Не в то время

Конфетти на душе рассыпается
В голове лужи стали рекой
Моё прошлое мне улыбается и машет рукой

Яна не понимает, что происходит. Она ощущает, что сейчас слезы потекут из глаз. Сама не верит, что смогла сказать это Антону. То, что так давно хранила в сердце и никому не говорила, просто потому что не было кому. И эти мысли были не правильными, Яна чувствовала это. О них никто не должен был знать. Так почему теперь знает этот рыжий парень?

Отворачиваясь к стене, девушка надеется, что до парня дойдёт, что сейчас правда самое ужасное время, какое он только мог выбрать, чтобы навести её.

— Я могу тебе помочь?

Качает головой, чтобы не отвечать, не давая волю слезам. Снова нужно закрыться, замолчать, вернуть без эмоциональное выражение лица — и всё будет, как раньше, как эти два года.

— Ян, я могу выслушать.

А кто сказал, что Яна хочет говорить? Она, ой, как не хочет. Точно не сегодня. Точно не тебе. И точно не она.

Когда-нибудь.

Когда она встретиться с мамой.

— Антон, уходи.

— Но...

— Уйди, — настойчиво повторяет Яна, не сдаваясь и снова, и снова пытается привести себя в чувства. Она не будет плакать.

Тогда не плакала — и сейчас не будет.
Бросая на Яну взгляд, который она всё равно не увидит, пока сверлит стену взглядом, Антон уходит.

Но не получается. В голове пробегают картинки, опять напоминая о том, что произошло два года назад. Воспоминания тяжёлым грузом ложились на сердце, сдавливая до боли. Когда Яна кому-нибудь говорила, как ей плохо? Ей некому было рассказать. Не могла сказать, как ей больно и одиноко.

Тётя Марина другой случай. Но ведь и она пострадала. У неё такой же груз. Но только, если Марина потеряла подругу, Яна осталась без матери, которая была ей поддержкой и опорой, единственным символом любви, держащейся в их семье. Которая была.

Слезы градом полились из глаз. Слишком запоздалая реакция с опозданием в два года. Яна слишком долго держала их в себе. Взяв вещи, которые лежали около неё, она начала швыряться в стену.

Всё не так!

Здесь не должно было быть её.
Яна жалела, что находилась не дома. Слишком мало вещей, который можно было кинуть или сломать. Стакан, пару тетрадей, тарелка и ручки. Больше ничего. Еще были незнакомые вещи из пакета отца, но до них еще нужно было дойти.

А ещё ей нужен был друг.

Даже если его у неё не было.

Продолжая кричать и плакать, она оперлась руками об кровать, чтобы найти ещё вещи. Ей всего лишь нужно сделать пару шагов, чтобы дойти до пакета, в котором лежали незнакомые Яне вещи.

Она спускается на пол, забывая о боли и неспособности ходить. Кажется, ей не удалось сделать даже шага, как она рухнула на пол.
Так и лежала с вытянутой рукой, надеясь, что дверь волшебным способом откроется и рыжий парень поможет ей встать. Но дверь открыла Евгения только две минуты спустя, когда она продолжала тихонько плакать и повторять, как это нечестно.


**

Два года назад.

Яркий солнечный день июля.
От такой погоды ничего не хотелось делать: было слишком жарко. Всё на, что хватало бы сил — лежать на шезлонге, который самостоятельно поставила на балконе или во дворе частного дома, и поедать мороженое, запивая его вкусным соком.

Но у Яны не было ни шезлонга, ни мороженого, ни вкусного сока. Сегодня пришёл день, когда им пришлось уезжать от любимых бабушки и дедушки, что означало четырехчасовую поезду до дома в душной машине без связи и интернета. Мышкиной даже не нужна была связь или интернет. Она скачала пару фильмов, которыми хотела себя занять, если у родителей не появиться желание забрать телефоны во времени дороги. Проблема была в лице младшего брата, который будет верещать, что ему срочно нужно ответить своему другу или открыть какой-то лот в одной игре.

Младший брат сейчас сидел около неё, не желая пристёгиваться. Он мог бы сесть у окна, оставляя между собой и Яной целое сидение, но у них с детства повелось, что они так сидели. Вместе. Она справа, оперившись об окно, а он уткнувшись ей в плечо.

Яна иногда удивлялась, что Артём — младший брат, — действительно её брат. Они были совершено разные. И не только характерами, но и внешне. Если Яна полностью пошла в маму, не считая того, что девочка всегда была миниатюрной, то Артём был копией своего отца.
Светлые волосы, зеленные глаза, прямой нос, осыпанный веснушками, даже сейчас у десятилетнего мальчика можно было заметить широкие плечи, которые уже были больше, чем у сестры. Спустя пару лет он точно станет двухметровым юношей с красивыми широкими плечами.

Про характеры Яна старалась даже не думать. Всегда угрюмая Мышкина, улыбающаяся только своему младшему брату и маме, не умеющая заводить друзей, завсегдатая одиночка. А брат был полной противоположностью даже в этом. Постоянный лидер и заводила, находящий друзей и знакомый в абсолютно любой компании и обстановки, улыбка, кажется, не сходила с его лица. Он был ярким солнцем, в тени которого жила Яна.

Разница в пять лет давалась Яне тяжело. Родители, отец, требовали от неё намного больше, чем от младшего брата. У неё должна была быть идеальная успеваемость, профессию давно выбрали за неё, а ей нужно всего лишь попасть в медицинский институт; комната обязана быть в самом идеальном виде, никаких разбросанных тетрадок и вещей, даже если она весь день просидела за учебой; приборка остальных комнат тоже лежала на ней, — как это Яна не успела прибрать комнату брата? Стыд и позор такой старшей сестре. Когда отец осознавал, что она не успевала вымыть все полы в доме и посуду, он начал ещё больше распыляться.

— Олеся, ну, ты скоро? — кричал Алексей, убирая в багажник последние вещи и садясь за руль.
С отцом Яне всегда было трудно. Он вечно пытался помыкать ей и матерью. У Олеси Мышкиной своего мнения и своих решений не может быть? Почему, если Алексей захотел поехать к своим родителям, всё сразу покрывались собирать свои вещи? Почему всё в семье Мышкиных зависело от настроения главы семейства? Почему вообще отец считается главой семейства?

Яна с детства знала, что папа командует мамой. Но всё никак не могла понять почему. Да и сейчас не может. Казалось бы, у Олеси и Алексеев одна заработная плата, они живут под одной крышей и воспитывают одних детей. Но Яна ни разу могла вспомнить, чтобы, когда она или Артём заболел, отец сидел около её кровати, держа за руку. Рядом всегда была мама. А отец только ругался, приходя с работы, почему комнаты не убраны и еда не стоит не столе. Но когда это должна была сделать Олеся, если она, как и он, весь день на работе? Она не могла успеть всё приготовить за полчаса, на которые пришла домой раньше.

Именно поэтому Яна вечно ругалась с отцом. Ну, как ему объяснить, что Алексей делает не так? Он даже не желал слушать, что у мамы возможно есть своё мнение! А если мама не хочет ездить к этим бабушке и дедушке? Может она хочет к своим родителям. Яна нервно пытается вспомнить, когда была у бабушки по линии матери. Кажется, это было три-четыре года назад.

И даже сейчас Алексея всё раздражало. Олеся самостоятельно собирала все вещи, кроме Яниных, подбирала все раскиданную одежду сына и мужа, сама ездила по магазинам, покупая еду в дорогу. А он всё равно не доволен! Видели те долго она всё делает.

— Сам бы тогда ей помог, — буркнула Яна.

— Что ты сказала? — агрессивно рявкнул Алексей.

Яна закатила глаза, отвернувшись к своему окну. М-да, вот таким он всегда и был. Очень нервным, особенно перед долгой дорогой. Так говорила мама, хотя Яна видела, что отец вечно такой, если ему что-то не нравится. Олеся постоянно его оправдывала и пыталась лишний раз не сказать слова, чтобы ещё больше его не бесит.
И это было неправильно. Яну раздражало, что в их семье все зависело от настроения отца.

— Мог бы и помочь, — повторила Яна.

Мама всегда говорила, что в пятнадцать лет нельзя грубить взрослому человеку, особенно своему отцу. Но Яна воспринимала это как предостережение о том, что её могут ударить, а не как наказ матери.

В этот момент как раз дверь открыла Олеся, садясь в машину.

— Ян, ну ты чего? Папа просто нервничает перед дорогой. Чего ты начинаешь?

Вот так всегда.

— Эй, хочешь я тебе конфету дам? Только не расстраивайся, — начинает Артём, когда Яна снова отворачивается, не только к окну, но и от всего мира.

Наверное, Артём единственный человек, который всегда будет на стороне Яны. Да, он очень любит отца, почти боготворит, но, когда эти двое ругаются, всегда приходит в комнату к сестре, чтобы обнять и посидеть рядом.

— Спасибо, Тем.

Брат всегда очень ярко улыбается, когда Яна одаривает его слабой улыбкой. Она никогда так и не поймёт почему его это так радовало.
Когда они тронулись, Яна почувствовала не ладное. Машина ехала как-то резко, Алексей сжимал руль слишком сильно, делая рванные и не понятные движения. Яне часто было страшно ездить на машине вместе с мамой, которая считала своим долгом наехать на каждую кочку и останавливаться очень близко с другими машинами, но, чтобы был такой страх с отцом... Никогда до момента сейчас.

«Мы же разобьёмся» — подумала Яна.
Агрессивную манеру вождения заметила не только она, но и мама.

— Тема, пристегнись пожалуйста, — попросила она младшего.

Он редко слушался маму, зная, что никакого наказания не последует, если не сделать, как она просит. А если и последует, то она сразу же забудет. Поэтому и не пристегнулся, а только сделал вид.

— Леш, может я сяду за руль? — аккуратно спросила мама, когда мы отъехали от бабушки и дедушки километров десять.

Яне всегда нравилось считать синие надписи, которые стояли каждые пять километров. Так она всегда знала сколько ей осталось до дома. Ей нравилось контролировать, хотя бы это.

— Лесь, я в состоянии водить сам! — прикрикнул на жену Алексей.

И тут произошло самое ужасное.

Ездить по этой дороге не нравилось никому из семейства Мышкиных. Здесь была только по одной полосе на каждой стороне, которые между собой не были никак разделены. Именно поэтому, отвлекшись на жену, Алексей выехал на встречную.

Яна успела закрыть глаза, но удара не последовала, и она выдохнула.

Алексей быстро выровнял руль и съехал с дороги в другую сторону, где стояли гостиницы.
Лучше от этого не стало.

Машина ударила об стоящую на стоянке, когда Алексей не справился с управлением. Они врезались, не сбавляя скорости, из-за чего стоящая машина перевернулась, сделав два оборота. А не пристёгнутый Артём вылетел из машины, своим телом разбив стекло впереди.
Отец ударился об подушки безопасности, в то время как у Олеси она не сработала. Яна врезалась в окно с той же силой, в которую они влетели в машину, да так, что разбила голову. Мысленно она спросила нет ли у неё сотрясения?
Но думать ей было об этом некогда. Яна заметила, что около неё не сидит младший брат.
«Он так и не пристегнулся!» — вспомнила Мышкина с ужасом.

Не смотря на головную боль, Яна выскочила из машины. Она стала оглядываться по сторонам, забыв, что стоит на встречной дороге.
Услышав громкий сигнал машины, оповещавший, что он едет прямо на девочку, Яна бросилась в сторону.

Ещё через пару мгновений она увидела своего брата. Яна резко к нему побежала. Ей нужно было убедиться, что с ним всё в порядке. Только потом она увидела, как из машины, в которую врезался Алексей, течёт бензин и не только на асфальт.

Она не успела взять брата на руки, который был полностью в крови и остатках стекла. Вероятно, газ внутри машины повредился, смешался с кислородом или чём-то ещё, и произошёл этот взрыв, отбросивший Яну назад.

Девочка оказалась на холодном асфальте. Отлетела она вместе с дверью, выбившаяся от взрыва. Огромная железяка прижала её к полу.
На громкий звук и огонь из гостиницы начали выбегать люди, а машины с проезжей части начали останавливаться.

Лежа правой щекой на холодном асфальте, в голову Яне приходили странные вопросы по поводу его температуры, учитывая всё происходящее вокруг. Запах гари и огонь, который ярко светил перед глазами напоминал ей почему она оказалась в таком положении.
Она пыталась вспомнить почему лежит именно здесь, а не в машине вместе с остальной семьёй. Подняв глаза вверх, откуда исходил огонь, она увидела мальчика, который был её братом. Он лежал на капоте, который горел уже минуты две.
Почему никто ничего не тушит? Как ей встать? Почему родители ничего не делают? Жива ли Олеся?

— Мама! — крикнула Яна, не поднимаясь.
Страх окутал всё тело, когда она поняла, что не может пошевелиться. Просто не получалось лечь на спину. Но она не чувствовала боли — это было хорошо.

— Мама...

Видела перед собой только пламя и небо. И мёртвого брата. Всё остальное пропало, расплываясь в пелене слез и отчаяния.
Где она находилась? Яна начала забывать, когда всё стало пропадать из поля зрения.
Яна уже и забыла о машине, в которой сидела пару минут назад. О своём раздражение, она тоже не вспоминала. Все мысли крутились вокруг брата и мамы, которую она упорно, хоть с каждым разом тише и тише, звала.

— Ма...

Но она не ответила.

А Яна закрыла глаза.