Идеальный план

Я: Ежедневные новости – с опозданием на несколько дней, но я должна тебе кое-что сказать. Я трахнула ногу твоего брата, как сучка во время течки.

Я: Стиви, почему ты не отвечаешь?

Я: Я ЗАБЛОКИРОВАНА?!

Я: Стиви Рене Мурмаер! Это ты хотела, чтобы я с ним жила!

Я: Шучу. Это не твоя вина. Я тебя люблю!! Ты на меня злишься?

Прошла неделя с тех пор, как Пэйтон предложил мне помощь. Потребовалось столько же дней, чтобы слова дошли до меня, чтобы мое тело пришло в себя от стремительного оргазма, вызванного его прижавшимся ко мне бедром. Я мечтала об этом мужчине с тех пор, как переехала сюда. Черт возьми, я мечтала о нем с того самого дня, как мы встретились, – с того дня, когда застукала Алекса с другой.

Я не уверена, что это хорошо говорит обо мне или о наших отношениях: я засмотрелась на другого мужчину через несколько часов после того, как закончились мои отношения с человеком, за которого, как я думала, я собиралась выйти замуж. Но я начинаю задаваться вопросом, была ли моя любовь к Алексу искренней и преданной, или это был просто удобный путь к жизни, которую я хотела.

Если честно, эта мысль потрясла меня на прошлой неделе; несмотря на то, что я флиртовала с Пэйтоном с тех пор, как его встретила, все стало слишком реальным в ту ночь, когда я пошла на свидание с другим. Это свидание должно было привести меня в чувство. Доказать, что все, что я чувствовала к Пэйтону, мимолетно. Я не могла испытывать искренних чувств к кому-то другому всего через восемь месяцев после того, как рассталась с любовью всей своей жизни. Любой мог заставить меня почувствовать то же, что я испытывала по отношению к своему соседу.

Как ни тревожно, это доказало обратное.

Пэйтон вернулся домой сегодня утром, но я его еще не видела. Он бросил свои сумки, сварил мне кофе и поставил его остывать в холодильник и затем отправился сделать несколько бросков перед интервью со СМИ, пока я еще не проснулась. Типичная суббота суперзвезды Пэйтона Мурмаера. Интересно, устает ли он от всего этого. Постороннему человеку его жизнь может показаться гламурной, но, видя, как он живет день за днем, я ему сочувствую.

Два дня назад мы со Стиви ходили по магазинам, и с тех пор я мечтаю об ало-красном атласе, висящем в моем шкафу. Обычно красный – не мой оттенок, но мне нужна смелость, которую привносит этот цвет. Бретельки завязываются бантиками на плечах, а подол заканчивается на середине голени. Но главное – мне нужна вторая пара рук, чтобы застегнуть до конца это платье, поэтому я надеваю свои новые туфли-лодочки телесного цвета, пока не смогу попросить Пэйтона помочь с остальным.

Тайная вечеринка, которую он отказывается обсуждать, состоится через час на другом конце города, поэтому, когда я слышу, как открывается дверь его спальни, я бросаю на себя последний пристальный взгляд в зеркало, делаю глубокий вдох и направляюсь в гостиную.

Стук моих каблуков по деревянному полу привлекает его внимание, он делает глоток и замирает со стаканом скотча в руке.

Сине-зеленые глаза меряют снизу вверх мои ноги, не торопясь скользят по телу, задерживаясь на груди. Не то чтобы у меня было много возможностей в этом плане, но это платье фантастически демонстрирует то, что у меня есть. Готовые к поцелуям губы Пэйтона приоткрываются, он смачивает нижнюю губу скользящим движением языка.

Я наблюдаю, как его кадык вздрагивает, когда он наконец встречается со мной взглядом.

– Ого.

– Привет.

Он кивает, напоминая себе, что нужно говорить, и я должна признаться, что его безраздельное внимание здорово тешит мое самолюбие.

– Инди, ты выглядишь потрясающе.

Я поворачиваюсь к нему спиной.

– Не застегнешь мне молнию?

У меня слегка дрожат коленки от прилива адреналина, а ладони вспотели от волнения. Я не считаю себя нервной барышней, но мысль о том, что этот сдержанный мужчина может потерять контроль, всю неделю держала меня на взводе.

Собирая волосы над шеей, я слышу, как его стакан касается стойки, прежде чем один, два, три неторопливых шага приближаются ко мне. Тепло от его близости мгновенно согревает мою спину, и мы на двоих делим резкий вдох, когда ладонь Пэйтона скользит по моему бедру.

Изменения отношений между нами очевидны, в воздухе витает новая энергия. То, что когда-то было легкой дружбой, превратилось в осознание того, что происходит нечто большее. Это только вопрос времени, когда один из нас решит сделать первый шаг.

Кончики пальцев Пэйтона скользят по коже моей шеи, убирая выбившиеся волоски. Ощущение мгновенно покрывает все тело мурашками, и эта зараза начинает хихикать.

– Ненавижу тебя, – говорю я ему, хотя дышать мне немного трудновато.

– Мм-хмм. Очень похоже.

Пальцы на бедре впиваются в кожу, ткань платья под ними сминается. Другой рукой он не торопясь застегивает на мне молнию, проводя кончиками пальцев по позвоночнику. Когда молния достигает своей цели, надежно удерживая меня, подушечки пальцев Пэйтона скользят по моей спине к шее и обхватывают горло.

Крепкая грудь прижимается ко мне, большой палец обводит пульсирующую точку на моей шее.

– Ты купила это платье?

Я киваю.

Он издает хриплый звук удовлетворения.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты немного собственник, Мурмаер?

Его грудь прижимается к моей спине в беззвучном смехе.

– Никогда. С другой стороны, никто никогда не заставлял меня чувствовать себя таким собственником, как ты.

О боже. Мне нравится, когда он контролирует меня таким образом.

Выгибая спину, я нахожусь примерно в двух секундах от того, чтобы попросить его наплевать на эту вечеринку, отнести меня в постель и позаботиться о каждой моей боли и желании.
Пэйтон, должно быть, почувствовал, о чем я думаю, потому что прерывает мои мысли, чтобы сказать:

– Нам пора идти.

Я поворачиваюсь к нему лицом, грудь к груди с его темно-синим костюмом и белой выглаженной рубашкой. Ему идут светлые тона. В этом наряде его сине-зеленые глаза кажутся сапфировыми.

– Ты сегодня выглядишь потрясающе.

Его язык облизывает нижнюю губу, после чего он в ухмылке кусает ее. Он переводит внимание на мой рот, и я делаю предвкушающий вдох, но Пэйтон отступает, создавая некоторую дистанцию.

– Нам нельзя опаздывать, – напоминает он мне.

– Ты уже можешь мне сказать, по какому поводу эта вечеринка?

Он проверяет «Ролекс» на запястье, но затем снова смотрит на меня, колеблясь.

– Зандерс делает предложение Стиви. Это вечеринка по случаю их помолвки.

– Что?

Пэйтон смотрит на меня с беспокойством.

– Он сделает ей сегодня предложение? – Я обеими руками прикрываю рот.

– Уже сделал. Они в самолете, возвращаются в Чикаго.

Моя грудь вздымается от прерывистого всхлипа.

– О боже мой.

И снова Пэйтон смотрит на меня как на хрупкую куклу, которая вот-вот сломается.

– Ты в порядке?

Мои глаза жгут слезы, потому что даже когда я безмерно счастлива, плач – это моя эмоциональная реакция.

– Эй, – окликает Пэйтон, обхватывая ладонями мое лицо и нежно проводя большими пальцами под глазами. – Не плачь. Ты испортишь макияж.

– Я ничего не могу с собой поделать.

– Ты расстроена?

– Что? – Я делаю паузу. – С чего бы мне расстраиваться?

– Не знаю.

– Почему ты так говоришь?

Он смотрит мне в глаза, и меня переполняет понимание.

– Потому что мне так и не сделали предложение? – предполагаю я.

Губы Пэйтона приподнимаются в извиняющейся улыбке.

– Инд, твои раны еще так свежи. Завтра ты идешь на девичник, а сегодня вечером на вечеринку по случаю помолвки…

– Я счастлива. Я чертовски рада за них. Со мной все в порядке.

Каждое слово – чистая правда. Я не знаю, то ли благодаря времени, которое прошло с тех пор, как мы с Алексом расстались, то ли просто то, что я вижу свою лучшую подругу счастливой, во мне не остается места эгоизму, при этом ни одна частичка меня не расстраивается из-за того, что я потеряла.

Пэйтон заправляет мои волосы за уши и еще раз проводит по моим глазам.

– Ты хорошая подруга, Блу.

– Ну, это она хорошая подруга. Ты мог бы сказать мне. Я могла бы помочь с вечеринкой. Я могла бы…

– Я знаю. Зандерс подумывал о том, чтобы попросить тебя о помощи, но я сказал, чтобы он этого не делал. Я хотел, чтобы ты повеселилась, не беспокоясь об остальных.

Но это – моя роль. Я организатор вечеринок, ведущая. Я слежу за тем, чтобы о людях заботились и они хорошо проводили время.

– Да, Инд. Ты собираешься провести вечер, наслаждаясь собой, не заботясь ни о ком другом. Шокирующе, я знаю, но я думаю, ты сможешь это сделать.

– Хорошо, – сдаюсь я. – Но если вечеринка будет отстой, Зи у меня получит за то, что не спросил моего мнения.

– Мы говорим о Зандерсе. Вечеринка будет чертовски экстравагантной. – Он убирает волосы с моего лица, обеими ладонями обхватывая мои щеки. – Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Я киваю в его объятиях.

– Да, но спасибо, что спросил.

И снова мое внимание переключается на его губы, но он так же быстро прочищает горло.

– Нам пора.

Водитель высаживает нас перед неприметным зданием, на котором нет ничего, кроме маленькой тускло освещенной вывески над черной дверью, и Пэйтон открывает мне дверь. Снаружи нет ни папарацци, ни журналистов, к чему я была готова, и только крупный мужчина стоит у главного входа с планшетом в руках.

Зандерс проделал хорошую работу, сохранив все в тайне. Даже я понятия не имела, что произойдет сегодня вечером, не говоря уже о местных СМИ.

Рука Пэйтона скользит по моей пояснице, направляя меня к входной двери.

– Инди Айверс, – говорит он швейцару. – И Пэйтон…

– Я знаю, кто вы. Странно было бы не знать. – Задумчивое выражение лица швейцара смягчается улыбкой, он недоверчиво качает головой, потому что даже вышибала, которому платят за сдержанность, не может удержаться от того, чтобы побыть фанатом, когда речь заходит о Пэйтоне Мурмаере.

Он открывает нам дверь в темный коридор, и Пэйтон продолжает покровительственно придерживать меня за поясницу.

Сбрасывая пальто, я поворачиваюсь к нему, прежде чем мы входим в главную комнату.

– Поскольку твоих товарищей по команде и генерального менеджера здесь нет, я думаю, сегодня вечером нам не нужно притворяться, что мы вместе.

Пэйтон вешает наши пальто вместе с верхней одеждой остальных гостей.

– Согласен.

Ни у кого из нас нет особой уверенности в голосе.

– Но, – начинаю я, и глаза Пэйтона устремляются на мои, в них мелькает капля надежды. – Это могло бы стать хорошей практикой.

– Верно, и свадьба на носу.

– Верно, – быстро соглашаюсь я. – Итак, сегодня вечером играем? Для практики.

– Да, кажется, это будет правильно.

Без дальнейших колебаний Пэйтон берет меня за руку, переплетая со мной пальцы, и ведет нас в главную комнату.

Помещение маленькое и причудливое, но достаточно просторное, чтобы в нем могли разместиться самые близкие друзья и семьи Зандерса и Стиви. Но в истинно зандерской манере освещение капризное и дорогое, бар ломится от лучшего пива и ликеров, которые только можно купить за деньги, а также есть диджей и танцпол, ожидающие своего часа.

Первыми я вижу Рио, Мэддисона и остальных ребят из «Рапторс». Зеленые глаза Рио взволнованно распахиваются, он машет мне рукой. Хотя я не вполне понимаю, рад ли он видеть меня или мужчину рядом со мной, которым совершенно одержим.

– Я хочу пойти поздороваться с командой.

– И мои родители здесь, – говорит Пэйтон. – Я должен пойти предупредить маму, что ты не настоящая моя девушка, пока у нее не случился сердечный приступ от волнения.

Я бы присоединилась к нему, чтобы поздороваться с родителями моей лучшей подруги, но миссис Мурмаер мне не нравится. Папа Пэйтона и Стиви – само совершенство, милый и любящий человек, но их мама не очень хорошо относилась к Стиви в течение многих лет. Они прошли семейную терапию и восстанавливают отношения матери и дочери, и кажется, между ними все наладилось, иначе Зандерс не пригласил бы ее сюда сегодня.

Возможно, я слишком себе потакаю, но если кто-то переходит дорогу моим друзьям, я затаиваю обиду. Итак, ради Пэйтона я пропущу сегодня вечером разговор с его мамой, особенно после того, как немного выпью.

– Скоро увидимся? – спрашиваю я.

– Я тебя найду.

Мы отстраняемся, но наши пальцы задерживаются немного дольше, чем следовало бы для двух притворяющихся людей.

– Итак, ты спишь с парнем-знаменитостью, в которого я влюблен, – говорит Рио, заключая меня в объятия.

– Мы не спим. Мы используем это как тренировку. Через пару недель он должен стать моим парнем в глазах моих друзей детства.

Рио отворачивается от группы своих товарищей по команде, понизив голос:

– Не пытайся меня убедить, что ты не спишь со своим соседом. Ты уже сказала Стиви?

– Нет, потому что мы не спим. По крайней мере, пока. Он действительно предложил помочь мне с той проблемой, о которой я тебе рассказывала.

– Шутишь? – таращит глаза Рио. – Что за благотворительность? Я же предлагал тебе несколько месяцев назад!

Я бросаю на него непонимающий взгляд.

– Да. Да. Я знаю.

– Как здорово, что мы на вечеринке по случаю помолвки Зандерса и Стиви. Ты знал?

– Мэддисон сказал, когда мы приехали сюда.

Пока мы ждем прибытия почетных гостей, я здороваюсь с Мэддисоном и его женой, а также с остальными ребятами, с которыми летаю по стране по работе. Пэйтон все еще общается со своими родителями. Наконец открываются главные двери, и заведение взрывается радостными возгласами и ликованием.

В двери появляется абсолютно сияющая Стиви, и я уверена, что на ее лице расплывается улыбка, но не могу сказать наверняка из-за того, что она удивленно прикрывает рот ладонями.

Даже с другого конца комнаты я вижу кольцо с бриллиантом на ее левой руке, и он чертовски огромен. Мужчина, который больше всего на свете обожает ее баловать, обнимает ее сзади, бесконечно гордый тем, что ему удалось устроить сюрприз, и тем, что в процессе он может похвастаться своей девушкой.

Я делаю  к ним шаг, но сдерживаюсь: пусть сначала их поздравят их семьи.
Стиви обводит комнату взглядом в поисках конкретного человека, и когда ее взгляд останавливается на ее брате-близнеце, она мгновенно устремляется к нему. Пэйтон быстрыми шагами встречает ее на полпути, заключая в объятия.

Удивительно, но я сдержала эмоции. Слезы переплавились в легкомысленные улыбки и подпрыгивание на цыпочках в желании подойти и обнять подругу. Но когда Пэйтон с самой сногсшибательной улыбкой отстраняется от сестры, он также вытирает глаза.

Мой сосед не отличается эмоциональностью. Это ясно, но Стиви всегда была исключением. Он безумно любит ее, и тот факт, что он достаточно неосторожен, чтобы ради нее пролить несколько слезинок на публике, дает мне надежду, что, возможно, однажды кто-то еще сделает его таким же уязвимым.

Когда он подходит, чтобы обнять ее еще раз, мне, чтобы не нарушить свою десятиминутную паузу без слез, приходится переключить внимание на Зандерса. Зандерс обнимает свою сестру и отца, за ним быстро следуют его лучшие друзья, Мэддисоны.

Рио наливает мне джин с тоником, обнимая меня за плечи.

– Ты в порядке?

– В порядке.

– Вот это мне нравится слышать.

Наступает затишье. Стиви обнимает своего отца и смотрит в мою сторону. Я воспринимаю это как сигнал, ставлю напиток на стол и быстро, как только могу двигаться на своих каблуках, подхожу, обнимаю ее за плечи и сжимаю в объятиях.

– Ты знала? – спрашивает она в моих объятиях.

– Понятия не имела! А ты знала?

– Понятия не имела! – Она разражается смехом.

– Так вот почему ты мне не ответила?

– Да, насчет этого…

– Дай посмотреть на камень. – Я беру ее за руку, прерывая, потому что этот момент касается ее, а не ее брата и меня. – Боже милостивый, Зи.

В этот момент Зандерс кладет руку мне на плечи.

– Тебе нравится?

– Я бы предпочла, чтобы ты попросил меня помочь, но даже если бы ты это сделал, я не думаю, что это могло бы быть более идеально. – Стиви тянет в другую сторону, поэтому я поворачиваюсь, чтобы обнять ее новоиспеченного жениха. – Поздравляю.

– Спасибо, Инди. – На лице Зандерса довольная улыбка, но она становится беспокойной, он понижает голос, чтобы никто больше не услышал: – У тебя все в порядке?

– Почему все продолжают меня об этом спрашивать?

– Ну, потому что, когда мы встретились год назад, тебе выбрали кольцо и назначили дату свадьбы. Не пойми меня неправильно, я просто счастлив, что ты не с этим парнем, но прошло не так уж много времени. – Он смотрит на меня с опаской. – Пэйтон сказал, что ты будешь счастлива, и я не сомневаюсь, что так оно и есть. Просто решил спросить, вот и все. Не хочу быть невнимательным.

– О боже, нет, – я отмахиваюсь от него. – Это не имеет ко мне никакого отношения. Я не могу быть счастливее за вас двоих. Честное слово. Я в порядке.

– Хорошо. – Зандерс окидывает взглядом мой наряд. Из всех моих друзей он один понимает, как я ценю моду. – Мне нравится это платье.

– Мне нравится твой костюм.

Стиви и Пэйтон возвращаются в свой собственный маленький мир, чокаются бутылками пива, наслаждаясь моментом. Мы с Зандерсом наблюдаем за братом и сестрой Мурмаер с другого конца комнаты.

– Ты не думаешь, что восемь месяцев – это долго? – спрашиваю я.

– Я думаю, и восемь часов – слишком долго, чтобы горевать по этому идиоту, но я знаю тебя, Инди. Ты чувствуешь больше, чем большинство людей, так что нет, я не думаю, что восемь месяцев – это долго. Ты верна до предела, и когда ты любишь кого-то, ты любишь каждой клеточкой своего тела.

– Но что, если все это чувство любви и верности ложно? Что, если чувства, которые, как мне казалось, я испытывала к Алексу, были просто вызваны моим собственным рассказом, потому что я думала, что мы построим ту жизнь, которую я хотела? В таком случае, достаточно ли восьми месяцев?

Зандерс усмехается:

– Если ты спрашиваешь меня, достаточно ли восьми месяцев, чтобы понять, что Алекс тебя не заслуживал? А может быть, просто есть кто-то еще, кто, как ты понимаешь, мог бы тебя заслуживать? Тогда да, я думаю, что восемь месяцев – это слишком долго.

Подняв глаза, Зандерс понимающе ухмыляется.

– А теперь я собираюсь пойти потанцевать со своей невестой. Вон там еще один Мурмаер, который, я точно знаю, был бы не прочь провести с тобой вечер.

Я хихикаю:

– Ладно, сваха.

– Что я могу сказать? Я влюблен! – Зандерс уходит, разведя руки в стороны, но разворачивается и ступает задом наперед, на мгновение оказываясь лицом ко мне. – Просто повеселись, ладно?

Просто повеселись.

Черт. Это именно то, что мне нужно сделать. Перестать чрезмерно анализировать всю эту ситуацию. Перестать задаваться вопросом, достаточно ли долго я уважала свои прошлые чувства, чтобы двигаться дальше. Просто получить удовольствие.

И мужчина, с которым мне больше всего нравится проводить время, оказался здесь сегодня вечером, совершенно соблазнительный в своем темно-синем костюме.

Я следую за Зандерсом к близнецам.

– Потанцуем, – говорит он Стиви, берет ее за руку и ведет на танцпол.

Обойдя Пэйтона, я опираюсь локтями о барный столик и поворачиваюсь к нему лицом. Его взгляд лениво скользит по моему телу.

– Что мы будем делать?

– Хороший вопрос, – я делаю глоток пива Пэйтона. – Что будем делать?

За этим вопросом скрывается гораздо более важный: насколько все это будет притворством?

Он усмехается, приподнимая уголки губ: музыка становится более страстной.

– Танцевать.

Пэйтон протягивает мне руку, и как только моя ладонь оказывается в его, он жестом приглашает меня вперед. Он обнимает меня сзади за талию, и мы вместе идем на танцпол.

Через мое плечо он наклоняется к моему уху.

– Инд, ты потрясающа. На случай, если я не упоминал об этом последние пять минут.

Я накрываю его руку своей и прижимаюсь щекой к его щеке.

Самая запутанная часть сегодняшнего вечера – это размышление о том, насколько все это фиктивно. Конечно, мы договорились вести себя так, как будто мы вместе, чтобы немного попрактиковаться, но почему все кажется таким естественным?

Танцпол уже переполнен, но мы с Пэйтоном находим путь внутрь. Развернув меня к себе, он закидывает обе мои руки себе на плечи, проводя подушечками пальцев по моей коже. Его руки обхватывают мою талию, соскальзывают на бедра и спускаются ниже, чем я ожидала.

Когда он притягивает меня ближе, я не могу не заметить, как хорошо, идеально мы подходим друг другу, хотя во всем остальном мы полностью противоположны.

Я неорганизованна. Он помешан на чистоте. Я романтик. Он циник.

Я экстраверт. Он – словарное определение отшельника.

Я хочу, чтобы в моем будущем были любовь и семья. Он непреклонно решил провести остаток своих дней в одиночестве.

Но здесь, когда он обнимает меня, мы не чувствуем такой уж разницы. Я кладу голову Пэйтону на плечо, покачиваясь вместе с ним и наблюдая за новоиспеченной парой – Зандерсом и Стиви. Никогда не видела, чтобы два человека так сияли, озаряя друг друга.

– О чем ты думаешь? – тихо спрашивает Пэйтон.

– Они так влюблены.

Я чувствую, как Пэйтон поворачивает шею, чтобы понять, за кем я наблюдаю. Он усмехается:

– Инд, я думаю, это еще слабо сказано.

– Они так мило смотрятся.

Зная моего соседа, который отказывается признавать любую форму любви, платоническую или иную, я вполне ожидаю, что он проигнорирует меня или устроит мне взбучку за то, что я романтизирую жизнь моих друзей. Вместо этого он ностальгически вздыхает и произносит:

– Да. Так оно и есть.

Отстраняясь, чтобы лучше видеть его, я продолжаю обнимать его за плечи, бездумно проводя пальцами по его выгоревшим волосам.

– Ты когда-нибудь был влюблен?

– Однажды.

– В колледже? – Он кивает. – Это похоже на то, что ты чувствовал? – Я киваю в сторону его сестры и будущего шурина.

– Нет.

Пэйтон редко рассказывает о своем прошлом, и я не хочу все испортить, продолжая допытываться, но в то же время я хочу знать о нем все.

Мой смех вызывает на губах Пэйтона легкую улыбку.

– Что смешного?

– Все это время я считала, что ты не веришь в любовь.

– Я верю в любовь, но я реалист. Можно полюбить кого-то всем сердцем, но это не значит, что он полюбит тебя в ответ. Это азартная игра, а я не люблю ставить, когда могу проиграть.

Я понимаю, что это его вариант контроля: никогда не позволять себе чувствовать достаточно глубоко, чтобы сделать ставку, зная, что ему могут причинить боль. Никогда не позволять себе чувствовать вообще. Я, с другой стороны, только что пошла ва-банк и проиграла в одной раздаче, но уже подумываю о том, чтобы занять место за столом еще на один раунд.
Неужели она не ответила ему взаимностью? Неужели? Очевидно, нет, зная, как она пыталась его использовать. Я не понимаю, как, получив возможность узнать этого человека, быть любимым этим человеком, можно не полюбить его в ответ.

Осознавала ли она, насколько особенной была, если он ее выбрал?

Разве Алекс не чувствовал себя особенным, потому что я его любила? Похоже, не чувствовал, иначе почему еще моя верная любовь оказалась отброшена на второй план?

Любовь не гарантирует взаимности, но, несмотря на неудачную попытку, я надеюсь, что однажды мне повезет. Надеюсь, что однажды Пэйтон тоже этого захочет.

Его большой палец рисует бессмысленные круги на моей пояснице.

– Как ты умудрилась до сих пор остаться романтиком, а? После всего.

– Я должна верить, что есть нечто большее, чем то, что у меня было, если это вообще можно назвать любовью. И это волнующе, даже вселяет надежду – верить, что где-то есть что-то лучшее. Можешь называть меня мечтательницей. Назови наивной, мне все равно. Я называю себя оптимисткой.

Он застывает со мной на танцполе, ноги больше не двигаются. Океанские глаза изучают каждый дюйм моего лица, задерживаясь на губах.

– На свете есть люди лучше, и если кто-то и заслуживает получить все, что хочет в жизни, так это ты.

– Ты тоже заслуживаешь того, чтобы твои мечты сбылись.

– Я не мечтаю, Инди. Я планирую, и моя жизнь идет в соответствии с этим планом. У меня есть карьера. Я всегда этого хотел.

Произнося эти слова, он избегает встречаться со мной глазами, так что я не думаю, что даже сам Пэйтон считает их правдой. Я вижу, как тяжело ему приходится из-за заоблачных ожиданий. Возможно, ему нравится игра, но стремление быть идеальным давит на него, отнимая у него с каждым днем все больше. Он заперт в стенах квартиры, если только не готов к тому, что его будут рассматривать и боготворить. Он живет в тюрьме стоимостью в миллион долларов на двадцать втором этаже. Не могу представить, чтобы он мечтал об этой части своей карьеры.

Пэйтон выталкивает меня элегантным вращением, прерывая наш момент, прежде чем я успеваю продолжить свои расспросы. Он удивительно грациозен на танцполе, и для мужчины, который годами не обнимал женщину, у него здесь нет проблем.

– Могу сказать, что мы вычеркнули это из твоего списка. Уверена, что на свадьбе мы сможем станцевать пару танцев.

Мягкая улыбка пробегает по его губам.

Диджей переходит к следующей песне, которая сохраняет ту же медленную и страстную атмосферу.

– Может быть, нам стоит еще немного попрактиковаться. Тебе так не кажется?

Люблю такого рода тренировки. Во всем. В танцах. В совместной жизни. В фальшивых отношениях.

– Да. Практика – это здорово.

Мы двигаемся по танцполу, переплетя разведенные в сторону руки и прижавшись друг к другу щеками, задыхаясь, но успокаиваясь. И снова я замечаю на другом конце комнаты свою лучшую подругу, так и лучащуюся счастьем.

– Как думаешь, у них будут дети? У Зандерса и Стиви?

– Я не уверен, – признается Пэйтон. – Стиви никогда не говорила о детях. Это я их всегда хотел. А сестра была слишком занята спасением каждого бездомного животного, которое могла найти. – Он слегка посмеивается. – Но я думаю, что они их заведут. Зи хочет.

Я не упускаю из виду фразу, которую он бросил так небрежно. Это я их всегда хотел. Слой за слоем Пэйтон позволяет мне узнать о нем немного больше, и все больше его запутанной предыстории раскрывается, стремясь выйти на свет. Я хочу ее узнать. Хочу узнать все, но и отпугивать его тоже не хочу, поэтому молчу.

Он смотрит на меня с опаской, как будто впервые осознает, что идет по минному полю, разговаривая о браке и детях с женщиной, которая, возможно, не получит ни того ни другого, как бы ни хотела.

К счастью, музыка меняется, наполняя комнату ритмом, под который невозможно не танцевать.

Пэйтон снимает пиджак, бросает его на спинку ближайшего стула и закатывает рукава белой рубашки на пуговицах. Я смотрю на него: вены, бегущие по предплечьям, часы на запястье… пожалуй, это самая сексуальная вещь, которую может сделать мужчина.

– Хватит разговоров. – Он шлепает меня пониже спины, направляя в центр танцпола. – Давай, девочка. Давай повеселимся.

Отзвучало бесчисленное количество песен, и я вся в поту. Все мы взмокли. Большинство товарищей по команде Зандерса и Стиви не покидали танцпол, и диджей наконец осознал тот факт, что все, что мы хотим слышать, – это музыка, которая сводит с ума.

Я давно сбросила туфли, но надеюсь, что отыщу их.

Они были симпатичными. К тому же дорогими.

Танцпол представляет собой хаотичное месиво из музыки, пота и трущихся тел. Некогда представительное мероприятие быстро превратилось в личный ночной клуб для разодетых в пух и прах гостей.

Даже во время этого безумия я слежу, где находится Пэйтон: в уголке, где он выпивает со своим отцом, или выходит на улицу подышать свежим воздухом. Он продержался всего две песни, прежде чем ушел и назвал меня одержимой, но я хочу, чтобы он снова был здесь.

– Потанцуй со мной, Индиго! – Рио хватает меня и закидывает мои руки себе на плечи, удерживая ладони на почтительной высоте на моей спине.

Наши бедра двигаются синхронно, но абсолютно платонически. Между нами достаточно расстояния, чтобы это было ясно.

Сквозь тусклое освещение, громкую музыку и через плечо Рио я замечаю, что Пэйтон наблюдает за мной с края танцпола. В одной руке бокал, другая в кармане. В последний раз он видел меня танцующей с Рио на осеннем банкете. На этот раз, несмотря на то что я вижу жар, пылающий в его глазах, его поза отличается уверенностью.

Он наблюдает за мной с удушающей напряженностью, поднося край своего бокала к губам, и даже двигаясь вместе с Рио, я не отрываю от него своего внимания.

Мы все еще притворяемся? Хотела бы я это знать.

Его пристальный взгляд обшаривает мое тело, медленно и внимательно, не пропуская ни сантиметра, и все, чего я хочу, – это соблазнить моего ревнивого фальшивого парня настолько, чтобы он пришел сюда. Итак, я сделаю это. Повернувшись, я становлюсь спиной к Рио, покачивая бедрами в такт, не сводя глаз с Пэйтона.

– Просто чтобы ты знала, – говорит Рио мне на ухо, достаточно громко, чтобы расслышать сквозь музыку. – Я прекрасно понимаю, что ты используешь меня, чтобы заставить его ревновать, и я совершенно не против.

Я хихикаю:

– Я надеялась, что ты не будешь против.

– Черт возьми. – Рио хватает меня за талию, притягивая к себе. – Но если он мне за это врежет, пусть хотя бы даст мне автограф.

Он обхватывает меня руками за бедра, прижимается губами к моему уху, и не проходит и десяти секунд, как передо мной останавливается пара дорогих модельных туфель. Я прослеживаю за ногами, которым они принадлежат, длинными и мускулистыми, и встречаю равнодушный взгляд на красивом лице Пэйтона.

– Можешь идти, – говорит он Рио, не сводя с меня своих пристальных глаз цвета океана. Рио вскидывает руки в знак капитуляции.

– Она меня заставила.

– О, я прекрасно понимаю.

– Я собираюсь… – Рио показывает большим пальцем через плечо. – Ага, – говорит он, удаляясь.

– Миленькое шоу.

– Спасибо. Это заставит тебя потанцевать со мной, правда?

Я ставлю босые ноги на его туфли, обвиваю руками за шею. И хотя эта музыка предназначена для того, чтобы извиваться и трясти пятой точкой, он начинает переступать ногами, снова медленно танцуя со мной.

– Нам нужно добавить это к нашей сделке? Поместить на холодильник? Потому что, насколько я понимаю, никто другой не может к тебе прикасаться.

– Это значит, что ко мне будешь прикасаться ты?

Иисус. Кажется, сегодня мы говорим начистоту.

Его брови удивленно приподнимаются.

– Ты хочешь, чтобы я к тебе прикоснулся? – Да. Да, пожалуйста. – Я уже говорил тебе раньше, – продолжает он. – Тебе стоит лишь сказать. Попроси меня о помощи, Инди.

Как бы ни было заманчиво позволить этим словам сорваться с моих губ, я колеблюсь.

– Что не так?

– Просто пытаюсь понять, насколько ты хорош в актерской игре.

– Считаешь, я играю?

– Я уже ничего не считаю.

Его ладонь скользит вниз по моей спине, обхватывает меня и притягивает мои бедра к своим, где я натыкаюсь на выпуклость чуть выше верхушки моих бедер.

– Считаешь, это игра?

У меня перехватывает дыхание.

– Тебя заводит ревность?

– Нет. Не нужно ревновать, когда я знаю, что принадлежит мне. Домой ты отправишься со мной.

Как будто все феминистские косточки, до последней, покинули мое тело, я растворяюсь в нем.

Проходит мгновение, взгляды мечутся между глазами и губами. Черт возьми, я не хочу ждать возвращения домой.

Приподнимаясь на цыпочки, я приближаюсь к его губам и чувствую, как он наклоняется мне навстречу, и тут моя подвыпившая лучшая подруга хватает меня за руку.

– Машина подъехала! Для вас, ребята, есть место. Поехали.

Стиви.

Черт.

Я была примерно в двух секундах от того, чтобы поцеловать ее брата на вечеринке по случаю ее помолвки, и мне еще предстоит рассказать ей о своих чувствах к нему. Конечно, она получает мои ежедневные новости, но сомневаюсь, что она понимает, насколько я серьезна в большинстве из них.

Как сказал Зандерс, я не думаю, что она расстроится, но у Стиви есть послужной список дерьмовых друзей, использовавших ее, чтобы сблизиться с ее братом. Не хочу, чтобы она думала, что я – одна из них. Сначала я должна с ней поговорить. Моя дружба с ней гораздо важнее, чем моя влюбленность в соседа по квартире.

Выражение лица Пэйтона совпадает с моим, как будто у него в голове промелькнуло то же самое чувство.

Он отступает, создавая дистанцию.

– Я возьму наши пальто.

Я прощаюсь с ребятами из «Рапторс» и иду вместе со Стиви.

– Я едва видела тебя сегодня вечером, – пьяно напоминает она, кладя голову мне на плечо.

– Знаю. Прости. Ты была немного популярна.

– А вы с моим братом были немного одержимы друг другом.

Я останавливаюсь на полпути, смотрю на нее, радуясь веселому отблеску в сине-зеленых глазах.

– Мы репетировали. Для свадьбы Мэгги.

– Угу, – напевает она, явно не убежденная. – Разминка его ноги тоже была тренировкой?

– Теперь ты воспринимаешь это всерьез?! Ты же никогда не слушаешь мои ежедневные новости!

Она смеется:

– Когда я увидела вас двоих сегодня вечером, мне стало совершенно ясно, что твои ежедневные новости – правда. И на случай, если сегодняшний вечер был не просто притворной репетицией свадьбы Мэгги. Не то чтобы тебе нужно было мое разрешение, но я не против.

– Ты не против?

– Да, – она пожимает плечами.

– Я не хочу, чтобы ты думала, что я разрушаю нашу дружбу или что-то в этом роде.

– О боже. Наша дружба была нарушена с первой же ежедневной новостью. – Она толкает меня бедром. – Конечно, я так не думаю. В тебе нет ничего плохого. Ты моя лучшая подруга, Инд. Все, чего я хочу, – это чтобы ты была счастлива. Просто будь с ним бережна, ладно? Он чувствителен, хотя и пытается это скрыть.

Тот факт, что человек, который знает Пэйтона лучше всех, называет его чувствительным, подтверждает то, что я уже знала. Он многое чувствует. Он эмоционален, даже если пытается это скрыть.

– Я собираюсь приехать на этой неделе, чтобы ты могла рассказать мне все подробности, но дай подруге спойлер. Как твой шикарный жених сделал тебе предложение? Я знаю, это было чертовски экстравагантно.

– Чересчур экстравагантно. Он арендовал частный самолет и покатал меня по разным городам, которые что-то значат для нас. Города, в которые мы влюбились в прошлом году. А затем самым сдержанным образом задал мне этот вопрос дома, потому что хотел, чтобы Рози тоже присутствовала.

– Боже милостивый, – я запрокидываю голову. – Настоящий книжный бойфренд.

– Понятия не имею, что это значит.

– Просто согласись со мной.

На полпути к выходу мы встречаемся с Зандерсом, Мэддисоном и его женой. И все время, пока мы идем по коридору, Пэйтон стоит перед выходом, ждет с моим пальто, перекинутым через плечо, и моими туфлями в руке.

Жаль, что я не могу сделать снимок и сохранить его навсегда, потому что он выглядит совершенно потрясающе в легком неоновом сиянии вывески «Выход», освещающей его сверху. Он помогает мне надеть пальто, деликатно убирая с воротника волосы. Разглядывая мои туфли в его руке, мы оба молча единодушно приходим к выводу, что, черт возьми, надевать их не стоит.

Я абсолютно трезвая, но отказываюсь снова надевать на ноги шпильки в это время ночи.

Затемненный внедорожник подъезжает к бордюру, и, ни секунды не колеблясь, Пэйтон подхватывает меня одной рукой, я обвиваю ногами его бедра и держусь за его шею, чтобы не упасть, пока он несет меня и мои туфли к машине.

Оставляя третий ряд Зандерсу и Стиви, Мэддисон с женой, а также мы с Пэйтоном усаживаемся посередине. Для нас четверых всего три места, поэтому, как только Пэйтон закрывает за собой дверь, он сажает меня к себе на колени. Мэддисон тоже усаживает свою жену к себе на колени, оставляя центральное сиденье пустым.

– Теперь для тебя есть место, Инди, – говорит Мэддисон, прежде чем отвлечься на рыжеволосую красавицу, на которой женат.

Двигатель заводится, и когда мы выезжаем на дорогу, я делаю движение, чтобы соскользнуть с Пэйтона. Но вместо этого крупная ладонь сжимает мое бедро, удерживая на месте.

– Не надо, – шепчет он мне на ухо.

Остальная часть машины слишком отвлечена, чтобы заметить, что я так и не сдвинулась с места, поэтому я снова устраиваюсь у него на груди. Его ладонь скользит по моему бедру, и, откинувшись назад, я поворачиваюсь к нему лицом, обнаруживая полуприкрытые глаза и приоткрытые губы.

Он возбужден, и, черт возьми, я тоже. Весь этот вечер был похож на прелюдию.

Я провожу рукой по его затылку, он слегка прижимает к себе мои бедра, вырывая у нас обоих тихий, почти беззвучный стон. Его губы в нескольких сантиметрах от моих, и ни одна частичка меня не заботится о том, что другие люди в машине могут это видеть.

– Я просто хочу, чтобы все знали, – объявляет Зандерс с заднего сиденья. – Сегодня я вступил в клуб «Миля над землей».

Машина взрывается пьяным смехом и поздравлениями.

– Боже милостивый, – бормочет Пэйтон, чтобы никто больше не услышал, качая головой. – Это один из способов снять эрекцию.

Я хихикаю, прижимаясь к нему.

– Он опустился на одно колено, поэтому я встала на оба, – вмешивается Стиви, небрежно пожимая плечами.

– Это моя девочка! – восклицаю я.

– Сэр, – Пэйтон наклоняется к водителю. – Я вот-вот выпрыгну, так что было бы неплохо, если бы вы прибавили скорость.

Я игриво шлепаю его по груди, и он откидывается на спинку сиденья, увлекая меня за собой.

– Это была хорошая фантазия, Ви.

– Спасибо. – Она хлопает по плечу. – Я весь год ждала возможности ее использовать.

– А у тебя есть какие-нибудь фантазии? – тихонько, чтобы никто не услышал, спрашиваю я Пэйтона.

Он качает головой:

– Нет. Я предпочту прижать тебя к земле, чем поднимать в воздух.

Я открываю рот, потому что это звучит совсем не куртуазно. Но с той уверенностью, с которой он это произнес… Черт возьми.

Он смеется от моего откровенного потрясения.

– Ты завтра рано встаешь? – шепчет он.

– Да, и день был долгим.

Он глубоко вздыхает, прежде чем запечатлеть нежный поцелуй на верхней части моего плеча, оставляя там свой подбородок.

– Хорошо.

К тому времени, как мы добираемся до дома, я понимаю, что означало это «хорошо».

Он не собирается ничего предпринимать. Он собирается дать мне поспать.

Чего он, возможно, не понимает, так это того, что из-за многочасовой прелюдии и единственного оргазма за восемь месяцев уснуть этой ночью я не смогу. По крайней мере, если что-то не случится.

Он закрывает за собой дверь квартиры, оставляя у входа мои туфли. Мы снимаем пальто, остро ощущая близость друг друга, и замираем в напряженной тишине.

– Ну, я, эм… – Он показывает большим пальцем в сторону своей спальни. – Спокойной ночи.

Он на мгновение замешкался на пороге, и я, как трусиха, молчу.

Опустив голову, он делает шаг к спальне.

– Пэйтон, – перебиваю я, останавливая его, – мое платье. Ты не расстегнешь на мне молнию?

Он не торопится расстегивать молнию, как будто знает, что это станет концом нашей ночи, и хочет, чтобы она продлилась. Его дыхание задерживается на моем затылке, пальцы скользят по позвоночнику, и мое тело покрывается мурашками, когда я осознаю его близость.

Когда задняя часть моего платья расстегнута, Пэйтон обхватывает ладонями мои бедра, впиваясь кончиками пальцев.

– Вот, готово.

Он не уходит, не двигается, пока я не замолкаю слишком надолго.

Что я делаю? Почему я колеблюсь? Если быть до конца честной с собой, несмотря на то, что я открыто говорю о сексе, меня никто должным образом не касался со времен Алекса, и это меня пугает. Раздеться, стать уязвимой рядом с другим человеком может быть ужасно, но я устала от того, что Алекс был моим последним и неповторимым. Он не заслуживает звания последнего мужчины, у которого была эта часть меня.

– Пэйт, – я останавливаю его у двери. Он оглядывается на меня, в глазах отчаяние и мольба. – Ты мне поможешь?

Он откидывает голову, с облегчением выдыхая.

– Черт подери, наконец-то.

6122.