12
Иногда кажется, что всё идёт ко дну. Но именно в этом погружении появляются те, кто умеет задерживать дыхание.
Было около полуночи.
Город гудел глухо, как больное сердце.
В окна её квартиры били жёлтые фонари, и стены плавились от теней.
Дана сидела на полу, спиной к дивану, голыми ногами касаясь холодного паркета. В ушах звенело — от усталости, от всего.
Безысходность.
Она не звала её, не молила о ней, не пела песен. Но она пришла.
Села рядом, как старая подруга, и осталась.
И в этой тишине, в этой давящей пустоте Дана сломалась.
Приняла. Не потому что хотелось. А потому что иначе — никак.
Мир замедлился. Сердце стучало не в груди, а где-то в темени. Всё размыто, зыбко.
Но легче.
Только так сейчас было хорошо.
Прошло какое-то время с той встречи. С того бара. С его взгляда.
Она старалась не вспоминать. Но вспоминалось.
Глеб. Глеб с голосом, будто гравий. Глеб с татуировками, как истории.
Глеб, в котором было что-то живое, будоражащее, опасное.
Она не должна была запоминать.
Но запомнила.
Телефон завибрировал. Экран мигнул.
"Срочный заказ. Адрес: Басманный пер., д. 14, кв. 42."
Не тоннель.
Не подземка.
Квартира.
Что-то кольнуло внутри.
Слишком чисто.
Слишком странно.
Но она не задавала вопросов. Это было одно из главных правил.
Не думай. Не оценивай. Не копай. Делай — и исчезай.
Она натянула куртку, прикрыла глаза чёрными очками и вышла.
Сумка — через плечо. Внутри — товар. Вес в точности. Всё, как всегда.
Дверь открылась почти сразу после звонка.
И она обомлела.
— Вишенка? — усмехнулся он.
Глеб.
Без рубашки. В спортивных штанах. С полотенцем на плечах.
Кудри мокрые. Кожа чуть блестит от воды.
Глаза прищурены. Голос — охрипший.
Но взгляд — точный.
— Не думал, что тебя сюда принесёт, — продолжил он, не убирая руки с косяка двери.
Она молчала.
Словно язык прилип к нёбу.
Как же иронично, подумалось.
Ты пытаешься оттолкнуть людей, а жизнь впихивает их обратно.
— Ну что, крошка, — его голос стал тише, чуть насмешливее. — Заказ у тебя?
Она молча кивнула и протянула пакет.
Пальцы дрожали.
Он заметил.
— Всё в порядке?
— Всё, как надо, — коротко ответила она.
Он взял товар. Не торопясь. Не так, как берут контрабанду.
Скорее, как человек, который не боится посмотреть в глаза тем, кто приносит тени.
— Не знал, что ты на таких ходках.
— Я на разных, — сухо сказала она.
Он кивнул, словно понял больше, чем она хотела, чтобы он понял.
На секунду повисло молчание.
— Ты... — начал он, но замолчал.
Она знала, что он хотел спросить.
Как ты докатилась.
Зачем ты здесь.
Что с тобой происходит.
Но не спросил.
Он уважал тишину, в которой пряталась боль.
Она развернулась, чтобы уйти.
Но он окликнул:
— Ты могла бы не исчезать в тот вечер.
Она остановилась.
Повернула голову.
Взгляд — колючий.
— А ты мог бы не лезть туда, куда не просят.
— Я не лезу. Просто... — он пожал плечами. — Просто ты мне запомнилась. Я тебя вижу, понимаешь?
— Никто никого не видит. Все видят, что хотят. Я — просто курьер. Не строй из этого драму.
— А если я не хочу отпускать это просто так?
Она усмехнулась.
На лице — привычная маска. Внутри — дрожь.
— Тогда ты глупее, чем кажешься.
Мы с тобой из разных миров, рокер.
— Может быть. Но я помню, как ты смеялась.
Она вздрогнула.
— Я не смеялась.
— Смех не всегда звучит, Вишенка. Иногда он — в глазах. И он был. Там, у стойки. До того, как ты снова натянула колючки.
Она не ответила.
— Как тебя зовут на самом деле? — тихо спросил он.
Она посмотрела на него долго.
Зрачки слегка расширены. На коже — испарина.
Он видит. Он видит. Она это чувствует.
— Лучше не знать, — прошептала она.
— А я всё равно узнаю. Рано или поздно.
Она развернулась и ушла.
Шаги гремели по лестнице, как удары сердца.
Внутри — огонь и лед.
Ей не хотелось уходить.
Но пришлось.
Потому что если остаться — можно сломаться.
А она и так держалась на честном слове.
Ночь была липкой. Воздух — как вода.
Она шла без цели. Просто шла.
Мимо баров, стеклянных витрин, в которых отражалась чужая жизнь.
Черри. Вишенка. Курьер. Призрак.
А где-то глубоко-глубоко — Дана.
Девочка, которая просто хотела, чтобы её не бросали.