Идеальный план

Он соблюдает целибат.

Пэйтон Мурмаер соблюдает целибат.

Что мы, женщины, натворили, чтобы заслужить такое?

Самым странным образом я чувствую себя ограбленной, как будто упускаю одно из величайших переживаний в жизни, потому что независимо от того, соблюдал ли он целибат один год или восемь, я уверена, этот мужчина знает, что делать в постели. На земле нет ни единой души, которая могла бы наблюдать за тем, как он играет в баскетбол – точно, плавно, держа все под контролем, – а потом сказать мне, что Пэйтон Мурмаер может быть плох в постели. Вы не сможете убедить меня, что до меня он никогда не целовался, это однозначно.

Оказывается, все те разы, когда я поддразнивала его, говоря, что он боится голых женщин, я была недалека от истины. Может, он и не боится, но избегает их любой ценой.

– Инди, ты слышала, что я сказал?

Нет, Джейсон, я не слышала, что ты сказал, потому что ты не переставал долдонить о себе весь вечер, и я полностью отключилась примерно на том моменте, когда ты упомянул, что прошлой ночью переспал с девушкой своего друга.

– Да, – вру я. – Это очаровательно.

– Правда? Она была сумасшедшей, хотела, чтобы я пошел с ней на похороны ее бабушки, но в день нашей встречи я сказал ей, что субботы – для мальчиков. Если ты с этим не согласна, я тебя не хочу, понимаешь?

Джейсон заказывает нам еще по порции выпивки.

– Нет, мне достаточно. Спасибо.

– Да брось. Выпей еще. Ты пьешь так медленно. Я пью уже четвертую.

Ни хрена себе, и с каждой новой порцией он становится все более развязным. Он постоянно касается спинки моего барного стула, моих плеч, и его нога не перестает прижиматься к моей. Я бы отодвинулась подальше, если бы могла, но если я это сделаю, то окажусь на коленях у девушки рядом со мной. Честно говоря, на данный момент это звучит не так уж и плохо.

– Джин с тоником? – спрашивает барменша. – Сделаю.

– Нет, я… – Мои слова замирают, когда я замечаю, что она сдержанно кивает головой.

Если бы я знала, что выпью меньше одной рюмки, я бы сама села за руль и уехала час назад.

Я никогда раньше не ходила на свидания, и если это то, что может предложить клуб знакомств, мое будущее выглядит мрачным. Мое первое настоящее свидание. Боже, какая трагедия.

Я бы предпочла считать своим первым свиданием осенний банкет с Пэйтоном, даже если все это было понарошку.

Джейсон все продолжает выкладывать историю своих свиданий, я не обращаю на него внимания. Парню явно нравится звук собственного голоса, раз он не замечает, что я разговариваю по телефону. Пятнадцать минут назад я проглотила свою гордость и написала Рио, но последнее, что я услышала, было то, что он работает над тем, чтобы меня подвезти.

Я понимаю, что если позвоню Пэйтону, он окажется здесь в мгновение ока, но я не могу этого сделать. Ему не обязательно знать, что я на свидании. Либо ему будет все равно, и это заденет мои чувства, либо он расстроится, и это ранит меня еще больше.

Кроме того, я скачала сайт знакомств и наткнулась на Джейсона просто потому, что он показался мне привлекательным. К сожалению, он никак не в состоянии заткнуться, и его личность делает его наименее неинтересным мужчиной в баре.

У меня не было секса после Алекса. Я не выходила из дома со времен Алекса, и сейчас самое время это сделать. Я двадцатисемилетняя женщина, у которой не было оргазма почти восемь месяцев, и я боюсь, что мое тело забудет, как это делается, если я не получу разрядку в ближайшее время. Мои пальцы, игрушки – ничего не работает. Когда я остаюсь одна, я слишком погружаюсь в свои мысли, и я пришла к осознанию, что мне нужен кто-то рядом.

Конечно, мой первый выбор – это Пэйтон. Можно сказать, что я нездорово влюбилась в своего соседа по квартире, а это последнее, что мне нужно. Я не должна испытывать настоящих чувств к кому-то другому так скоро после того, как была с мужчиной, за которого, как думала, выйду замуж. Верно?

Я действительно думала, что есть вероятность заняться сексом с мнимым парнем, звездой баскетбола, до того утра на прошлой неделе, когда он сообщил новость о том, что соблюдает целибат.

Он, мать его, соблюдает целибат! Этого я не предвидела. Я знала, что он скрытный. Знала, что он ни с кем не встречался после той девушки в колледже, которая пыталась его использовать. Знала, что у него не было женщин, но решила, что он занимается сексом со случайными девушками на выездных играх. Я предположила, что женщины, с которыми он был, подписывали соглашение о неразглашении или что-то в этом роде, но нет, каждую ночь в дороге он проводит в одиночестве. Так же, как каждую ночь дома до того, как я переехала.

Я просматриваю фотографии из нашей переписки – на одной из них пустое место рядом с ним за кухонным столом после того, как он приготовил завтрак только для себя, пока меня не было в городе. Букет цветов, который он купил во время игры в Денвере, с просьбой назвать название каждого цветка. А еще есть фото, которые я отправляла ему из своих путешествий: книжный магазин, на который я наткнулась в Колумбусе. Открытая баскетбольная площадка, мимо которой я проходила в Миннеаполисе.

Я искала любой предлог, чтобы поговорить с ним на этой неделе, и я не могу винить в этом одиночество. Причина в том, что мне действительно нравится разговаривать с ним больше, чем с большинством других людей. Никогда не думала, что мой сосед-отшельник станет человеком, по которому я больше всего скучаю, но это так.

И здесь, в этом переполненном баре, я одинока как никогда, потому что он дома и я скучаю по нему.

Барменша ставит передо мной напиток.

– Твое здоровье! – говорит Джейсон, делая большой глоток виски с колой из своего стакана еще до того, как я поднимаю свой с барной стойки.

Сделав маленький глоток напитка, я с приятным удивлением обнаруживаю, что в нем только газированная вода. Барменша подмигивает мне, и я втайне надеюсь, что она возьмет с него двойную плату.

– Итак, что скажешь? – спрашивает Джейсон, скользя ладонью по моему бедру.

Я поднимаю его рукав большим и указательным пальцами, как будто он заразен, и отодвигаю его от себя.

– Что скажу по поводу чего?

– Что скажешь насчет того, чтобы пойти ко мне? Это в десяти минутах ходьбы отсюда.

– Вообще-то я собираюсь на этом закончить.

– Почему?

– Я устала.

Он невесело смеется:

– Конечно, ты устала. Отлично. Я понял. Пока останемся здесь. – Он делает еще один глоток своего напитка, но затем его взгляд останавливается на двери позади меня. – Боже мой, это…

Он замолкает, я оборачиваюсь и вижу стоящего в дверях «Салливана» Пэйтона. Поблуждав сердитым взглядом по помещению, он находит меня и слегка смягчается. Он смотрит на меня, его плечи опускаются, но тут его внимание обращается к моему колену, и он напрягается снова.

Я и не заметила, что Джейсон снова касается меня.

Пэйтон идет размашисто и властно, как будто он еще не привлек внимание всей комнаты просто тем, кто он есть. Я не могу поверить, что он покинул квартиру, и до меня быстро доходит, почему он обычно этого не делает. Каждая пара глаз устремлена на него, и шепот тихий, но различимый.

– Это Пэйтон Мурмаер?

– Боже мой, это же Пэйтон Мурмаер.

– Быстрее! Доставай свой телефон!

К тому времени, как он добирается до меня, его гнев становится ощутимым, но самое страшное – это сдерживаемый яд в его голосе:

– Убери от нее свои гребаные руки.

Я поднимаюсь, убирая руку Джейсона, одновременно вставая между ним и Пэйтоном.

– Ого, чувак. – Джейсон смеется, как ничего не подозревающий человек, которым он и является.

Быстрая вспышка камеры телефона напоминает мне, кто такой Пэйтон, его репутация, и что произойдет, если я не вытащу его из этого бара.

– Пэйтон, все в порядке. Я в порядке.

Он оглядывается по сторонам, как будто меня там нет.

– Ты прикасался к ней? – Он поворачивается к барменше: – Он к ней прикасался?

– Пэйтон, – пытаюсь перебить я.

– Положил на нее глаз, – говорит барменша.

– Пэйтон, люди смотрят.

Наконец его сердитый взгляд отрывается от моего спутника.

– Инди, мне плевать, – его внимание быстро возвращается к мужчине позади меня. – Твою мать, ты к ней прикасался? – Его ноздри раздуваются, и если бы я не была так поглощена происходящим в этот момент, я бы похлопала его по спине за то, что он устроил всю эту историю с «ревнивым книжным парнем».

– Ничего такого, о чем она сама не просила.

О боже, он отвратителен.

Я не смотрю на Джейсона, но уверена, что он самодовольно усмехается, и быстрый выпад Пэйтона в его сторону убеждает меня в этом.

Я осторожно двигаюсь, оставаясь между ними. Вцепившись в рубашку Пэйтона, я тяну его вниз, надеясь попасть в поле его зрения.

– Поедем домой, Пэйтон.Я хочу домой.

Наконец он смотрит на меня, его сердце бьется о мою руку. Обхватив мое лицо ладонями, он осматривает меня с головы до пят, как будто надеется что-то понять по моему внешнему виду.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Я в порядке. Честно слово. Отвези меня домой.

Его рука скользит по моей спине, приглашая меня идти впереди него, но я осторожно отодвигаюсь подальше от двоих мужчин исключительно потому, что люди записывают происходящее на свои телефоны. В конце концов я делаю шаг к выходу, потому что действительно хочу убраться отсюда к чертовой матери, и тут слышу смех Джейсона и его вопрос:

– Мою девушку только что увел Пэйтон Мурмаер?

Пэйтон останавливается, и я молю Бога, чтобы он проявил свою типичную сдержанность. В любое другое время я бы с удовольствием посмотрела, как он поколотит этого парня, но что бы Пэйтон ни решил сделать в этот момент, это потенциально может оказаться на первой полосе завтрашней газеты.

Он делает глубокий вдох и оборачивается:

– Поверь мне, она никогда не будет твоей.

Его затемненная «Ауди» незаконно припаркована перед баром, и я бросаюсь к ней, желая уехать подальше от отвратительной сцены, которую устроила. Потянувшись к дверной ручке, я с трудом открываю дверь только для того, чтобы Пэйтон захлопнул ее ладонью.

С удивлением я замечаю, что он смотрит на меня сверху вниз, его грудь поднимается и опускается от ярости, ноздри раздуваются, а рот сжат в жесткую линию. Но затем я поднимаю взгляд. Нахмуренные брови и глаза цвета океана, залитые… болью.

Я причинила ему боль. О боже, я причинила ему боль.

Мы смотрим друг другу в лицо, и я почти вижу слова на кончике его языка. Он хочет что-то сказать, но не делает этого, позволяя безмолвному гневу, исходящему от его тела, говорить за него.

Я тоже хочу кое-что сказать. Это было пустяком. Это ничего не значило. Спасибо, что спас меня. Но мы оба молчим, наблюдая друг за другом и ожидая, что другой нарушит заполненную напряжением пустоту.

Наконец он отводит взгляд, как будто больше не может выносить моего вида, и открывает дверь, чтобы я могла сесть.

Поездка проходит в тишине, но в машине царит такое напряжение, что я боюсь, стекла вот-вот лопнут. Левой рукой Пэйтон опирается на дверь, а правой ведет машину, стиснув пальцы на руле так, что костяшки побелели.

– Пэйтон.

– Не сейчас, Инди, – огрызается он в ответ.

– Нет, прямо сейчас. Почему ты так злишься?

Он втягивает воздух через ноздри, проводит ладонью по губам, но молчит.

– Хорошо, – фыркаю я, отворачиваясь к окну, наблюдая, как мимо меня проплывает освещенный горизонт Чикаго. – Не будем разговаривать. Мне кажется, это зрелый способ справиться с ситуацией.

Поездка проходит в самой оглушительной тишине, которую я когда-либо испытывала. К тому времени, как мы добираемся до дома, мои легкие жаждут свежего воздуха, им нужно оказаться подальше от мужчины, который душит меня своим присутствием. Пэйтон заезжает на парковочное место, глушит двигатель и блокирует двери, не давая мне выйти первой.

– Не надо, – приказывает он, когда я тянусь к ручке двери.

Я слежу за его великолепно вылепленной фигурой, когда он обходит машину, и даже когда я смотрю ему в глаза через стеклянное окно, он не смотрит на меня. Только поравнявшись со мной, он отпирает машину и открывает мне дверь, чтобы я могла выйти, потому что, несмотря на всю свою злость, Пэйтон Мурмаер не может не быть джентльменом.

Выходя, я не спускаю с него глаз, но Пэйтон по-прежнему отказывается на меня смотреть. Когда он придерживает мою дверь открытой, я слегка беру его за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза.

Да, он зол, но в нем бурлит смесь оскорбленных чувств, а для человека, который не позволяет себе поддаваться эмоциям, в данный момент он испытывает очень много эмоций.

Он выдыхает, его голос становится мягче.

– Давай просто пойдем домой, хорошо?

Во время молчаливой поездки на лифте на наш этаж напряжение нарастает, и как только мы оказываемся внутри квартиры, он, не теряя времени, направляется в свою спальню.

– Пэйтон, – умоляю я, пытаясь остановить его.

Это срабатывает, но он держится ко мне спиной, стоя у своей двери.

– Я не хотела задеть твои чувства.

Он усмехается, поворачиваясь в мою сторону.

– Мои чувства? Мои чувства ты не задела. Я расстроен, потому что ты совершила глупость. Ты – в Чикаго с другим мужчиной. Почему? Тебя могли увидеть. Люди тебя видели. Но мы же заключили сделку!

Я делаю шаг к нему и тут же жалею об этом, видя, как он отступает.

– Все не так. Я ни с кем не встречаюсь. Это должно было быть всего на одну ночь, и мне жаль, я не подумала, что меня кто-нибудь узнает.

– На одну ночь? – хмурится он. – Что должно было быть на одну ночь?

Я чувствую, как к моим щекам приливает жар, потому что теперь он решает поддерживать устойчивый зрительный контакт – в тот самый момент, когда я хочу, чтобы он не смотрел на меня.

– Я просто… – я тереблю подол своего платья.

– Ты – что?

– Мне нужна ночь с кем-нибудь, кто не Алекс, понимаешь? Вообще-то тебя это не касается.

С сухим невеселым смехом он обходит кухонный стол и наливает себе порцию виски.

– Прости, Пэйтон, но у женщины есть потребности.

– Так позаботься о них сама!

Я откидываю голову, между нами повисает несколько ощутимых секунд.

– На самом деле это не так уж и сложно, Инди. Как, по-твоему, я так долго обходился без этого? – Он резко выдыхает и снимает с холодильника наш список. Быстро и сердито дописывает его, после чего пододвигает листок ко мне через стол. – Вот, я даже добавлю это в твой список.

Пункт 6. Займись сексом сама с собой.

– Да пошел ты, Пэйтон. Что, если я добавлю это в твой список? Чтобы ты занялся с кем-нибудь сексом?

Он моргает:

– Так вот в чем дело? Все потому, что я сказал тебе, что соблюдаю целибат?

Я запинаюсь, ненавидя то, к чему ведет этот разговор. Ни одна часть меня не осуждает его жизненный выбор, и я не думаю о нем иначе из-за этого.

Но в глубине души да, это потому, что он соблюдает целибат. Потому что я хочу его, и хотя существовала невидимая грань, которая держала его в некотором роде вне пределов досягаемости, теперь все ясно как божий день. Я не могу быть с ним, и, возможно, кто-то другой смог бы помочь заглушить это осознание.

– Нет. Нет, это не имеет к этому никакого отношения, но я одна уже восемь месяцев. Я ни с кем не была восемь месяцев…

– И собиралась позволить этому куску дерьма стать первым мужчиной, который к тебе прикоснется?

– Это просто секс! Это ничего не значит!

– Нет, значит! – Он в отчаянии умоляет меня понять. Его тон понижается почти до шепота. – Это что-то значит, Инди, и ты, возможно, раскрыла наше прикрытие ради какого-то придурка, который даже не заслуживает дышать с тобой одним воздухом.

– Пэйтон, – тихо говорю я, – всю мою жизнь мне говорили, что я слишком эмоциональна, что я слишком много чувствую, так что на этот раз я пыталась быть свободной девушкой. Посмотри, что случилось со мной, когда я в последний раз кого-то любила.

Правда в том, что у меня никогда в жизни не было случайного секса. Я потеряла девственность с Алексом. Я действительно понятия не имею, как быть свободной.

Пэйтон опрокидывает в себя порцию виски.

– Ты права. – Его стакан ударяется о стойку. – Делай что хочешь. Я всего лишь твой сосед, верно? Не важно, как я отношусь к ситуации.

Как он относится к ситуации? Если он расстроился из-за того, что его генеральный менеджер мог меня подловить, это одно, но если ему больно из-за того, что я не попросила его стать первым мужчиной после моего расставания, это совсем другое. Неужели он не помнит, что это он отверг меня на диване несколько недель назад? И теперь, когда я знаю, что он соблюдает целибат, я никогда не попрошу его ради меня изменить свой образ жизни.

– Может быть, в следующий раз сделаем это наедине, знаешь, чтобы продолжить наше маленькое представление.

Я должна сказать ему правду – мне не нужна ничья другая помощь. Я хочу его помощи – но это, вероятно, сделает все только хуже. Кроме того, Пэйтон знает, как сильно он меня привлекает, поэтому я сомневаюсь, что он будет шокирован, узнав, чего я хочу, и он уже сообщил мне о своей позиции.

Вместо этого я рассказываю ему столько правды, сколько могу, останавливая его прежде, чем он переступит порог своей комнаты.

– Ты хочешь правды? – Я сглатываю, когда он смотрит на меня через плечо. Блестящие глаза умоляют меня сказать хоть что-нибудь, что улучшит ситуацию. – Правда в том, что я не кончала восемь месяцев. – Я опускаю руки в знак поражения. – Думаешь, я не пыталась сама о себе позаботиться? Пыталась. Бесчисленное количество раз. И каждый раз, когда я подхожу к грани, в моей голове всплывает образ моего бывшего парня, и внезапно я возвращаюсь в нашу старую квартиру и застаю его в постели с коллегой. Он изменил мне, и из-за этого я теперь даже не могу испытать оргазм. – У меня вырывается неуверенный смешок. – Я почти уверена, что сломлена, так что да, я подумала, что проверю эту теорию, если рядом будет кто-то, кто поможет мне отвлечься. Я не подумала о том, что меня увидят на публике, поэтому приношу извинения, но я не собираюсь извиняться за то, что у меня есть потребности и я отчаянно хочу позаботиться о…
Пэйтон обхватывает мое горло, прижимая меня бедрами к стене, лишая возможности произнести остальные слова, и его рот завладевает моим.

Я мгновенно становлюсь уступчивой, податливой, позволяя ему брать меня так, как он пожелает. С другой стороны, он командует в своей обычной контролирующей манере, но этот поцелуй отличается от прежнего. Грубый, но вдумчивый. Быстрый, но нежный.

Это… это не может быть подделкой. На нас некому смотреть, и поэтому неуверенность покидает меня.

Когда его язык проникает в мой рот, к моему горлу поднимается стон.

Он тоже стонет, прижимаясь лбом к моему лбу.

– Черт, Инд. Еще раз так сладко застонешь, и я вряд ли смогу остановиться.

– А я и не хочу, чтобы ты останавливался.

Мгновение поколебавшись, он переводит взгляд на мои губы и снова целует меня.

Виски, которое он выпил, обжигает мои чувства самым восхитительным образом, как будто я могу опьянеть, просто ощутив вкус его языка. Он с низким стоном прижимается ко мне всем телом и отпускает мое горло, нащупывая стену позади меня со всей сдержанностью, которая у него еще осталась.

Меня никогда еще так не целовали. Отчаянно. С тоской. Как будто он точно так же, как и я, хотел сделать это с того самого дня, как я вошла в квартиру.

Я понятия не имею, сколько времени прошло с тех пор, как к нему прикасались в последний раз. У этого одинокого мужчины, такого сногсшибательного и сдержанного, слишком долго не было близости, и я должна стать той женщиной, которая это изменит.

Проводя кончиками пальцев вверх по его груди, я касаюсь каждой впадинки и выпуклости, его сердце суматошно бьется под моей ладонью. Хотя внешне Пэйтон отлично умеет казаться сдержанным, его сердце рассказывает совсем другую историю.

Скользя подушечками пальцев вверх по его шее, я обхватываю его голову, прижимая его к себе.

Он издает стон, и я не знаю, трогает ли его ощущение простого прикосновения или осознание того, что он может с кем-то быть, но в любом случае я планирую поддерживать в нем это чувство до тех пор, пока он мне это позволяет.

Каждый новый поцелуй все более влажный, более требовательный, чем предыдущий, мое тело горит от того, как сильно я хочу его. Между ног разрастается сладкая, мучительная боль; мне хочется хотя бы о что-нибудь потереться.

Скрестив надо мной руки, он горячими губами скользит от моего рта к подбородку и добирается до шеи, прокладывая путь вниз по горлу.

– Ты не сломлена, – хрипит он, касаясь моей кожи. – У тебя просто не было подходящего повода отвлечься.

Возможно, он что-то понял, потому что прямо сейчас, когда он прикасается ко мне, целует меня, я не думаю ни о чем, кроме того, как бы он чувствовал себя у меня между ног.

Пэйтон прикусывает мою ключицу, оставляя приятное покалывание, и тут же проводит по ней языком, чтобы успокоить боль.

Запрокинув голову, я открываю ему лучший доступ, прижимаясь грудью к его груди. Мои твердые соски вжимаются в мягкую ткань его футболки. Я бы все отдала за то, чтобы он сорвал с меня платье и взял сосок в рот. Вместо этого его губы снова возвращаются к моим, нетерпеливые и желанные. Давая мне ровно столько, чтобы утолить мою жажду. Даже отдавая, он контролирует себя. Я хочу, чтобы он раскрылся, потерял себя так же, как и я.

Нижняя часть моего тела пульсирует от желания. Потянув его за предплечья, я прошу его прикоснуться ко мне, но он остается непоколебим, его ладони упираются в стену над моей головой.

Вместо этого его нога проскальзывает между моими, раздвигая их.

– Ох, – вскрикиваю я, за чем следует самый отчаянный из стонов, когда он прижимается бедром к моему клитору. – О боже.

Повинуясь инстинкту, я прижимаюсь к нему, раскачиваясь всем жаждущим телом и отчаянно стремясь к освобождению.

Это приятно. Слишком приятно.

Отстраняясь, Пэйтон наблюдает за мной, его глаза сосредоточены на том месте, где мы соединены. Расширенные зрачки сосредоточены на его ноге. Он слегка приподнимает мое платье, недостаточно, чтобы увидеть меня всю, но ровно настолько, чтобы заметить блестящую влагу, которую я оставляю на его бедре.

Мне наплевать на это. Я не была так близка к оргазму уже несколько месяцев.

– Блу, посмотри, как красиво.

– Пожалуйста, не останавливайся, – в моих словах сквозит отчаяние.

– Ни за что, детка.

Приближаясь к кульминации, достигая кульминации, я прижимаюсь к нему, неистово нуждаясь в разрядке, пока он касается меня в нужном мне темпе.

Так продолжается до тех пор, пока я снова не отвлекаюсь, и мое внимание не падает на маленькую белую книжную полку, стоящую рядом с книжной полкой Пэйтона. На полу валяются пустая картонная коробка и одинокая отвертка.

– Ты сделал мне книжную полку? – восклицаю я, пытаясь проглотить застрявшие в горле эмоции.

Он сидел дома и думал обо мне. Я была эгоисткой, а он все равно думал обо мне.

Пэйтон отрывает сине-зеленый взгляд от места нашего соприкосновения и обнаруживает, что я смотрю через его плечо.

Он хватает меня за подбородок, заставляя снова обратить на него внимание.

– Сосредоточься на мне, – слова сопровождаются еще одним обжигающим поцелуем, мое тело прижимается к мышцам его ноги. – Сосредоточься на нас. Черт, – выдыхает он мне в губы, мы обмениваемся вдохами, прежде чем его взгляд опускается ниже. – Инд, ты собираешься кончить мне на ногу?

Прижимаясь, я всхлипываю ему в рот.

Да, я собираюсь кончить, потому что если я еще не была близка, то сейчас балансирую на грани. Мне бы хотелось думать, что я смогу отделить секс от эмоций, но я не могу, и осознание того, что Пэйтон думал обо мне сегодня вечером, сводит меня с ума.

Я задираю его рубашку, желая почувствовать тепло его живота, мои пальцы скользят по твердому рельефу его мышц, пока они не напрягаются и не изгибаются под моими прикосновениями.

Он с шипением вдыхает сквозь зубы:

– Продолжай.

Его слова такие же отчаянные, как и мои, безмолвно умоляющие кончить.

Мои ладони скользят по его спине, под рубашку, прижимая его к себе как можно ближе. Он теплый, твердый и до боли совершенный.

В ответ Пэйтон сильно прижимается бедром к моему клитору, потирая его, и мое тело мгновенно реагирует.

Его имя слетает с моих губ, как отчаянная молитва, начинающиеся волны оргазма пронизывают меня насквозь. Костяшки пальцев, вцепившихся в его рубашку, белеют, тщась удержать меня в вертикальном положении. Эйфория вспыхивает в глубине глаз, увлекая меня за собой, волна за волной проносясь сквозь меня.

Я едва могу сосредоточиться на восхищенном взгляде Пэйтона, наблюдающего, как я переживаю свое освобождение, но тем не менее он здесь, наблюдает, как я раскрываюсь перед ним.

Переводя дыхание, я опускаю голову, обнаруживая мокрое пятно, которое оставила на его брюках, но меня это ни в малейшей степени не волнует.

Спустя почти восемь месяцев все, что потребовалось, чтобы заставить меня кончить, – это чертова нога Пэйтона.

Снова взяв меня за подбородок, он целует меня нежнее, чем раньше. Благоговейно. Страстно.

– В следующий раз, когда решишь, что тебе нужна помощь в твоей… ситуации, – бормочет он мне в губы с болезненным хрипом. – Обращайся.

С этими словами он оставляет меня, ошеломленную и удовлетворенную, привалившуюся к стене прихожей, и закрывает за собой дверь своей спальни.

4019.