4
Иногда всё, что у тебя есть — это один чемодан.
И последняя капля надежды....
Сначала были взгляды.
Утром, когда она зашла в аптеку за пластырем — фармацевт вдруг замолчала на полуслове, уставившись на неё так, будто Дана пришла за дозой, а не за помощью.
Потом — смех девчонок за углом школы, где она случайно проходила.
И наконец, одно слово, брошенное прохожим:
— Слышал, она теперь всех за деньги обслуживает.
Саша разослал по всем, кому мог, свою версию истории.
Скрутил правду в плотный клубок лжи.
Сказал, что она сама напилась, сама полезла, что «горячая» была, как всегда, что «вот вам и приличная девочка».
И все поверили.
Конечно поверили.
Ведь он — спортсмен. Мальчик из хорошей семьи.
А она? Девочка без отца, с вечно пьяной матерью. С мечтами, которые не укладывались в коробку.
Вечером случилось неизбежное.
Мать стояла в кухне, с телефоном в руке. Сигарета дрожала в пальцах.
— Это правда? — прошипела она. — Ты реально переспала с Сашей? И теперь все говорят, что ты проститутка?
— Мама, он... он меня... — голос дрогнул. — Это было не по моей воле...
— Замолчи! — выкрикнула женщина. — Ты позоришь меня! Весь город теперь шепчется! Я не могу даже на работу выйти — все смотрят, как будто я тебя в бордель отправила!
Дана сделала шаг назад.
— Я не виновата... Он... Он заставил меня...
— Да ты просто шлюха! Если заставил, значит это твоя вина. Нечего так наряжаться! — врезала мать. — Я тебя растила, кормила, терпела! А ты! Ты! В 17 лет уже такое творишь! Убирайся отсюда к чёртовой матери!
— Мам...
— Вон пошла, неблагодарная! — лицо женщины перекосилось от ярости. — Чтобы к утру тебя здесь не было!
Комната была душной. Воздух — как вода в болоте.
Каждая вещь казалась чужой.
Плюшевый мишка на подоконнике, старые фото с братом, выцветшая открытка с фразой «Верь в себя».
Она собрала одежду в старый чемодан. Паспорт, пару фотографий, зарядку. Всё.
Никаких «если». Никаких «может».
Это конец.
Она присела на кровать, сжала в руках телефон и дрожащими пальцами набрала сообщение:
«Ром, я еду к тебе. Я больше так не могу. Мне нужно уехать отсюда. Я купила билет. Завтра буду в Москве днем. Прости, что не объясняю. Просто... доверься. Я не могу больше оставаться здесь. Как приеду, мы обо всем поговорим..»
Ответ пришёл сразу.
«Дана, ты в порядке? Где ты сейчас? Что случилось? Я приеду на вокзал, чтобы тебя встретить. Только скажи время.»
Слёзы покатились снова.
Рома. Её единственный свет. Единственный, кто любит и принимает Дану.
«Завтра. Поезд в 5:20. В Москве буду где-то в 15:46. Спасибо, что ты есть.»
Ночь была длинной.
Она сидела на кухне, боясь уснуть, чтобы не проспать. Мать хлопнула дверью и ушла куда-то около полуночи. Вернулась в два, но даже не заглянула в комнату.
Четыре утра.
Дана умылась, переоделась в джинсы и худи.
Протёрла лицо льдом, чтобы не видно было опухших глаз.
Когда вышла из подъезда — воздух ударил в лёгкие холодом.
Летний рассвет был пустым и тихим, как будто весь мир вымер.
На остановке она сидела одна.
В ушах — тишина, под ногами — асфальт, в груди — решимость.
«Всё. Конец этой жизни. Начало новой.»
Автобус был почти пуст.
Она смотрела в окно и видела своё отражение: усталое, побитое, но с застывшим упрямством в глазах.
Вокзал встретил шумом, запахами еды и железа.
Поезд прибыл с лёгким опозданием. Она стояла у дверей и в последний момент посмотрела на город.
Родной.
Ненавистный.
В этом городе её убили.
Но она выжила.
Дорога в Москву — восемь с половиной часов.
Она смотрела в окно.
Думала о том, какой будет её новая жизнь.
Страшно? Очень.
Одна? Не совсем.
Но хуже — уже не будет.
В середине пути пришло ещё одно сообщение от Ромы:
«Я взял отпуск, чтобы быть с тобой первое время. Жду не дождусь, когда ты уже приедешь.
У тебя будет своё место. Своя комната.
И я рядом. Всегда.»
Она прижала телефон к груди и заплакала. Впервые — не от боли.
А от того, что кто-то остался. Кто-то, поверил и верит. Кто-то, кто не предал.