ICE [SKZ]

Все вернулось в прежний ритм жизни: тренировки на постоянной основе, посиделки с друзьями из команды каждый вечер, долгие ночные разговоры с соседом по комнате глубоко ночью. Джисон пошел на поправку, даже общий язык с Хваном находить начал, потому что старший стал навещать парней чаще обычного по двум причинам сразу: Хенджин приходил к Феликсу и не забывал поинтересоваться самочувствием Джисона, ведь в нем есть доля человечности. Хан физически шел на поправку, благодаря Феликсу и тому же Хенджину, которые пинками под зад погнали его на прием к терапевту и всем остальным врачам, да и под давлением (а точнее, вежливыми мольбами) Феликса, Хан стал медленно забывать о том, что такое сигареты. Конечно, он не перестал курить, но делал это гораздо реже: пачки стало хватать не на один день, как раньше, а на 3, иногда и даже на 4. У него даже цвет лица изменился – больше не такой бледный. Но в душе ему все равно было тяжело: на него будто небо сверху давило каждый раз, как в его поле зрения появлялся Чанбин или писал ему сообщения, чтобы тот пришел к нему в комнату провести время как раньше. Но Феликс не пускал Хана к Чанбину, всячески ограждал даже от мыслей о нем, когда у них обоих совпадало свободное время. Но стоило только Феликсу уйти, как Джисон падал на кровать, утыкаясь лицом в подушку и начинал себя гнобить, прокручивать одну и ту же фразу у себя в голове:

«Такие как ты не достойны того, чтобы их любили».

Больно, чертовски больно. Будто по спине льют раскаленное железо, ставят клеймо, как на домашний скот. Но это надо было пережить, перетерпеть, чего бы оно не стоило.

<...>

Феликс взял в руки телефон и зашел в диалог с Чонином. После того случая в комнате, когда Сынмин пришел к Феликсу и Хенджину в общагу и накричал на Хвана, обвиняя его во всех преступлениях мира, а потом и после чистосердечного признания ледового принца о том несвойственном Чонину поведению в душе раздевалок, внутри Ли разжегся пламенный интерес ко всей этой истории. Казалось бы, он все знает со слов Хвана, но шестое чувство говорило о том, что ему жизненно необходимо услышать версию Чонина.

Феликс не доверяет Хенджину, подумали вы? Нет, доверяет. Всем сердцем и душой, потому что любит безмерно. 

В Зимнем Саду федерации, как всегда, никого нет – все тихо и спокойно. Садовники свою часть работы уже выполнили, спортсменам не до посиделок средь деревьев, а тренера обычно приходят либо рано утром, либо после конца рабочего дня, чтобы расслабиться. Феликс с Чонином нашли себе местечко в самой укромной части сада под раскидистыми деревьями с большими листьями, которые чем-то напоминали пальмы. Рядом с этими деревьями стояли две скамейки, а внизу, буквально в метре оттуда, был создан искусственный водоем, в котором жили разноцветные рыбы. Зимний Сад был своеобразным местом для наслаждения покоем и тишиной, которые были так не присущи федерации ледовых видов спорта, в которой постоянно происходила какая-то движуха.

- как ты вообще, Йенни? – спросил Феликс, усаживаясь на скамейке поудобнее и вскрывая свою пачку клубничного молока, - как тренировки? Уже готовы ехать в Германию на Олимпиаду?

Чонин неловко пожал плечами и посмеялся, а потом покивал, поджав нижнюю губу и вытаскивая трубочку для своего яблочного сока.

- все хорошо, пашем как проклятые последние несколько недель. Кубок Азии откатали, так Крису вообще башку сорвало, - стал жаловаться Чонин, а Феликс аж на месте подскочил и руками чуть замахал, но аккуратно, чтобы напиток не пролить и младшего сильно не задеть.

- это он из-за нас, прости пожалуйста! – Ликс провел пятерней по волосам, - после моего фееричного падения на Кубке, он и Минхо нас с Хваном в ежовые рукавицы взяли буквально, - рассказывал Феликс, потирая уже затылок ладонью, - не думал, что и на остальных это отразится.

- Крис очень восприимчивый, часто все близко к сердцу принимает, хотя иногда и не показывает этого, - Чонин сделал глоток сока, - ты когда упал на Кубке, он еще несколько дней с Минхо ругался в тренерской, я слышал их оры, когда в штаб поднимался на следующий день после соревнований. Крис очень переживал, давно его таким не видел, честно говоря, - Чонин на секунду призадумался, потом перевел взгляд на Феликса и краем глаза заметил небольшую красную отметинку на его ключице, которая была не до конца спрятана под тканью свитера. Йена невольно улыбнулся и кивнул головой в сторону старшего, - а что, как там наш ледовый принц? Я смотрю, он стал более тихим, не огрызается на людей так часто. Вообще подозрительный он, - на конечном предложении голосок Чонина немного скакнул вверх – его тело будто бы показывало то, что младший боится ответа, который услышит из уст Феликса.

Ликс поднял глаза на Чонина и по его спине пробежала мелкая дрожь: младший выглядел так, будто сейчас заплачет, пусть и старался выглядеть сильным. Они просто смотрели в глаза друг другу какое-то время, а потом Чонин замотал головой из стороны в сторону и прикусил нижнюю губу зубами до характерного покраснения, тут же опустил глаза и закрыл лицо ладонями.

- прости меня, я самый бестактный друг, Чонин, - Феликс приподнял руки вверх, потянулся обнять Чонина, но тут же отдернул их, думая о том, что младшему может не понравиться. В тот момент хотелось сквозь землю провалиться – появилось чувство, будто он посягнул на чужое, выиграв любовь Хенджина. Ведь и правда выиграл ее, никто даже представить себе не мог, что ледяной принц может любить кого-то кроме собственного эго. Никто не знал, каково получать любовь от Хвана, какая она и существует ли вообще. Феликсу казалось, что он сам сейчас заплачет, когда услышал тихие всхлипы Чонина. Младшего можно было понять – ему разбили сердце. Все это холодное отношение Хвана в его сторону, называемый простым языком игнор – ни что не сравниться с тем, как представлять любимого человека с другим.

- нет, Феликс, ты не виноват, - Чонин вдохнул побольше воздуха в легкие и зажал переносицу большим и указательным пальцами, громко шмыгнув носом. Он утер слезы, а потом посмотрел на Феликса, натягивая на своем лице улыбку, будто бы ничего не произошло, - все хорошо, правда. Я просто... не в упрек тебе, не в обиду ни в коем случае, я не хочу тебя задеть, потому что ты хороший человек и друг... - Чонин остановился и посмотрел в мощеную дорожку зимнего сада, - я просто не могу понять, что все эти годы делал не так. Наверное, я просто... господи, какой же я дурак.

Чонин наклонился к коленям и закрыл голову ладонями, будто бы пытался спрятаться от пули. Феликс положил ладонь ему на позвоночник и провел по нему вдоль пару раз, пытаясь хотя бы немного успокоить младшего.

Темноволосый слегка проревелся, а потом выпрямился, вцепившись в свои колени пальцами и сильно сжав их.

- не хочешь поговорить об этом?

- я не привык рассказывать о своих чувствах, но сейчас чувствую, что должен рассказать все с самого начала и до конца. Я понимаю, что не могу врать тебе, просто не хочу этого, ты должен знать все, как было на самом деле, - решительно проговорил Чонин, а потом заглянул в глаза Феликса. Старший фигурист ему покивал, выражая готовность слушать мальчика, - в Федерацию я попал года 4 назад, совсем мелкий еще тогда был. В первый день после заселения сразу пошел на каток посмотреть, а там был он, - Чонин взял свой сок снова в руки и отпил чуть, - тогда у него еще волосы были короткие и черные, но в навыках уже в то время ему не было равных. Я засмотрелся, глаз оторвать от него не мог, пока коньки по льду скользили и Минхо на него прикрикивал. А когда тренировка закончилась, Хенджин с катка вышел, чехлы натянул, проигнорировал мое приветствие. Ну как проигнорировал, просто одарил холодным взглядом, будто упрекал в чем-то, и ушел в раздевалки. Я познакомиться хотел, всего-то. 

Феликс внимательно слушал младшего, а внутри крутилась одна и та же мысль «какая похожая история».

- мы стали пересекаться на общих тренировках, виделись постоянно, даже пару раз пообщались. В один день я пытался сделать каскад, который неплохо получился, кстати говоря, Хенджин меня похвалил. Он подъехал ко мне, похлопал по плечу и улыбнулся мне, сказал что-то из серии «ты молодец, классный каскад». Без червоточины, искренне сказал. А я в тот миг понял, что влюбился, - Чонин пожал плечами, уже начал успокаиваться и иногда улыбался, всякий раз поражаясь своей глупости, - с того момента я стал вести себя как маленький влюбленный придурок: бегал за ним постоянно, унижался, а ему будто бы и нравился весь этот цирк. Он просто смеялся надо мной и все, говорил, что я неудачник, ничего в катании не добьюсь, просто зря время трачу, - Йенни подтер нос тыльной стороной ладони, а в его голосе стало больше уверенности, даже скорее обиды, - а меня задело. Меня задело то, что человек, в которого я влюблен, назвал меня ничтожеством. Я поклялся себе, что буду работать над собой и стану лучшей версией себя, что Хенджину понравлюсь и все будет хорошо. Тогда я стал пахать над собой. Из качалки не вылезал, Чана просил, чтобы он меня на катке гонял больше. Ну так что, мышцы накачал, катаюсь в миллиарды раз лучше теперь, чем раньше было, - Чонин тяжело вздохнул, готовясь рассказывать самую тяжелую часть повествования, - и вот год назад, когда одиночников отменили, нас с ним в парное поставили. Все неплохо получалось, но Хенджин не привык к парному, у него не все выходило, поэтому он понимал, что на Олимпиаде мы дай бог в тройку бы вошли. А меня это не заботило. Мне нравилось проводить с ним время, меня заводило то, как часто его руки были на моем теле, как он касался меня всякий раз, когда мы выполняли элементы, как он дышал мне в затылок перед выбросом, - Чонин говорил с остервенением и злостью в голосе на самого себя, - после одной такой тренировки случилось непоправимое. И мне так стыдно, Феликс, ты просто не представляешь! Мне стыдно перед тобой, перед Хенджином! – он буквально кинулся на шею старшему и стал плакаться ему в плечо, всхлипывая и трясясь, - мне стыдно за то, что я нагло врал после случившегося, что это он меня изнасиловал в душе, а по факту все было наоборот. Он был против, я насильно заставил его сделать это, - Чонина снова дернуло, он отстранился от Феликса, который гладил его по спине и слегка покачивался из стороны в сторону, пытаясь успокоить хоть чем-нибудь, - мне стыдно, Феликс, безумно.

Ян поджал губы, опустив глаза вниз и сел на край лавки, пока на плече чувствовалась теплая ладошка Феликса, приятно поглаживая по кофте младшего.

- перестань, Йенни, тебе нужно переключиться. Вычеркни этот этап из своей жизни. Не плачь, Хенджин был всего лишь фазой. Понимаю, что сложно, не представляю как, но ты должен себя пересилить. Пройдет время и все устаканится. Ты найдешь того, кто будет ценить тебя по-настоящему. Все будет даже лучше, чем ты себе представляешь, поверь, Йенни, - от слов Феликса в душе Чонина потеплело, он развернулся к нему лицом и сквозь слезы и стал улыбаться. Но уже искренне, - ты даже на Чан-хена посмотри, какой мужчина, м? Чем тебе не предмет для обожания? – парни рассмеялись в унисон, сидя на скамейке.

- он хороший, но, Феликс, блин... он намного старше, и он тренер вообще-то, - Чонин тихонечко хихикал, смотря на друга, - если говоришь, что хороший предмет для обожания, сам тогда почему не строишь ему глазки? М?

- я мазохист, Йенни, если ты еще не понял, - парни снова рассмеялись, а потом по саду разнесся знакомый голос, зовущий Ликса.

- Феликс? Ты тут?