10
Стадион "Месталья", Валенсия. За три часа до стартового свистка.
Сара идёт по боковому туннелю за Солером и двумя другими врачами. У неё за спиной медицинский рюкзак, на шее — карточка доступа, волосы собраны в пучок. Всё — строго, по протоколу. На лице — хладнокровие, внутри — нечто другое.
Этот стадион она знала с детства. Когда-то смотрела матчи вместе с отцом. Когда-то мечтала быть в этих коридорах. Но не так. Не с этим человеком в голове.
Команда уже прибыла. По раздевалкам — суета. Физиотерапевты раскладывают тейпы и бутылки с растворами. Медики проходят свой брифинг. Сара проверяет планшет, сверяется с Эстель по структуре дежурства.
И тут — шум голосов, гул, ритм бутс по кафелю. Игроки выходят из раздевалки.
Форма уже надета, бутсы застёгнуты, некоторые с наушниками, кто-то в капюшоне, кто-то переговаривается друг с другом.
Она не смотрит на него. Не ищет глазами.
Но всё её тело — знает, когда он приближается.
И правда — Але выходит последним. Идёт спокойно, будто это не важный матч, а воскресная пробежка.
Он замечает её сразу.
И вдруг — останавливается на секунду.
Только на долю мгновения — между двумя шагами — он будто зависает во времени, когда видит её в выездной спортивке клуба, с серьёзным лицом и планшетом в руках.
Она не смотрит на него. Но он смотрит. Долго.
Как будто вдруг понял, что эта девушка больше не просто "та, что злится".
Фермин, проходя мимо, толкает его в плечо:
— Не залипай, на поле лучше фокусируйся.
Смех. Але резко моргает и двигается дальше.
Сара поворачивает голову следом, будто просто свериться с очередью выхода игроков.
Но внутри... внутри — что-то дрожит.
Через несколько минут она стоит у скамейки, в наушниках — связь с врачебным штабом, перед глазами — поле.
И впервые за всё время — волнуется. Не за себя. Не за оценки.
За него.
***
Финальный свисток. Барселона выигрывает 2:1.
На скамейке — крики, объятия, касания ладоней, кто-то поднимает бутылку с водой как трофей. Медики встают с мест. Сара — не кричит, не машет руками, но... улыбается.
Натянуто. Сдержанно. Но от сердца.
— Чего стоишь, как в театре? Мы выиграли! — хлопает её по плечу старший физиотерапевт, Эстебан. — Это твой первый матч, поздравляю.
Сара кивает.
— Спасибо.
В это время у кромки поля работают камеры клуба. Один из парней из SMM-группы, по имени Марко, с камерой на плече, замечает её:
— Сара, глянь сюда!
Она вздрагивает.
— Сделай лицо победителя!
Она смеётся. Настояще. Без зажимов.
— Идеально. Это то, что мы хотим показать подписчикам — что даже медики у нас боги!
Он щёлкает пару фото и уходит с камерой дальше, крича «Ламин! Улыбнись!».
Сара остаётся стоять у поля. И тут — появляется Але.
Вспотевший, зарумяненный, но абсолютно довольный. Его взгляд — мимо толпы, мимо тренеров, мимо фотографов — прямо на неё.
Они не говорят. Он проходит, будто случайно, рядом.
И на миг — его рука едва касается её руки. Почти невидимо.
Она делает вид, что не заметила. Но сердце — как будто вздрогнуло.
Позже в раздевалке, Марко, снова с камерой, снимает мини-бэкстейдж. Сара помогает выдать охлаждающие гели, проверяет Гави на ушиб бедра — всё в порядке. Фермин что-то говорит Марко:
— Ты бы показал в сторис, как наш доктор с ледяным сердцем тает!
Сара бросает взгляд:
— Фермин, хочешь охлаждающий гель на язык?
— Я молчу, — поднимает руки он.
И впервые — она не чувствует, что здесь чужая.
Не чувствует, что вот-вот всё рухнет.
Парни шумят, переговариваются, кто-то включает музыку с колонки. В воздухе — пот, мази, электричество победы. Сара протирает руки спиртовым раствором и проверяет список постматчевых процедур.
— Док, мне нужна твоя помощь, — вбегает Гави, показывая на голень. — Кажется, я налетел на чью-то бутсу.
— Садись, — кивает Сара, уже доставая охлаждающий компресс. — Больше притворяйся — будет хуже.
— Это намёк?
Она впервые за день смотрит ему прямо в глаза.
— Это диагноз, — отвечает ровно.
Смеются сразу трое, в том числе и Ламин, который тянет руку:
— Мне просто похвалу. Никаких мазей.
Сара улыбается. Молча поднимает палец вверх.
— Докторша у нас с юмором, — кидает Педри, проходя мимо. — Осторожней, можете прижечь себе эго.
Эстебан, старший физиотерапевт, хлопает её по плечу:
— Ты быстро влилась. Раньше все с новыми фемдокторами как с огнём — боялись слова сказать. А тут ты — как своя.
Сара кивнула, будто это ничего не значило. Но на самом деле... это значило всё.
Быть «своей» — не на словах, а на деле. В этом шуме, в этих полураздетых, вечно шутящих, вечных мальчишках — найти место. Не как «девушка кого-то». А как специалист.
Она это место завоёвывала — по миллиметру.
— Сара, а ты, говорят, раньше в Валенсии бывала? — спрашивает Кубарси, вытягиваясь на скамейке. — Стадион узнаешь?
Она кивает.
— С отцом. На матчи. Я тогда не думала, что когда-нибудь зайду сюда с бейджем врача.
— Он наверное гордится тобой, — говорит кто-то с другого конца зала.
«Наверное» — думает про себя Сара.
В этот момент входит Але. Уже переодетый, с полотенцем на шее. Он бросает взгляд на неё — короткий, почти мимолётный. Сара замечает, но не даёт себе повернуть голову в ответ.
Он подходит к Эстебану, о чём-то переговаривается. Ни слова ей.
Сара заканчивает с Гави, убирает инструменты в кейс и собирается выйти, когда слышит:
— Спасибо за помощь.
Это Але. Говорит в спину. Голос ровный, нейтральный.
— Пожалуйста, — отвечает она, не оборачиваясь.
Одна секунда. И снова расстояние.
Вечером, уже в отеле, после ужина с командой — где она сидела рядом с Эстель и парой физиотерапевтов, стараясь не ловить на себе взгляды — она возвращается в номер.
В телефоне — шутливые сообщения от Марии:
«Какого быть в раздевалке у «Барсы»? Я на твоем месте уже лежала бы без сознания.»
Сара смеётся, но коротко. Внутри — усталость. Физическая и моральная.
За окном — шум улиц. Где-то внизу фанаты празднуют победу. А у неё на завтра снова дежурство. Работа. И этот ледяной зазор между ней и Алехандро, который она не знает — хочет ли разрушать.
В эту ночь она засыпает в чужом городе, в чужом отеле — и впервые чувствует, что всё равно чуть ближе к дому.
***
К полудню. Автобус медицинского штаба подъезжает к базе. Впереди — общежитие, за спиной — первая выездная победа.
Сара выходит из автобуса последней. Рюкзак на одном плече, уставшее после дороги лицо, но взгляд — живой. Где-то внутри неё ещё гремят трибуны, пахнет стадионом, чувствуется взгляд Алехандро, даже сквозь чужие разговоры и свет фар.
— Отдохни хорошенько, до завтра! — машет ей Эстель с водительского места.
— До завтра... — тихо отвечает она.
Путь до общежития кажется короче, чем обычно. Ноги сами несут. Ни одна мысль не выстраивается чётко. Только ощущения. Эхо фраз. Улыбок. Взгляды и шутки.
В комнате тихо. Лишь мягкий свет из окна озаряет комнату. Марии нет, должно быть на базе.
Сара ставит рюкзак у стены, вытягивает волосы из хвоста, прислоняется затылком к холодной стенке позади.
На стадионе, в толпе, в потоке — она впервые за долгое время почувствовала, что справляется.
Не просто существует, а живёт.
Не просто лечит — а помогает.
И что он — видел это. Он видел её такой.
Она снимает спортивку, переодевается в майку, кидает телефон на подушку...
и засыпает, пытаясь забыть все переживания в голове.
***
Следующее утро. 08:10. Столовая при базе. Запах тостов, омлета и свежемолотого кофе перемешались с голосами, смехом и звоном посуды.
Сара с подносом в руках пробирается между столами, прикрывая зевок рукой. За спиной — распущенные волосы, слегка влажные от быстрого душа. В лице читается след выездной усталости, но у неё — даже шаг лёгкий.
За дальним столом уже сидят интерны: Мария, Рамон, Вико. Как только Сара приближается, все разом поворачиваются.
— Вот и она!
— Доктор звезда!
— Выпьем за первую победу Сары в составе команды! — шутит Вико, поднимая бумажный стакан с кофе.
— Сара, давай признавайся: это ты заклеила бутсы соперникам, да? — смеётся Рамон.
Сара ставит поднос, садится, криво улыбается.
— Просто держала аптечку. И не умерла по пути. Успех, я считаю.
Мария кидает на неё взгляд, в котором читается всё: "Не притворяйся такой скромной. Я тебя знаю."
— Ты же с SMM-отделом тусила? — продолжает Рамон. — Они выложили бэкстейдж в сторис, где ты смеёшься! Ужас, ты умеешь смеяться, Мартинес!
Сара фыркает, отпивает глоток кофе.
— Ошибки случаются.
— И игроки с тобой здоровались, как с рок-звездой. Ламин вообще чуть не скинул соседа со стула, чтобы тебе уступить место.
Мария, с интересом глядя на неё, нарочито спокойно добавляет:
— А Бальде не подвёз тебя случайно до общежития?
Сара поднимает брови:
— Нет. Я шла пешком. Одна. Ветер, холод, одиночество. Полнейшая романтика.
Все рассмеялись.
Вико щёлкает пальцами:
— Вот она — сарказм терапевтической направленности!
Мария, всё ещё улыбаясь, шепчет ближе:
— Но ты изменилась. Серьёзно. У тебя лицо расслабленное. Как будто ты больше не борешься со своей судьбой.
Сара сжимает чашку кофе в руках, переводит взгляд в окно:
— Может, просто приняла, что всё равно не выиграю у него.
— У него?
— У судьбы.
Мария на миг прищуривается.
А потом снова улыбается — чуть слишком хитро.
***
Сара только успевает доесть свой омлет, как над её плечом появляется знакомая фигура в спортивной ветровке.
— Доктор Мартинес?
Она оборачивается — это Иньяки, ассистент главного тренера, улыбчивый и вечно на шаг быстрее остальных.
— Да?
— Вы сегодня свободны после обеда?
Сара напрягается — мимолётно, но Мария замечает и сразу замирает с вилкой на полпути ко рту.
— Зависит от задачи, — отвечает Сара осторожно.
Иньяки кивает:
— Педро Рохас из PR-службы хочет сделать короткое интервью для внутреннего канала. Формат "день из жизни клуба глазами врача". Ты как раз отличная кандидатура: молодая, умная, с недавнего времени — медийно одобрена.
Он подмигивает.
— Интервью? — переспросила Сара, поправляя волосы. — Я даже в университетской газете не появлялась...
— Ну так пора. Не волнуйся, без камер. Просто поговорите в кабинете, он покажет, как всё будет выглядеть. Согласна?
Все трое интернов буквально впиваются в неё глазами.
— Согласна, — говорит Сара чуть быстрее, чем собиралась.
Иньяки уходит, оставляя за собой аромат парфюма и вопросы.
— Интервью? — эхом тянет Вико. — Мы тебя больше не узнаём.
— Завтра у неё автограф-сессия, — добавляет Рамон. — А там и до фигурки из LEGO недалеко.
Сара качает головой, но всё же улыбается. Внутри, правда, сердце колотится.
Она не любит быть в центре внимания. Но это часть работы. И, может быть, часть новой себя.
***
Кабинет PR-службы — на втором этаже, стеклянные стены, на полках — сувениры, вырезки, плакаты. Педро — лет тридцати пяти, в очках и с камерой в руке — встречает её с лёгким кивком:
— Сара, да? Проходи. Хочу просто чуть-чуть записать, не для эфира, а на случай, если захотим вставить в документалку про сезон. Расскажешь, как это — быть молодой врачом в топ-клубе. И если не против — пара слов о выездной игре.
Сара садится в кресло, делает вдох.
— Только не спрашивайте ничего про футбол и его правила, — шутит она первой.
Педро смеётся.
— Даже не собирался. Но теперь, может быть, подумаю.
Запись длится всего минут десять. Педро задаёт спокойные вопросы: о графике, стрессах, адаптации. Сара отвечает точно, не слишком заученно. И в какой-то момент даже забывает, что её пишут.
Когда камера выключается, он улыбается:
— Ты знаешь, что у тебя очень честный взгляд?
— Это хорошо?
— Это редкость. У нас много медийных лиц, но не у всех — живое лицо.
Сара смеётся:
— Думаю, это просто последствия недосыпа.
Она выходит с кабинета в приподнятом настроении. Сара сворачивает за угол, направляясь в сторону лестницы, когда из соседнего коридора выкатывается шумная группа — юниоры после тренировки. В тренировочных футболках, с полотенцами на плечах, волосы ещё влажные.
— Эй, доктор Мартинес! — выкрикивает кто-то. — Можно автограф?
Сара вскидывает брови.
— С каких пор у вас дефицит ручек?
— Не, мы серьёзно! — смеётся один из мальчишек. — Мы слышали вы уже даете интервью. Такое спокойствие, такой голос... У нас теперь кумир не Месси, а вы!
— Только ты им не говори! — добавляет другой, оглядываясь театрально. — А то нам карточки в FIFA понизят.
— Лучше скажите, что они сказали, чтобы вы так прекрасно выглядели. Я вот не верю, что вы не нервничали, — подмигивает третий.
Сара прищуривается:
— Я просто представила, что вы все сидите передо мной и задаёте свои глупые вопросы. Как всегда. Стало не так страшно.
— Ай, всё, она нас троллит, — смеётся один из них. — Всё, идём, а то мистер Луис опять заставит приседать.
— Но знайте, — оборачивается один на прощание, — если решите идти в политику или в кино — мы проголосуем. Или купим билеты.
Она машет им вслед. И только когда шум стихает — позволяет себе короткую, искреннюю улыбку.
Тепло от этих ребят всегда приходит неожиданно — но вовремя.
И всё же — в животе снова тихо скручивается что-то странное. Не от стресса. От ожидания.
Как будто где-то в воздухе нависает ещё одно "что-то". Неизбежное. И близкое.