13.Пэйтон
Кемпинг? Кто в Чикаго, черт возьми, ездит в кемпинг посреди зимы? – спрашивает Инди, складывая еще две спортивные рубашки в свою дорожную сумку.
– Не думаю, что это настоящий кемпинг. Энни назвала это глэмпингом[18], что бы это, черт возьми, ни значило, а Итан сказал, что все заведение отапливается. Мы просто приготовим ужин на гриле и поедим на свежем воздухе.
– Не могу поверить, что ты на это согласился. Ты знаешь, как грязно в лагере? Ты уверен, что хочешь общаться с этими людьми? Что, если тебе придется постоянно заниматься подобными вещами?
– Я так понимаю, ты не большой любитель кемпинга.
– Пэйтон, – невозмутимо произносит она. – Посмотри на меня. Разве похоже, что я увлекаюсь кемпингом? Я рассчитывала на приятный ужин, чтобы нарядиться и надеть какие-нибудь симпатичные туфли. Мне нравится, чтобы было центральное отопление и место, где можно подключить инструменты для укладки волос. Ты уверен, что хочешь ехать?
Я ставлю свою сумку у входной двери.
– Да, уверен. Может, это звучит патетично, но я скучаю по прогулкам на свежем воздухе. Я с нетерпением жду возможности оказаться за пределами этой квартиры, но в месте, где люди не будут наблюдать за тем, что я делаю.
На лице Инди появляется понимание.
– Нет, это не патетично. Ты прав. Прости. Тебе это правда нужно.
Она садится на скамейку у входа, засовывая ноги в свои белые конверсы, покрытые вышитыми узорами.
– Что это за рисунки на обуви?
Она поднимает кроссовок, чтобы показать.
– Мне нравится шить, и однажды я подумала, что было бы круто пришить на них узор. Это маленькие наброски из моей жизни. Мои друзья, места, где я побывала. Все, связанное с этим.
Пока Инди шнурует конверсы, я приглядываюсь повнимательнее.
На внешней стороне щиколотки левого ботинка пришит самолетик. Справа – хоккейная клюшка и Кубок Стэнли. Океан и закат, который, как я предполагаю, олицетворяет Флориду. Копна каштановых кудрей, и даже за километр я мог бы узнать в них сестру. Полагаю, номер тридцать восемь вписан в бостонский пейзаж для ее друга Рио. Я не позволяю себе слишком углубиться в это, потому что просто благодарен, что здесь нет ничего, что касалось бы ее бывшего парня.
Не знаю, что можно было пришить, чтобы изобразить придурка, совершившего самую большую ошибку в своей жизни, но уверен, что Инди, если бы захотела, смогла бы разобраться и с этим.
Я всегда считал, что конверсы Инди немного странные, но теперь ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, что мне нужно сделать, чтобы меня добавили к этим рисункам.
– Готов? – спрашивает она, улыбаясь гораздо ярче, чем двадцать минут назад, когда я напомнил ей, что сегодня ей предстоит спать в палатке.
Я хватаю обе наши сумки, перекидываю их через плечо и выхожу за ней из квартиры.
– Сколько у тебя машин? – спрашивает Инди, пока я черепашьим темпом еду по территории кемпинга, высматривая номер нашей палатки.
– Две. Эта и «Ауди».
– Не пойми меня неправильно, и «Рендж Ровер», и «Ауди» не входят в мой ценовой диапазон, но у тебя есть деньги. Я думала, ты окажешься более экстравагантным.
– Инди, какая часть моего образа жизни кажется тебе экстравагантной?
– Верно, – кивает она. – Но почему? У тебя столько денег, что ты никогда не будешь знать, что с ними делать.
– Это кажется расточительным. Я экономлю и инвестирую. У меня есть целый фонд для обучения в колледже для детей Стиви, если она решит их завести, но я сомневаюсь, что она воспользуется им сейчас, когда эти дети будут купаться в деньгах.
– Дети Зандерса будут ходить в школу в одежде Tom Ford и Prada.
– Если только Ви не заставит их полюбить бережливость, на свой манер.
Инди мягко улыбается, откидываясь на подголовник.
– Хотя половину своего дохода… – продолжаю я, – я жертвую на благотворительность.
– Правда? Куда?
– Ну, в настоящее время я приютил стюардессу, которая совершенно не умеет за собой убирать. Тотальный благотворительный проект. Трагическая история на самом деле.
Она смеется и легонько хлопает меня по руке.
– Заткнись.
– Я жертвую в фонд Зи, «Активные умы»,но основное внимание уделяю системе государственных школ Чикаго. Хочу, чтобы у детей были учебники для занятий и еда на обед. И в мою сделку с обувным предприятием входит пункт, согласно которому мой спонсор тоже делает пожертвование, дарит детям спортивную обувь. Но нужно сделать гораздо больше. Это ошеломляет.
Я смотрю в сторону нашего лагеря, и меня начинает охватывать тишина. Наконец я оглядываюсь и вижу, что Инди смотрит на меня самыми мягким карим взглядом, который я когда-либо видел.
– Я сказал тебе это не для того, чтобы ты думала, что я такой классный парень. На самом деле я никому об этом не рассказываю именно по этой причине. Просто представь, что все это – ради налогообложения, и не впадай в сентиментальность.
Прикусив нижнюю губу, она качает головой, но глаза моей эмоциональной соседки невольно сияют.
– Я не думаю, что ты классный. У меня нет никакого мнения по этому поводу. Я. Ничего. Не. Думаю.
– Тебе следует поработать над своими актерскими способностями, пока мы не добрались до лагеря.
– Хорошо, я попробую, – прерывисто вздыхает Инди.
Я заезжаю на пронумерованную стоянку и паркуюсь рядом с грузовиком Итана. Примерно в двадцати футах впереди нас на отдельных платформах стоят три палатки с отдельными лестницами. Саму палатку вообще трудно назвать палаткой. Это скорее крошечный домик со стеклянными стенами и брезентом, закрывающим боковые и заднюю части, чтобы создать иллюзию кемпинга на открытом воздухе, когда на самом деле ты полностью внутри помещения.
– Черт, – выдыхает Инди. – Так вот как разбивают лагерь богатые люди.
К счастью, сегодня не по сезону теплый день для этого времени года, но даже если бы это было не так, в центре площадки ревет огонь, и в домиках, кажется, достаточно тепло.
Рон стоит у гриля слева от домиков, одетый в брюки карго, фланелевую рубашку и чертов пуховый жилет. Может быть, был лучший способ расположить к себе моего босса, чем проводить ночь здесь с ним и его женой, о боже милостивый. Я посмотрю, как он будет выглядеть, когда проснется утром.
– Может, нам стоит вернуться домой. – Я переключаю передачу на задний ход.
– Это ты, как и я, брюк карго испугался?
– Как будто мы проехали всего час за пределами Чикаго, и он стал другим человеком. Это плохая идея. Надо было дождаться обычного приглашения на ужин. Во время ужина еще можно притворяться, но целая гребаная вечеринка с ночевкой?
– Да брось, – возбужденно возражает Инди. – Это выглядит забавно.
– А что случилось с тем, что ты «не увлекаешься кемпингом»?
– Это вряд ли можно назвать кемпингом, и я всегда готова пообщаться. К тому же вокруг нет фанатов, которые пялились бы на тебя так, словно ты какое-то волшебное всемогущее существо.
Инди тянется к дверной ручке, но я защелкиваю замок прежде, чем она успевает до него добраться. Карие глаза преувеличенно закатываются, когда дверь отказывается открываться.
Называйте меня старомодным, мне все равно, но я пока не позволял и не позволю ей самой открывать дверь.
Обогнув машину, я отпираю ее брелоком и открываю пассажирское сиденье, чтобы увидеть Инди с невозмутимым выражением лица.
– Ты так странно к этому относишься.
– Не странно. Просто раньше о тебе никто не заботился, так что лучше привыкай.
Я перекидываю обе наши сумки через плечо. Рон машет нам рукой.
– Добро пожаловать! Как добрались?
– Отлично. Спасибо, что пригласили нас.
Я позволяю Инди идти впереди меня, но, сделав несколько шагов, она тянется назад, чтобы вложить свою руку в мою. Маленький ободряющий жест, и я обхватываю ее руку и чуть сжимаю в надежде, что у нас все получится.
– Здесь так удивительно. Не думала, что будет так красиво, – говорит Инди, когда Каролина выходит из своей палатки.
– О, вы тут! Итан и Энни тоже только что приехали, – восклицает Каролина. – Как прошла поездка?
– Прекрасно.
– Приятно выбраться из города, правда?
– Да, – перебиваю я, выдыхая. – Действительно приятно.
Итан и Энни выходят поприветствовать нас, и после того как все приветствия сказаны, Рон указывает нам в направлении нашего домика. Я поднимаюсь с сумками вслед за Инди по ступенькам.
– Здесь… слишком прозрачно, – говорит она.
– Напомни, чтобы я не выходил на улицу, пока Рон и Каролина не уберут брезент. Последнее, что мне нужно, – это увидеть босса в пижаме, обнимающим свою жену.
– Думаешь, он носит пижаму? Он больше похож на парня с голой задницей.
– Господи, Инд.
Войдя внутрь, я отстегиваю шнур от брезента, закрывающего переднюю часть нашего домика, давая нам минутку уединения.
Инди замирает в дверях.
– Уютно.
Внутри домика действительно уютно и тепло, хотя уют, который она имеет в виду, – это единственная кровать, занимающая семьдесят процентов комнаты.
– Ты занимаешь кровать. Я могу спать на полу. – Я бросаю свою сумку на деревянный пол, на котором буду спать сегодня ночью.
– Не будь смешным. – Инди плюхает свою спортивную сумку на матрас. – Я все равно собираюсь обложиться подушками, так что можешь спать рядом со мной. И, Мурмаер, не беспокойся, вшей у меня нет.
Вши – это не то, о чем я беспокоюсь. Инди любит вешать мне лапшу на уши, что я боюсь девушек, но правда в том, что единственная женщина, которая когда-либо по-настоящему пугала меня, – это она. Ее интеллект, харизма и прямолинейность – самые пугающие черты, потому что я никогда не чувствовал себя таким слабым, как сейчас, когда нахожусь рядом с ней.
Инди раскладывает свои туалетные принадлежности в самой маленькой ванной комнатке в мире, пока я надеваю шерстяную куртку поверх толстовки с капюшоном, готовясь к ужину на улице.
– Ну-ка, давай помогу, – настаивает она, пристраивая капюшон поверх куртки. Я поворачиваюсь к ней лицом, и она начинает застегивать пуговицы. – Можешь сегодня вечером заняться своим списком. Подходящий вечер, чтобы поработать над случайными прикосновениями на публике.
– О, тебе бы этого хотелось?
– Смотри, или я поработаю над своим списком, вышвырну твою задницу из постели, чтобы потренироваться спать в одиночестве.
Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку, а Инди широко улыбается.
Я натягиваю на уши шапку и надеваю лавандовую шапочку Инди ей на голову. Этот цвет хорошо сочетается с ее светлыми волосами и карими глазами, но, с другой стороны, она хорошо выглядит практически во всем.
– Пойдем, поможем с ужином, пока они не решили, что мы тут занимаемся сексом.
Она приподнимает бровь:
– Поверь мне. Если бы мы занялись сексом, они бы об этом узнали. Я не очень тихая.
Я мгновенно отворачиваюсь от нее, кладу руки на макушку и пытаюсь сдержать прилив крови.
– Господи, Блу. Не смешно. Ты хочешь, чтобы я пошел ужинать с моим генеральным менеджером с чертовым стояком в штанах?
– Это один из способов убедить его, что я тебе нравлюсь, – озорно хихикает она.
Никого не нужно убеждать. Это и так чертовски очевидно.
– Сработало? – в ее тоне сквозит любопытство.
Когда я оборачиваюсь, ее взгляд немедленно опускается к моей промежности. Ее улыбка исчезает, и я наблюдаю, как ее красивое, стройное горло двигается в глубоком глотке.
– А ты как думаешь? Стоит мне подумать о том, как ты можешь кричать в постели, и вся кровь приливает к члену.
– О, – выдыхает она.
Я провожу ладонями по лицу.
– Я выйду через минуту. Боже милостивый, женщина.
1730.