Любить, превозмогая боль

Сердце Жаклин ускорило ритм биения, теперь напоминающий танго. Танго пробудившегося волнения. Девушка смотрела на мужчину со смешанными эмоциями в глазах, пока тот терпеливо не прерывал зрительный контакт, ожидая словесного ответа, что объяснил бы происходящее в девичьих зрачках.

— Я... у меня есть время подумать над твоим предложением? – с некоторой робостью в голосе спросила Жали.

— Лучше сделать его сейчас. Мы собираемся напасть тут же. Как только я войду с тобою обратно. Это наш план.

— Антонин... у меня кончаются силы. У меня нет при себе волшебной палочки. Её отнял у меня Люциус. Я слаба. Я буду обузой в вашей атаке.

— Ты никогда не была обузой, Жаклин, – произнёс с нежностью мужчина, ласково проведя ладонью по бледной от устоявшейся в организме болезни. — Наоборот. Обузой тебе всегда были мы все.

— И сейчас тоже, – холодно ответила на это та, отбросив руку собеседника, который встретил сказанное поднятой в недопонимании бровью. — Мне и так приходится не сладко. Я умираю, но умереть не могу, как знает каждый из вас. От того мне хуже. Вечное ощущение смерти, которая никогда не наступит и не облегчит твои страдания. Представь, каково это. И тут возникнут дополнительные тревоги и опасности, уничтожающие меня ещё больше.

— Ладно, Жали, – тяжело вздохнув, бросил мужчина. — Я понял тебя. Мы... повременим с этим. Я им дам знак в виде взмаха руки или...

— А вам обязательно бунтовать с моим участием?

— Им всем, таким, как Корбан или Рабастан, плевать, с тобой или нет, пусть они и благодарны тебе за убийство Поттера по сей день. Но мне, Жали... Мне не плевать... – Антонин со всей аккуратностью и трепетностью, оценивая реакцию непротестующей собеседницы, взял ладонь девушки и накрыл её своей, взирая с горячей влюблённостью на хозяйку ощущаемой мягкой кожи. — Я люблю тебя, Жали. И люблю с давних пор.

Взор Жаклин вспыхнул намёком удивлённости лишь на секунду. Его едва можно было различить. Девушка не была в шоке от сей новости. Она подозревала о чувствах Антонина ещё с того момента, как она примкнула к отцу. На каждом собрании, на каждом совместном задании она краем глаза отмечала заинтересованность Антонина в ней. Слепой бы заметил. Но Жали не видела в её поклоннике тех качеств, которыми наделяла тех, кто мог бы завоевать её сердце. В конце концов, Антонин не был Драко Малфоем.

— Антонин, тебе придётся принять отказ, хочешь того ты, или нет. Я не люблю тебя. Твоя любовь не взаимна, – отчеканила она, как отрепетированную заранее речь, на которую последовал очередной тяжёлый вздох.

— Но я стал твоим первым мужчиной, Жали!

— Первым? – девушка, не сдержавшись, вспрыснула от короткого смеха. — Моим первым мужчиной был...

— Люциус? – прервал с растущей внутри озлобленностью тот, отдёрнув, как от дикой кошки, свои руки. — Поэтому ты не соглашаешься на восстание? Ты любишь его! Прежняя Жали бы согласилась не медля, несмотря на боли или что бы там не было. Прежняя Жали воевала бы за свою власть! А теперь ты стала чей-то жалкой подстилкой!

— Заткни свой поганый, лживый рот! – выкрикнула рассвирепевшая девушка, замахнувшись для пощёчины, но запястье было проворно схвачено на лету.

— Я уже представляю, как приятно тебе будет осознать, что теперь у тебя нет никаких преград для любви с долбаным павлином! Мы убили сегодня, перед ужином, его жену, и азартно ждём, когда сможем поведать ему эту радость!

— Что?!

— Пойдём, Жали. Нас уже все заждались! – моментально сменив тему разговора, с хитрой ухмылкой на губах произнёс Долохов, рванув на себя юное тело, чуть ли не волоча его за собою к дверям сбоку.

Мужчина распахнул преграду и уже хотел было подать какой-либо знак своим соратникам, как вдруг, с включившимся ошеломлением, увидел их трупы. Какие-то лежали около ножек стульев, свалившись с них тряпичными куклами. Какие-то оставались сидеть, словно манекены с витрин магазинов.

С округленными глазами Антонин и Жаклин посмотрели на платиновую макушку безмятежного аристократа, который держал наполненный вином бокал в левой, помешивающей содержимое руке, пока другая, правая рука, вальяжно расположилась на спинке стула позади.

— Да. Я и правда заждался, Антонин. Стало так скучно... – голова мужчины повернулась через плечо, спокойным взглядом оценивая реакцию вошедшего, игнорируя девушку. — Составите мне компанию с мисс Реддл?

— Ты... грязный ублюдок! – не на шутку разъярился Долохов, откинув на пол ослабевшее тело охнувшей Жали и достав из-за пазухи волшебное орудие, что тут же было направлено на соперника, который встретил угрозу, в свою очередь, своей направленной палочкой, из которой тут же полетел зелёный луч, опрокинувший мужчину замертво.

— Похоже, придётся править без подмоги, – пожав плечами и хмыкнув, как ни в чём не бывало, нарушил гробовую тишину Люциус, отпивая новую порцию. — Да и зелье зря потратил, – добавил он, поставив бокал на поверхность стола и, встав со стула, направился к приподнявшейся на локтях и наблюдающей за ним Жали.

Малфой-старший, призвав стул, сел напротив на расстоянии полуметра, со скрещёнными на ногах руками наблюдая, как Жаклин пытается встать, пепеля его ненавистью за отсутствие помощи. В конце концов он смиловался над несчастной, чуть наклонившись вперёд и протянув руку, на которую девушка сразу же перенесла вес тела и снова оказалась на ногах. Правда, пробыла на них она не долго, так как покачнулась и упала в объятья вскочившего Люциуса, что молча трансгрессировал с ней в спальню, где опустил Жали на мягкий матрас кровати, на котором та незамедлительно села, намереваясь начать беседу, так как сна не было ни в одном глазу.

— У нас же был другой план! – выдвинула первое обвинение она.

— Планы поменялись, – сухо бросил тот, усаживаясь на кресло напротив в ту же позу, в которой был минутой раннее.

— Когда успело это случится?!

— Когда я наложил на вас заклинание слышимости.

— Все... слышали нас?

— Только я.

— И вы...

— Да. Я опередил Антонина и убил всех. Расспрос закончился?

— Не совсем, – заявила девушка, скрестив на груди руки. — Всё пошло не так, как было задумано, но по итогу ваше место у власти сохранилось всё равно. Условия, касающиеся меня, остались прежними?

— А как думаете вы?

— От вас ждать одних лишь подвохов. Надо подумать об одном и сказать другое, но не факт, что это будет правдой, которая впоследствии так и вовсе окажется третьим вариантом. Я всё равно останусь в проигрыше, так что давайте не станем тратить время, и вы назовёте этот самый третий вариант.

Люциус хмыкнул, приподняв уголок губ, демонстрирующий заинтересованность в выдвинутом умозаключении.

— Что-то среднее мой третий вариант. Я вылечу вас, но свободы не видать.

— Боитесь, что я восстану?

— Бояться вас? Извольте.

— Тогда в чём причина?

— Вы – юны. С вашими самовлюблёнными данными вы точно захотите соперничать со мною за место у власти. Волшебники, которым вы будете толкать речи, которых будете пытать или делать с ними, что душе заблагорассудиться, будут считать, что смогут вас переубедить, расположить к себе, учитывая ваш возраст. Одним словом, к вам будут литься массы, но эти массы должны признать только один авторитет и сосредоточить всё внимание исключительно на мне.

— И как же вы собираетесь меня удержать от общества?

— Я наложил на особняк чары, что не смогут вам позволить покинуть эти стены.

— Мерзкий, гадкий...

— Это правда, что вы переспали с Драко когда-то? – перебил ругань мужчина.

— Что? – удивлённо спросила Жали, не понимая, как связаны между собою темы её заточения здесь и бывшие сексуальные связи.

— Драко лишил вас невинности?

— Да, он. А к чему вы спра... – глаза девушки распахнулись от нахлынувшего ужаса мгновенного осознания. — Неужели вы собираетесь меня...

— Даже думать не смейте о таком подарке вам, – ледяным тоном ответил Люциус, вставая. — Это всего лишь простое любопытство, – добавил он в уточнении, покинув опочивальню.

***

Парень обнимал девушку за талию, взирая, как и она, на красивый, алый закат, что наблюдался во всей красе только с высоты астрономической башни.

— Драко, когда твой отец будет вызволен из Азкабана, мы расскажем ему про наши отношения? – нарушила тишину Жаклин, положив голову на плечо любимого.

— Если мы выживем, Жали, – он взял её руку, трепетно прикоснувшись к ней губами, опустив через секунду, но не разжав. — Если доживём, – тяжело выдохнув в некой обречённости, произнёс парень.

— Клянись, что никогда не умрёшь! – девушка отняла от плеча макушку, установив с Драко зрительный контакт. — Клянись мною!

— Сделай бессмертным и меня, тогда поклянусь, – усмехнувшись, ответил тот, поцеловав в губы любимой.

— Я не хочу тебе этих страданий, Драко! Ты не представляешь, как это было больно – разделять свою душу!

— Мне будет больней, если я когда-то покину этот мир и оставлю тебя в одиночестве.

— Не смей такое говорить!

— Когда-нибудь я всё равно умру, Жали. Когда-нибудь придётся.

— Если ты и умрёшь, то только от моей руки! Если ты и умрёшь, то только вместе со мной! Я уничтожу свой крестраж, уничтожу себя, и уйду за тобой!

— Слышал бы кто-нибудь сейчас твою романтичную сторону, отходил бы от шока несколько дней, – ухмыльнулся тот на своеобразное признание в любви, которые он слышал чуть ли не каждый день, но со взаимностью принимал без недовольств.

— И я могу быть такой лишь рядом с тобой. Так что цени это!

— И я ценю. Больше всего на свете ценю, – ответил парень, даровав вторую порцию поцелуя, но теперь длинного и страстного.