Liskook Oneshot's

🌑 Главные герои:Чон Чонгук

Возраст: 28

Род занятий: Влиятельный бизнесмен, владеет сетью ночных клубов и незаконными подпольными точками. Контролирует весь район, половину полицейских и пару судей.

Характер: Холодный, бесчувственный, всегда берёт, что хочет. Ему не нужно "влюбляться". Секс — власть. Улыбка — ловушка.

Факт: За последние два года никто ни разу не сказал ему "нет". До неё.

Как он увидел Лису: На вечеринке. Она не флиртовала, не пыталась понравиться, не просила подойти. Просто была. Её отказ не был вызывающим — он был настоящим. И это сломало ему систему.

"Я не хочу, и это не изменится."
— так сказала она.

Но для него отказ — не конец. Это начало.

Лалиса Манобан

Возраст: 24

Род занятий: Барменша по вечерам, иллюстратор днём. Тихая, умная, чужая в этом городе, но не глупая.

Характер: Прямая, не поддаётся давлению. Не ищет внимания и не терпит, когда к ней лезут.

Факт: Мужчины часто ошибаются, думая, что она "слабая". Она просто знает, когда говорить "нет".

Как она увидела Чонгука: Он подошёл без приглашения, посмотрел слишком внимательно, сказал слишком мало — и всё не в её вкусе.

"Ты не первый, кто смотрит на меня как на мясо. Но ты первый, кто думает, что я соглашусь ради статуса."

Их история не начинается с романтики.
Она начинается с того, что он хочет, а она — нет.
Но чем больше она отказывает, тем глубже он тонет в собственном желании.

Он не любит её. Он хочет обладать.
Она не играет. Она просто не согласна.

Суббота. Вечер. Клуб "Stray".
Тот, где даже стены знают, кто здесь главный.
Где официантки не смотрят в глаза клиентам, а охрана проглатывает сигареты, чтобы не выглядеть расслабленными.

Чонгук сидел в VIP-зоне. Рядом два телефона, пиджак на спинке кресла, бокал с тёмным алкоголем и девушка, которую он не замечал.
Всё шло как всегда — скучно, предсказуемо, по сценарию.

Пока не появилась она.

Не в блестящем. Не в коротком.
Просто в чёрных джинсах, в простой футболке и с собранными волосами.
Барменша.
Она двигалась спокойно, уверенно, не заискивая и не пытаясь произвести впечатление.

Он заметил, как она отвернулась от чьей-то руки, положенной на талию. Не резко. Просто отстранённо. Как будто это был комар.
Она подошла к бару, вытерла стойку, наливала что-то клиенту. Ни разу не посмотрела на VIP-зону.

Чонгук продолжал пить, но больше не смотрел на других.

— Кто она? — спросил он у охранника, не отрывая взгляда.
— Новенькая. Две недели. Манобан.
— С кем спит?
— Ни с кем. Сказала, что сюда "только работать пришла".
— Лжёт?
— Похоже, нет.

Он встал.
Оставил бокал. Прошёл через танцпол. Люди расступались — не из уважения, из страха.

Подошёл к ней.

Она заметила его краем глаза. Сразу поняла, кто он. Но лицо осталось спокойным.

— Ты новенькая? — спросил он, опираясь локтем на стойку.

— А ты кто? — без улыбки, без флирта. Просто вопрос.

Он поднял брови.
— Ты не знаешь?
— Догадалась. Просто спрашиваю, чтобы ты тоже это сказал.

— Чонгук, — ответил он. — Место принадлежит мне.

— Ладно, — коротко кивнула она. — Что будешь пить?

Он прищурился.
— Ты всегда такая?

— Какая?

— Не улыбаешься. Не строишь глазки. Не заглядываешь в рот.

Она посмотрела на него прямо.

— Я здесь работаю. Не ищу спонсора.

— Не ищешь — хорошо. Значит, не разочаруюсь.

Она налила ему бурбон. Поставила стакан.
— На счёт заведения. Не заиграйся, босс.

Он взял бокал, не отрывая глаз.

— Тебе никто не говорил, что ты выглядишь слишком спокойно для такого места?

— Слишком много говорили. И половина из них потом не досчиталась зубов.

Он усмехнулся впервые.
— Ты опасная?
— Нет. Я просто не боюсь.

Он отпил.
— Это редкость. Я люблю редкое.

Она молчала.
Ни интереса, ни страха. Ни желания понравиться.

Он встал из-за стойки, оставив бокал.

— Как тебя зовут?

— Лиса.

— Увидимся, Лиса.

— Если не передумаешь.

Он ушёл.
А она спокойно продолжила работать, как будто ничего не случилось.

Но с этого момента Чонгук больше не смотрел ни на одну другую женщину в этом клубе.

И не потому, что она была красивее.
А потому, что она была вне его власти. Пока.

Два дня. Он не подходил.
Она думала — может, отстал.
Но это был Чонгук.
Если он не говорит — это не значит, что он не делает.

POV Чонгука

— Она живёт в районе "Кресты", — проговорил охранник. — Пятиэтажка, третий этаж. Соседка — старая женщина, бывшая учительница. Никого из семьи рядом нет.

Чонгук кивнул.
— Родителей нет?
— Умерли. Автоавария. Пять лет назад.
— Парни?
— Нет. Ни постоянных, ни временных.
— Долги?
— Ноль. Чистая. Работала фрилансером, художница. Сама платила за похороны, квартиру, лечение бабки. Упрямая.

Чонгук смотрел на папку с фотографиями.
На одной — она, стоящая в магазинчике с едой.
На другой — выходит из дома с тяжёлыми сумками, ни с кем не разговаривает.
На третьей — стоит у окна, спиной, курит.

— Значит, она одна. Сильная. Ни от кого не зависит.
— Да. Но...
— Что?

— У неё есть слабое место.

Чонгук поднял взгляд.

— Девочка. Лет девяти. Соседская. Брошенная. Та, с которой Лиса проводит время. Иногда забирает из школы, приносит еду, помогает.
— Родная?
— Нет. Просто не проходит мимо.

Чонгук молчал.
Что-то в нём сжалось, но он не дал себе задуматься об этом.

— Уведи девочку с радаров. Пусть не пострадает. Но мне нужно понять, зачем Лиса вообще заботится.
— Сделаем.

POV Лисы

— Ты что, не боишься, что кто-то из клиентов полезет? — спросила Соня, вторая барменша.
Лиса вытирала стойку.
— Пусть лезет. У меня под кассой шило и электрошокер.
— А Чонгук?
— Что — Чонгук?
— Он же подошёл к тебе. Ты же знаешь, что он делает, когда хочет кого-то.
— А мне всё равно, чего он хочет.
— Он может тебя стереть.
— И что? Пусть попробует.

Соня замолкла.
Лиса говорила это не как храбрая. Она говорила это как человек, которому нечего терять.

Позже ночью. Она шла домой.
Тишина, холод, город — тёмный и злой.

На третьем повороте она остановилась.
Кто-то следил.

— Хватит, — сказала она в темноту.
— Я просто смотрю, как ты справляешься, — послышался голос. Спокойный, уверенный. Он вышел из тени.

— Уходи, Чонгук.
— Зачем? Ты мне нравишься.
— Я тебе не нравлюсь. Ты хочешь трахнуть меня и думаешь, что если узнаешь, где я живу — это как-то поможет.
— Ты ошибаешься. Я хочу трахнуть тебя не потому, что ты красивая.
— А почему?
— Потому что ты делаешь вид, что не хочешь. И я хочу сломать этот вид.

Она подошла ближе. Встала прямо перед ним.
— Тогда слушай внимательно. Я не играю. Не ломаюсь. И не даю. Потому что не хочу.

— А если я продолжу?
— Тогда ты — дурак. А я — опасна.
— Значит, мы оба будем веселиться.

Она развернулась.
Он не пошёл за ней.
Сегодня — нет.
Но он уже знал, где она живёт, кого защищает, кого любит, и что теряла.

Была пятница. Тёплая, спокойная. Бар почти пустой.
Лиса работала за стойкой, уставшая, но в голове уже строила планы: забрать Соню из школы, купить ей что-то сладкое, а потом — домой.
Без происшествий.

Телефон завибрировал.
Номер не определён.

Она хотела сбросить, но потом всё же нажала "ответить".

— Алло?
— Привет, Лиса.

Голос. Узнала сразу.
Спокойный, чёткий.
Чонгук.

— Какого хрена ты звонишь с неизвестного?
— Чтобы ты не сбросила.
— Что тебе надо?
— Просто хотел узнать, где ты.
— Занята.
— Плохо. Я как раз гуляю.

Она закатила глаза.
— И что мне до этого?

Он замолчал на пару секунд.
— Я не один.

— Прекрасно. Надеюсь, девочка согласилась без давления.
— Она даже не знала, с кем пойдёт. Но ты знаешь её хорошо.

Пауза.

— Что ты сказал?

— Соня. Девочка, с которой ты ходишь в магазин.
— Заткнись.
— Маленькая, лет девяти. Тёмные волосы, рюкзак с динозавром. Сегодня была в розовой кофте.

Лиса резко вышла из-за стойки. Сердце застучало.
— Где она?
— Не волнуйся. Мы покупаем мороженое.

Он отключился.

Секунда.
И через пару мгновений — видеозвонок.

Лиса нажала "принять".

Экран загрузился.
Он стоял в супермаркете.
Улыбался. Держал за руку Соню.
Они стояли у морозилки.

— Я могу взять клубничное? — спросила девочка.
— Конечно, бери что хочешь, — мягко сказал он ей. — Твоя подруга сказала, что ты это любишь.

Лиса ничего не говорила. Смотрела. Губы онемели.

И тут — в отражении стекла морозилки — она увидела его руку.
А в руке — пистолет.
Без спешки. Без угроз. Просто... лежит. Как будто всегда был там.

Чонгук посмотрел прямо в камеру.

— Смотри внимательно, Лиса. Я не вру. Я не блефую.
— ...Отпусти её.
— Я не держу. Мы гуляем. Она даже не поняла, что случилось.
— Если ты...
— Я ничего с ней не сделаю. Но теперь ты знаешь: я могу забрать всё, что тебе дорого. В любую секунду.

Он присел перед Соней, улыбнулся и погладил её по голове.
— Скажи «пока» Лисе.

— Пока, Лиса! — весело сказала девочка, не зная, как близко прошла к смерти.

Экран потух.

Лиса опустила телефон.
Вся кровь ушла из лица.
Руки дрожали. Колени ослабли.

Он не угрожал. Он просто показал.
И в этот момент она поняла:
Чонгук — это не мужчина. Это чёрт в человеческом теле.
Хищник.
И теперь он смотрит на неё.

Она не почувствовала, как выбежала из бара.
Телефон в руке. Гудки. Потом — автоответчик.
«Абонент временно недоступен».
Снова.
Снова.

— Соня, где ты? — шептала Лиса, как молитву.
Она бежала через город, туда, где обычно ждала её Соня — у школы, у магазина, у остановки.
Нигде.

Люди оборачивались. Ветер сбивал дыхание. Внутри — пусто, только паника.
Ноги подкашивались. Голова гудела.
Телефон нагрелся от звонков.

— Боже... Соня, ответь... пожалуйста...

Гудок.
Гудок.
— Чонгук! Твою мать, ответь!

**

Звонок.
Номер — неизвестен.
Она мгновенно приняла.

— Где она?! — крикнула Лиса в трубку.

Тишина.

Потом — голос.
Ровный, спокойный.

— Прекрати бегать.
— Где Соня?!
— Жива. Успокойся.
— Ты... ты псих.
— Я скину тебе адрес. Приди одна.
— Ты серьёзно?..
— Или ты хочешь продолжать бегать по городу, пока она спит в тёплой постели?

Тишина.
Гудок.

Через секунду — сообщение с адресом.
Она знала этот район. За городом. Уединённые дома, туда даже такси не ездят.

Лиса стояла на пустой остановке.
Телефон в руке.
Там, где закончился контроль, началась тишина.
Холодная. Реальная.
Он не шутил. И она знала:
если не поедет — потеряет.

Плевать на гордость. Плевать на страх.
Только бы Соня вернулась.

Она поймала первое проезжавшее такси и назвала адрес.
Руки дрожали. Слова не шли.

В голове — только одно:
"Я не позволю тебе сделать с ней ничего. Даже если мне придётся лечь под тебя. Даже если сгорю к чёрту."

Дом стоял в тишине.
Огромный, почти без окон. Где-то за городом.
Лиса вышла из машины, не закрывая дверь.

Дождя не было, но холод бил в грудь.
На щеке высохла слеза, о которой она даже не знала.

Дверь открыл он.

Чонгук.
Спокойный. Без улыбки. В тёмной футболке. На лице — ничего.

— Заходи.

Она прошла внутрь.
В голове — только одно:

"Где она. Где Соня. Где Соня. Где Соня."

— Где она? — голос сорвался.

Он медленно обернулся.

— На втором. Спит. Я не вру, Лиса. Ты знаешь.

— Мне нужно увидеть её.
— Увидишь. Но сначала...
— Что?

Он подошёл ближе.
Без спешки. Ни крика, ни жеста.
Просто смотрел.
Она не отступала. Хотела, но не могла. Не сейчас.

— Я сказал тебе прийти, и ты пришла.
— Потому что она у тебя.
— Нет. Потому что теперь ты — у меня.

Она сжала кулаки.

— Делай что хочешь. Только отпусти её.
— Не надо пафоса, — он тихо усмехнулся. — Я не собираюсь мучить ребёнка. Я просто показал тебе, как легко могу забрать то, что ты любишь.

Он наклонился ближе.
— Но я не трону её. Если ты... останешься.

Лиса с трудом сглотнула.
Молчала. Смотрела вниз.

— Значит, это сделка? — хрипло.
— Нет. Это выбор.

Он проводил пальцами по её волосам.
— Ты сильная, Лиса. Но даже сильные ломаются.
— Я не сломалась.
— Нет. Ты просто... устала быть одна.

Она подняла на него глаза.
Гнев? Боль? Отвращение? Всё сразу.

— Я не буду умолять. Я не буду насиловать.
— Тогда зачем это всё?
— Потому что мне не нужна просто ты. Мне нужна ты — знающая, что ты принадлежишь мне.

Пауза.

— И сейчас ты это понимаешь.
— ...Я останусь.
— Сама?
— Да.

Он кивнул.
— Умница.

Он отступил на шаг и жестом указал вверх.

— Можешь подниматься. Посмотри на неё. Убедись, что она в порядке. Потом возвращайся вниз. Я приготовил тебе комнату.

— А если я не вернусь?
— Вернёшься.

Она смотрела в его глаза.
Долго.
Без слов.
Он уже победил. Не криком. Не силой.
Просто тем, что показал, на что готов.

Комната была тёплой, просторной, но чувствовалась как клетка.
Лиса сидела на краю кровати.
Она слышала, как Соня смеётся где-то внизу — наверное, он включил ей мультики. Она в безопасности.

Сейчас. Пока.

Шаги.
Дверь открылась.

Он вошёл. Спокойно, медленно.
На нём простая чёрная рубашка, расстёгнутая до груди. Руки в карманах.

— Видела, что с ней всё в порядке? — тихо.

Лиса кивнула.

— Я обещал.
— ...
— И теперь ты здесь.

Он подошёл ближе.
Остановился рядом.
Смотрел.
Никакой спешки. Он наслаждался моментом — не телом, а её внутренним сломом.

— Ты дрожишь, — почти шёпотом.
— Я... — голос у неё сорвался. — Я просто...

Он коснулся её щеки.
Лиса не отпрянула.
Не потому что хотела. А потому что не могла.

Он сел рядом.
— Я ничего не буду делать насильно.
— Но если я откажусь...
— Соня останется здесь. Со мной.
Пауза.
— ...Под присмотром.

Сердце сжалось.

Он поднял руку и провёл пальцами по её ключице.

— Ты красивая, когда молчишь.

Она не отвечала.
Смотрела в пол.
Он взял её ладонь, положил себе на грудь.

— Почувствуй. Я живой. Такой же, как ты.
— ...Ты не как я.
— Нет. Я хуже. И ты это знаешь.

Он начал медленно расстёгивать её кофту.
Каждую пуговицу — молча.
Она не сопротивлялась.
Только дыхание сбилось. В груди всё горело. Унижение? Страх? Боль?

Он склонился к её уху.

— Не думай об этом как о сексе. Это — сделка. Ты остаёшься. Она в безопасности. Всё просто.

Он поднял её лицо за подбородок.
Губы коснулись её медленно. Мягко. Без резких движений.
Он не рвал одежду. Не давил. Он просто принимал, как будто уже купил её.

А она...
Она позволила.
Потому что не было пути назад.

И когда он опустил её на кровать, и их тела соприкоснулись — Лиса не плакала.
Она смотрела в потолок.
Дышала.
Тихо. Ровно.

Потому что Соня — внизу. Соня — цела.
А она — расплачивается.
За любовь.

Утро. Тишина.

Лиса открыла глаза и почувствовала — его дыхание рядом.
Он лежал спокойно, будто они просто пара.
Будто ночь не была насилием. Пусть не физическим, но выбором, которого у неё не было.

Она отстранилась, аккуратно, не дыша.
Села на край кровати, натянула рубашку, что валялась рядом.
Спина горела от взгляда.
Он уже не спал.

— Ты проснулась, — просто сказал он.
— Да.
— Соня спит. Спокойно.

Она кивнула. Не оборачиваясь.

— Есть хочешь?

— Нет.
— Всё равно поешь. Там еда на кухне.
— Я не голодна.

Он приподнялся, сел, свесив ноги с кровати.

— Можешь злиться. Мне всё равно.
— Я не злюсь.
— Тогда что?

Она обернулась, медленно. Взгляд — ровный, уставший, но в глубине — та самая ярость, что горит в молчании.

— Я просто ненавижу, что теперь ты рядом.
— Но ты здесь.
— Не потому что хочу.
— Но ты здесь, Лиса.
— Потому что я люблю её. А ты этим воспользовался.

Он встал, потянулся, как будто это был обычный день.

— Я делаю то, что должен.
— Чтобы получить то, что хочешь?

Он подошёл ближе.
Не касаясь. Просто глядя сверху вниз.

— Я хочу, чтобы ты привыкла.
— К чему?
— Ко мне.
— Никогда.
— Посмотрим.

Он развернулся и пошёл к двери.
Повернулся на секунду.

— Если передумаешь — кухня справа.
— А если уйду?

Он чуть усмехнулся.
— Не уйдёшь. Ты слишком любишь свою девочку, чтобы рисковать снова.

Он ушёл.
Оставив дверь открытой.
Как клетку, которую больше не нужно закрывать.

Прошла неделя.

Дом был как ловушка — просторный, с большими окнами, вкусной едой, даже комнатой для Сони с игрушками.
И всё это выглядело почти нормальным, если бы не одна деталь:
невозможно было уйти.

Каждый раз, когда Лиса пыталась выйти за калитку — на прогулку, в магазин — кто-то из охраны, тихо и "вежливо", вставал у ворот.

— Вам что-то нужно, мисс Лалиса?

Улыбка.
Контроль.

Она перестала спрашивать.
Только смотрела.
Запоминала. Кто и когда заступает на смену. Где камеры. Где слабые углы.
И ждала.

Соня была счастлива.
Она называла это "новым домом", где "вкусно кормят" и "показывают мультики".

А Лиса каждую ночь смотрела в потолок и думала:

"Я должна вывести её отсюда. Даже если умру."

В одну из ночей, когда Соня уже спала, она вышла на балкон.
Свежий воздух. Тишина.
Пальцы дрожали.
Внутри — злость, как лезвие под кожей.

— Думала, не услышу? — раздался голос за спиной.

Она обернулась.
Чонгук стоял в дверях. В шортах и тёмной футболке.
Без оружия. Без крика.
Только взгляд.
Он знал.

— Я просто вышла подышать, — спокойно сказала она.
— Не ври. Ты ищешь выход.
— Тебя не удивляет?

Он медленно подошёл ближе.

— Нет. Я бы тоже искал.
— Тогда дай мне уйти.
— Не могу.

— Почему?
— Потому что ты уже не гость.
— А кто?
— Моя слабость. И моя собственность.
— Я тебе не вещь.
— Нет. Ты — залог того, что всё останется на своих местах.

Она сделала шаг назад.
Он не приблизился.

— Ты думаешь, что я тебя не читаю?
— Я не скрываю.
— Но ты не сможешь.

Он опустил голос.

— Я знаю, как ты дышишь. Когда лжёшь. Когда боишься.
Я знаю, во сколько ты просыпаешься.
Сколько сахара ты кладёшь в чай.
Я даже знаю, когда у тебя перехватывает горло, потому что ты не кричишь, только чтобы Соня не услышала.

Он шагнул ближе.
— У тебя нет шансов. Ни одного.
— ...
— Но мне даже нравится, что ты борешься. Это делает тебя интересной.

Лиса не ответила.
Только смотрела в его глаза — и в них не было ярости. Только факты.

Он прошёл мимо.
Перед тем как войти в дом, сказал:

— Завтра будет солнце. Своди её на задний двор. Погуляйте.
Но дальше — ни шагу.

Он ушёл.

А Лиса стояла и сжимала перила, пока костяшки пальцев не побелели.
Он был прав. Она — в ловушке.
Но клетки тоже можно сжечь. Если знать, где полить бензин.

Был поздний вечер.
Дом тихий, только дождь за окнами.
Лиса стояла у окна в кухне, пальцы дрожали от сигареты. Она не курила раньше. Но здесь — начала. Он знал.

Чонгук зашёл без стука.

— Опять куришь, — бросил спокойно.
— Не твоё дело.
— Тут Соня.
— Ты держишь меня здесь, а теперь ещё и читаешь нотации?

Он подошёл ближе.

— Я просто сказал.
— Тебе не "просто". Тебе всегда нужно контролировать. Даже мои вдохи.
— А ты всё время бежишь. Даже стоя на месте.

Она резко повернулась.

— Может, мне стоит пробежать кулаком по твоему лицу?

Он подошёл ближе, смотрел в упор.

— Попробуй.
— Не провоцируй.
— А ты не строй из себя жертву, если уже начала это жить.

— Ты сам меня в это втянул!
— А ты осталась. Не забывай.

Она сделала шаг к нему.
Слишком близко. Их дыхание смешалось.

— Думаешь, мне здесь нравится? Думаешь, я хочу видеть твою морду каждый день?
— Тогда почему не убегаешь?

Она молчала.
Потому что знала — он прав.
Потому что Соня.
Потому что сердце.
Потому что тело.

Он видел это.

— Вот.
— Что? — резко.
— То, как ты смотришь. Ты не хочешь уйти. Ты хочешь меня. И это тебя бесит.

Она толкнула его.
— Ты больной.
— Да. И ты это знала с самого начала.

— Ты запер меня здесь. Ты забрал мой выбор.
— Но ты всё равно хочешь прикоснуться.
— Потому что ненавижу себя за это!

Он схватил её за запястья. Не сильно. Но достаточно.

— Тогда сделай. Укуси. Ударь. Кричи. Но не прячься.

Она смотрела на него.
Слёзы в глазах. Но не слабость — злость. Ярость. Страсть.

— Я хочу, чтобы ты исчез.
— А я хочу, чтобы ты сдалась.
— Никогда.

Она поцеловала его первая.
Жестко. Голодно.
Как будто хотела уничтожить.

Он отозвался. Схватил за талию, прижал к столу.
Одежда — не имела значения.
Только дыхание, только соприкосновение.

— Я тебя ненавижу, — прошептала она, кусая его губы.
— Хорошо. Только не молчи.
— Я хочу придушить тебя.
— Сначала поцелуй.

Она задрала его футболку. Пальцы на его спине — как когти.
Он подмял её под себя, не насильно, а как будто показывал: ты можешь бороться, но ты моя.

Минуты теряли форму.
Было больно. Было жадно. Было по-настоящему.

Когда всё закончилось, они остались лежать на полу, рядом со столом.
Дышали тяжело.
Молча.

Она повернулась к нему спиной.
Он обнял её сзади.
Без слов. Просто так.

— Ты не победил, — прошептала она.
— Знаю.
— И не купил.
— Никогда не пытался.
— Я всё равно найду способ выбраться.
— Я знаю. Но ты останешься дольше, чем думаешь.

И в этот момент она впервые за долгое время не чувствовала пустоту.
Только злость, дыхание рядом и его горячую кожу.
И этого было достаточно, чтобы прожить ещё одну ночь.

Чонгук не торопился.
Он чувствовал — Лиса на грани. Не физически. Психологически.
Она устала бороться с собой. Её взгляды стали дольше. Её голос — мягче. Она больше не шипела на каждый его шаг.
А он? Он только смотрел. Ждал. И подкидывал приманки.

— Не ешь? — спросил он за ужином.
Она молча ковыряла тарелку.

— Всё нормально, — буркнула.

Он кивнул.
— Ты стала тише.
— Устала.

Он не стал отвечать.
Просто сделал глоток вина, медленно.
И добавил:

— Я могу отпустить тебя.
— ...Что?

— Если ты правда хочешь. Завтра. Ты и Соня — свободны.

Она замерла.

— Ты врёшь.
— Я сказал "могу". Не "хочу". Есть разница.
— Ты не сделаешь этого.
— А если сделаю? Что ты сделаешь потом?

Он поднял глаза.

— Куда пойдёшь? К кому? Кто примет тебя — сломанную, злую, с девочкой на руках и со мной в прошлом?

— Я справлюсь.
— Конечно. Только ты снова сидишь здесь. Снова ешь из моей тарелки. Смотришь на меня, как будто хочешь ударить — и поцеловать сразу.

Она встала.
— Не трогай меня.

— Я не трогаю, Лиса. Ты сама приходишь.

Она развернулась, уже собираясь уйти, но он добавил тихо, без нажима:

— Каждый раз, когда ты входишь в комнату, я вижу, как ты смотришь, проверяешь — здесь ли я.
— Потому что ты опасен.
— Потому что я нужен тебе.
— Нет.
— Тогда почему ты не спишь, пока не услышишь мои шаги в коридоре?

Она остановилась.

— Ты следишь за мной?
— Я читаю тебя. Потому что ты читаема.
Ты сильная. Но слишком честная внутри.
И ты влюбляешься — даже когда ненавидишь.

Позже, когда она вернулась в свою комнату, он уже ждал.

Сидел на подоконнике.
Как ни в чём не бывало.

— Ты же не собирался приходить.
— Я хотел посмотреть, как ты меня выгонишь.

Она подошла ближе. Взгляд тяжёлый.

— Тебе нравится всё это, да? Как я путаюсь? Как борюсь с собой?
— Очень.
— Ты больной.
— Зато ты теперь не убегаешь.
— Потому что ты привязал меня к себе изнутри.
— Я просто дал тебе повод остаться. Ты сама себя привязываешь.

Он поднялся с подоконника.
Встал вплотную.
Его дыхание касалось её губ.

— Ты сама себя продаёшь, Лиса. Я просто стою рядом и смотрю.

Она сжала кулаки.
— Я всё равно уйду.

Он кивнул.
— Когда будешь готова — я даже открою тебе дверь.
Но знаешь, что будет дальше?

— Что?

Он склонился к уху:

— Ты вернёшься. Потому что только рядом со мной ты живая. Остальное — просто воздух.

Он не касался её.
Он ушёл.
Оставив её стоять — горячую, злую, и до боли зависящую от него.

И Лиса знала:
план работает.
Он не ломает.
Он просто тихо, точно, отравляет.
И ей становится сладко.

Дом был тёмным.
Поздняя ночь. Тишина. Даже дождя не было — как будто всё замерло.

Лиса вышла из комнаты босиком. В футболке. Без цели.
Но она знала, куда идёт.
В груди билось сердце — быстро, глупо.
Как у влюблённой.
А она ненавидела это чувство.

Комната Чонгука.
Приоткрыта.

Он сидел на кровати. Смотрел в телефон.
Без удивления поднял на неё глаза.

— Не спится?

Она молчала.
Вошла. Закрыла за собой дверь.
Медленно подошла.

— У тебя всё как по плану, да? — сказала она, будто просто разговаривает.
— Вроде бы.
— Я пришла сама. Без давления.
— А я даже не встал.
— Ты этим гордишься?

Он отложил телефон.
Смотрел внимательно. Без улыбки.
— Нет. Я просто... наблюдаю.
— И?
— Ты прекрасна, когда сгораешь.

Она выдохнула резко.
Сердце било ребра изнутри.

— Хочешь, чтобы я умоляла?
— Нет.
— Хочешь, чтобы я сдалась?
— Ты уже почти здесь.

Она подошла ближе. Вплотную.
Его взгляд скользнул по ней — медленно, будто ласкал.

— Сделай вид, — сказала она. — Сделай вид, что это ты хочешь меня.
— Я и не делаю вид.

Он встал с кровати.
Тело к телу. Глаза в глаза.

— Я тебя ненавижу, — прошептала она.
— Это возбуждает.
— Не трогай меня первым.
— Не трону.
— Я хочу почувствовать, что это я выбираю.

Он кивнул.
— Тогда выбери.

Она сорвала с него рубашку.
Губы нашли его шею.
Пальцы впились в его грудь. Не ласково — властвующе.

Он не сопротивлялся. Не направлял.
Только отвечал — точно, уверенно. Как будто знал каждую её точку.
Как будто учил её тело наизусть ночами.

Они упали на кровать, не разбирая, кто сверху.
Они боролись. Шептали грязное. Царапали.
Она кусала, он дышал тяжело.
Она требовала — он отдавался.

— Глубже, — прошипела она.
— Глубже некуда, Лис. Ты уже во мне. С головой.

Она ударила его по плечу.

— Не называй меня так.
— Тогда заставь меня замолчать.

И она заставила.

Позже.
Дышали тяжело. Он лежал на спине, она — на нём. Лоб к его груди. Тело дрожит.

— Это был твой план? — хрипло спросила она.
— Нет. Я просто знал, что ты вернёшься.
— А если бы нет?
— Тогда бы придумал другой способ.

Она смотрела в его лицо.
Рядом.
Опасный.
Красивый.
Холодный.
И, чёрт побери, идеально её.

— Я тебя ненавижу, — сказала она тихо.
— А я обожаю, как ты меня ненавидишь.

Он коснулся её щеки.
— Теперь ты моя.
— Нет.
— Тогда скажи "нет" по-другому. С криками. С ногтями. С дыханием в моё ухо.

Она шепнула:

— Завтра всё будет по-другому.
— Угу. Завтра.

А пока — она осталась.
На его груди. В его запахе. В ловушке, которую сама и открыла.

Дом был тихим.
Утро не спешило. Лиса проснулась на чужой кровати, с чужим запахом на коже и воспоминаниями, от которых хотелось кричать — но было стыдно шептать.

Рядом — никого.
Но она чувствовала его.
Он всегда рядом. Даже когда уходит.

На тумбочке — чашка кофе.
Тёплая. Чёрная. Без сахара.

Записка:

«Если всё ещё хочешь уйти — дверь открыта. Но Соня останется.»

Она спустилась на кухню.

Он сидел у окна.
Читал. В футболке и чёрных спортивных штанах. Рядом — Соня. Смеялась. Ела хлопья.
На столе — фрукты, детский чай с мёдом, и новая заколка у неё в волосах.

— Посмотри, Лис, он купил мне новую! — радостно воскликнула Соня, крутясь.

Лиса сжала пальцы в кулак.

Чонгук посмотрел на неё.
— Доброе утро.

Она подошла. Медленно.
Села. Ничего не сказала.

Позже, когда Соня ушла играть, Лиса встала и заговорила тихо:

— Это манипуляция.
— Да.
— Ты используешь ребёнка.
— Я не трогал её. Я просто оставил выбор за тобой.

Он поднялся. Встал ближе.
Но не касался.

— Ты могла уйти. В любую минуту. Но ты осталась. Из-за неё.
— Она ни при чём.
— Она — твоя трещина.
— Я защищаю её.
— Нет. Ты боишься, что я не стану.

Она замолчала.

Он кивнул сам себе.

— Вот и всё. Ты хочешь быть рядом. Чтобы видеть, что она в безопасности.
А я просто не мешаю тебе заботиться.
Разве это не забота обо мне тоже?

— Я тебя ненавижу, — выдохнула она.
— Каждый раз, когда ты это говоришь, ты остаёшься ещё на один день.

Вечером он принёс плед.
Усадил её у окна.
Включил музыку. Приготовил чай с лавандой.

— Ты ведь не веришь в это всё, да? — спросила она.
— В уют?
— В нормальность.
— Я верю в повторение. Если каждый день рядом с тобой — безопасный, ты забудешь, кем была.

Она смотрела на него. Долго.
— А если не забуду?
— Значит, я снова напомню тебе, что Соня — здесь.

Позже, он подошёл ближе.
Прикоснулся к её щеке.
Медленно. Осторожно.

— Я не держу тебя.
— Ты держишь её.
— Я просто показываю тебе, где она в безопасности.

— Мне тошно.
— От привязанности?
— От зависимости.
— Тогда сражайся. Только не лги, что хочешь уйти.

Он склонился ближе к уху.

— Хочешь — уходи. Но Соня останется здесь.
Ты не сможешь спать. Не сможешь есть. Потому что будешь думать: "А вдруг он..."
А я?
Я даже не скажу, что с ней всё в порядке.
Я просто буду ждать.
Когда ты снова постучишь в мою дверь.

— Ты чудовище, — прошептала она.
— Может быть. Но я чудовище, которое гладит ей волосы, когда у неё кошмары.
И ты, чёрт побери, это ценишь.

Позже, она снова осталась у него.
Лежала на диване. С пледом. Под музыку.
Он не прикасался. Он уже победил.

А она засыпала, думая:

"Я не люблю его.
Но если я уйду, я никогда больше не усну спокойно."

Чонгук сидел в кресле у окна.
Сигарета почти догорела. За окном был туман. Серый, липкий. Такой, какой обычно был внутри.

Он смотрел, как Лиса возится на кухне. В домашней футболке, с растрёпанными волосами, с Соней за спиной.
Она смеялась.
Живая. Тёплая.
И не его.
Хотя была рядом каждый день.

— Ты чего так смотришь? — спросила она, заметив взгляд.

Он моргнул. Улыбнулся краем губ.

— Просто думаю.

— О чём?

Он затушил сигарету.

— Какого чёрта ты всё ещё здесь.

Она усмехнулась.
— Сама не знаю.

— Ты же ненавидишь меня.
— Ненавижу.
— Но готовишь мне чай.
— Это яд.
— Вкусный. Спасибо.

Соня ушла в свою комнату.
Лиса села рядом с ним.
На расстоянии. Но ближе, чем раньше.

— Ты ведь не хотел меня в своей жизни, да? — спросила она вдруг.

Он не ответил сразу.

— Нет. Хотел, чтобы ты сломалась. Чтобы осталась из страха.
Но теперь...

Он посмотрел на её руку, которая едва касалась подлокотника рядом с его.

— Теперь я понимаю, что если ты уйдёшь — мне будет невыносимо тихо.

Она замерла.

— Ты влюбился? — почти с насмешкой.
— Похоже на то.

— Чонгук, ты не умеешь любить.
— Я тоже так думал.
Но я... я вижу тебя.
Когда ты молчишь. Когда злишься. Когда гладишь Соне волосы. Когда оставляешь мне плед, даже когда хочешь меня убить.

— Я просто... привязалась.
— Нет. Это больше.

Он взял её ладонь.
Медленно. Осторожно.

— Ты — больше.

Она отдёрнула руку.

— Я не готова.
— Я тоже.
— У нас слишком много крови.
— Но теперь и слишком много дыхания.

Он поднялся.
Прошёл мимо.
Но на полпути остановился.

— Я не хотел. Но ты осталась.
И теперь, если однажды ты уйдёшь — я не отпущу.
Я найду. Заберу. И сделаю так, чтобы осталась снова.
Но уже не из страха.
А потому что ты знаешь, что я люблю. Только тебя.

Лиса встала. Подошла.

— Скажи это ещё раз. Без угроз.
— Я люблю тебя.
— Чонгук...

Она взяла его за лицо.
— Это ненормально.
— Да.
— Мы сломанные.
— Но идеально подходим друг другу.

Она поцеловала его.
Медленно. Без боли. Без ярости.
Просто — поцеловала.
Потому что тоже поняла.
Спонтанно. Неожиданно.
И слишком поздно, чтобы отвернуться.

В ту ночь они не занимались сексом.
Они просто лежали, обнявшись, под тихую музыку.
Она засыпала у него на плече.
А он смотрел на потолок и шептал:

— Теперь ты моя беда. И моё спасение.

Было тихо.
Слишком.
Он сидел за столом, в полутьме.
Она — стояла у окна. Спиной к нему. В руках скомканный лист — анализ.
Его взгляд скользил по её силуэту. Он уже понял. Просто ждал, когда она скажет.

— Говори, — тихо.
— Нет смысла, — ответила она. — Ты и так понял.

Он кивнул.
Откинулся назад.
Сквозь зубы:

— Чей?

Она повернулась резко.
— Серьёзно?
— Я должен был спросить.

— Не должен был. Ты всё и так знаешь. Мы оба знаем.
— Когда ты узнала?
— Вчера. Случайно. Просто пошла в клинику проверить кровь. Думала, усталость, головные боли...
И вот. Привет.

Он встал.
Подошёл к ней.
— И что ты собираешься делать?

— А что ты собираешься? — бросила она.
— Я не спрашиваю, чтобы контролировать. Я...
— Ты впервые не знаешь, как себя вести, да?

Он молчал.

Она прошла мимо. Села. Сгорбилась.

— Я не хотела. Я не просила. Это не было частью моего плана.
И я не позволю, чтобы это стало частью твоего.
— Лиса...
— Не говори, что рад. Не ври. Ты — чудовище. Мы оба.
Какой из нас родитель?

Он сел рядом.

— Может, как раз мы — единственные, кто сможет вырастить сильного. Не правильного. Не хорошего.
А выжившего.

Она отвернулась.
— Это звучит, как угроза.
— Это — правда.
— А если я не хочу?
— Тогда скажи. Я не держу.

Она резко обернулась.

— Не держишь? Серьёзно? Ты угрожал мне Соней, держал меня ночами, ломал и склеивал! А теперь такой... мягкий?

Он не ответил.
Он просто наклонился ближе.

— Я всегда хотел, чтобы ты осталась. По любой причине.
Теперь причина — внутри тебя.

Она закрыла глаза.
— Мне страшно.
— Мне тоже.
— Ты не должен быть отцом.
— Но ты носишь моего ребёнка.

Он встал.

— Я ничего не буду делать без тебя. Не давить. Не уговаривать.
Но если ты останешься — я отдам себя. Целиком. Без игр.

Она подняла глаза.

— Я не прошу от тебя любви.
— Я не говорю, что дам её.
— Но ты будешь рядом.
— Всегда.

Она подошла к нему.
Положила ладонь на его грудь.

— Если ты хоть раз причинишь вред...
— Я сдохну, прежде чем дотронусь до вас с болью.

И впервые за всё время он — обнял её не как хищник.
А как человек.
Как мужчина, который впервые боится потерять не контроль,
а что-то настоящее.

Вечер был обычный.
Соня легла спать.
Дом стал тише. Даже слишком.

Лиса сидела на подоконнике, укрытая пледом.
Чонгук стоял у раковины, пил воду.
Молчали. Не потому что ссорились. Просто — оба были в своих мыслях.

— Странно, — сказала она, наконец.
— Что?
— Мы сидим молча, а я чувствую себя спокойно.
— Это плохо?
— Нет. Просто... раньше такого не было.

Он сел напротив. Протянул ей чашку тёплого чая.

— Устал? — спросила она.
— Честно? Да.
— От меня?
— От всего. Но с тобой — проще.

Она усмехнулась.
— Забавно. Мне с тобой наоборот — сложнее.
— А всё равно осталась.
— А ты — не выгнал.
— Значит, что-то работает.

Она помолчала, глядя в пар от чашки.

— Я до сих пор не уверена, что мы правильно делаем.
— Да кто сейчас вообще уверен в чём-то?
— А если я облажаюсь?
— Облажаемся вместе. Не в первый раз.

— Ты же знаешь, я не умею жить "правильно".
— Я тоже.
— И у нас будет ребёнок.
— Знаю.
— Мы с тобой... ну, не лучшая пара для этого.
— Может. Но мы уже здесь. Вместе.

Она посмотрела на него внимательно.
— Ты не боишься?
— Боюсь. Каждый день. Особенно когда вижу, как ты спишь спокойно — боюсь, что однажды проснёшься и поймёшь, что всё это была ошибка.

Лиса чуть наклонила голову.

— Я знаю, что ты не ангел, Чонгук. И я не героиня.
— Хорошо, что ты это понимаешь.
— Но мне с тобой... не страшно.
— И мне с тобой не так пусто.

Она встала, подошла, села рядом.

— Скажи честно, ты правда хочешь остаться в этом всём?
— Я уже остался.
— Без условий?
— С одним.
— Каким?
— Не исчезай. Без слов. Без истерик. Без записок. Просто... не исчезай.

Она тихо выдохнула.
— Ладно. Не исчезну.
— Тогда и я — останусь. Как бы ни было.

Они просто сидели. Рядом. В тишине.
Без громких признаний. Без планов на будущее.

Но в этом было что-то настоящее.
Тёплое. Живое.

— Мы странные, — сказала она.
— И что?
— И всё равно у нас что-то получается.
— Не у всех же должно быть "как в книжках".
— Да. Мы — другая история. Но своя.

И этого, наверное,
достаточно.

Конец!