидывает голову на подушку, давая мне возможность посасывать и покусывать ее горло.

– Ты меня погубишь, – хнычет она.

– Уже погубил. Это мое. – Я толкаюсь в нее. Она стонет. – Скажи мне. – Я толкаюсь снова. – Скажи, что каждая частичка тебя принадлежит мне.

– Да. Я твоя. Всегда буду твоей.

Сбавляя темп, я прижимаюсь грудью к ее груди, целую губы и шепчу ей на ушко все то, что я в ней обожаю. Она обнимает меня, и я обнимаю ее, просовывая руки между ее телом и матрасом, чтобы прижать ее к себе как можно крепче, пока позволяю своему телу показать ей, как сильно я ее люблю.

И затем она кончает.

Так красиво. Так спокойно, чтобы я мог испытать это вместе с ней. Она не сводит с меня глаз, и я наблюдаю за ней.

Ее приоткрытый рот, сокращающиеся мышцы. И затем эти мышцы сжимаются вокруг меня, сжимая мой член и приближая мой собственный оргазм.

Я толкаюсь в нее еще раз и кончаю.

Это ошеломляет. Ее кожа на моей. Как сильно я люблю эту женщину. У меня почти кружится голова, и все плывет перед глазами, когда ее тело вытягивает из меня все до последней капли. Это вызывает эйфорию и одновременно успокаивает. Эта женщина погубила меня в тот день, когда вошла в ту квартиру, а вскоре после этого вернула меня к жизни, и я принадлежу ей. Всегда принадлежал ей.

Я падаю на нее сверху, она обнимает меня, мы дышим в унисон.

– Я люблю тебя, – шепчу я ей в шею.

– Я люблю тебя.

Я медленно выхожу и наблюдаю, как моя сперма стекает по ее телу. Одним пальцем я собираю ее, проталкиваю обратно, и мне нравится, как это выглядит, когда я внутри нее.

Я почти уверен, что рычу или что-то в этом роде. Я не знаю. Какой-то собственнический звук пещерного человека вырывается из моего горла при виде того, что я вижу.

– Мурмаер, у тебя проснулся инстинкт размножения?

Я быстро киваю, не отрывая взгляда от ее раздвинутых ног.

– Думаю, да. Дай мне десять минут, и повторим еще раз.

Она смеется, и этот приятный звук щекочет мой слух.

Я собираюсь остаться здесь на всю ночь, обнаженный, с любовью всей моей жизни в нашем доме. Или, по крайней мере, я собирался так поступить, пока не раздался звонок в дверь.

Я поднимаю на нее глаза.

– Кто это?

Инди поворачивается и смотрит на часы на прикроватной тумбочке.

– О черт! Надо было им м сказать, чтобы они приехали на час позже!
В отчаянии она спрыгивает с кровати, хватая и накидывая лифчик и платье.

Не уверен почему, но я следую ее примеру, одеваясь как можно быстрее.

– Кому сказать?

Она виновато оглядывается на меня через плечо.

– Всем.

– Всем?

– Ну, всем нашим. Ты купил этот дом, чтобы сбежать от городского хаоса, но также и потому, что хотел иметь место, где можно проводить время с друзьями и семьей, не чувствуя, что за тобой постоянно наблюдают. Я просто подумала, – она мнется, – что нет лучшего способа ворваться в этот дом, чем отпраздновать первый за шесть лет выход «Чикаго» в плей-офф.

Снова раздается звонок в дверь, и я спускаюсь следом за ней по лестнице. Перед тем, как открыть входную дверь, Инди поправляет лифчик, а я сосредотачиваюсь на том, чтобы застегнуть брюки, и так мы встречаем на крыльце Зандерса и мою сестру.

– Похоже, вы двое только после секса, – Зандерс похлопывает меня по щеке, вваливаясь в дом.

– Я бы обняла вас обоих, – моя сестра поднимает руки вверх, сдаваясь, – но на сей раз воздержусь.

Они вдвоем удаляются на кухню, оставляя нас с Инди одних в холле.

– Теперь мы можем отпраздновать? – спрашивает она с возбужденным блеском в глазах.

Я купил этот дом, чтобы она могла принимать гостей. Чтобы у нее было столько гостей, сколько она пожелает. Я уверен, что останусь немного волком-одиночкой, буду стремиться побыть в одиночестве, если она будет со мной. Но Инди, как бы она ни научилась довольствоваться тишиной, всегда останется светской львицей.

Я купил этот дом не для того, чтобы прятать ее от всего мира, я купил его, чтобы она могла принести нам наш мир.

– Пожалуйста?

Я не буду лгать и говорить, что сегодняшний вечер был завершенным, когда я покинул арену. Хотя для остальной лиги это просто еще одна победа, для моих товарищей по команде, для меня это все, и нам еще предстоит отпраздновать наше достижение.

Обхватив ее подбородок, я целую ее еще раз, улыбаясь ей в губы.

– Да, Блу, давай отпразднуем.

Дом заполнен моими товарищами по команде. Напитки льются рекой, а еда находится в постоянном движении, Инди скользит по дому с подносами, раздавая закуски.

Здесь Дом со своей мамой, а также Леон и остальные ребята. Пришли даже Морганы. Итан и Энни привели трех своих девочек, которые с неиссякаемой энергией носятся на заднем дворе. Мама Итана пришла на кухню, где учила Инди своему секретному рецепту кимчи-чиге[29], которое она готовила порциями для меня и мальчиков, чтобы мы могли забрать его домой после командных ужинов, когда Итан принимал гостей. Это мое любимое домашнее блюдо, и Инди следует быть осторожной, изучая рецепты миссис Чжон, потому что, если они окажутся хотя бы вполовину такими же вкусными, как в оригинале, ей придется готовить эти блюда всю оставшуюся жизнь.

Снова раздается звонок в дверь, но я не знаю, кто еще может к нам присоединиться. Все, кто важен для нас из Чикаго, здесь, но когда я иду открывать дверь, Инди бежит за мной, чтобы мы могли сделать это вместе.

– Мама! – восклицает она, как только дверь приоткрывается, и бросается в объятия Абигейл.

– Я так соскучилась по тебе, Инд!

Повернувшись к ее отцу, я немедленно сосредотачиваюсь, пытаясь вспомнить все, что выучил. Открытые ладони, одна поверх другой, перпендикулярно провести ладонью правой руки по левой. Затем я показываю «приятно» и указываю на Тима.

Приятно познакомиться.

Я продолжаю и говорю вслух на случай, если Инди понадобится поправить меня, если я неправильно что-то покажу.

– Добро пожаловать в наш дом.

Тим с гордостью улыбается, а потом медленно начинает жестикулировать в ответ.

– Моя дочь была такой занудой?

– Самой лучшей.

Он усмехается:

– Спасибо тебе за то, что заботишься о ней.

На этот раз я не использую голос, когда подаю знак, желая, чтобы этот разговор остался строго между мной и отцом Инди.

– Я люблю ее. Она – весь мой мир. Мой лучший друг.

Тим задумчиво кивает и заключает меня в объятия.

– Пэйтон, – сияет Абигейл, когда Тим переходит к тому, чтобы уделить немного внимания своей дочери. – Рада тебя видеть.

Я обнимаю женщину, с которой в течение нескольких месяцев каждый вторник после обеда общался по интернету.

– Я не знал, что вы прилетаете сегодня вечером.

– Мы должны были приехать на несколько недель позже, но потом Инди рассказала нам о доме и вечеринке, поэтому мы изменили поездку. Прекрасный дом, Пэйтон. Отличная работа.

Говоря, она показывает свои слова для мужа, а потом похлопывает меня по груди, как будто мы старые друзья, и, честно говоря, я чувствую, что так оно и есть. Все Айверсы всегда очень стараются, чтобы окружающие чувствовали себя комфортно и приятно.

Рука Инди скользит в мою, и мы показываем ее родителям наш новый дом.

Пока мы общаемся, Тим жестикулирует для меня медленно и четко. Я все еще настолько новичок, что Инди и ее мама переводят мне, когда это необходимо, но иногда я могу общаться с ним полностью самостоятельно.

Когда наша беседа протекает без посторонней помощи, меня переполняет чувство гордости за свои достижения, и я с нетерпением жду того дня, когда смогу говорить свободно.

Он снова жестикулирует, но я не в состоянии уловить весь его вопрос. Я узнаю знаки, обозначающие победу и игру. Но есть один знак, которого я никогда раньше не видел.

Это похоже на знак «защищать», но на его правой руке указательный и средний пальцы скрещены в виде буквы «П».

– О, – вскрикивает Инди и с трудом сглатывает. – Да, Пэйтон выиграл свою игру.

Говоря, она делает знак в ответ своему отцу, и я снова вижу тот же неизвестный знак и понимаю, что он используется вместо написания моего имени пальцами.

Тим поворачивается ко мне, указывает, затем снова показывает пальцами слово «защищать», одновременно создавая букву «П». И снова указывает на меня.

– Я Пэйтон? – спрашиваю я, используя его знак вместо своего имени. Он с улыбкой кивает.

Абигейл склоняет голову на плечо Тима и смотрит на меня.

– Так вы определяете мое имя? – спрашиваю я его, насколько это в моих силах.

– Да.

Слова застревают у меня в горле, поэтому я просто киваю, подаю знак и одними губами говорю:

– Спасибо.

– Нет. Тебе спасибо.

Ему не нужно больше ничего говорить. Я знаю, что это значит. Спасибо тебе за то, что защищаешь мою дочь, за то, что любишь мою дочь. Но позже вечером, надеюсь, я смогу сказать ему «спасибо» после того, как попрошу его благословения попросить руки его дочери.

Это был первый вопрос, который я научился показывать на языке жестов, так что можно сказать, что я практиковался с ним некоторое время.

Достав фломастер из спортивной сумки, я нахожу Рио, сидящего на заднем крыльце с моей сестрой, Зандерсом, Каем и его сыном Максом.

– Хорошо, где мне оставить автограф?

Он поворачивается ко мне, зеленые глаза сверкают от возбуждения.

– Серьезно?

– Ты позволил моей девушке ночевать у тебя, ты позаботился о ней и привез ее сюда. Это меньшее, что я могу сделать.

Рио небрежно пожимает плечами, пытаясь выглядеть невозмутимым, как будто он не думал об этом моменте с тех пор, как я впервые встретил его.

– На самом деле у меня нет с собой ничего, что можно было бы подписать.

– Нет? Ладно, что ж, я пытался.

– Подожди! У меня в машине есть две майки и плакат. И еще у меня есть старая коробка из-под хлопьев, на которой есть твое фото. – Он быстро встает со своего места. – Не убирай фломастер!

Остальные не могут удержаться от смеха, наблюдая, как его темные кудри подпрыгивают вместе с ним, когда он бежит по дому, уворачиваясь от моих товарищей по команде, чтобы добраться до входной двери.

– Это мой товарищ по команде, – со странным чувством гордости говорит Зандерс.

Забрав его стул, я сажусь в круг Кая, Зандерса и моей сестры, совершенно умиротворенный.

– Ты счастлив, – мягко улыбается Стиви. – Пэй, тебе идет.

Я откидываю голову, позволяя крикам детей Итана, играющих на заднем дворе, и моих товарищей по команде, хорошо проводящих время, наполнить мои уши.

– Да. Я и не знал, что у меня может все это быть.

Заглянув через заднюю дверь, я вижу, что Инди наливает еще выпивку, и эта девушка выглядит как нельзя более взволнованной тем, что устраивает вечеринку в своем собственном доме.

– Инди тоже счастлива, да а? – не знаю, почему я чувствую необходимость спрашивать, наверное, мне просто нравится слышать подтверждение.
– Она была так взволнована, планируя для тебя сегодняшний вечер. Пэйтон, ты бы видел ее последние три дня.

– А если бы мы проиграли?

– Она все равно устроила бы вечеринку. Хотя, возможно, выпивки было бы немного больше.

К нашей группе присоединяются Итан и Энни.

– Пэйтон, дом выглядит потрясающе, – говорит Энни. – Весь в стиле Инди.

– Девочкам здесь нравится, – Итан кивает в сторону заднего двора, где три его дочери не перестают гоняться друг за другом с тех пор, как приехали сюда.

– Вам, ребята, стоит сюда переехать. Уехать из города. Здесь отличный школьный округ.

Энни приподнимает бровь.

– Отличный школьный округ? Зачем ты это выяснял, а?

Я пожимаю плечами.

– Пэйтон Мурмаер, Инди беременна?

– Пока нет.

– Еще нет?! – продолжает допытываться Итан.

Я пожимаю плечами:

– Мы над этим работаем.

При этом я ловлю взгляд Стиви, и ее губы приподнимаются в мягкой улыбке. Мне не обязательно это говорить. Наши мозги-близнецы могут общаться просто взглядом, и я не хочу упускать возможность растить семью бок о бок с ней.

– Я тоже съезжаю с квартиры, – объявляет Кай. – Я только что купил дом.

Все взгляды устремляются на него, поскольку Макс крепко спит у него на груди.

– Ты купил дом?

– Макс становится старше. Скоро он начнет ходить, а с началом бейсбольного сезона мне понадобится гораздо больше помощи. Мы переросли квартиру.

– Энн, нам нужно переехать сюда, – говорит Итан. – Девочкам бы это понравилось.

– Как насчет того, чтобы ты ушел на пенсию, и тогда мы могли бы переехать?

Итан смотрит на меня:

– Это зависит от тебя, Пэйтон. Мне нужно, чтобы ты выиграл мне чемпионство, чтобы я мог отойти от дел.

Я чокаюсь с его бутылкой своей.

– Давай сделаем это.

Пока вокруг меня продолжается беседа, я наблюдаю, как Инди болтает с моими товарищами по команде и Морганами. Она делает еще один круг по дому. Моя уверенная в себе девушка без проблем врывается в небольшой кружок баскетболистов, тусующихся у нее дома, чтобы узнать, не нужно ли им чего-нибудь еще.

– Инд! – окликаю я ее, когда она проходит мимо открытых задних дверей. – Иди посиди со мной.

Она бросает свои дела, выходит на улицу и усаживается мне на колени. Подтянув ее колени к груди, я укутываю ее, надеясь, что в этом маленьком платьице ей будет тепло.

– Могу я тебе чем-нибудь помочь? – шепчу я.

Она качает головой, прежде чем уронить ее мне на плечо.

– Мне так весело.

– Мне тоже.

– Да? – Она поднимает на меня взгляд.

Я киваю.

– Спасибо, что спланировала это для меня.

– Я счастлива, что ты счастлив.

– Я рад, что мы счастливы.

Может, мы с Инди и противоположности, но мы похожи больше, чем я думал изначально. Мы заботимся о тех, кого любим. Она заботится, а я защищаю, но все сводится к общему знаменателю – мы сильно любим друг друга.

Она обнимает меня за плечи, и мы возвращаемся к разговору между нашей семьей и друзьями.

– Кай, когда ты едешь на весеннюю тренировку? – спрашивает она.

– На следующей неделе мы отправляемся в Аризону.

– А что насчет Макса?

Это первый бейсбольный сезон Кая с тех пор, как он узнал, что мальчик, которого подбросили к его порогу, – его сын. И хотя он – одно из самых громких имен в ГЛБ, его первоочередной задачей является Макс. Я бы предположил, что балансировать между его напряженным бейсбольным графиком и воспитанием сына в одиночку ему будет ох как непросто.

– Я все еще ищу подходящую няню.

– Ну, хватит их всех увольнять, – смеюсь я.

– Я ничего не могу с собой поделать, – он целует Макса в макушку. – Я с ним никому не доверяю. – Он смотрит на Инди. – Слушай, Инд…

– Даже не думай просить, – вмешиваюсь я, прежде чем она успевает согласиться.

– Но он действительно милый, – невинно добавляет Кай.

– Самый симпатичный, – вздыхает Инди.

Он отмахивается от нас.

– В любом случае мне нужен кто-то, кто готов путешествовать с командой и мириться с нашим безумным графиком игр. И я сильно сомневаюсь, что твой парень позволит мне украсть тебя на целое лето.

Я обнимаю ее крепче.

– Ни за что на свете.

Компания продолжает переговариваться между собой, когда Инди наклоняет свою голову к моей и тихо говорит:

– Я так рада, что буду дома с тобой все лето, никому из нас не нужно будет ездить на работу.

– Я рад навсегда остаться дома с тобой, Блу.

Она улыбается, мягкие карие глаза наполнены такой любовью.

– «Навсегда» звучит идеально.

«Навсегда» действительно звучит идеально.

Я не мог быть более доволен своими друзьями, своей девушкой и своей командой на пути к плей-офф. Эта жизнь, этот дом, эти отношения – все, чего я никогда не позволял себе желать, и больше, чем я мечтал.

5338.