Идеальный план

– Мурмаер, ты ведь платишь, верно? – кричит Дом с другого конца стола.

Я не могу не рассмеяться про себя, потому что этот парень вполне мог бы сам заплатить за ужин.

– Да, чувак.

Он поворачивается к официанту:

– Тогда я возьму самое дорогое красное.

Ублюдок.

Ко мне наклоняется сидящий справа Итан.

– Милое местечко. – Он окидывает взглядом отдельный зал одного из самых эксклюзивных ресторанов Чикаго. – Шикарно.

Черт возьми, да, это шикарно, но, что более важно, это приватно. Отдельный вход, никаких папарацци, и, очевидно, весь обслуживающий персонал подписал соглашение о неразглашении информации. Если бы каждый публичный выход был таким, возможно, я бы покидал свою квартиру не только для тренировок и игр.

Итан снова обводит помещение критическим взглядом.

– Ладно, что не так с этим местом? Ты сказал, что я должен устроить командный ужин. Я устраиваю командный ужин.

– Я также сказал, чтобы ты использовал этот ужин как возможность для ребят познакомиться с тобой поближе. Довольно сложно это сделать, когда половина команды находится на таком расстоянии, что приходится кричать.

В зале черные стены, слабое освещение и стол такой длины, что за ним могут удобно разместиться четырнадцать человек – если не пытаться заговорить с половиной гостей.

Честно говоря, я знал, что это дерьмовый вариант для командного ужина, когда заказывал ресторан две недели назад. В доме Итана всегда тепло и уютно. Его жена и мать на протяжении многих лет учили некоторых ребят их знаменитым корейским блюдам, а его дочери обычно бегают вокруг или сидят на коленях у кого-нибудь из игроков, обучая профессиональных спортсменов раскрашивать раскраски.

Но я не Итан. В моей квартире пусто и, надо признать, несколько холодно. У меня нет крепкой семьи, которая ждала бы дома, чтобы поприветствовать команду, и даже если бы у меня была такая семья, я не могу смириться с мыслью о том, что впущу в свое пространство столько людей, независимо от того, что они мои товарищи по команде.
Лишь немногие проникли в круг моего доверия – Итан, Зандерс, а теперь и Инди, но я не могу слепо доверять большинству людей, включая товарищей по команде. Конечно, я знаю большинство из них более четырех лет, но они не более чем мои коллеги.

Доверие заслуживают, а не дают, и если бы я сказал что-нибудь из этого вслух, Итан надрал бы мне задницу и напомнил, что мое недоверие к команде, вероятно, является причиной того, что сейчас мы имеем серию поражений из четырех игр.

К середине ужина парни, похоже, неплохо проводят время. На другом конце стола шумят гораздо сильнее, чем на моем, они отдыхают и пьют за мой счет.

Слева от меня сидит один из новичков.

– Леон, еще бокал вина? – Я поднимаю бутылку, предлагая налить.

Он не отрывает взгляда от своей тарелки.

– Нет, спасибо.

– Точно?

Он нерешительно смотрит мне в глаза, пытаясь прочесть мои мысли.

Итан смеется:

– Леон, это не тест. Тебя не отчитают, если ты выпьешь второй бокал. Завтрашний день мы проведем в дороге.

Губы Леона слегка изгибаются, но хотя он смотрит на Итана с улыбкой, его взгляд возвращается к тарелке, и он говорит:

– Конечно. Хорошо, я выпью еще бокал. Спасибо.

Я наливаю Леону еще один бокал. Все это чертовски странно.

К тому времени, как подают десерт, я уже ничего не могу с собой поделать. Я достаю телефон, чтобы написать Инди.

Она вернулась из поездки сегодня днем, так что я не видел ее пять дней. А до этого меня не было шесть. Что означает, что последние одиннадцать дней единственное, о чем я был в состоянии думать, – это тот поцелуй.

Он был идеальным, всепоглощающим, мягким. Черт, он был пьянящим, и я хочу поцеловать ее снова. Думаю, мне, возможно, придется сделать это еще раз, пока я не натер себе мозоли. Есть ли какое-нибудь исследование, которое проверяет, сколько раз можно дрочить, прежде чем возникнет долговременная проблема? Потому что каждое томное движение моего члена сопровождается образом ее длинных ног, обхватывающих мои бедра, ее нежных рук, касающихся моего тела, и этих губ. Этих чертовых губ, которые исследуют каждый сантиметр моей кожи.

Был ли тот поцелуй действительно фальшивым, как я утверждал? Ни в малейшей степени.

Как я и говорил ей, мне неудобно притворяться, что мы близки, поэтому я и не притворялся. Я вскипел, когда я увидел, что она стоит с ним за пределами арены. Я понял, кто он, в ту же секунду, когда увидел, и мои подозрения подтвердились, когда я заметил, что моя соседка превратилась в застывшее, неуклюжее нечто. Добрые карие глаза блестели от непролитых слез, и да, это разозлило меня, потому что он не заслуживает даже ее мизинца.

Я не собирался позволить ему увидеть, как она плачет из-за него. Можно подумать, я поэтому ее поцеловал, но правда заключается в том, что, когда я вышел из зала для игроков, я хотел видеть только Блу. Мою идеальную Блу в ее босоножках на каблуках, кожаных брюках и с манерой держаться, состоящей из странной смеси приветливости и резкости.

Но когда я заметил его, все затмила ярость.

Называйте это собственничеством, стремлением защитить или замашками пещерного человека, мне все равно. Ни одна часть меня не позволила бы этому жалкому подобию мужчины думать, что он «победил». Так что да, я поцеловал ее, чтобы доказать свою точку зрения.

Но я также поцеловал ее, потому что хотел сделать это уже несколько недель.

Я: Как продвигается планирование девичника?

Мои жалкие попытки найти хоть какой-нибудь предлог, чтобы написать Инди, становятся все более очевидными. Я отправляю ей фотографии своих одиноких завтраков без нее, спрашиваю, как называются те или иные цветы, на которые натыкаюсь, или просто пишу ей эсэмэски, чтобы пожаловаться на то, что она не очень хорошо убирает за собой, хотя уже привык к тому, что в последнее время в моей квартире прибавилось беспорядка. Кажется, я ищу повод отправлять ей сообщения хотя бы раз в день, и мы уже говорили об этом девичнике целую неделю, но, черт возьми, я хочу с ней поговорить.

Давайте не будем говорить о том, что я чувствую по поводу того, что друзья ее детства пользуются укоренившейся в Инди потребностью делать что-либо для тех, кто ей дорог. Они ходят по магазинам за платьями без нее, но, как правило, нуждаются в ней для планирования девичника. Она никогда не скажет «нет», и она сделает все, что в ее силах, но дело не в этом. Интересно, когда в последний раз кто-то из этих друзей планировал что-то для нее?

Блу: Все в порядке! Я заказала сегодня цветочные композиции. Как прошел командный ужин?

Я: Все в порядке.

Я жду всего тридцать секунд, прежде чем снова написать сообщение и сказать правду.

Я: Нет, на самом деле это не так. Это отстой. Когда мы обычно собирались дома у Итана, все были счастливы.

Блу: Как думаешь, в чем разница?

Я: Не знаю. Я выбрал один из самых дорогих ресторанов в Чикаго. Еда была вкусной.

Блу: Ты меня не видишь, но я закатываю глаза. Разница в том, что Итан впустил команду в свою жизнь. Может, тебе тоже стоит так поступить.

Я: Господи, это он велел тебе это сказать?

Блу: Нет, я просто настолько великолепна сама по себе.

Мне незаметно вручают счет, и я протягиваю официанту свою платиновую карту.

Я: Увидимся, когда вернусь домой?

Рад, что это было всего лишь сообщение, потому что, если бы я сказал это вслух, я почти уверен, что мой голос сорвался бы, как у взволнованного старшеклассника, увидевшего свою пассию.

Блу: Да, но я вернусь поздно или, может быть, завтра. У меня планы на вечер.

Какого черта? Какие планы? И с кем? И простите, но… «может быть, завтра»?

Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не напечатать каждый из этих вопросов, хотя я не в том положении, чтобы рассчитывать на ответы. Я всего лишь ее сосед по квартире. Она не обязана передо мной отчитываться.

Но, черт возьми, я всю неделю с нетерпением ждал ее возвращения домой. Я даже попросил парня, владельца ее любимого цветочного киоска дальше по улице, привезти ей сегодня букет, просто потому, что знал, что она будет рада свежим цветам. И еще потому, что я разрушил последнюю договоренность, с которой она меня оставила.

И теперь я чувствую себя мелочным и раздраженным безо всякой реальной причины, кроме того, что я хотел, чтобы она захотела остаться дома со мной. Разве она не устала от целой недели работы? Да, сегодня вечер пятницы, но зачем ей строить планы?

Я задаю себе эти вопросы, как будто совсем не знаю ее. Инди – светская львица, которая любит общение. Конечно, она строила планы на вечер пятницы. Она одинокая женщина, потрясающая и слишком умная. Только то, что мне трудно выходить из квартиры, не значит, что ей нравится в ней сидеть. Ей никогда не захочется постоянно сидеть со мной дома.

Я: Хорошо. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Боже, как я жалок.

Блу: Спасибо! Хорошего тебе вечера.

Вряд ли мой вечер будет хорошим.

Одно из правил командного ужина заключается в том, что, если там будет алкоголь, никто не садится за руль. Итак, когда последние ребята садятся в машину, мы с Итаном ждем, когда подъедут наши водители.

– Как думаешь, все прошло нормально?

Он пожимает плечами:

– Да, было приятно. Еда была вкусной.

– Но…

– Но ты заметил, что Леон не мог смотреть тебе в глаза? Или что половина команды вела собственные разговоры? Командный ужин – это сплочение команды. Повод снять форму и узнать друг друга как людей, а не игроков. На самом деле сегодня вечером этого не произошло.

Я достаточно осведомлен о себе, чтобы понимать, чего не хватало моему командному ужину по сравнению с теми, которые устраивал Итан.

– Да что, черт возьми, вообще случилось с Леоном?

Итан прищуривает глаза:

– Не понимаешь? Парень до смерти тебя боится.

– Меня?

Он смеется, в его тоне сквозит сарказм.

– Шокирующе, верно? Потому что ты просто самый приятный парень на площадке.

– Это работа. Я на площадке, когда работаю, и я в свободное время – это два разных человека.

– Пэйтон, ты мой друг, ты это знаешь, но ты высказываешь именно ту точку зрения, которую я пытался доказать все это время. Никто больше не знает тебя за пределами баскетбола, поэтому, конечно, ребята думают, что ты какой-то властный придурок, который непременно их отчитает, если они поступят неправильно. Леон во время тренировки боится оказаться с тобой в одной команде. Ты знал об этом?

Я усмехаюсь:

– Это смешно. Нет никаких причин, по которым он должен принимать близко к сердцу то, что я говорю, или то, как я действую, когда работаю.
– Парни боятся пропустить твой пас. Боятся не забить, поэтому отдают тебе мяч, чтобы ты забил за них. Мы никогда не выйдем в плей-офф, если они не смогут доверять себе, и тем более если ты им не доверяешь.

Черт возьми, клянусь, этот парень читает мои мысли. Я все это знаю. Вижу страх в глазах товарищей по команде, когда они ошибаются, и, конечно, осознаю свои собственные проблемы с доверием.

Подъезжает затемненный седан Итана.

– Я не пытаюсь быть мудаком…

– Нет, ты прав, – перебиваю я. – Ты прав. Мне нужно над этим поработать.

Он быстро хлопает меня по спине:

– Спасибо за ужин. Увидимся завтра в аэропорту.

– Что ж, до встречи.

Назад в квартиру я еду в тишине. Иногда я болтаю с Гарольдом, но сегодня вечером тишина необходима. Я знаю, чего стоит привезти домой чемпионство – я выиграл два национальных титула, когда учился в колледже, – но я стал другим человеком. Доверять своим товарищам по команде, доверять кому бы то ни было оказалось далеко не так просто.

– Добро пожаловать домой, мистер Мурмаер.

– Дэвид? – спрашиваю я, выбираясь с заднего сиденья машины. – Почему ты работаешь в ночную смену?

Дэвид, мой обычный дневной швейцар, придерживает для меня дверь в вестибюль. И хотя я просил его называть меня Пэйтон, кажется, ему неудобно вести себя со мной так непринужденно на работе, поэтому я оставляю формальности без внимания.

– Сегодня днем у моей внучки был фортепианный концерт. Я не мог его пропустить.

Дэвид – хороший человек, у него большая семья. И еще он сдержанный, и я ценю его больше, чем он, вероятно, осознает. Он постоянно присутствует в моей жизни с тех пор, как я переехал в Чикаго, поэтому в прошлом году, когда он сказал мне, что его внучке пришлось прекратить уроки игры на фортепиано, потому что их семья больше не может себе этого позволить, я нашел стипендиальный фонд, чтобы поддерживать ее и оплачивать обучение до тех пор, пока она хочет продолжать играть.

Он не знает, что упомянутая стипендия – это просто мой личный банковский счет, но детали не важны.

– Как все прошло?

Его глаза сверкают.

– Великолепно. Реми делает успехи.

Я похлопываю его по плечу:

– Я знаю, у тебя есть видео. Покажешь мне завтра?

– Я вам отправлю. Ваши цветы доставлены. И ваша книжная полка. Мне попросить кого-нибудь прийти собрать ее?

– Нет, но спасибо. – Уже на полпути через вестибюль я поворачиваюсь обратно к двери: – Дэвид, ты, случайно, не видел сегодня вечером Инди?

Улыбка скользит по его губам.

– Конечно видел. Она выглядела прекрасно, правда?

Я сглатываю.

– Уверен, что так и было. Она упоминала, куда собирается? Она взяла свою машину?

– Не упоминала. Но взяла такси.

– Ясно. Спокойной ночи.

Прежде чем я захожу в лифт, Дэвид останавливает меня:

– Она хорошая, мистер Мурмаер. У нее доброе сердце.

От его слов я смягчаюсь.

– Она хорошая.

Квартира удручает. Вечер пятницы, и город за окном бурлит музыкой, людьми и жизнью. А я здесь, у меня выходной, и я заперт в четырех стенах. Даже если бы я хотел пойти куда-нибудь и насладиться выходными, может быть, позвонить Инди и попытаться встретиться с ней, я не могу. Не могу позволить себе эту роскошь. Уединение – это привилегия, от которой я отказался, когда четыре с половиной года назад подписал контракт с «Дьяволами Чикаго».

Стиви и Зандерс ненадолго поехали в Индиану, чтобы повидаться с отцом Зи, так что я действительно остался на ночь один. В этом нет ничего нового. На самом деле это то, чего я хотел, в чем нуждался, но с тех пор как ко мне въехала моя яркая соседка, одиночество перестало казаться таким привлекательным. Тишина без Инди здесь просто вопиющая.

Я хочу комфорта уединения, но хочу, чтобы в этом уединении она была со мной.

Цветы, которые я заказал, светло-фиолетовые и розовые, так что я знаю, что они ей понравятся. Это непрактично – постоянно тратить деньги на цветы, которые завянут вскоре после того, как их принесут, но когда я вижу, как расцветает ее сияющая улыбка при виде букета, каждый цент того стоит. Девушка заслуживает того, чтобы ее баловали, и я хочу быть тем, кто ее балует. Я обрезаю стебли, как она меня учила, и добавляю в воду подкормку для цветов, стараясь расположить их так, как это делают профессиональные флористы. Мой букет выглядит далеко не так красиво, но, черт возьми, я пытался.

Переодевшись в спортивные штаны и футболку, я достаю из холодильника пиво и принимаюсь за работу над книжной полкой, которую заказал. Я легко мог бы купить изготовленную на заказ или даже уже собранную книжную полку, но идея сделать ее самому показалась приятной, даже естественной.

Мне кажется, это то, что нормальный мужчина сделал бы для девушки, которая ему нравится.

Потому что, в конце концов, эта книжная полка – именно для нее.

Я вернул себе свои полки, мои книги теперь на их законном месте – расставлены по фамилиям авторов, без окружающих их парней без рубашек, но любовные романы Инди сложены стопкой на полу в гостиной с той недели, как она переехала. Как бы я ее ни дразнил, я замечал, что она плачет, смеется или даже скрещивает ноги во время определенных сцен, и это невероятно мило, что любовь между вымышленными персонажами может приносить ей столько радости.

Инструкция требует, чтобы полку собирали двое, но я один, поэтому я делаю глоток пива, выбрасываю инструкцию и принимаюсь за работу.

Ладно, возможно, мне пришлось разобрать и собрать ее несколько раз. Возможно, мне также пришлось посмотреть пару видеороликов на «Ютьюбе», чтобы в этом разобраться, но книжная полка Инди готова и даже в некоторой степени устойчива. К тому времени, как я заканчиваю, мое недопитое пиво нагрелось и практически нетронуто, но я думаю, она будет счастлива.

Я оставляю ее книги сложенными на полу, потому что, хотя у меня есть свой способ организации, который мне нравится, Инди живет по другим правилам, и эта область принадлежит ей.

Играющую в колонках музыку заглушает звонок телефона. Перебирая выброшенные картонки, я вижу на экране имя сестры.

– Привет, Ви. Как дела? – Я откидываюсь на спинку дивана.

– Ты еще на командном ужине?

– Нет, просто сижу дома.

– Ладно, хорошо, – выдыхает она. – Мне нужна услуга. Что ж, Инди нужна услуга.

Это заставляет меня сесть прямо.

– Что случилось?

– Ей не понравится, что я тебе позвонила. Ничего особенного не случилось, но…

– Стиви, что происходит?

– Она позвонила Рио, чтобы пригласить его прокатиться, но он был дома, пил и играл в приставку с ребятами из команды. Рио позвонил мне, но я в двух часах езды в Индиане, мы ездили повидаться с отцом Зи, а прокатчикам понадобится около часа, чтобы забрать машину в центре города.

– Ее нужно подвезти? – Я уже встаю с дивана, хватаю ключи и направляюсь к двери, радуясь, что слишком увлекся и не допил пиво. – Я уже еду. Где она?

– Не психуй.

Я останавливаюсь как вкопанный, держась за дверную ручку.

– Ну, это один из способов вывести меня из себя.

– Она на свидании, а парень ведет себя как придурок, заставляя ее чувствовать себя неловко. Она в баре «У Салливана» на восьмой.

Она на свидании?

У меня пересыхает во рту, ярость просачивается сквозь каждую пору тела. Не говоря уж о том, что я чувствую по поводу того, что она на свидании, особенно после того, как сказала мне, что наше свидание было первым, на котором она была… но если он хотя бы пальцем прикоснулся к ней без ее согласия, моя сестра может с таким же успехом вернуться в Чикаго, чтобы внести за меня залог сегодня вечером.

– Пэйтон, ты здесь?

Я сглатываю, смазывая пересохший рот, чтобы заговорить.

– Я уже еду.

2861.