ICE [SKZ]

- а еще у меня, кажется, стокгольмский синдром, - еле шевеля губами Феликс прошептал себе под нос, но Хенджин смог расслышать его нервный содрогающийся голосок. Старший подполз еще ближе к веснушчатому парнишке и сложил руки на его коленках, кладя сверху на них свою голову. Глазами отвлечься от личика Феликса он не мог – младший его будто бы вводил в необычный гипноз.

- не говори глупостей Ликси, - Хван покачал головой из стороны в сторону, потом нежно погладил подушечкой большого пальца по тыльной стороне ладошки Ли, поджимая нижнюю губу и смотря на их руки, сплетенные воедино, - прости меня. Я понимаю, что слова ничего не значат и ты можешь продолжать думать, что я разыгрываю тебя, но я очень сильно прошу только одного, - Хенджин замер и вновь поднял глаза на Феликса, переминаясь ногами в коньках, которые сильно стягивали его ноги, что даже в кончиках пальцев холодело, - если ты сможешь – прости меня.

Феликс смотрел на старшего глазами маленького испуганного котенка, его губы разомкнулись, брови опустились вниз внешними уголками, он стал глубже дышать. Ли немного покачал головой и приулыбнулся слегка, приподняв правый уголок губы. Хван шумно выдохнул, будто камень с плеч скидывая, а потом поднялся на один уровень с лицом Ликса, что их губы были друг от друга на расстоянии меньше сорока сантиметров, а на тонкой их коже чувствовалось теплое дыхание человека напротив, приятно щекотавшее кончики нервов.

Еще несколько секунд они просто смотрели друг на друга в полной тишине, пока Феликс не дернулся резко в правую сторону, убирая руки Хвана от себя и вставая с трибуны. Хенджин забегал глазами по полу, будто ища что-то на нем.

- прости, но мне нужно идти...

***

Феликс был в очень странном настроении, что даже не заметил того, как ловко он увильнул от охраны, как дошел до общаги, как буквально взлетел по лестнице на этаж и уже только перед дверью обнаружил, что не взял ключи. На самом деле, это не было проблемой, ведь почти никогда они с Джисоном не закрывались на ключ в комнате, когда кто-то один оставался внутри. Феликс чувствовал себя в тюрьме, а Хан любил слушать музыку и не слушать людей. Не теряя времени на стук и прочие вежливые штуки, которые были актуальны только в первое время, когда они еще стремались оставаться наедине, потому что Феликс – вор, а Хан – гопник, Ликс хватился за ручку, потянул ее вниз, толкая дверь.

Сначала ничего не показалось ему странным: прокуренный запах в комнате, валяющаяся на полу экипировка, Джисон на постели. Но кое-что все-таки бросалось ему в глаза., и Феликс застыл, будучи не до конца уверенным, кажется ему это или нет. Хан сидел на коленях у Чанбина, которого Ликс видел один раз в своей комнате, тот крепко держал Хана обеими руками за задницу, оставляя звонкие шлепки каждый раз, когда Джисон дергался на нем, выдавливая пошлый протяжный стон в чужие губы. Мокрые поцелуи выходили грубыми, смазанными, далеко не такими красивыми, как в дорамах, но было видно, как оба они от этого кайфуют, и Феликс даже на пару мгновений залюбовался увиденным, пока не понял, как сильно это похоже на просмотр порно. Заметив чье-то присутствие, Хан поспешил отстраниться и что-то нечленораздельно промычал, но Бин притянул его за футболку и сильнее вжался в него, проникая языком в его рот с такой наглостью, но с таким успехом, что сопротивляться было крайне сложно.

- я потом зайду, - пробубнил под нос Феликс, пулей вылетая наружу.

Джисон так быстро, как только смог, оттолкнул от себя Чанбина и спрыгнул с его колен, поскальзываясь на лежащей на полу олимпийке.

- сука! – выругался Чанбин, прижимая пальцы к губам и убеждаясь, что металлический привкус на языке – не странная ментоловая жвачка Хана, а самая настоящая кровь, - ты меня укусил!

- завали, - шикнул на него Джисон, рукой пытаясь найти под кроватью свои тапки.

- боишься... думаешь, твой сосед побежит рассказывать про нас своему злобному дяде-тренеру? – Чанбин откинулся на подушки, не скрывая эрекции.

- перестраховаться тоже лишним не будет, - он натянул тапки на ноги, оглянул себя в настенном зеркале и вышел из комнаты.

Феликса нигде не было. Он будто испарился. Джисон оббежал весь коридор, постучал всем соседям, наткнулся на дежурного, пошел под его цепким взглядом в обратную сторону, не зная, что думать и что делать. Не то что бы он сомневался в Феликсе, но его напрягало то, что он постоянно лично общается с Минхо, поэтому Хан и многие другие были вынуждены скрывать подробности личной жизни. Проходя рядом с лестницей, Джисон решил спуститься на этаж пониже, проверить на всякий случай.

- ты че тут делаешь? – спросил он, настороженно подсаживаясь к нему. Феликс вздохнул.

- сижу.

- да я вижу. Может, это? Пойдем?

- третьим? – произнес он почти шепотом, зачем-то оглядываясь по сторонам. Никто не подслушивал, никому бы и не пришло в голову, - я не хочу.

- ты дурак? – Джисон выбрал самое безобидное слово из своего лексикона, которое наиболее четко подходило под описание Феликса, и одарил его такой снисходительной улыбкой, что возникшее между ними напряжение начало спадать на нет, - каким третьим? Мы хотели убедиться, что ты не побежишь докладывать Минхо.

- я не такой, - обидчиво произнес Феликс, мотая плечом.

- я знаю. Просто на всякий случай. Мало ли, что он тебя заставляет делать.

Феликс хотел было возмутиться и продолжить, но Хан с такой добротой и благодарностью смотрит на него, что было даже видно в темноте лестничного прохода, как дорожит им этот отчаянный, немного странный, со своими приколами, но очень искренний хоккеист.

- пошли, познакомишься поближе, - он протянул ему руку, вставая с холодной плитки ступенек.

Казалось, что Чанбин вообще не сдвинулся с места: он валялся на постели Джисона и все рассматривал в объективе фронтальной камеры телефона свою распухшую губу, то и дело проводя по ней кончиком языка. Феликс впервые почувствовал себя неуютно в своей же комнате. С его появлением Чанбин приподнялся на локтях. Хан ставил чайник.

- так вы, ребята, - хотел начать издалека Феликс, но почувствовал, что просто физически не может этого сделать, - вы...

- трахаемся мы, пацан, - закончил за него Чанбин, закатывая глаза. Он не входил в круг людей, которых Ликс хорошо знал в Федерации, но сейчас он выглядел сукой не меньшей, чем Хенджин в первую их встречу, и это пугало. Вообще, Чанбин просто приходил и уходил, ничего более.

Джисон недовольно покосился на него через плечо.

- я не знал, что вы встречаетесь.

- а мы не встречаемся, - заулыбался Чанбин, и нижняя губа начала кровоточить, - бляха...

- в смысле? – Феликс оглянулся на Джисона, который разливал кипяток по трем чашкам. Рука его опасно дрожала.

- да, Хани? – обратился к нему Чанбин, промокая губу лежавшим на тумбе ватным диском, - просто секс.

Казалось, ему нравилось то, что он говорит, как бы грубо то ни звучало. Феликс снова посмотрел на своего соседа по комнате, но тот выглядел ужасно поникшим, хоть и старался этого не выдавать.

- пейте, - сказал Джисон мрачным голосом, раздавая каждому по чашке в руки. Он приземлился рядом с Чанбином и залез на кровать с ногами.

- зеленый? – Бин недовольно принюхался и сделал маленький глоток, - ты же знаешь, что я не люблю, господи.

- сам, блять, себе делай в следующий раз, - Джисон сделал глоток чая, обжигая полость рта и горло, - сидит в гостях и выебывается.

- нормальные такие гости, - протянул Чанбин, оглядывая комнату, - учитывая то, что не ебались мы только на потолке.

От такой реплики Феликс аж поперхнулся.

- постучать? – спохватился Джисон, привставая, Феликс же замахал руками.

- вы и на моей, - в перерывах между кашлем произносил он, хлопая рукой по кровати, - тоже?

Чанбин и Джисон переглянулись, как бы спрашивая друг друга, говорить или нет.

- какой, - кашлял Феликс, - какой ужас.

- мы постирали покрывало, - пожал плечами Чанбин, через не хочу делая глоток ненавистного чая. Феликс закашлял еще сильнее, и тогда Джисон уже не спрашивая подошел, стуча ладонью его по спине.

- не слушай его, - Хан погладил Ликса по голове, когда тот притих и сделал новый глоток, - лучше расскажи, как ты покатался и как не нашел приключений на свою задницу на арене в час ночи...

***

Прошло три недели. Три долгих недели подготовки к кубку Азии, на который Ликса удачно допустили с позволения Минхо, который был рад и горд своим учеником, пусть даже умело скрывал все свои эмоции за маской безразличия и присущей ему напыщенной строгости.

Под гулкий шум на арене объявили главного фаворита. Толпа зрителей разразилась аплодисментами, когда Хван Хенджин грациозно выехал на лед, немного покружив у бортиков. Затем он остановился в центре катка, опустился на одно колено и замер, дожидаясь начала музыки. Его программа из года в год была построена на агрессивных мотивах и темных цветах, но, несмотря на одинаковый концепт, каждый раз она отличалась, и смотреть за его прокатом было одно удовольствие, сравнимое с походом в театр. Черное кимоно поверх белой блузки сочеталось с кожаными штанами, обтягивающими красивые длинные ноги и бедра, хвостик из волос подрагивал в такт каждому движению. Минхо стоял за бортиком и следил за своим подопечным, напряженно взглядывая на табло. Наконец, зазвучала музыка. Хенджин вскинул вверх одну руку, второй прошелся по ней от запястья до локтя, каким-то исполненным жестом боли прижал обе к груди и, прикрыв глаза и нахмурившись, поднялся на обе ноги. Он сделал несколько кругов перед зрителями, разогревая аудиторию, выгнулся в спине и сразу же закружился в заклоне, держась за лезвие конька одной рукой. Внезапность, резкость и своенравие – вот три слова, которыми можно было охарактеризовать любое выступление Хенджина, потому что каждое из них было построено на этом. Выходя на лед, он был зол, но в то же время, очень сексуален, и эта его харизма неизменно пробивала даже самых холодных судей.

В это время Феликс делал запись на телефон для Чонина и ловил себя на мысли, что, да, наверное, не просто так равных Хвану можно пересчитать по пальцам, если они, конечно, существуют. Ликс перевел взгляд на Минхо, который стоял от него в нескольких метрах. Когда закончилось небольшое выступление, и фигурист стал заходить на каскад прыжков под тяжелый ритм звучавшей музыки, Минхо до побелевших костяшек сжал чехлы для лезвий в своих руках, казалось, что еще чуть и они лопнут. Коньки заскрежетали по ровной поверхности льда, стоило Хенджину приземлиться. Тройной лутц и тройной риттбергер получились так чисто, что публика взвыла, хотя вряд ли что-то в этом понимала, ведь процентов 70 зрителей на арене – любители.

- браво! – кричали они, наплевав на дисциплину, не придавая значение тому, что обычного фигуриста такие крики могут напугать и сильно отвлечь. Однако Хенджин, наоборот, питался этой энергией. Он прыгал без конца, докручивал обороты и вырисовывал на льду неземные фигуры, и в каждом его отточенном движении было видно все его хваленое мастерство и красота.

С одной стороны, проходит вечность, прежде чем выступление заканчивается, а с другой – миг.

Хенджин не был последним из выступающих, но на данный момент все понимали, что это безоговорочное первое место, на стадионе не нашлось бы смельчака, кто сумел бы это оспорить. Цветы летели ему под ноги, и Хван взял один букет, упавший совсем рядом, поклонился на все четыре стороны и поехал к выходу. Возле Минхо столпилась целая куча операторов, и в каждую из камер Хенджин послал воздушный поцелуй. Ли помог ему надеть чехлы, не проронив ни слова, повел на диванчик, дожидаться результатов. Хенджин тяжело дышал, но улыбался. На всех экранах его красивое лицо светилось от восторга. Конечно, он понимал, что справился превосходно. Минхо похлопал его по спине и сказал что-то на ухо, но Хенджин, привыкший к тому, что публика любит эмоции, крепко обнял тренера, улыбаясь так ярко, что никто подумать не мог, что между ними двумя лежала огромная пропасть.

Выходя из «уголка слез и поцелуев», как называли это место в народе, Хенджин выловил из толпы фигуристов, которые только готовились к выступлению, взгляд Феликса и подмигнул ему, прежде чем скрыться окончательно.

- а ты чего еще не в коньках? – внезапно подошедший сзади Крис заставил Феликса вздрогнуть, - давай бегом, скоро уже позовут.

- я хотел поговорить с Минхо, - Феликс начал крутить головой из стороны в сторону, пытаясь увидеть знакомое лицо в толпе народу.

- у него интервью берут, нет времени. Быстро переодевайся.

Раскрасневшись от волнения, Ликс побежал в раздевалку. В помещении было всего трое фигуристов, тренер из Сингапура и стафф, меняющий воду в кулере. Феликс открыл свой шкафчик, достал с верхней полки сумку и потянул молнию. Сначала он не поверил. Оглянулся по сторонам, убедился, что никто из присутствующих не заинтересован в нем, и достал пару увесистой обуви. Все было в порядке: заточенные начищенные коньки черного цвета смотрели на него, блестя на свету отполированной поверхностью. Только одно «но».

Они были хоккейными.