6 Глава
На следующий день парта перед ним пустая.
Ибо недовольно хмурится, потому что это означает, что сегодня ему придется искать новый объект насмешек, раз излюбленного нет рядом. Где-то на задворках сознания мелькает мысль, что обычно Сяо Чжань никогда не пропускал занятия. Даже заболевший, даже с побоями он всегда исправно приходил и упрямо светил перед Ибо своей взлохмаченной шевелюрой и идиотской раздражающей улыбкой.
Но сегодня этого нет, и Ибо бесится, не понимая что хуже - видеть эту чёртову улыбку каждый день или не видеть вообще.
День проходит скучно.
Ибо знает, что проверять Вичат бесполезно - Сяо Чжань не появится в онлайне, потому что вчера Ибо собственными руками, точнее, ногами разбил его телефон.
Он всё равно проверяет его каждые пять минут. Как будто это что-то изменит.
Уроки неинтересные, преподаватели занудные, одноклассники обходят его хмурую персону по широкой дуге, и даже вся мелочь попряталась по своим классам. Не над кем поиздеваться, некого позадирать, никто больше не выступит вперед, отстаивая справедливость, и не вступит с ним в спор.
Ему не хватает этого упрямства. Этой легкости. Этой задорной улыбки. Этой родинки под губой.
Ему не хватает Сяо Чжаня.
И от этого Ибо в бешенстве.
После уроков он идет в парк. Садится на знакомую скамейку и упрямо ждет до тех пор, пока на город не опускается ночь.
"Ничего, завтра появится, и я на нём отыграюсь", - зло твердит он себе и не может дождаться утра, чтобы войти в класс. Пришедшие после него тихие ботаники удивлённо таращатся ("Ван Ибо пришел на занятия самым первым!"), но вслух никто ничего не говорит. Себе дороже будет. Ибо плевать на эти недоуменные взгляды и на то, что урок уже начался. Единственное, что его волнует - это то, что парта перед ним снова пуста.
Не пришел.
Он краем уха слышит знакомое имя, когда староста класса отчитывается перед учителем о том, кого сегодня нет. На удивление тот не задаёт никаких вопросов, молча ставит в журнале прочерк и начинает урок. Кажется, вопросов нет ни у кого, кроме Ван Ибо.
- Эй, - не выдерживает он спустя три минуты после начала урока и поворачивается к Тэ Ханю, сидящему от него справа через проход, - какого хрена этого урода опять нет? Вы его там убили, что ли?
Тэ Хань криво ухмыляется, и Ибо впервые ловит себя на мысли, что ему хочется врезать своему так называемому "лучшему другу" прямо сейчас.
- Нет, не убили, - верзила лениво пожимает плечами и откидывается на спинку стула. - Так... Развлеклись немного. Как ты и сказал.
Ибо хмуро кивает и до конца урока сверлит парту ненавистным взглядом.
Второй день без Сяо Чжаня тянется ещё медленнее, чем первый.
Он снова сидит в парке до наступления ночи.
~*~*~*~*~
На третий день Ван Ибо чувствует, что сейчас взорвется.
Школьный звонок бьёт по оголенным нервам, и Ибо хочется в бешенстве отшвырнуть от себя всю мебель, лишь бы не видеть, что парта перед ним снова пуста.
Вместо этого он рывком поднимается, хватает рюкзак со скейтом и вылетает из класса под недовольные восклицания учителя. Ему всё равно куда идти - домашнего адреса Сяо Чжаня он ведь не знает - и, наверное, именно поэтому ноги сами приносят его в тот самый переулок.
Первое, что видит Ибо в подворотне, это разбросанные кисти и смятые листы бумаги.
"Надо же, - мелькает отстраненная мысль, - они всё ещё лежат здесь".
Он проходит дальше и замирает. Взгляд упирается в широкое темное пятно на земле, и Ибо чувствует, как озноб проходит по затылку.
Оно слишком большое.
Ибо знает толк в драках, и знает, что после лёгких побоев столько крови вытечь не может.
Столько может вытечь только при открытых ранах.
Почему-то эту картину совсем не хочется представлять.
К горлу подкатывает тошнота, Ибо разворачивается и бросается вон из переулка. Рывком вскакивает на скейт и вылетает на проезжую часть. В следующий миг он слышит пронзительный гудок автомобиля, после следует резкий удар в бок и левая рука взрывается болью...
~*~*~*~*~
В ближайшей больнице на удивление тихо. Ибо сидит в коридоре, пока водитель, сбивший его, отчаянно извиняется и порывается позвонить его родителям.
- Не надо родителям, - в сотый раз хмуро отнекивается Ибо.
"У них и без меня проблем хватает".
- Лучше деньгами дайте, - зло цедит он, баюкая пострадавшую руку. Удар пришелся вбок, поэтому ему, можно сказать, повезло, пострадала только рука, да пара синяков прибавилась. Ну, как сказать "повезло" - два пальца точно вывихнуты. Ибо старается не смотреть, но боль в руке такая, что хочется материться во весь голос.
В голове некстати всплывает картинка, как его тяжёлый ботинок резко опускается на тонкую бледную кисть и безжалостно её сминает. В ушах снова звучит тот отвратительный хруст.
Ибо трясет головой, прогоняя наваждение, и едва ли замечает, как мужчина торопливо суёт ему в карман несколько тысяч юаней и стремительно покидает приемный покой. Без него становится легче, и парень, наконец, позволяет себе расслабиться и издать тихий стон сквозь стиснутые зубы.
Через пару минут в коридор выглядывает медсестра и приглашает его пройти в кабинет к хирургу.
На удивление им оказывается строгая полная дама в возрасте. Она деловито осматривает рентгеновский снимок его кисти, крутит руку Ибо, проверяя нет ли других травм, а потом резким отработанным движением вправляет вывихнутый палец.
- Твою мать! – Ибо с воплем подскакивает на месте. Женщина лишь добродушно хмыкает и берется за второй палец:
- Потерпи, малыш, осталось немного. Тебе еще повезло, что у тебя переломов нет, только вывих. Не всем так везет, знаешь ли. Пару дней назад я одному пареньку руки собирала буквально по косточкам. У него обе кисти были раздроблены так, словно по нему танк проехался. Вот ему точно пришлось куда хуже, чем тебе.
Ван Ибо хочет привычно огрызнуться - какое ему дело до других людей, но тут телефон, стоящий на столе, взрывается громкой трелью и медсестра шустро хватает трубку:
- Что случилось? – пару секунд она внимательно слушает, а потом её лицо озаряется улыбкой. – Очнулся? … Замечательно! Мы подойдём через пару минут, у нас последний пациент. Как его состояние? … Хорошо, скоро будем.
Медсестра кладёт трубку и радостно сообщает:
- Мадам Лю, ваш пациент наконец-то пришёл в себя после операции. Вас просят срочно подойти в отделение реанимации.
- Который? – бросает в сторону женщина, аккуратно заканчивая перевязывать кисть Ибо. Тот в свою очередь перестаёт тихо шипеть, и в наступившей тишине слова звучат оглушительно громко:
- Тот самый мальчик, которого полумёртвым нашли в переулке. Сяо Чжань.
~*~*~*~*~
О том, что реанимация – это плохо, Ибо знает еще с самого детства. Он навсегда запомнил то всепоглощающее чувство беспомощности перед закрытыми дверями отделения. Тогда он был совсем маленький, ему было лет пять или шесть, но он уже понимал многие взрослые вещи.
Не понимал только, почему ему сначала обещали сестренку, а потом внезапно сказали, что она куда-то уехала и не приедет обратно. И мама тоже с ними сегодня не сможет поехать домой, потому что плохо себя чувствует. Но она полежит здесь пару дней, отдохнет и обязательно вернется обратно. Ибо никак не мог взять в толк, почему бабушка плачет, если всё хорошо, и почему папа выглядит таким расстроенным.
Маленький Ибо стоял в длинном сером коридоре и долго пытался прочитать сложные рваные иероглифы, написанные яркой красной краской на тяжелых дверях:
- Ре… Реане… Риани… Рема…
- Реанимация, - звучит за спиной глухой голос, и на макушку ему опускается тяжёлая отцовская рука. – Запомни, Ибо, это плохо.
~*~*~*~*~
На следующее утро вместо школьного двора Ибо видит перед собой лестницу, ведущую в приемный покой.
Смысла задавать самому себе вопрос Ибо не видит.
И так ясно, почему он здесь оказался.
Просто надо удостовериться, что это какой-то другой Сяо Чжань. Мало ли одинаковых имен в Китае.
Ибо только успевает подойти к стойке администратора (сегодня за ней уже другая девушка, не та, что вчера), как дверь за его спиной с треском распахивается, и в помещение влетает разъяренная женщина в строгом сером костюме и с бумажными конвертами в руках:
- ЧТО ЗА СЧЕТА ВЫ НАМ ШЛЁТЕ?!! ВЫ САМИ ВИДЕЛИ ЭТУ АСТРОНОМИЧЕСКУЮ СУММУ?!!
Она сходу начинает орать так, что и Ибо, и девушка за стойкой испуганно отшатываются в сторону.
- Прос… Простите, но Вы по какому вопросу? – растерянно лепечет администратор, и дама с размаху кидает конверты на стойку перед ней:
- Я ПО ПОВОДУ ОПЛАТЫ СЧЕТОВ ЗА СВОЕГО ПОДОПЕЧНОГО СЯО ЧЖАНЯ! – она подкрепляет свой крик ударом по столу, и Ибо застывает на месте, думая, что ему послышалось.
Эта жуткая мегера ни капли не похожа на ту женщину с портрета об идеальной семье. И… что еще за «подопечный»?..
- Вы родитель одного из пациен… - робко начинает девушка, но женщина обрывает её на середине слова, громко опуская кулак на хлипкую стойку:
- Я – директор приюта, где этот выблядок живет! Какого хрена Вы мне сейчас присылаете счет на бешеную сумму?!!
На громкие крики из подсобки прибегает подмога в лице уже знакомой Ибо бабушки–хирурга:
- Ведите себя культурно, Вы находитесь в общественном месте! Пациентам нужен покой и тишина! – сразу идет в наступление она, задвигая за спину испуганную молоденькую медсестричку. – Хороший же Вы опекун, раз явились в больницу только на четвертый день после того, как Ваш ребенок едва не умер! Что за счета, Вы спрашиваете?! Так, пройдемте, я Вам всё сейчас объясню!
Возмущенно переругиваясь, они поднимаются по лестнице вверх и пропадают из вида.
Ибо стоит на одном месте и пытается переварить услышанное.
«Не-е-е-ет. Это точно не он. Не может быть. У Сяо Чжаня есть семья. Родители. Он их рисовал».
Он трясет головой и чувствует, как мир вокруг также начинает легко трястись, словно в надвигающемся приступе панической атаки.
- Вы что-то хотели? – вежливо обращается к нему девушка-администратор, уже малость пришедшая в себя.
- Д-даа… - через силу выдыхает он. – Я хотел узнать насчет… Сяо Чжаня.
- О, - удивленно выдыхает девушка. – Вы первый человек, кто спросил о нем. Точнее, уже второй… - неловко исправляется она. – Вы его друг?
- … Одноклассник, – после небольшой паузы выдает Ибо. – Я могу навестить его?
- Простите, но нет, - медсестра качает головой. – Он всё еще в реанимации, но его состояние уже стабилизировалось. Я не могу впустить Вас туда. В помещение допускаются только члены семьи или близкие родственники.
- Но… - Ибо запинается, пытаясь выстроить складное предложение, но получается какой-то бессвязный бред. – Мне нужно… Очень. Я хочу знать… как он. Нужно видеть.
Должно быть, что-то в его голосе или в выражении лица проскальзывает такое, что через некоторое время девушка сдается. Она велит подождать её возле стойки, а сама быстро удаляется на другой этаж.
Пока её нет, взгляд Ибо падает на забытый мегерой конверт. На нем написан адрес, и Ибо автоматически читает его: Чунцин, Юбэй Цу, Бэйчжунцзе, 25. Сиротский приют «Тихая Гавань».
«Нет. У Сяо Чжаня есть семья. Он же их рисовал. Рисовал!»
Медсестра возвращается спустя примерно десять минут, протягивает застывшему Ибо свой телефон и он видит на экране фотографию человека, лежащего на кровати.
Точнее, не человека даже, а скорее мумии.
Он весь в бинтах.
Ноги. Руки. Тело. Голова. Лицо.
Местами из бинтов торчат трубки, рядом возвышается капельница и какие-то страшные медицинские приборы, как в ситкомах про медиков.
«Нет. Точно не он, – бьётся мысль в голове. – Мы же ему только одну руку помяли».
Пытаясь увеличить фото, Ибо случайно смахивает его в сторону и видит следующее в галерее.
Там крупный план забинтованного лица.
Ибо видит страшно опухшие затекшие темно-фиолетовые веки. Непонятные трубки, тянущиеся из носа и рта.
Разбитые губы.
И родинку.
Ту самую.
Он словно со стороны слышит свой рваный вздох. Чувствует, как медсестра вынимает у него из рук телефон и осторожно тормошит за плечо:
- Вы в порядке? Должно быть, мне не стоило Вам это показывать.
- Что с ним? – вместо ответа выдыхает Ибо.
- Простите, это врачебная тайна, - снова качает головой девушка. – Вы не член семьи, и я не могу разглашать посторонним подобную информацию.
- Я не посторонний, - суматошно хватается за мелькнувшую мысль Ибо. – Я почти член семьи. Я… Мы… Мы хотели забрать его из приюта. Усыновить, – внезапно выдает он, удивляясь сам себе.
Медсестра смотрит сочувствующе, однако не предпринимает больше никаких действий.
И тогда Ибо, пересилив себя, выдаёт:
- Он же… почти брат. Мне важно знать… Пожалуйста.
Девушка колеблется.
Нерешительно закусывает губу, видит отчаяние во взгляде Ибо, бегло оглядывает коридор и склоняется над рабочим компьютером, что-то быстро печатая.
Спустя минуту она находит нужный файл, пробегается глазами по открывшейся странице и снова переводит взгляд на Ибо.
В её глазах плещется сочувствие.
- Вы точно хотите знать?
Ибо кивает.
И теряется в потоке медицинских терминов, которыми сыплет девушка.
- Я… Я не понимаю, - трясёт головой он спустя минуту. – Можете сказать проще?..
Девушка кивает и начинает медленно перечислять.
С каждым словом Ибо чувствует, как у него холодеют от ужаса руки.
Окружающий мир трещит по швам.
- У него сломана голень на левой ноге. На правой - перелом коленного сустава. Сломано четыре ребра с правой стороны и два с левой. Перелом предплечья на левой руке. Сломаны все пальцы на обеих руках. Гематомы по всему телу и побои средней степени тяжести. Колото-резаные раны на голове и лице. Перелом носа и челюсти. И ожоги.
- Ожоги? – автоматически повторяет за ней Ибо.
- Да, - девушка продолжает смотреть в монитор и не видит выражение его лица. – Многочисленные мелкие ожоги на предплечьях обеих рук. Похоже на следы от сигарет. Сейчас его состояние уже относительно стабилизировалось после всех проведённых операций, но сам он всё еще дышит с трудом, поэтому мы подключили его к аппарату искусственной вентиляции легких и…
Перед глазами Ибо ярко вспыхивает картинка из переулка.
Как Сяо Чжань дергается от удара и Тэ Хань роняет зажженную сигарету.
Сигарету.
Он пятится от этого видения перед глазами и уже даже не слышит, что ему говорит медсестра.
«Я НЕ ХОТЕЛ ЭТОГО! НЕ ХОТЕЛ!!!»
«Ты покойник», - слышит он свои собственные слова, сказанные в тот день.
И следом за ними:
«Развлекайтесь».
Голоса в голове нарастают. От них шумит в ушах. Картинка перед глазами начинает плыть.
Ибо чувствует, как задыхается. Как тонет и идёт на дно.
Прямо в разверзнувшуюся перед ним пучину ужаса.
Ему срочно нужно на улицу. На свежий воздух.
Он резко разворачивается и выбегает из отделения. Одним прыжком преодолевает лестницу и мчится дальше, не разбирая дороги.
Он бежит до тех пор, пока в боку не начинает нещадно колоть.
Тогда он останавливается прямо посреди улицы и тяжело опирается рукой о стену ближайшего здания.
Осознание неотвратимо накрывает его гигантскими волнами. Словно цунами.
Ноги отказываются держать. Он сползает вниз по стене. Панически пытается вдохнуть хоть немного воздуха.
Подтягивает колени к груди, сворачивается в клубочек и впивается пальцами в ткань школьных брюк.
В голове бьются только три слова.
«ЧТО.
Я.
НАТВОРИЛ».