2
Скрип автоматических дверей, щелчок каблуков по кафельному полу — и вот они снова в коридоре. За спиной — инструкции, подписи, запреты. Впереди — шесть недель под прицелом, где каждый шаг записывается и оценивается.
Сара шла немного позади. Не спеша. В руке — папка с документами, бейджик чуть холодил кожу под тонкой тканью халата. Голова гудела — от информационного перегруза и внутреннего напряжения, которое не отпускало с самого утра.
— Ну, теперь я официально могу говорить, что работаю в "Барсе", — весело бросила Мария, перекидывая волосы через плечо.
— Да, только без селфи в раздевалке, — усмехнулся Рамон. — Или тебя сразу выкинут с позором.
— Ну уж прости, но если бы мне улыбнулся, скажем, Педри, я бы точно не удержалась, — продолжила Мария, подмигнув Саре. — Вы видели его вообще? На фотках он красивый, а вживую, точно огонь. И эта уверенность... мм...
— Господи, — усмехнулась Сара. Тихо. Почти беззвучно. Но всё же не так, чтобы никто не услышал.
— Что? — весело обернулась Мария, с прищуром. — Признай, они хороши собой.
Сара остановилась, вздохнула, и повернулась к ним, глядя спокойно:
— Мне всё равно, как они выглядят. Мы здесь не для того, чтобы искать кого-то "огненного", — голос звучал крайне убедительно.
Вопрос был только в том, кого она хотела в этом убедить. Их или себя.
— Да ладно тебе. Мы тут, между прочим, живём в настоящей сказке. А ты ходишь, как будто это каторга.
Сара не стала отвечать на это, лишь закатила глаза, но в данном жесте не было никакой злости. Все еще переполненный эмоциями Вико подошел сзади и радостно обхватил обеих девушек за плечи.
— Ну что дамы, да начнется самая незабываемая стажировка в нашей жизни!
Вскоре каждого из стажёров вызвали по очереди и распределили по разным секторам базы. Марию и Рамона забрал доктор Карлос, заведующий физиотерапевтическим блоком. Именно там они будут помогать в процедурах подготовки и восстановления игроков после нагрузок, следить за мышечным тонусом и осваивать методы пассивной терапии. Вико же направили в отдел спортивной кардиологии, где под наблюдением доктора Альвеса ему предстоит заниматься ЭКГ, проводить стресс-тесты и участвовать в допуске игроков к матчам и тренировкам — работа, требующая максимальной точности и ответственности.
Такое распределение устроило всех: позиции соответствовали их предпочтениям и тем проектам, которыми они занимались в университете. Не последнюю роль сыграли и рекомендации преподавателей. Каждому интерну был назначен персональный куратор — врач, от чьей оценки в конце стажировки напрямую зависел итоговый отчёт, рекомендации и возможность дальнейшего сотрудничества с клубом.
Коридоры медицинского крыла будто становились тише с каждым шагом. Уже не слышно было голосов студентов, суеты, шороха бумаг. Только ровный гул кондиционеров и звук её собственных шагов.
Сару встретил высокий мужчина лет сорока пяти, в безупречно выглаженном медицинском халате, с бэджиком:
Доктор Томас Солер – Реабилитационная медицина.
Он выглядел именно так, как она себе представляла "серьёзного врача в футбольном клубе": собранный, сдержанный, с ледяным вниманием в глазах.
— Сара Мартинес? — уточнил он.
— Да, — коротко кивнула она.
Он изучил её буквально за секунду.
— Идём. Хочу показать тебе сектор, прежде чем ты присоединишься к утренней терапии.
Они прошли через стеклянную дверь, которая отделяла "внешний мир" от внутренней системы восстановления. Сара сразу заметила: здесь всё работало, как часы. Тренажёры, баланс-платформы, терапевтические ванны, инструменты для стимуляции мышц. Всё — по линеечке. Точно. Чисто.
— Этот блок используется для всех игроков с травмами — как лёгкими, так и серьёзными, — начал доктор Солер. — Мы следим за их динамикой, проводим тесты, фиксируем малейшие отклонения. С сегодняшнего дня ты будешь ассистировать мне в этом процессе.
Сара шла рядом, всматриваясь в каждую зону, запоминая расположение аппаратов.
— Уровень допуска у тебя средний: ты будешь иметь доступ к медицинским досье, но работаешь под моим контролем. Ни один отчёт не выходит без моего одобрения. Поняла?
— Да, конечно.
— У нас здесь нет "почти", нет "наверное". Только цифры, факты, и документированное наблюдение. Это не университет. Это реальный спорт. И реальная ответственность.
Он открыл планшет, показал ей список игроков, находящихся в терапии на этой неделе.
— Два твоих пациента на сегодня — полузащитник молодёжки с перенапряжением квадрицепса и... — он взглянул на экран, — ...и Алехандро Бальде. Мышечное растяжение бедра. Его ты, скорее всего, уже видела утром.
Сердце Сары едва заметно дрогнуло — не от волнения, а от раздражения.
— Видела, — коротко ответила она.
Доктор кивнул.
— Он непростой пациент. Молод, самоуверен, но дисциплина у него есть — если правильно подойти. Не позволяй ему сбить тебя с фокуса.
Сара чуть приподняла бровь.
— Не волнуйтесь, я не из тех, кто теряет фокус.
Он задержал на ней взгляд чуть дольше, чем ожидалось.
— Посмотрим.
Доктор Солер повёл её дальше — показывая, где хранятся формы отчётов, как фиксируются замеры, куда сдавать данные. Сара слушала, запоминала, впитывала. Это было её. Чётко, ясно, контролируемо.
Но где-то в углу зала — у стеклянной стены, растягиваясь на коврике, — она заметила знакомую фигуру.
Алехандро Бальде.
Он мельком взглянул на неё, небрежно усмехнулся.
Сара сделала вид, что не заметила.
Она здесь не для него.
По крайней мере, пока что.
Зал, где лежал футболист был прохладным, стерильным, со светом, вычищенным до белизны. Сара вошла первой — шаг точный, спина прямая. За ней — доктор Солер. Он молча кивнул ей, подавая знак: «Смотри, учись. Но не теряй лицо».
На кушетке, в спортивных шортах и футболке, сидел сам Бальде.
Он листал телефон и жевал жвачку. Когда дверь открылась, он взглянул — и тут же отложил телефон. На его лице появилась лёгкая полуулыбка, будто он увидел кого-то знакомого.
— Доброе утро, — сказал доктор Солер. — Как самочувствие?
— Лучше, чем вчера. Всё ещё тянет, но не так сильно, — ответил Алехандро и вдруг перевёл взгляд на Сару. — Новенькая?
Сара кивнула, не спеша.
— Сара Мартинес. Медицинская интернатура.
— Так ты у нас врач? — бровь у него чуть приподнялась.
— В процессе. Сегодня я просто наблюдаю, — чётко произнесла она, подходя ближе, чтобы смотреть на экран с МРТ.
Алехандро посмотрел на неё внимательно. Дольше, чем нужно. Но Сара не отреагировала. Ни один мускул на её лице не дрогнул. Это была её броня.
— Ну, наблюдай, — усмехнулся он, и в этой усмешке было что-то... вызывающее. Привычка к вниманию. Привычка быть центром.
Сара включила экран, глядя на снимок. Доктор Солер рассказывал, что повреждение — умеренное, требуется индивидуальная терапия, без нагрузки минимум неделю. Она кивала, делала заметки, уточняла.
Но в какой-то момент, когда они осматривали его бедро, Алехандро вдруг тихо сказал:
— А ты серьёзная. Совсем не такая, как все.
Сара не посмотрела на него.
— А ты — совсем такой, как все, — отрезала она спокойно.
— Все — это кто?
— Те, кто привык, что мир вращается вокруг них.
Он усмехнулся шире. Его зацепило — и не в плохом смысле.
Сара наклонилась, аккуратно взяла его ногу, проверяя угол сгиба. Его тело было расслабленным, но взгляд — нет. Он изучал её, как будто она была новой головоломкой, к которой он ещё не подобрал код.
— Больно? — спросила Сара, слегка увеличив натяжение.
— Только в сердце, — отозвался он мгновенно.
Она молча посмотрела на него. Ни улыбки, ни реакции.
— Запишу "0 по шкале боли". Отлично.
Доктор Солер взглянул на Мартинес краем глаза, но ничего не сказал. Он уже начал понимать, что Сара не из тех, кто играется в халате. Она держит границу. Чётко. Холодно.
— Терапию начнём завтра. И прошу — никаких тренировок без разрешения. Ни пробежек, ни нагрузки, — добавил Солер, глядя на Алехандро строго.
— Обещаю, доктор. Я буду паинькой. Особенно под присмотром, — подмигнул он, и снова — взгляд в сторону Сары.
Сара не дрогнула. Просто выключила экран и спокойно сказала:
— Хорошего дня.
И вышла первой.
В коридоре она выдохнула. Не от волнения. От раздражения.
«Плевать», — подумала она. — «Он пациент. Я — врач. Это всё».
Барселона вечером была похожа на выдох — лёгкий, тёплый, с привкусом соли и асфальта после дневного жара. Узкие улочки, отражающие фонари в лужах, гудки байков, где-то вдали играющий саксофон.
Сара и Мария шли в сторону студенческого общежития, где клуб выделил им временное жильё. Медленно. Молча. Первые минуты — просто слушая, как город снова обретает дыхание после дня.
— Ну что скажешь? — первой заговорила Мария. Она шла, придерживая волосы, которые ветер пытался растрепать.
Сара пожала плечами:
— Интенсивно. Всё по делу. Много деталей. Очень чётко организовано.
— Ну да, ты скажешь "по делу", а я скажу: мамочки, я прикоснулась к спине игрока Барсы, — засмеялась Мария. — Рамон чуть не свалился с кушетки, когда я на него надавила.
Сара усмехнулась краем губ.
— У вас там весело.
— Очень. А у тебя?
— У меня? — она сделала паузу. — Растягивала Бальде.
— Бальде? Алехандро Бальде?! — Мария чуть не споткнулась. — Ты даже не сказала!
— А что говорить?
— Сара... Он. Идеален. Ну, ты его видела! Он как будто вышел из глянца. И с этим голосом... и манерой...
Сара закатила глаза:
— Он думает, что все вокруг — его фан-клуб. Проверил, улыбаюсь ли я. Бросил пару фраз в стиле "очарую за пять минут". Банально.
— Но всё равно красивый?
Сара вздохнула:
— Красота не делает человека умнее. Или глубже.
Мария фыркнула:
— Да ты просто устала. Завтра он снова улыбнётся, и ты передумаешь.
— Не думаю, — усмехнулась Сара. — Он даже имени моего не запомнил. А я не из тех, кто позволяет обращаться к себе "эй, стажёрка".
— Вот за это я тебя и люблю, — Мария толкнула её в плечо. — Но всё равно... я ставлю на то, что он тебя хотя бы раз заставит улыбнуться. Проверим?
— Это уже звучит как пари, — сказала Сара, прищурившись.
— Пусть будет. Если ты за всё время стажировки ни разу не улыбнёшься при общении с ним — я готовлю тебе ужин. Если улыбнёшься — ты мне.
Сара посмотрела на неё, а затем чуть заметно кивнула.
— Договорились.
И в этот момент — впервые за весь день — она всё-таки улыбнулась. Только не от Бальде. От Марии. От простоты их разговора. От того, что в этом городе с чужими людьми, у неё хотя бы один — почти свой.