Эпилог
Инди
ЧЕТЫРЕ ГОДА СПУСТЯ
Айверсон поднимает маленькую потную головку с моего плеча. Отпечаток моей футболки оставляет складки на его щечке, когда он просыпается после послеобеденного сна. Его сестра Нэви уже больше часа на ногах и бегает вокруг нашей семейной ложи в «Юнайтед-центре».
Такое случается не слишком часто, но по крайней мере раз в сезон и Пэйтон, и Зандерс играют дома в один и тот же день. Я собиралась провести вторую половину дня дома, пока арену будут превращать из хоккейного катка в баскетбольную площадку, но дети заснули после игры своего дяди, и я не посмела мешать им вздремнуть.
– Как поживает моя любимая племянница? – спрашивает Зандерс, врываясь в комнату с моей любимой племянницей на руках.
Тейлор Мурмаер Зандерс – моя единственная племянница, так же как Нэви – его.
– Немного капризничает. – Волосы моей маленькой девочки растрепались после дневного сна, а глаза все еще опухшие от слез. – Нэви, обещаю, мы навестим папу до начала его игры.
Папина дочка терпеть не может, когда Пэйтону приходится идти на работу. Несмотря на то что он всего лишь в раздевалке внизу, и провел с ней все утро, наблюдая за игрой ее дяди, ей всегда не хватает времени.
Как и ему.
Айверсон – мой спокойный мальчик, а Нэви – моя эмоциональная девочка. Им обоим чуть больше двух лет, у них совершенно определенные, но противоположные характеры.
Зандерс передает мне свою дочь Тейлор, чтобы утешить мою.
– Привет, Тэй-Тэй.
– Золотая лыбка? – спрашивает она, протягивая руку Айверсону. Он улыбается и берет одну у нее с ладошки.
– Малыш Айвелсон спит? – спрашивает она меня.
– Спал. Только что проснулся.
Тэй гладит его по головке, как будто снова укладывает спать. Девочка просто обожает двоюродных братишку и сестренку.
Она называет его малыш Айверсон, но он младше нее всего на три месяца. Мы с Пэйтоном начали пытаться забеременеть, как только переехали в этот дом, но, что неудивительно, у нас ничего не получилось. Когда я впервые извлекла яйцеклетку, мы завершили весь процесс только с одним эмбрионом, поэтому позже в том же году я извлекла вторую яйцеклетку. Опять же, после всего, что было сказано и сделано, мы получили только еще один жизнеспособный эмбрион.
Мы немедленно провели подсадку одного из них, и, к сожалению, наша первая попытка оказалась неудачной.
Я восприняла это тяжело. Те месяцы были тяжелыми. Я чувствовала, что подвожу себя, подвожу Пэйтона, но он был очень великодушен. Не моргнув и глазом, начал рассматривать варианты приемной семьи и усыновления. Мы очень хотели предоставить безопасный и любящий дом тому, кто в нем нуждался. Даже если бы мы были для них просто остановкой, пока их биологические родители не встанут на ноги. Мы никогда не видели разницы между биологическими и небиологическими детьми. Мы бы любили их всем сердцем.
Весь процесс был длительным и отнимал много времени, и пока мы его проходили, я подошла к тому моменту, когда наконец почувствовала себя морально готовой к попытке подсадки нашего последнего эмбриона.
Получилось. Наконец-то я была беременна нашим сыном, и я за всю свою жизнь не испытывала такой радости и волнения, как в тот день, когда нам сказали, что мы станем родителями.
То есть примерно до тех пор, пока две недели спустя нам не позвонили и не сказали, что с нами хочет встретиться будущая мама. После бесконечных разговоров и изучения всех вариантов, убедившись, что мы будем лучшим выбором не только для ребенка, но и для ля матери, я ощутила ту же необъяснимую любовь.
Рене появилась на свет всего на три месяца раньше своего брата. Новые брат и сестра Мурмаер, возможно, и не являются биологическими близнецами, но их будут воспитывать так, как будто они близнецы. Они будут учиться в одном классе в школе, и, надеюсь, у них будет одна компания друзей. И если нам повезет, они останутся так же близки, как Пэйтон и Стиви.
Как раз в этот момент, когда я думаю о своей лучшей подруге, она и Рио присоединяются к нам в нашей ложе.
На протяжении всего сезона это семейная ложа Зандерса и Мурмаера в «Юнайтед-центр». Не имеет значения, какая из команд Чикаго играет в этот вечер, это наша команда.
По пути Стиви целует в щечку мою дочь, которая хихикает и совершенно счастлива со своим дядей, танцуя по комнате.
– Одна победа за нами. Остается одна. – Она садится рядом со мной. – Тай-Тай, сколько дядя Пэй собирается набрать сегодня вечером?
Она вскидывает руки.
– Сто!
– Сто? Какая ты уверенная.
Преуменьшение года. Тейлор Зандерс настолько уверена в себе, насколько это возможно, но в равной степени и мила.
– Да, и они выиглают так же, как выиглывает папа.
– И как выиграл дядя Рио, – вмешивается Рио, занимая стул по другую сторону от меня. – Не забывай обо мне, Тэй.
– Дядя Лио не забил.
Новый комик нашей семьи отлично справляется с тем, чтобы держать нас в смирении, и я не могу удержаться, посмеиваясь над нашим другом. Рио редко забивает. Он делит синюю линию с Зандерсом. Для защитника нетипично быть лучшим бомбардиром в команде, но Тейлор редко напоминает своему отцу после игры, что он не забил, как она напоминает Рио.
– Да, Тэй, дядя Рио давненько не забивал.
Он бросает на меня взгляд, напоминающий, что он имеет в виду не только ледовую арену.
Рио ДеЛука – один из моих самых лучших друзей. Наша связь только укрепилась и стала сильнее с тех пор, как мы познакомились пять лет назад, но этот парень – большой ребенок. Ему двадцать семь лет, он играет шестой год в НХЛ, и его место по-прежнему дом для вечеринок команды.
У него золотое сердце, и он абсолютно не умеет общаться с женщинами.
Надеюсь, когда-нибудь кто-нибудь разглядит за глуповатой внешностью его потенциал, но в то же время ему, возможно, придется немного повзрослеть, чтобы это произошло.
– Как поживает летный экипаж этого года? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами:
– Они – это не вы двое.
– Дорогой, мы уволились много лет назад. Тебе придется двигаться дальше.
Его зеленые глаза сосредоточены на площадке перед ним.
– Я отказываюсь смириться с тем, что вы обе уволились.
– Три года назад, – добавляю я за него.
– Да. Да.
Как бы сильно я ни скучала по встрече с командой в каждой поездке, я рада, что уволилась. Я провела еще один хоккейный сезон, прежде чем объявить о завершении карьеры. Мы с Пэйтоном пытались забеременеть, и к концу того года у нас получилось. К тому же Фонд Пэйтона Мурмаера набирал обороты, и я руководила этим делом.
К тому времени, когда появились Нэви и Айверсон, моя работа превратилась в работу на полный рабочий день, требующую моего внимания. Мне нравилась каждая секунда работы в фонде Пэйтона. То, что раньше было летним лагерем, превратилось в круглогодичный увлекательный проект. Нам удалось содержать открытые корты Чикаго в чистоте и пригодности, пожертвования Пэйтона на кроссовки выросли втрое с тех пор, как мы начали, а бесплатные летние обеды превратились в ежедневное питание после школы для тех, кто в нем нуждается.
Наш последний проект стал одним из моих любимых. Нам удалось обновить тридцать процентов школьных библиотек Чикаго новыми учебниками и инструментами для занятий. Также появилось множество новых развлекательных детских книг, и мы надеемся, что в этом году их число достигнет по крайней мере следующих тридцати процентов.
Чтение – это то, из-за чего мы с Пэйтоном впервые сблизились, и хотя у нас разные литературные вкусы, возможность встать на место другого человека и прочитать историю с его точки зрения не только помогает в обучении и грамотности, но и развивает эмпатию.
Дети теряют головы, когда Пэйтон Мурмаер, чемпион НБА и двукратный MVP лиги, появляется в их школе или на игровой площадке и бросает мячи, читает с ними книгу или следит за тем, чтобы у них была обувь для игры. Он проделывает фантастическую работу, не только являясь лицом Фонда Пэйтона Мурмаера, но и вкладывая все, что у него есть, в помощь городу, который его любит.
– Ежедневные новости, Ви.
– Только не это.
– Этим утром в душе…
– Прекрати.
Я закрываю уши детям.
– Твой брат так сильно прижал меня к стеклу, что я почти уверена, что на стене нашего душа навсегда отпечатались мои соски.
– Прошло больше четырех лет, Инд. Избавь меня от страданий.
– Я тебе пообещала много лет назад, – напоминаю я ей. – Как я могу нарушить данное слово!
Стиви забирает у меня Айверсона, и Тэй устраивается поудобнее у меня на коленях, откидывая голову назад и кладя ее мне на грудь.
– Как поживает мой любимый мальчик? – спрашивает Стиви своего племянника.
– Я в порядке, милая! – кричит Зандерс из глубины комнаты. Мои уши наполняет смех Нэви, играющей с дядей.
– Дядя Зи самодовольный? – Стиви повышает голос, и Айверсону это нравится. Он улыбается ей, демонстрируя глубокие ямочки и молочные зубы. – Точно! Он дерзкий парень, не так ли?
Она осыпает щечки племянника поцелуями, и я никогда не забуду, как сильно мои дети любят свою семью. Как сильно я люблю свою семью. Как мне повезло, что я окружила себя любимыми людьми, что они любят моих детей так же, как я люблю их.
У них есть бабушки и дедушки, которые их обожают, тети и дяди, которые относятся к ним как к своим собственным, и папа, который проводит каждую свободную минуту, чтобы убедиться, что они знают, как их обожают.
Тэйлор смеется у меня на коленях, услышав голос Стиви.
– Тэй, твоя мама разговаривает как ребенок?
– Да! – Она прикрывает ротик, чтобы сдержать смех. – Айвелсон – малыш, но я уже не малыш.
– Нет? – вздыхает Стиви. – Но ты все равно моя малышка.
– Нет! – смеется Тейлор. – Мне тли годика. – Она поднимает пальцы, чтобы убедиться, что ее мама в курсе. – Айвелсону и Нэви – два. Они малыши.
– Ах. Тогда, я полагаю, ты не захочешь пойти посмотреть в перерыве на Дэнни Дьявола. Я думаю, талисманы команд нравятся только малышам.
Она садится мне на колени, ее кудрявые волосы подпрыгивают от движения.
– Нет! Я хочу пойти!
– О, хорошо. Я, должно быть, ошиблась, когда ты сказала, что ты не малышка.
Она прижимается щекой к плечу, демонстрируя дерзкую улыбку, которую унаследовала от отца.
– Я твоя малышка.
Стиви со смехом наклоняется и целует ее в щечку.
– Да, это верно.
Стиви и Зандерс – единое целое. Родилась Тейлор, и их семья стала полноценной. Рози была одержима ею с момента ее рождения. Недавно они переехали в дом рядом с нашим и усыновили еще нескольких щенков, но Тейлор – центр их вселенной, и это их прекрасно устраивает. Она сообразительна, обаятельна, мила и остроумна, как удар хлыста. Это опасное сочетание, и у них будет полно забот, когда она повзрослеет. Она потрясающая, с карими глазами и вьющимися волосами. Зи придется знатно попотеть, когда она вырастет и все в школе будут за ней бегать.
– Нэви! – зову я. – Хочешь пойти повидаться со своим папочкой до начала его игры?
Босая, она спрыгивает с Зандерса, на время прекращая их танец.
– Да!
– Папа? – тихо спрашивает Айверсон. – Баскетбол. – Он делает руками жест, обозначающий баскетбол на американском языке жестов.
Это его новое любимое слово, которое он произносит и показывает. Он произносит не все слоги, но знает, что оно начинается со звука «Б» и заканчивается на «мяч», но он без проблем запомнил знак. Оба моих ребенка изучают язык жестов по мере того, как учатся говорить по-английски, и Пэйтон сейчас, по сути, тоже свободно говорит. Мне нравится, что мой папа видит, как его внуки учат новые слова так же, как это делаем мы.
– Да, детка, он играет в баскетбол, и ты можешь увидеть Дома.
– Дом!
Ему тоже нравится это слово.
Держа одной рукой за руку Нэви, а другой – Айверсона, я медленно спускаюсь с ними на площадку, подлаживаясь к их крошечным шажкам, используя задние туннели, чтобы проложить себе путь через арену. Мы не торопимся, потому что почти каждый сотрудник здесь знает детей по именам, а Нэви хочется похвастаться своими ослепительными конверсами, в то время как Айверсон так и норовит бросить им мягкий игрушечный баскетбольный мяч, который повсюду таскает с собой.
Они дают «пять» и машут руками, и наконец мы добираемся до площадки. «Дьяволы» забрасывают в корзину мячи перед началом официальной разминки.
– Папочка! – увидев отца, Нэви подпрыгивает на цыпочках.
Вот он, номер пять, весь потный и весь мой. Пэйтон Мурмаер с возрастом стал только сексуальнее. На площадке он – все тот же уверенный в себе баскетболист, и мне нравится наблюдать за ним в каждой игре. Но когда он дома, он расслаблен и знает, как дать волю чувствам. Переезд в этот дом был потрясающим по многим причинам, но он действительно отдалил Пэйтона от города на достаточное расстояние, чтобы предоставить баскетбольной суперзвезде с двумя титулами MVP возможность жить спокойно.
Когда он дома, он отец и муж, и он преуспевает и в том и в другом.
– Папа! – подхватывает Айверсон, одетый в собственную футболку «Мурмаер» с номером Пэйтона.
Пэйтон, как всегда, полностью сосредоточен на площадке, выполняя упражнения по обращению с мячом, а Леон стоит в стороне. Леон видит нас первым и, продолжая вести дриблинг, привлекает внимание Пэйтона, кивая в нашу сторону.
Пэйтон поднимает взгляд, и это серьезное и стоическое выражение тает, губы растягиваются в моей любимой лучезарной улыбке. Он бросает оба мяча, с которыми работает, и, не задумываясь, подбегает к нам. Я отпускаю руки детей, и они бросаются к нему со всех ног, что, конечно, не очень быстро для их маленьких ножек. Наклонившись, Пэйтон подхватывает их, по одному в каждую руку, покрывая обоих поцелуями.
Это мой любимый вид, когда они втроем вместе. Я могу сидеть и наблюдать за ними весь день и никогда не устану от этого зрелища. Пэйтон Мурмаер в роли отца не только милый и веселый, но и выглядит чертовски сексуально. Вы когда-нибудь видели баскетболиста ростом метр девяносто, лежащего без рубашки со своими новорожденными? Или когда он в детской своими руками мастерит кроватки? Я – видела, и позвольте сказать, что это зрелище навсегда запечатлелось в моей памяти.
– Ты что, разглядываешь меня, Мурмаер? – спрашивает Пэйтон с дерзкой ухмылкой, вырывая меня из моих грез наяву.
Отрицать бесполезно.
– Да.
Его улыбка становится только шире, а глаза обшаривают каждый дюйм моего тела, от головы до пят. Как бы сильно я ни любила свои каблуки, в последнее время мне приходится ухаживать за парой малышей, так что по-настоящему шпильки видят дневной свет только тогда, когда мы с Пэйтоном посещаем мероприятия или устраиваем свидания.
– Папа сейчас иглает в баскетбол? – вмешивается Айверсон, прерывая отца, который откровенно разглядывает мое тело.
– Да, приятель, прямо как ты.
Айверсон размахивает своим набивным баскетбольным мячом. Для двухлетнего ребенка малыш просто помешан на спорте, дома он уже делает большинство бросков по мини-обручу и каждый день разучивает новые трюки на своем крошечном самокате. Его равновесие и координация не от мира сего, и он входит в девяносто девятый процент по росту в своей возрастной группе. У меня есть тайное подозрение, что мини-копия Пэйтона однажды пойдет по стопам своего отца.
Дом подходит к ним сзади, вытягивая руки перед собой и образуя круг, похожий на гигантское баскетбольное кольцо.
– Можешь показать мне, как забивать, малыш?
Айверсон бросает свой набивной баскетбольный мяч в раскрытые объятия Дома.
– Отличный бросок, парень! – Пэйтон ликует с такой гордостью на лице. Айверсон хлопает в ладоши сам себе, затем указывает на товарища Пэйтона по команде. – Дом! Дом!
Пэйтон передает ему нашего сына, и Дом немедленно подносит его к настоящему кольцу, помогая ему забросить мяч в корзину, обхватить кольцо маленькими ручками и повиснуть, пока Дом держит его за ноги.
Нэви пользуется редкой возможностью побыть единственным ребенком своего отца и обвивает ручками его шею, пряча головку у него на плече.
– Малышка, я тебе так сильно нужен? – тихо спрашивает ее Пэйтон. – Ты научилась этому у своей мамы?
Дразнящие океанские глаза Пэйтона находят мои.
– Да.
– Я люблю тебя, Нэви.
Я наблюдаю, как ее маленькие губки слегка изгибаются, она закрывает глаза.
Нэви – моя милая крошка. Эмоциональная, но дерзкая. Она любит сильно, и она – лучший друг для своего братишки. Мы любим наши девчачьи платья и бантики, и наше любимое утреннее занятие – вместе выбирать наряды. Но когда приходит время ложиться спать, единственный способ заснуть для нее – это если папа почитает ей сказку. Не важно, что он на другом конце страны по работе, она должна увидеть лицо Пэйтона, прежде чем заснуть. Я не могу сосчитать, сколько раз он читал ей по видеозвонку из раздевалки перед игрой.
Пэйтону это нравится. Он дорожит вечерами, когда он дома, и прилагает еще больше усилий, когда он в разъездах. Я действительно не могу пожелать лучшего отца для наших детей.
Нэви замечает пробегающих мимо девочек Итана. Она приподнимает голову с плеча Пэйтона и ерзает, чтобы встать на ноги, желая поиграть с ними.
Наша дочь не может угнаться за старшими девочками, но они умеют замедляться и следить за тем, чтобы она была включена в игру.
Я вижу, как Итан болтает с Роном Морганом, а Энни машет мне рукой, присматривая за своими и моими девочками.
Итан сдержал слово и ушел в отставку после того, как в прошлом сезоне «Дьяволы» выиграли свой первый чемпионат. Годом ранее они были близки к победе, проиграв в шестой игре финала, но Итан продержался еще год и завершил свою карьеру на высокой ноте.
Пэйтон скучает по нему на корте и в раздевалке, но Итан по-прежнему приходит на большинство их домашних игр и заглядывает к нам домой по вечерам, когда мы устраиваем командный ужин. Не говоря уже о всех выходных, которые наши семьи проводят вместе теперь, когда они переехали из города поближе к нам.
Пэйтон обнимает меня, поглаживая ладонью поясницу, пока кончики его пальцев не оказываются на моих ягодицах.
– Дети поспали?
– Айверсон немного дольше, чем Нэви, но да. Она плакала и хотела к тебе.
– Она похожа на свою маму.
Я обвиваю руками его шею:
– Да, да.
Умиротворенный и полностью довольный, он улыбается.
– Люблю дни на арене, когда все вы здесь.
– А где нам еще быть? Устрой им сегодня ад.
– Сделаю все, что в моих силах. – Он запечатлевает поцелуй на моих губах. – Я люблю тебя, Блу. Но мне бы хотелось услышать, как ты выкрикиваешь мое имя в ложе наверху.
– Услышишь. И позже ты услышишь, как я выкрикиваю твое имя по-другому.
– Господи, детка. На мне баскетбольные шорты. Можешь постараться не возбуждать меня при национальном телевидении?
– Никаких гарантий. – Я целую его в последний раз. – Я люблю тебя. Удачи.
Я разворачиваюсь, собираю наших детей и поднимаюсь наверх, чтобы мы могли посмотреть, как он играет в игру, которую так любит.
– О, и кстати, – окликаю я. – Тэй сказала всем, что сегодня вечером ты наберешь сто очков, так что будет немного неловко, если ты это не выполнишь.
Он смеется:
– Сделаю, что смогу. – Его взгляд скользит по футболке, которая на мне надета. – Тебе идет наша фамилия, миссис Мурмаер!
Через плечо я наблюдаю, как он разглядывает меня, медленно возвращаясь к площадке.
Я тоже рассматриваю его. Блестящая кожа, веснушчатые щеки и силиконовое обручальное кольцо на пальце, которое ему разрешено носить во время игр.
– Потому что она – твоя, номер пятый.
Он игриво подмигивает мне, прежде чем бегом вернуться на площадку и сосредоточиться на игре.
Мы с детьми присоединяемся к остальной нашей семье наверху, и я чувствую себя самой счастливой. Мужчина, которого я люблю, дал мне жизнь, о которой я всегда мечтала, но это гораздо больше, чем я когда-либо могла себе представить.
Он покорил мое романтичное сердце, и в тот день, когда я переехала в его квартиру, то и не подозревала, что мой новый сосед станет центром моего «долго и счастливо».
3070.