Искры.

   Проснуться пришлось от тихого звонка на будильник. Почти пять часов для сна — это успех, поэтому Гибадуллин выспался. Хотя обычно этого крайне мало для человека — для него же наоборот.

   Всю ночь снились кошмары — Сашка. То, как они поругались. Это было самым страшным и ужасным сном. Его он не любил больше всего. А потом все как-то быстро пропало, и больше снов он не видел. И после проснулся от вибрации на телефоне. Кстати, не только. У Лазаревой вовсю играла громкая музыка на будильнике, правда, в отличии от Гибадуллина — она его выключать не собиралась.

   Спустя буквально пару минут в новенькую прилетела подушка — и вернулась обратно в него.
— Лазарева, мы опоздаем, если ты сейчас же не встанешь! — Крикнул он ей и стянул с нее одеяло. А чего она не встаёт? Потом точно будет жаловаться ему на то, что сама опаздывает.

   — Львёнок, еще пять минуточек...

   — Через пять минуточек ты будешь орать на меня за то, что опаздываешь.

   Девчонка уткнулась лицом в подушку и что-то недовольно прорычала. Но всё же проснулась и с растрепанными волосами уселась на кровати. Пока Нугзар расхаживал по комнате, Лазарева неподвижно сидела, в попытках проснуться. Но потом стала собираться.

                            * * *

   Выспалась ли я? Нет. Ни капли. И встала так, будто не спала десять суток. Хотя, кровать у Гибадуллина была удобная. Но моя все равно лучше.

   В итоге, пока он таскался по квартире что-то собирая, я мигом прошмыгнула в его комнату и закрылась там. Мне же надо переодеться. Так что, я застегнула его рубашку до конца — до этого она была застегнута лишь на половину, а потом натянула свои брюки, в которых ходила в школу. Рубашку по-особенному красиво заправила в брюки. И выглядело оно очень даже ничего. И с довольной и сонной душой я прихватила свою сумочку, и не забыла стащить еще и джинсовку у Льва. Погода не очень холодная, но вдруг. Все-таки по утрам бывает прохладно. А еще на улице лил ливень — начался буквально пару минут назад, до этого была тишина.

   Остановилась я на кухне. Еще вчера собрала сумки с нужными продуктами и сейчас доставала их. Самое главное — фруктики. И черешня. Ходила я с джинсовкой на плечах — в квартире было довольно свежо — прохладно. Так что, полчаса ушло на все вот это. А потом меня прервало сообщение на телефон. Анька. Чего это она так рано...

   — «Натик, позвони мне, как проснешься», — Гласило ее сообщение. Я насторожилась, но сразу набрала ее.

   — Приветик. Ань, что-то случилось?

   — Ты так рано. У тебя там все хорошо?

   — Да, мы едем кое-куда, потом расскажу. Так что-то случилось?

   — Натик, это просто лучший день в моей жизни! — И завизжала. Кажется, в подушку.

   — Ещё день даже не совсем начался, а уже лучший? — Не поняла я сразу и облокотилась на столешницу. Одновременно пила стакан кефира, который купила вчера. Львёнок что-то делал в другой комнате.

   — Не совсем день, ночь, — Поправила она радостно.

   — Ты объяснишь мне, в чем дело? — Нахмурилась я и сделала глоток напитка. Нугзар что-то крикнул мне, но я проигнорировала. С Аней же говорю, занята пока что.

   — Наташа, он позвал меня гулять! — Я спросонья сначала не поняла, о чем она, а потом вспомнила, что мы с Нугзи видели их.

   — А, точно. Мы со Львом тебя видели, — Имя я говорить не стала, вдруг, что. Скрывает же не просто так. Надо, кстати, спросить, из-за чего он не говорит свое настоящее имя.

   — Со Львом? Что ты делала со Львом? — Сразу нахмурилась собеседница.

   И пошел мой долгий монолог обо всем прошедшем. О ситуации с Абрамовой, о том, как Львенок по-мужски меня спас. — когда говорила об этом, хихикнула. — Потом, как мы пришли сюда, что учудила мама и его тётя, и о том, как я издевалась над ним в магазине за то, что приходилось ночевать здесь. А Аня с интересом слушала.

   — Натик, да я просто в шоке! То есть, на выходные вы едите куда-то? — «Куда-то» она подразумевала под нашей поездкой. Я ей не говорила точное место, потому что особо сама его не помнила, поэтому она так и назвала.

   — Да, едем. В итоге сейчас я хочу спать, но сижу на кухне и жду, когда нам выходить, — И вздохнула так, что мне самой себя жалко стало. Впрочем, на половину затея мне нравилась. — А теперь ты рассказывай.

   — Наташа, мы так хорошо погуляли... — Вздохнула она с радостью, а в трубке послышались шорохи.

   — Ты призналась ему? — Этот вопрос меня интересовал больше всего. Сводить их или они сами свелись?

   — Я ему звезды показывала... — Вздохнула она мечтательно, и, возможно, поставила трубку на громкую связь, так как звук немного поменялся.

   — Ань, ты там свихнулась, что ли? — Я немного поддалась вперед. Какие, к черту, звезды?

   — А потом он меня поцеловал... — Продолжила она влюбленно.

   — Да?! Аня, серьезно?! — Да ну, наконец-то! Ломбарди, я тебя сама расцелую, спасибо.

   — Да, я только вернулась домой.

   — Только что?! — Воскликнула я и закрыла рот, потому что закричала слишком громко. — Аня, ты мне говорила, что надо быть недоступной, а сама?!

   — Кому надо быть недоступной? — Появился Львёнок в проходе, а я махнула ему рукой, что бы он ушёл. А он стал говорить шепотом. — Нам уже выходить пора, — Сказал он мне на ухо, а я кивнула и вернулась к Ане.

   — Натик, ну с ним так хорошо было... — И вздохнула, скорее, с любовью.

   — Так, вы начали встречаться или нет?

   — Кто начал? — С улыбкой стал приставать Гибадуллин. Все говорил на ухо, стоя совсем рядом. Но меня это особо не волновало. Я только стукнула его по предплечью, что бы он отстал.

   — Ну... Начали, — Я сразу заулыбалась.

   — А я говорила! Аня, я говорила, что ты сможешь! Авдеенко, ты молодец, надеюсь, свадьба будет совсем скоро и я буду там свидетельницей, — И еще буквально пару секунд поболтав с ней, послала ей воздушный поцелуй и отключилась. А потом перевела взгляд на Льва, который смотрел на меня весь звонок.

   — Какая еще свадьба? — Нахмурился он, глядя на меня сверху. Анечки и Данечки свадьба.

   — Какая свадьба? Нету никакой свадьбы! — И улыбаясь, расправила ворот его рубашки, потому что он был наперекосяк. И хотела уже уйти, но меня схватили за капюшон джинсовки. А еще развернули.

   — Я смотрю, ты меня обокрасть решила, да? — И вскинул брови, усмехнувшись на мой вид — одежда была чуточку великовата. Мягко сказано.

   — Конечно, я у тебя это все забираю, — И по-детски улыбаясь, погладила его по щекам. Мне нравилось его касаться, гладить, трогать. Я заметила это еще вчера. Да и дразнить мне тоже нравилось... Это еще одна фишка.

   Льву я сказала, что скоро одежды у него не останется — все заберу я, а он, как мне показалось, с заботой поправил на мне джинсовку. И застегнул на ней пуговицу посередине.

   — Ты меня как мама в школу собираешь, что ли? — Нахмурилась я, пока он все еще расправлял на мне одежду. То там поправлял, то еще где-то.

   — Я тебя собираю как Лев Гибадуллин, не наглей, — И наигранно улыбнулся, а еще больше насупилась.

   — Почему, кстати, никому не говоришь свое настоящее имя?

   Он поднял на мне взгляд и провёл по предплечью. — Потому что оно мне не нравится. Детское.

   — Нугзар? Детское, разве? По-моему, наоборот.

   — А мне так не кажется.

   — Но я тебя все равно буду Львёнком звать. И Нугзи, — И довольно улыбнулась. Широко, до зубов.

   — Хорошо, Малая, — И улыбнулся моему грубому взгляду.

   — Сам ты малой!

   — Я же Львёнок? — По-моему, теперь он меня дразнит...

   — Плохой Львёнок. — И не сдержалась — опять стукнула его по предплечью. — Только одежда тебя и спасает. Пахнет вкусно. Понял? — Пояснила я ему, но все так же выстроив обиженную гримасу.

   — Понял, — И мы улыбаясь вышли из квартиры, перед этим захватив зонтики и переноски с Яшей и Кузей. Кстати, Яша ночью со мной спал. А котов мы оставляли на соседа — Лешу. Гибадуллин сказал, что он человек хороший. Но лицо мне знакомым показалось. Только на ум спросонья никто не пришёл. Меня еще удивило то, что он так рано не спит. И мы ушли на улицу. Прямо под ливень.

   Я человек веселый — открыла зонт в самом подъезде и довольной походкой пошагала так. Лицо у меня было как у кота — довольное и счастливое. Гибадуллин странно покосился на меня, но промолчал.

   — Ты что, даже придираться не будешь? — Удивилась я.

   — Я предпочитаю к чужим изъянам не придираться, — Ответил он со спокойным выражением лица и продолжил идти по лестнице за мной. Это, кстати, я его пешком потащила, а он на лифте хотел. Надо здоровье тренировать. Что он то хотел?

   — Каким еще изъянам, а?! — Повернулась я резко и с возмутительным лицом. Суслик только вскинул брови и в улыбке пожал плечами. — Все с тобой понятно, — Когда я уже подошла к двери, стала нажимать кнопку, что бы открыть ее, но остановилась и развернулась. — И вообще, больше ко мне не подходи, ясно? — И не слушая, вышла из подъезда прямо по дождь. Напомню, что я все еще мечтала под ним побегать, но почему-то каждый раз брала зонт. Надо уже выполнить свою мечту, в конце-концов. Но не сейчас, иначе в поезде я поеду мокрая насквозь.

   Шли мы молча, а еще я игнорировала взгляд Льва. Странно он на меня смотрел... Так и дошли до моего подъезда, где остановились. — Так, и где они? — Вздохнула я, поставив одну руку на бок.

   Но стоило мне вспомнить о своей матери и Елене Михайловне, как они сразу вышли из подъезда. Тоже с зонтиками. И не одни, а с Мишей. Ну да, он тоже с нами, нельзя же его оставить. А Дима остаётся один. Надеюсь, он окончательно не озвереет... Я сразу сказала маме с Мишей привет, а с Еленой Михайловной поздоровалась. Но это единственные слова, которые я им скажу. У меня к ним бойкот. Все.

   Как оказалось, Елена Михайловна ночевала у нас дома, и машина, на которой она приехала — тоже стояла у нас во дворе. В общем, как я узнала, мы поедем на ней, а потом, какой-то там не знакомый заберет эту машину с вокзала — на который мы как раз едем.

* * *

   Выглядел Леа довольно бодро, в отличии от Лазаревой. Та, кажется, была готова уснуть прямо здесь, на улице и под дождем. Точнее, ливнем. В машину тёти Лены они сели по-быстрому, так как немного опаздывали на поезд и был ливень. Промокать не хотелось.

   Автомобиль тётки Льву всегда нравился. Он был уютным, теплым и приятным. А салон еще лучше. Какая-то у него атмосфера была, что ему нравилась. Было в нем восемь мест — спереди сели тётя и Марина Степановна, посередине Миша, который моментально уснул, а сзади он и Лазарева.

   Сели они быстро, и новенькая моментально стала выглядеть еще хуже. Стала сонной, будто трое суток не спала.

   Поездка до вокзала прошла абсолютно спокойно, не считая того, что двое женщин обсуждали свою молодость довольно громко.

* * *

   Доехали спокойно. Марина Степановна сразу вышла из машины, а Елена Михайловна ушла разгружать багаж. Там же и был чемодан самого Нугзара.

   Пришлось обойти кучу контроля, вещей с билетами, прежде, чем сесть в поезд. Это заняло достаточное количество времени — за то Лазарева с довольной улыбкой стояла с ним в обнимку — как он понял, так было легче спать. Но ему это даже нравилось. Сильно.

   После всяких контролей наконец-то удалось попасть в поезд. Там тоже еще некоторое время пришлось провозиться с билетами, но все же удалось.

   В общем, как решили обе женщины — они с Мишей в одном купе, Наташа со Львом в другом. Так что, они распрощались, кстати, только он, потому что Лазарева спросонья мало что понимала, но все же они ушли в купе. По его бокам были две кровати, сверху тоже, посередине столик и окно. Выглядело очень даже ничего. Но новенькая сразу с какой-то беззаботной улыбкой плюхнулась на кровать. А он присел перед ней на корточки.

   — Не спи, — И потряс ее по плечу. Сидеть просто так не хотелось, слишком скучно.

   — Я не сплю. — Ответила Лазарева с закрытыми глазами и хриплым голосом. Что, пять часов настолько мало, что ли?

   — Лазарева, не спи! — Сказал Лев, когда она уже провалилась в сон. Та опять открыла глаза и посмотрела на него сонно. Нугзар только улыбнулся.

   — Слушай, Дикобраз, что ты от меня хочешь, а? — Проговорила та, привставая с кровати на локти. Выглядела она устало.

   — Я хочу, чтобы ты не спала. — И опять натянул уголки губ. — Мне скучно.

   — А мне нет. — И та плюхнулась на спину обратно с тем же сонным личиком.

   — Ну Лазарева... — Продолжил он приставать и уже присел на край ее кровати. Пока их не прервали. В каюту постучались и зашли. Подростки тот час обернулись туда, а Наташа вовсе села на кровать. Как будто и спать вовсе не хотела...

   — Наташ, я тут твои вещи у тебя оставлю, чтобы мы не путались, и мы обратно пошли, — Сказала Марина Степановна и поставила два чемодана посередине купе. Лазарева кивнула.

   — Так, а ты мне тут ее не обижай, понял? — Спросила тётя Лена Льва, а тот нахмурился. Это кто тут кого еще обижает!

   — Но и спать ей тоже не давай, а то она потом будет всю ночь маячить! — Пригрозила ему Марина Степановна, указывая на дочь. Надо было только видеть ее лицо! Она сразу подскочила с кровати и крикнула матери.

   — Мам, ты издеваешься! — Крикнула Наташа, но Марина Степановна уже ушла, закрыв дверку купе. Девчонка с недовольным лицом подошла к купе и закрыла дверь на замок.

                                       * * *

   Можете считать, сегодня Наташа это не Наташа — сегодня Наташа это монстрик с кровожадными зубами и лицом. Если мне не дают поспать — все. Лучше не подходите ко мне, не трогайте меня и вообще не дышите рядышком, а то перепадет. Я просто ненавидела спать мало, мне для сна надо было часов пятнадцать, а то и больше. И вчера я знала, что так будет, но все равно легла поздно и не выспалась. За то пусть теперь меня эта четверка терпит, я на них специально срываться буду. И щадить не буду.

   С обиженным лицом я уселась на свою кровать, где сидел Нугзар, и сложила руки на груди — обиделась.

   — У-у, мне придётся жить со злюкой, да? — Я мотнула головой в его сторону, но потом отвернулась обратно, закидывая ноги на кровать. Пускай даст мне поспать, и я его прощу, все. Хотя, поступки его меня уже не устраивают.

   «С монстриком тебе жить, Львёнок» Но я ему это не сказала — нахмурилась еще больше. А он зачем-то подошёл к моему чемодану и открыл его, доставая оттуда пакет с виноградом. Я его себе вообще-то мыла, а не ему! — Только тронь, придется не со злюкой жить, а кое-с-кем похуже, — Пригрозила я ему и опять отвернулась. А что? Я за фрукты душу продам. Поэтому ничего ему не достанется.

   Гибадуллин уселся рядышком, съел одну ягодку сам — за что получил хлопок по руке, а потом сунул ягоду и мне в рот — естественно, я довольна этому не была.

   — Ты меня что, задабриваешь, что ли? — Насупилась я, одновременно пережёвывая виноград. Это, вообще-то, не законно!

   — Нет, ты что-о! — И улыбаясь, сунул мне еще одну ягодку.

   Я одновременно потянулась за своим пакетом с виноградом. Мы сидели бок о бок, а пакет Львёнок поставил со своей стороны, таким образом не давая его мне. Поэтому я через него потянулась к пакету — меня это никак не смущало. — Ну дай, — Ответила я жалобным голоском, когда он поднял мой пакет, даже не пытаясь отдать его мне. Кажись, «кормить» ему меня нравилось, потому что мне пришлось проглотить еще одну ягоду. — Я тебе что, собака? — Спросила я недовольно и закатила глаза на его улыбку. Улыбаться он мне еще тут будет, вор винограда.

   — Вообще-то, это забота, — Ответил он по-наигранному с обидой.

   — Ты о нервах своих позаботься, понял? Тебе тут со мной долго сидеть, — И словно реально монстрик улыбнулась с ехидством.

   — Вот сижу и думаю, чудовище со мной сидит или Наташа... — Кусаться я любила всегда, поэтому не боясь укусила его прямо в тыльную сторону кисти. А что? Я же монстрик. — Ясно. Чудовище.

   — Чудовище у нас тут только одно, а я если только монстрик, — И вновь сделала свои любимые штучки — дала ему щелбан.

   — Монстрик? Какой еще монстрик? — И по-доброму улыбнулся, смотря на меня. Так с теплотой, что даже хамить не хотелось.

   — Злой и невыспавшийся. — Отрезала я и плюхнулась на бок в противоположную сторону от Гибадуллина. А тот отложил виноград на стол (упадёт же!) и улёгся рядышком, проводя по моему предплечью. Я даже не сдерживаясь, улыбнулась. Смотря на него хотелось отвечать только улыбкой.

   — Ты потом «ночью маячить будешь». — Перевел Нугзар фразу моей же матери и рассмеялся. Так заразительно, что мне самой хохотать захотелось. Эту черту я у него сразу заметила. Но спать мне правда хотелось. До безумия.

   — Ночью я буду спать. И сейчас тоже, — И сама не поняв, откуда во мне столько смелости — уткнулась носом в его плечо, как можно плотнее прижимаясь. И мне, кстати, тем же ответили. Спасибо, Львёнок, оно то мне и было надо.