Идеальный план

Когда я встаю с постели, каждая мышца в моем теле ноет. Закончив принимать утренний душ, я ощущаю, как меня охватывает озноб, и к глазам быстро приближается тупая головная боль.

Я чувствую себя заболевшей.

Всего несколько часов назад я чувствовала себя потрясающе. На седьмом небе. Удовлетворенной. Но, проснувшись этим утром, я чувствую, что с моим телом покончено. После слишком многих ночных перелетов, поздней вечеринки по случаю помолвки и беспокойства по поводу того, чтобы свадебный девичник Мэгги прошел идеально, меня настигает усталость.

Можно подумать, мое тело должно благодарить меня за то, что прошлой ночью я дала ему самую сильную в жизни разрядку. Оно должно быть благодарно, что восьмимесячное воздержание позади, но нет. Оно награждает меня простудой.

По крайней мере, у меня милое платье. Фиолетовая ткань в цветочек ниспадает с моего тела. Слава богу. При мысли о том, что что-то коснется моей ноющей кожи, мне хочется плакать.

Я надеюсь, девочкам понравится. Перевод: я надеюсь, что понравлюсь им.

Я потратила так много времени и денег, планируя этот девичник, отчасти потому, что хочу, чтобы он был идеальным для Мэгги, но также потому, что чувствую, что мне нужно произвести впечатление на своих друзей. Что странно, учитывая, что я знаю этих девушек всю свою жизнь. Мы были свидетелями всех неловких этапов друг друга. В каждый трагический и счастливый момент. Но с тех пор, как мы с Алексом расстались, я чувствовала себя обделенной, и мне не хватает вовлеченности в их жизнь.

Это делает меня жалкой? Отчаявшейся? Я уверена, что так и есть, но не могу передать, насколько я взволнована тем, что девочки попросили меня помочь с девичником Мэгги. Это похоже на шаг к возрождению нашей дружбы, которой в последнее время так не хватало.

Я слышала, как Пэйтон ушел рано утром, пока я лежала в постели и никак не могла уснуть. Прошлая ночь была невероятной и одновременно сбивающей с толку. Если честно, меня задело, когда я увидела, как он сбегает, чтобы спрятаться в своей комнате. Для него, возможно, это был вовсе не важный момент. Может быть, это был просто момент слабости, когда он наконец уступил взаимному влечению. Или, может быть, он сжалился надо мной и оказал услугу своей бедной соседке, помог ей кончить.

Сожалеет ли он об этом?

От меня не ускользнуло, что он ни разу не поцеловал меня прошлой ночью. Ему не нравится имитировать близость, он сам так сказал. И хотя его пальцы были покрыты моим возбуждением, и он кончил мне на грудь, возможно, для него это не было близостью. Он кончил поспешно и жестко. В этом не было ничего нежного или любящего, не то чтобы мне это было нужно.

Но чем больше рассеивается туман после оргазма, тем яснее становится наша ночь.

Романтизировала ли я то, что произошло на диване? Да. Как неловко.

Еще один унизительный момент, свидетелем которого стал Пэйтон Мурмаер, и осознание того, что я грубо ошиблась, заставляет мое и без того больное тело почувствовать себя еще хуже.

Январь в Чикаго очень холодный, но ресторан, где Мэгги проводит девичник, находится всего в нескольких кварталах от квартиры. Ехать за рулем кажется расточительным, хотя мои ноги ноют при каждом шаге.

Последние несколько недель я подбирала бесконечные украшения, сервировку стола и сувениры, и вчера привезла их. Я даже сделала солидный заказ парню в моем любимом цветочном киоске, чтобы создать самые красивые центральные композиции из пионов, роз и гвоздик, придающие ощущение «свежести из сада». Я потратила на эту вечеринку больше, чем позволял мой бюджет, но я хочу, чтобы Мэгги как можно лучше провела время.

Стиви влетает в двери, кудрявые волосы убраны под шапочку, она срывает с себя зимнее пальто и готова приступить к делу. И все потому, что я, черт возьми, совершенно забыла сказать ей, что ей не обязательно было приходить. Если бы я знала, что она вчера обручится, я бы вообще никогда не попросила ее помочь мне организовать эту вечеринку.

Она даже не знает Мэгги,и все же она пришла ради меня всего через несколько часов после своего собственного торжества.

– С чего мне начать? – спрашивает она.

– Ви, я ужасная подруга. Пожалуйста, иди домой. Я совсем забыла сказать тебе, чтобы ты не приходила. Иди домой и займись сексом после помолвки, как нормальная новобрачная.

– Мы занимались этим всю ночь, – отмахивается она. – Нужно хоть часик передохнуть. Заставь меня поработать.

Я хочу встать и обнять ее, но мне так нехорошо, что не думаю, что у меня хватит сил пошевелиться.

Оставаясь на месте, я обвожу рукой комнату.

– Нужно завязать воздушные шарики. Мне нужно зажечь все чайные гирлянды и расставить в центре цветочные композиции. Вон там будет мимоза-бар[23], и мне нужно…

– Ого, Инд, – между бровями Стиви появляется глубокая складка. – Ты неважно выглядишь.

– Не говори так. Посмотри, какое милое у меня платье!

Она беззвучно смеется.

– Очень милое, но ты больна.

– Это просто простуда.

Она подозрительно смотрит на меня.

– Я думаю, тебе следует отправиться домой.

– Я не могу. Пожалуйста, просто помоги мне.

Я встаю со своего места, кровь отливает от лица, и меня захлестывает волна головокружения.

– Инди. – Стиви хватает меня, усаживая обратно. – Я не думаю, что это просто простуда. Тебе нужно идти домой. Я тут справлюсь.

Я закрываю лицо руками:

– Я не могу пойти домой.

Она успокаивающе гладит меня по волосам.

– Почему?

Потому что твой брат кончил на меня, а потом сбежал, а я слишком труслива, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

– Я… мне нужно сделать эту вечеринку идеальной. Это важно.

– Конечно важно, но ты не можешь сделать много, когда болеешь.

– Ви, Мэгги просила меня быть на ее свадьбе, когда мы с Алексом еще были вместе, и я боюсь, что она сожалеет об этом. По крайней мере, в этом я могу внести свой вклад.

– Инди, – воркует Стиви, присаживаясь на корточки, чтобы заглянуть мне в глаза. – Любому, кто называет тебя своим другом, невероятно повезло, и если ты пытаешься убедить их в этом, что ж, тогда, милая, они тебе не настоящие друзья.

– Я просто хочу произвести на них впечатление.

Потому что я – мишень для шуток. Алекс изменяет мне, но они с ним все равно большие друзья. Но, может быть, если я смогу сделать сегодняшний день идеальным, и они увидят меня на свадьбе под руку с Пэйтоном, они будут впечатлены тем, насколько хорошо я справляюсь. И не важно, притворяюсь я или нет.

Мои глаза печет от слез, потому что да, я эмоциональный человек, но я начинаю понимать, насколько я больна и как сильно ноет мое тело. Я также начинаю понимать, что она права. Я цепляюсь за свою старую жизнь и старых друзей железной хваткой, но зачем? Потому что всегда их знала? Потому что они были частью картины, которую я нарисовала для себя?

– Хочу узнать, почему я сегодня не получала ежедневных новостей? – подозрительно спрашивает Стиви.

– Наверное, будет лучше, если ты не будешь задавать вопросов.

Она хихикает:

– Ладно. Сядь вот сюда, красотка, и выпей немного воды. Можешь командовать и говорить мне, что делать дальше, а потом я отвезу тебя домой.

– Я не могу уйти.

Она раздраженно вздыхает, но больше не спорит со мной по этому поводу.

Арка из воздушных шаров больше похожа на невысокую приземистую башню, но и так сойдет. Свечи зажжены, баннер повешен, цветы расставлены. Стиви ушла домой, оставив меня здесь, к ее большому неудовольствию.

Мэгги, ее семья и участники свадебной вечеринки осыпают меня комплиментами, отмечая каждую деталь интерьера. Еда вкусная, по крайней мере, так мне говорят, а «Мимоза» так и льется рекой. Мне требуется каждая капля сил, чтобы просто сидеть и не заснуть, не говоря уже о том, чтобы попытаться поесть или поработать в качестве хозяйки.

Вокруг меня кипит беседа, подружки невесты обсуждают планы совместного мальчишника, который состоится в Майами в следующие выходные, но я не смогу присутствовать из-за работы.

Год назад я была бы в восторге от отпуска на пляже со своим парнем и нашими самыми близкими друзьями. Нам всегда было хорошо вместе, и я была рада любой возможности пообщаться, но неизбежно наступал момент, когда Алекс просил меня быть потише или не поправлять его, пока ребята болтают о своих финансовых делах, хотя обычно я знаю о них больше, чем они.

Теперь я не могу придумать лучшего выходного, чем отсиживаться в квартире с Пэйтоном. Я могла бы говорить столько, сколько захочу, или мы могли бы сидеть в уютной тишине, читая рядом друг с другом. Мне не пришлось бы быть той, кем я не являюсь, потому что я нравлюсь Пэйтону такая, какая есть, гораздо больше, чем когда-либо нравилась Алексу.

– Это прекрасно, Инди. – Мэгги опускается на сиденье рядом со мной.

– Я рада, что тебе нравится.

– Ты всегда была хороша в этом деле. – Она разглаживает свое платье из белого шифона. – Я хотела с тобой поговорить, – нерешительно начинает она. – Мы с Кевом проводили много времени с Алексом, и я скучаю по тебе.

– Тебе не обязательно скучать по мне. Я же здесь, – я кладу руку ей на колено. – Я всегда хочу тебя видеть. Когда бы ты ни захотела пообщаться, я с тобой.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я скучаю по вам вместе.

– Ну, мы не вместе.

– А что, если бы это изменилось? Я никогда не видела Алекса таким расстроенным, каким он стал с тех пор, как увидел тебя с тем парнем.

Ее слова заставляют меня отшатнуться. О чем, черт возьми, она говорит? В последний раз, когда я видела Алекса, он сообщил мне, насколько хорошо идут у него дела.

– На самом деле не имеет значения, расстроен он или нет, не так ли? Он сделал выбор, который привел нас туда, где мы находимся.

– Он совершил ошибку. Одну ошибку.

– Не защищай его.

– Я его не защищаю. То, что он сделал, нехорошо, но это же Алекс.

Делая глубокий вдох, я пытаюсь успокоиться, поскольку во рту скапливается слюна. В этот момент у меня болят даже зубы. Мне нужно домой, но я не могу найти в себе сил даже встать. Я работала на износ, пытаясь сделать сегодняшний день идеальным, а теперь я должна сидеть и это выслушивать? Я делала все возможное, чтобы забыть о моем несостоявшемся будущем с Алексом.

– Ты шутишь. Что, если бы Кевин поступил с тобой так? Ты бы просто его простила?

– Я не знаю, но я бы не стала так полностью списывать нас со счетов. Двадцать два года дружбы из-за одной ночи? И не только с ним, но и со всеми нами, – она указывает на других девушек в комнате. – Ты не можешь отрицать, что отношения изменились.

– Еще бы не изменились! Вы все перестали приглашать меня с собой, потому что хотели, чтобы с вами был Алекс. – Сделав глубокий вдох, я стараюсь говорить потише. – Если мое присутствие на свадьбе – это твоя попытка заставить меня возродить наши с ним отношения, я не думаю, что мне стоит идти.

– Инди, он хочет всего, чего ты хотела. У него был момент слабости. Он хочет семью, детей. Ты никак не можешь получить это с тем баскетболистом. Ты действительно встречаешься с тем парнем?

– Пэйтон! – взрываюсь я. – Его зовут Пэйтон.

Она оглядывается по сторонам и понижает голос:

– Если это все для показухи, признайся мне.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что, – натянуто смеется она. – Ты любила Алекса всю свою жизнь, и ты – самый преданный человек, которого я знаю. Независимо от того, что он сделал, я не могу представить, чтобы ты ушла к кому-то другому. Для тебя всегда существовал только он.

Я слишком больна, чтобы вести этот разговор. Это те же самые слова, которые я повторяла себе месяцами, полагая, что двигаться дальше еще слишком рано. Но все изменилось. Я не могу сказать, когда мое сердце и разум решили наконец прийти к согласию, но они это сделали. Теперь есть кто-то другой, кому я предана, и это не Алекс.

– Я на минутку.

Медленно встав, я направляюсь к стойке с напитками за водой. Мои руки и лоб липкие, мышцы ноют, и я отчаянно хочу лечь спать. Положив ладони на край столика с напитками, я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь проглотить боль.

Входная дверь в банкетный зал распахивается, и Пэйтон врывается внутрь, замирая на месте, когда взгляды двадцати женщин останавливаются на единственном мужчине в зале.

– Привет! – кричит пожилая женщина из глубины комнаты. Я не знаю, кто это, и у меня нет сил обернуться и выяснить, кто пристает к моему соседу по квартире.

Пэйтон обшаривает взглядом комнату и обнаруживает меня в углу. Глаза цвета океана потрясенно расширяются, он ускоряет шаг и устремляется ко мне. Красивый, властный, но я понятия не имею, что он здесь делает.

Это часть сделки? Он ведет себя как заботливый парень перед моими давними подругами?

Теплыми пальцами он убирает волосы с моего лица и тыльной стороной ладони проверяет температуру моего лба. Я без особого энтузиазма отмахиваюсь от него, но он игнорирует меня и проверяет снова.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, наконец сдаваясь и подставляясь под его прикосновения.

– Я отвезу тебя домой. Блу, ты больна.

– Я в порядке, а твоя сестра – маленькая стукачка.

Он тепло смеется:

– Да, но ее упрямая лучшая подруга не стала ее слушать.

– Кто тебе сказал, что я послушаю тебя?

Я не знаю, почему веду себя так, будто у меня есть силы сопротивляться. Я примерно в двух секундах от того, чтобы упасть ему на грудь от изнеможения.

– Ты и не обязана это делать.

Одним простым движением Пэйтон одной рукой поднимает меня, грудь к груди, мои ноги обхватывают его бедра. Без сопротивления я обвиваю руками его шею и опускаю голову ему на плечо.

Он несет меня к выходу, по пути подхватывая мое пальто и накрывая им меня.

Пэйтон не дает мне времени ни с кем попрощаться, но я нахожу, что меня это вполне устраивает.

Как только мы выходим из ресторана, холодный чикагский воздух обдает меня, но я этому рада, надеясь, что он успокоит мою горящую кожу. Я закрываю глаза, нуждаясь в отдыхе, пока Пэйтон возвращается обратно в квартиру.

– Ты вышел из дома ради меня.

Он вздыхает:

– Да, кажется, я довольно часто делаю это ради тебя.

Его руки обхватывают мои ноги, не давая мне соскользнуть вниз по его телу. От меня мало толку, у меня почти не осталось сил, но Пэйтон, кажется, прекрасно справляется.

Я слегка отстраняюсь, чтобы посмотреть на него. Сегодня днем он прекрасен как всегда, но его глаза, когда он смотрит на меня, щурятся от беспокойства.

– Почему ты не на тренировке?

– Я ушел, чтобы забрать тебя.

– Почему?

– Как думаешь, почему, Инд?

– А у тебя не будет неприятностей из-за того, что ты пропустил тренировку? Тебя не оштрафуют?

Он кладет руку мне на затылок, приглашая меня снова прилечь к нему на плечо.

– Наверное, хорошо, что я богат.

Я резко вдыхаю, чистый аромат Пэйтона проникает в мои ноздри, и, хотя я расстроена из-за прошлой ночи, я не могу не расслабиться в его объятиях.

– Я же говорила, что дорого тебе обойдусь.

– Добро пожаловать обратно, мистер Мурмаер, – слышу я голос нашего швейцара. – Мисс Айверс.

– Спасибо, Дэвид.

– Заказать куриный суп с лапшой?

Я могу представить выражение беспокойства на его лице, когда он смотрит на мертвый груз в руках Пэйтонп.

– Я справлюсь, – заверяет он. – Но спасибо!

– Пока, Дэйв. – Я слабо машу ему через плечо Пэйтона, напоминая себе в ближайшее время принести ему кофе за то, что он всегда такой милый.

В нашей квартире Пэйтон снимает мое пальто у входной двери, вешая его на вешалку рядом со своими ключами. Пересекает гостиную, направляясь к двери своей спальни.

– В мою комнату, пожалуйста.

– Нет.

– Пэйтон, я все еще злюсь на тебя.

– Ладно, можешь злиться на меня сколько хочешь, пока спишь в моей постели.

Во мне совершенно не осталось сил бороться, и это действительно позор. Одно из моих самых любимых занятий – с ним спорить.

Переступив порог спальни, Пэйтон относит меня в кровать и укладывает на бок. Его кровать большая и роскошная, и я погружаюсь в нее, одновременно испытывая боль и облегчение.

Липкий пот выступает у меня на лбу, когда он начинает расшнуровывать мою обувь.

– Вот откуда я знаю, что ты действительно больна. Ты даже не надела сегодня каблуки. – Я быстро киваю. – Я должен был догадаться.

Он ставит мои вышитые кроссовки на пол и достает из комода свои спортивные штаны. Просовывая мои ноги в штанины, натягивает брюки мне на ноги и несколько раз завязывает их вокруг талии.

– Ты не возражаешь, если я сниму с тебя это платье?

Я пожимаю плечами:

– Под ним нет ничего такого, чего бы ты раньше не видел.

Обычно я бы добавила немного юмора в свой тон, но мои чувства оказались задеты прошлой ночью, и я слишком устала, чтобы пытаться это скрыть.

Пэйтон выдыхает, как будто эти слова ударили его под дых. Он стаскивает через голову мое платье и стягивает с себя футболку, оставшись с обнаженной грудью. Натягивает свою поношенную футболку на мое тело, окутывая меня своим теплом и запахом.

– Ты хочешь снять лифчик?

Улыбка расползается по моим сжатым губам.

– Ну, разве это не четыре самых сексуальных связных слова в английском языке!

Я приоткрываю один глаз, чтобы взглянуть на него. Он качает головой, глядя на меня, но его губы, которые так и хочется поцеловать, чуть приподняты.

– Я думаю, тебе температура ударила в голову.

– У меня нет температуры.

– На самом деле есть. Ты вся горишь, и я почти уверен, что у тебя что-то вроде гриппа.

Без колебаний Пэйтон просовывает руку мне под спину и одним движением расстегивает лифчик, вытаскивая его из-под футболки. Я наблюдаю за его спиной, пока он вешает мое платье в шкаф, пристраивает лифчик на вешалку и, прежде чем вернуться ко мне, аккуратно ставит мою обувь у двери.

Мой маленький чистюля.

Он натягивает одеяло мне до подбородка.

– Постарайся немного поспать. Я приготовлю тебе что-нибудь поесть. – Убирая волосы с моего лица, он нежно целует мой влажный лоб.

– Пэйтон, – окликаю я, останавливая его в дверях. – Зачем ты это делаешь?

– Потому что мне нравится заботиться о людях. Особенно о тебе. – Он закрывает за собой дверь.

Впервые оставшись одна в его комнате, я блуждаю по ней взглядом, осматривая обстановку. Здесь нет фотографий, нет цвета. Только большое окно, из которого открывается вид на центр Чикаго. Его комната минималистична, какой была и остальная часть его квартиры, пока я не переехала. Он как будто здесь проездом, хотя живет в этой квартире уже четыре с лишним года.

Грустно, когда задумываешься об этом. Я думаю, он хотел бы пустить какие-то корни. Вернуться домой и почувствовать себя как дома.

Должно быть, моя лихорадка вызывает галлюцинации, потому что я могу поклясться, что на его комоде стоит что-то зеленое. Я узнаю терракотовый горшок, который использовала для пересадки. Суккулент стоит на самом видном месте, и я не могу удержаться от улыбки при виде маленького признака жизни в его такой пустынной комнате.

С улыбкой на губах, с жаром, бегущим по жилам, и его одеждой на моем теле, я засыпаю, глядя на крошечный всплеск цвета, который он утащил из нашей гостиной.

Некоторое время спустя, после того как я съела немного приготовленного Пэйтоном домашнего овощного супа, на лбу у меня выступил пот, а по коже побежали мурашки, я нашла в себе силы принять душ.

Пэйтон заводит меня в свою ванную, забирает из моей ванной шампунь и кондиционер, проверяет температуру воды и уходит. Я не тороплюсь, кладу ладони на прохладную плитку душевой кабины и позволяю теплой воде стекать мне на спину. На мытье тела и волос у меня уходит гораздо больше времени, чем обычно, но я наслаждаюсь каждой секундой, позволяя теплу душа проникать в кости, и к концу я чувствую себя немного более похожей на саму себя.

Наконец, приведя себя в порядок, я открываю дверь ванной и вижу, что он сидит на полу, откинув голову на стену прямо рядом с дверным проемом, как будто прислушиваясь, не понадобится ли он мне.

Он поднимает на меня глаза:

– Ты в порядке?

Я киваю, и он встает, протягивая мне мою расческу, которую держал, пока караулил у ванной.

Трясущимися руками я провожу ею по прядям, но я устала и слаба, и, честно говоря, меня не волнует, что мои волосы будут в беспорядке, если я их не расчешу.

Пэйтон озабоченно хмурится, наблюдая за моими усилиями.

– Блу, позволь мне.

Я сдаюсь без боя. Пэйтон усаживает меня на пол перед стулом, который стоит в углу его комнаты, и садится позади меня, расставив ноги по обе стороны от моего тела. И начинает нежно расчесывать мои волосы.

Легкое напряжение, тянущее кожу головы, кажется таким божественным, что я не могу удержаться и прижимаюсь к его ноге, положив голову ему на колено.

– Зачем ты сегодня пошла? – мягко спрашивает он.

– Я должна была.

– Зачем ты пошла сегодня, Инд? Назови настоящую причину.

– Потому что, – я закрываю глаза, прижимаясь к нему, – они мои друзья. Были моими друзьями. А теперь – не знаю.
Пэйтон приостанавливает свои движения, и я отказываюсь оборачиваться и видеть разочарование на его красивом лице. Он знает, так же как и я, что я цепляюсь за эту дружбу, как если бы цеплялась за ту жизнь, которая была у меня с Алексом.

Когда я прокручиваю в голове слова Мэгги о том, как Алекс сожалеет о случившемся, меня охватывает неожиданное умиротворение.

Потому что я совсем об этом не сожалею.

Если бы Алекс не сделал то, что он сделал, у меня никогда не было бы возможности узнать Пэйтона. У меня никогда не было бы шанса погрузиться в мир этого человека и осознать, насколько он прекрасен. И что он и есть мой дом.

Осознание того, что я действительно не хочу ничего из той жизни, о которой когда-то мечтала, ошеломляет.

Пэйтон подушечками пальцев мягко направляет мою голову к своему противоположному колену, чтобы расчесать мои волосы с другой стороны.

Рядом с ним я не чувствую себя обузой. Он не заставляет меня чувствовать, что меня слишком много в этих отношениях. Я не предложила ему абсолютно ничего, кроме того, кто я есть на самом деле, и он принял каждую мою черточку, хорошую и плохую. Кажется, до сегодняшнего дня я не понимала этого до конца.

– Инди, – шепчет он у меня за спиной. – Того, что ты предлагаешь в отношениях, как друг, женщина, партнер, просто будучи такой, какая ты есть, более чем достаточно. И если кто-то не видит, что ты – это все, то он сам виноват, что вы расстались. Я знаю, что ты верная. Это одна из моих любимых черт в тебе, но всему должен быть предел. Некоторые люди не заслуживают такой непоколебимой верности.

Слезы текут из моих закрытых глаз, отчасти потому, что я больна, а отчасти потому, что никто никогда не заботился обо мне так, как сейчас, душой и телом. Сегодняшние открытия ошеломляют меня, и я начинаю плакать в своей манере. Для меня это любимая отдушина.

– Никто никогда не заботился обо мне, – пищу я, сглатывая комок в горле. – Спасибо, Пэйтон.

Он снова замолкает, и, наконец, я смотрю на него через плечо.

– Что?

Он качает головой, возобновляя свою работу по распутыванию моих волос.

Пэйтону не нравится разыгрывать на публику близость, но то, что он расчесывает мне волосы и заботится обо мне во время болезни, кажется гораздо более интимным, чем все, что мы когда-либо делали.

Наверное, температура лишила меня тормозов, потому что я спрашиваю:

– Ты притворяешься?

– Нет, Блу. Я не притворяюсь.

Затем я чувствую, как его пальцы скользят по моим мокрым волосам, разделяя пряди на три равные части.

– Ты хочешь заплести мои волосы в косу?

– Да.

Господи. Что за мужчина.

– Где ты этому научился?

Он тихо посмеивается:

– У моей близняшки на голове копна вьющихся волос, а ты спрашиваешь, где я научился заплетать косы?

И теперь я представляю, как маленький Пэйтон помогает маленькой Стиви причесываться, и у меня кружится голова, мне снова хочется плакать.

Я пользуюсь моментом уязвимости.

– Я прошлой ночью сделала что-то не так?

– Нет. Боже, нет. Ты была идеальна.

– Тогда почему ты от меня сбежал?

Он глубоко вздыхает:

– Потому что я облажался, Блу.

– Это не так.

– Это так, – выпаливает он. – Я… – он замолкает, запуская длинные пальцы в мои частично заплетенные волосы. – Ты – потрясающий подарок, Инд, и я не могу поверить, что заставил тебя чувствовать что-то меньшее. Мне так жаль. Действительно жаль.

Оборачиваясь, я смотрю на него. В этих сине-зеленых глазах столько сожаления, и я поняла, что, хотя Пэйтон иногда скуповат на слова, те, что он произносит, продуманы.

– Я не знаю, как вести себя с тобой непринужденно, и это пугает меня до чертиков. Я пытаюсь. Ты ясно дала понять, что тебе больше нечего мне дать, и в то же время я до сих пор переживаю из-за вещей, о которых ты даже не знаешь. – Его лицо искажается от боли, быстро напоминая мне, что я едва коснулась поверхности прошлого Пэйтона. – Прошлой ночью все это обрушилось на меня, как товарный поезд.

Очевидно, что это давит на него, возможно, сильнее, чем на меня со вчерашнего вечера. Этот разговор важен, и как бы сильно я ни хотела получить ответы, я знаю, что у меня не хватит душевных сил уделить ему то внимание, которое он заслуживает. Внимание, которое он заслуживает.

Я поворачиваюсь, обхватывая рукой его икру.

– Мы можем поговорить об этом в другой раз? – предлагаю я. – Когда я почувствую себя лучше.

Скользя рукой по моей шее, он обхватывает ладонью мою противоположную щеку и отчаянно целует меня в макушку, на мгновение задерживаясь губами. И продолжает заплетать мне волосы, согласившись отложить этот разговор.

Его слова были пронизаны отчаянием и честностью, но в одном он неправ. У меня действительно осталось кое-что, что я могу отдать. Я быстро поняла, что когда я не притворяюсь, когда меня поощряют быть самой собой, усталость от ношения идеальной маски проходит. У меня есть силы, чтобы любить, и в моем сердце есть место, чтобы принять ответное чувство.

Алекс, возможно, и опустошил меня прежнюю, но у меня настоящей осталось еще много чего, что я могу отдать.

И я думаю, что хотела бы отдать настоящую себя Пэйтону, если он этого захочет. Я думаю, он будет добр к моему сердцу.

4131.