16
от автора: моя любимая барселона выбыла с лиги чемпионов. очень больно и обидно за команду, но в то же время, очень горда за нее. матч был легендарным, ламин показал превосходную игру, если бы мы смогли продержаться те две минуты в конце второго тайма... несмотря на это, я верю, что у нас все еще впереди. visca barca ❤️💙
Сара сидела на подоконнике в комнате общежития, завернутая в плед, глядя в тёмное окно, где отражалась только она — уставшая, напряжённая, с глазами, полными сомнений. Рядом тихо тикали часы, и от телефона не было вестей... до того момента, как он завибрировал.
"Я у входа. Не пугайся."
Сердце Сары сжалось. Не потому, что она боялась — наоборот. От того, как сильно она хотела видеть его, несмотря ни на что.
Через минуту она уже открывала дверь. Але стоял в коридоре, в тёмной толстовке, руки в карманах, капюшон закрывал часть лица. Он выглядел иначе — не как звезда футбольного клуба, а просто парень, который пришёл к девушке, о которой думает каждый день.
— Привет, — тихо сказал он.
— Привет, — она едва улыбнулась и отошла в сторону, пропуская его в комнату.
Он не стал разглядывать интерьер. Просто сел рядом на край кровати и посмотрел на неё.
— Что решила? — мягко спросил юноша.
Сара сжала плед на плечах.
— Клара сказала, что я могу остаться. Контракт. Работа. Всё.
— Но? — он уже знал.
— Но я должна подписать документ. О полном соблюдении границ. Никаких отношений с игроками. Даже если они уже были. Даже если это неофициально. Я должна буду... — голос сорвался, — закончить это. Прямо здесь.
Але молчал. Смотрел в её глаза, будто пытаясь разглядеть что-то глубже слов.
— Я не уверена, что хочу остаться в клубе, где я не могу... быть собой. Где каждое чувство — под запретом. Но я также не уверена, что готова упустить шанс, который может изменить мою карьеру.
Он кивнул. Понимающе.
— А я уверен, — сказал он наконец. — Уверен, что не хочу, чтобы ты жертвовала собой ради правил, написанных людьми, которые забыли, что значит чувствовать.
Сара опустила взгляд.
— Мы не сможем быть вместе, если я подпишу. По крайней мере, не открыто. Не честно.
— А если ты не подпишешь — ты уедешь. И тогда нас тоже не будет.
Он выдохнул, встал, подошёл ближе и тихо наклонился.
— Знаешь, что я подумал?
Сара вскинула на него глаза.
— Я не хочу, чтобы ты делала выбор между мной и своей мечтой. Я хочу быть частью твоей мечты. Даже если издалека. Даже если в тени. Я подожду, сколько нужно. Только пообещай, что не будешь одна.
Она молчала. А потом — медленно, несмело — шагнула к нему. Он распахнул объятия, и она утонула в них, спрятав лицо в его груди. Плечи расслабились впервые за весь день. Он не целовал. Не торопил. Просто держал крепко и тепло.
— Спасибо, что пришёл, — прошептала она.
— Всегда, — ответил он, касаясь подбородком её макушки.
Когда он ушёл, так же тихо, как пришёл, Сара долго стояла у двери, ощущая, как внутри зреет странное, хрупкое, но мощное чувство: выбор всё ближе. Но страх — уже не главный голос в её голове.
***
Поздний вечер. Комната в общежитии.
Мария валяется на своей кровати, уткнувшись в планшет, но краем глаза наблюдает за Сарой, которая в третий раз подряд перечитывает одно и то же сообщение от клуба. Лицо у неё сосредоточенное, тревожное, будто она собирается подписать приговор.
— Слушай, — не выдерживает Мария, скидывая с себя плед. — Мы что, в сериале HBO? Сезонный финал, моральный выбор, всё плохо, жизнь под откос?
Сара криво усмехнулась.
— Почти. Только без саундтрека и фанатов.
— Глупости, — Мария села, поджав под себя ноги. — Ты реально думаешь, что всё развалится только потому, что ты уедешь? У нас двадцать первый век на дворе. У нас есть видео-звонки, чаты, чёрт возьми, у нас есть стикеры с твоим лицом, если ты захочешь.
Сара вздохнула, но не смогла не улыбнуться.
— Это не только про расстояние. Это про то, что, если я останусь — я должна всё забыть. А если уеду — может, больше никогда его не увижу. Это не так просто.
— Никогда — это такое громкое слово, знаешь? Особенно для людей, которые уже перешли столько линий. — Мария встала, подошла, плюхнулась рядом на кровать. — Если он действительно твой человек — он не исчезнет. Даже если ты будешь на другом континенте. Даже если клуб будет вставлять палки в колёса. Если нет — лучше узнать сейчас, чем через пару лет.
Сара смотрела в пол, пальцы сцеплены.
— Он сказал, что подождёт. Что не хочет быть преградой. Но я не уверена, что я выдержу — всё это. Скрытность, напряжение, клуб, ожидание... А ещё — мои амбиции, моя работа. Я ведь тоже чего-то стою.
Мария села ровнее, глядя на неё всерьёз.
— Вот именно. Ты стоишь слишком много, чтобы позволить какому-то фото, слуху или одному контракту решить всё за тебя. И если он это понимает — а судя по всему, да — то вы точно найдёте способ быть вместе. В твоё время. В твоих условиях.
Сара подняла взгляд.
— Ты говоришь так уверенно.
— Потому что, в отличие от тебя, я не влюблена по уши, и могу думать головой, — подмигнула Мария. — Ну, или хотя бы на вид.
Они обе засмеялись. Смех — тихий, искренний. Как глоток воздуха в душной комнате.
— Спасибо, — тихо сказала Сара.
— Пожалуйста. А теперь выключай трагедию, бери ноутбук — и давай вместе решим, как именно ты собираешься сказать Кларе, что ты либо подписываешь, либо... уезжаешь, но не сдаёшься.
Сара кивнула. Впервые за долгое время — с ясным взглядом и ровной спиной.
***
Сара шла по коридору, с каждым шагом чувствуя, как внутри что-то ломается. Она повторяла себе, как мантру: «Карьеру я строила с нуля. Не ради него. Не ради кого-либо. Ради себя. Ради мечты. Ради того, чтобы доказать — я могу.»
И всё же... где-то под этой бронёй, под идеально выверенным фасадом — что-то дёргалось. Как заноза, которую не вытянуть.
Алехандро.
Он появился слишком внезапно. Слишком правильно. И оказался именно тем, кого она не вписывала в своё уравнение. Она ведь всегда была за ясность. За правила. За контроль.
Но его взгляд разрушил все формулы.
«Я не могу. Не должна. Не имею права...»
Она остановилась у двери кабинета Клары. Ещё пара секунд — и всё. Подпись. Решение. Будущее.
Рука уже тянулась к ручке, как вдруг — голос:
— Сара.
Она обернулась. Доктор Солер стоял чуть поодаль, в привычно строгом пиджаке, но с мягким выражением лица.
— У меня к тебе разговор. Срочно. Пойдём.
Она кивнула — скорее по инерции.
Он открыл перед ней дверь в кабинет напротив и жестом пригласил войти. Там было тише. И немного теплее, как ни странно.
Сара встала посреди комнаты, сжав руки за спиной, будто уже готова к выговору. Но Солер ничего не говорил. Просто смотрел на неё какое-то время. А потом спросил:
— Ты собираешься принять предложение?
Она кивнула.
— Да, сэр.
— Несмотря на всё?
— Я приехала сюда не за отношениями. Я приехала за карьерой. Я не могу позволить чувствам перечеркнуть всё, над чем работала.
Солер вздохнул и присел за стол.
— И ты думаешь, что чувства — это что-то вне жизни? Что они — помеха?
Сара опустила глаза.
— Не помеха. Просто... они не вписываются. Не сейчас. Не здесь. И не с ним.
Он кивнул, задумчиво.
— Понимаю. И всё же... я звал тебя не для этого.
Она удивлённо подняла глаза.
— Клара ещё не приняла окончательное решение. Но... Алехандро поговорил с нами. Весьма настойчиво. — Он усмехнулся. — Он сказал, что ты лучший врач, которого они видели на поле, и если клуб позволит себе потерять тебя из-за слухов — это будет их самая глупая ошибка за сезон.
Сара открыла рот, но слов не было.
— И знаешь, — продолжил Солер, — может, он прав. Ты не просто талантлива. Ты работаешь достойно, честно, держишь слово. Ты прошла через многое и осталась на ногах. И да, ты нарушила правило. Но не профнепригодность же тебе за это выписывать.
Он встал, обошёл стол, встал напротив неё.
— Штаб еще обдумает твое решение. Я лично этому поспособствую. А ты...
Он сделал паузу.
— Подумай, что ты действительно хочешь. Не кем тебя научили быть. А кем ты чувствуешь себя. И кого рядом хочешь видеть.
Она молчала. Ком в горле не позволял говорить.
— У тебя ещё есть время. Только не теряй себя, Сара.
Он слегка кивнул и вышел, оставив её одну. Но в этот момент Сара уже не была так уверена в своем решении.
***
— Сколько можно?! — простонала Мария, уткнувшись лицом в стол в ординаторской.
— Всего четыре дня, — мрачно уточнил Рамон, вытягивая шею, будто на казни. — Мы почти герои. Почти выжившие. Почти свободные.
Сара сидела на подоконнике, с кружкой дешёвого автомата-латте, смотрела на дождь за окном и внутренне соглашалась: эта стажировка выжала из них всё.
— Клянусь, если кто-то из юниоров ещё раз скажет мне «доктор, а можно я не буду делать лёд, я не чувствую ног», — я просто положу его в морозилку и уйду, — драматично произнес Вико.
— Вот почему нас не возьмут в штат, — фыркнула Мария. — Не из-за романтических скандалов, а потому что мы угрожаем детям заморозкой.
— Я, кстати, пакую вещи, — сказал вдруг Рамон. — Сегодня нашёл в шкафу банку консервов с датой «2021». Думаю, это знак.
— Пожалуйста, не ешь её, — влезла в разговор Сара.
— Я не настолько отчаянный. Хотя... — он заглянул в холодильник и замер. — Кто съел мой йогурт?!
— Не я, — хором сказали все трое.
Раздался дзинь — сообщение в общем чате:
«В честь последней недели — дресс-код завтра: чёрное. Как наша душа».
— Можно я приду в черном хирургическом халате? — спросила Сара, закатывая глаза.
— Можно даже в плаще ведьмы, — ответила Мария. — Лишь бы это как-то оживило нашу моральную смерть.
— А знаете, что самое абсурдное? — спросил Рамон, уже лёжа на полу. — Мы будем скучать по этому. Вот этим моментам. Когда мы все вместе. Уставшие. Глупые. Живые.
— Не надо сентиментов, — отмахнулась Мария, но в глазах у неё тоже что-то блеснуло. — Ты ещё расплачься. Я не выдержу этого уровня драмы.
Сара улыбнулась и почувствовала, что не всё так тяжело. Да, будет решение. Будет конец. Но пока — вот они. Все здесь. Хохочут. Изнывают. Бурчат.
И она — среди них.
Весь коридор отделения, казалось, слегка погрузился в траур. Не в буквальном смысле — но у каждого интерна был надет чёрный элемент одежды: Вико вёл себя, как будто шёл на похороны собственной молодости, в чёрной водолазке и с кофейным стаканом, словно урной. Мария, конечно, пошла дальше всех — под её халатом была маленькая чёрная платьица и остро подведённые глаза, как у злодейки в теленовелле.
Сара, хоть и пыталась быть серьёзной, всё же не удержалась — черная рубашка, её хвост был стянут чёрной лентой, и даже кроссовки были заменены на старые, тёмно-серые.
— Кто умер? — флегматично поинтересовался старший физиотерапевт, проходя мимо.
— Мы. Внутренне, — ответил Вико, делая надкусанный круассан ещё более трагичным. — Стажёрская душа умирает медленно, но с музыкой.
— С какого перепуга с музыкой? — удивился Рамон.
— Я, кстати, включил плейлист «Dramatic Final Season Soundtrack» в зале восстановления. Там только Бах, Билли Айлиш и саундтрек из «Интерстеллара».
Сара прошла мимо массажной, где кто-то из игроков юниоров подпевал голосом в стиле «What was I made for», пока другой жаловался на крепатуру.
— Это уже театр, — пробормотала она, не сдерживая смех.
В ординаторской стоял сладкий запах шоколада — кто-то (скорее всего, Мария) принёс маффины. В центре стола стоял надписанный маркером лист:
«ПОСЛЕДНЯЯ НЕДЕЛЯ. УМИРАЕМ КРАСИВО»
— Давайте фотку, — скомандовала Мария.
— Мы не на вручении дипломов! — возмутился Рамон.
— Мы на вручении нервного срыва. Тоже праздник.
Они дружно сделали селфи: на фоне приборов, ламп, пустых кружек, с переутомлёнными, но счастливыми глазами.
А потом, ближе к обеду, когда все снова разошлись по своим пациентам, Сара осталась на минуту одна у раковины. Смотрела в зеркало, поправляя волосы. Улыбнулась себе самой. Чуть-чуть.
Да, всё было запутанно. И страшно.
Но в этом всём — была жизнь. И она её чувствовала каждой клеткой.
И это стоило всего.
***
Сара только вышла из душной ординаторской, где Рамон сейчас громко спорил с Вико о том, какая песня больше подходит к финалу стажировки — «My Immortal» или «Time» Ханса Циммера. Телефон завибрировал в кармане.
Алехандро:
«Слушай, если я сейчас выйду за кофе и встречу процесс траурного шествия интернов, мне нужны будут чёткие инструкции: мне ложиться на землю лицом вниз или сразу рыдать?»
Сара, не сдержавшись, хихикнула вслух.
Ответила:
«Лучше подыграй. И принеси маффин. Мы хоронить будем последние силы и рассудок»
Але:
«Тогда давай ты выйдешь на пару минут. У массажных кабинетов. Там, где камеры не видят»
Она обернулась: никто не следил.
Время — 15:12. У неё было семь минут до следующего пациента.
Сара вышла. На секунду ветер взъерошил волосы и развеял остатки муки с маффина на её халате. Але уже ждал, опершись на стену — в тёмной худи с капюшоном, натянутым на глаза, как у какого-то супергероя в отставке.
— Мисс Траур 2025, — улыбнулся он, глядя на чёрную ленту в её волосах. — Ужасно драматично. Мне нравится.
— У нас там внутренний конкурс на лучшую сломанную психику. Похоже, я иду в финал.
Он засмеялся — быстро, коротко. Потом взглянул на неё чуть тише, чуть мягче.
И прежде чем она успела что-то добавить, Але сделал шаг ближе и легко, почти незаметно, поцеловал её в висок. Тепло. Почти мимолётно.
— Просто... если вдруг решишь уехать, — сказал он, — хочу, чтобы помнила. Я не жалею ни о чём.
Она застыла. Ни слова не смогла сказать. Лишь кивнула.
И он, уже отступив на шаг, добавил:
— И да... если мы все в трауре, то я официально записываюсь в клуб скорбящих по тебе.
И исчез в коридоре, оставив после себя запах геля для душа и бабочек под рёбрами.
от автора: а мы с вами приближаемся потихоньку к концу. работу я наконец то дописала полностью, осталось скорректировать некоторые моменты и буду выпускать главы сразу как будут готовы.
небольшой update: следующая история будет про фермина, я уже начала ее писать и она мне сразу запала в душу, по характеру она будет сильно отличается от этой работы, так что ждите!