8
Ранее утро, база, Сара заходит через основной вход, уже в форме, с планшетом и маской полной сосредоточенности.
Она идёт быстро, взгляд вперёд, но внутри — всё ещё горькое послевкусие вчерашнего вечера. Беседа с Марией, ночь без сна, странное ощущение, что всё на грани. И сегодня — снова день рядом с ним.
— Эй, Сара!
Она оборачивается. Ламин Ямал — в футболке без рукавов, с бутылкой воды в руке, идёт ей навстречу и... улыбается, как будто они знакомы вечно.
— Ты сегодня в реабе? Парни говорят, ты жесткая — как Флик, только гораздо симпатичнее.
Сара машинально кивает, делает вид, что не расслышала.
— Привет. Да, у меня сегодня расписание... — уходит в сторону, прежде чем договорит.
Но едва она поворачивает за угол — второй удар.
— Доброе утро, доктор, — голос Оскара Гистау, нарочито вежливый, с лёгкой ухмылкой.
Он выходит из зала и будто специально замедляется рядом с ней.
— Слышал, вы творите чудеса. Мы уже сами и просимся на реабилитацию, лишь бы с вами, — смеется весело и так легко.
Сара сжимает пальцы на планшете, но на лице — безупречное спокойствие.
— Я работаю с теми, кто в графике, Оскар. Хорошего дня.
Он кивает, уходит.
И тут — голос за спиной:
— Сеньора Мартинес, вы к доктору Солеру?
Один из координаторов держит в руках список. Сара кивает, не глядя, а он продолжает:
— У вас сегодня добавился ещё один пациент из основной группы. Гави.
Он только вышел из ограничений, нужно вести под контролем. Всё по расписанию — с Бальде попеременно.
С Бальде.
Снова.
Сара кивает.
Улыбается.
И делает вид, что не чувствует, как земля под ней становится всё более зыбкой.
В медицинском зале, позднее тем же утром, Сара заканчивает разбор утренних сессий, за её столом уже стоит Гави в тренировочной форме и с бинтом на запястье.
— Сара, да? — спрашивает он сразу, без предисловий.
— Да. Гавира, правильно?
— Просто Гави, — кивает он и усаживается на кушетку, разуваясь.
— Можем не притворяться, что ты не знаешь. Я видел, как ты пыталась незаметно меня гуглить утром.
Она поднимает глаза, сдерживая улыбку.
— Это называется "изучение анамнеза пациента". Не гугление.
— Ага. Я так же говорю, когда в 3 ночи читаю про бывших одноклассников.
Сара, неожиданно для себя, тихо смеётся.
— Вы все такие?
— Какие? Очаровательно раздражающие?
— Близко.
Она проверяет диапазон движения руки, наблюдает за его реакцией.
— Ты почти восстановился. Осталось немного поработать над стабилизацией.
— А это будешь делать ты? Или у тебя одни VIP персоны? — он поднимает бровь.
Сара взглядом даёт понять, что не в настроении для намёков.
— Я здесь, чтобы все вернулись на поле. Неважно, кто ты.
Гави смотрит на неё секунду, потом легко кивает:
— Справедливо. Кстати, ты классная. Не как обычно. У нас тут любят или заглядывать в рот, или бояться дышать. А ты — нормальная.
— Спасибо... наверное?
— Нет, серьёзно. Это редкость.
Сара впервые за утро чувствует, как исчезает напряжение.
Сейчас — легко. Без задних мыслей, без флирта, без двусмысленных улыбок.
— Слушай, Сара, — добавляет он на выходе, — если ты когда-нибудь захочешь просто... поболтать — приходи к нам. Я, Фермин, Педри... мы нормальные, клянусь. И мы знаем, что ты не "девочка Але".
Она вздрагивает — совсем чуть-чуть. Но Гави уже исчезает за дверью, будто не сказал ничего важного.
Сара смотрит в стену несколько секунд.
"Значит, уже так называют."
***
Ординаторская в обеденное время почти пустая. Сара возвращается после сессии с Гави — с кофе в руке, спокойнее после лёгкого общения. Входит и почти сразу встречает взгляд Марии, которая сидит у окна с ноутбуком. Та закрывает крышку, в упор смотрит.
— Ты видела, как они на тебя смотрят?
Сара оторопело моргает.
— Кто?
— Кубарси. Ламин. Даже Фермин, господи. Ты заходишь — и у них сразу режим "стоп, в зале появился ангел в белом". Ты серьёзно не замечаешь?
Сара сжимает стакан с кофе, сдерживает реакцию.
— Проблема не в том, как они смотрят. Проблема в том, почему.
Мария хмурится:
— Ты думаешь, они что-то знают?
Сара бросает папку на стол с резким шорохом. Бумаги разъезжаются.
— Не "думаю". Я уверена. И это — он. Кто ещё? Он сказал кому-то, и всё покатилось. Куда бы я ни вошла, они уже знают. Знают, что я — "девочка Але".
— Ты уверена, что это он? Может, ребята просто видят, что ты особенная, и—
— И что, Мария? Они вдруг всем составом решили стать вежливыми и интересоваться моим мнением? Перестань. Это не уважение. Это "инсайд". Это "тема недели" в раздевалке. Я будто больше не специалист. А повод для сплетен.
Мария встаёт, приближается:
— Сара, послушай, может, он вообще не при чём. Але вроде не—
— "Вроде"? Он даже не поговорил со мной. Не объяснил. Просто исчез после той ночи. А теперь, когда мне тяжело дышать, он где-то там, в очередной раз "ничего не обещает".
Пауза.
— Я не игрушка. Я не шутка. Я сюда пришла работать. И я не позволю, чтобы чьё-то самолюбие стоило мне карьеры.
В комнате — тишина. Сара делает глоток кофе и уже спокойнее добавляет:
— Если он хочет играть в молчание — пусть. Но я не промолчу, когда в следующий раз Клара поднимет бровь.
Мария тихо говорит:
— Ты злишься, потому что тебе не всё равно.
Сара отворачивается к окну.
— Вот именно. Не всё равно.
***
Мужская раздевалка, ближе к вечерней тренировке кишит игроками. Гави сидит на лавке, листая что-то в телефоне, когда рядом садится Алехандро, молча. Шнурки не вяжет — просто уставился в пол. Это уже второй день, как он пытается "быть нейтральным".
— Эй, — тихо начинает Гави. — Можно тебя спросить?
Але кивает, не поднимая глаз.
— Ты точно... всё нормально с той девчонкой? Сара?
Он резко вскидывает голову.
— Что с ней?
— Ничего. Просто... кажется, ты её реально задел.
Алехандро молчит.
— Физиотерапевт Гомес сегодня проходил мимо ординаторской. Говорит, слышал, как она разносила кого-то в клочья. Кажется, тебя. Он сказал, она была в бешенстве. Мол, "не игрушка, не повод для сплетен", и что "он" — это ты. Там всё сложно, но... она была расстроена. Очень.
Медленно, почти болезненно, Але откидывается назад и прикрывает глаза.
Он знал. Он чувствовал, что это ранит. Но до такой степени?..
— Я пытался защитить её.
— А получилось, будто ты предал, — мягко говорит Гави. — Она просто хотела быть нормальной. А теперь все либо смеются, либо смотрят. И ты... пропал.
Молчание.
— Она тебе вообще нравится, Але?
Глубокий вдох.
Выдох.
— Я не могу позволить себе это чувство, если оно уничтожит её.
Гави кивает, словно понимая.
Потом, вставая, бросает:
— Ну тогда решай — либо не мешай, либо вернись и сделай всё правильно. Потому что, по её глазам — ей больно. А это, брат, уже не про "не вовремя" — это про "опоздал".
***
На следующий день, встреча была неизбежна. Физиотерапевтический зал уже совсем родной. Сара расставляет оборудование для активации мышц и стабилизации, сверяясь с планшетом. Она слышит шаги, не оборачиваясь. Прекрасно знает кто вошёл.
Алехандро молча подаёт ей карточку расписания.
Она берёт её, не поднимая глаз.
— Добрый день.
Формально. Отстранённо.
Он немного хрипло отвечает:
— Привет, Сара.
Она лишь коротко кивнула и показала жестом на коврик.
— Разминаем мышцы. Потом переходим к балансной платформе.
Але опускается на коврик, смотрит на неё, но молчит.
— Здесь главное соблюдать технику,— продолжает она, на ходу проверяя эластичную ленту.
— Я хотел поговорить—
— Только не здесь, — резко. — Не при команде. Не в зале. Здесь я специалист. Не "тема".
Он стискивает челюсть, но всё ещё не спорит.
— Я не распространял ничего. Я...
— Ты исчез. Вот что ты сделал, — перебивает она. — Всё остальное — уже неважно.
Она отходит к аппарату, включая таймер. Её плечи напряжены, голос сдержан, но в глазах — горит упрёк.
— И теперь все в клубе считают, что я очередная девчонка, что решила "вскружить голову игроку". А я — врач. Я пахала ради этого. Я не позволю, чтобы твоя нерешительность поставила крест на моей репутации.
Але встал, подошел ближе. Остановился, словно боялся дотронуться.
— Я не хотел причинить тебе боль...
— Ты просто не хотел брать за неё ответственность. Это — ближе к правде, правда?
Он смотрит на неё — в этот момент настолько по-настоящему, что она отводит взгляд первой.
— Садись. Нам ещё тест с резиной делать, — тихо бросает она, уткнувшись в планшет.
Он подчиняется.
Но тишина между ними теперь другая.
Она колет. Не разрушает — но жжёт.