𝘋𝘈𝘔𝘕 𝘈𝘕𝘌𝘔𝘖𝘕𝘌𝘚 𝘋𝘈𝘔𝘕 𝘠𝘈𝘕𝘎 𝘑𝘖𝘕𝘎𝘐𝘕

Утро в Сеуле было туманным и прохладным, словно город накрыли пеленой грусти. Легкий ветерок шелестел листвой деревьев, и только редкие голоса прохожих нарушали тишину раннего часа. В комнате № 317, в студенческом общежитии, царил полумрак, и только слабые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь щели в шторах, освещали комнату.

Кровать, заправленная наспех, скомканное покрывало, казалось, говорило о том, что его хозяин спал беспокойно. На прикроватной тумбочке валялись несколько книг, конспекты, а также полупустой стакан с водой, забытый с вечера. На подоконнике, заставленном кактусами, в беспорядке лежали наушники, несколько ручек и смятые бумажные салфетки, которые Феликс использовал прошлой ночью во время приступов кашля. Плакаты музыкальных групп на стенах, казалось, блекли в тусклом свете, их яркие цвета тускнели, словно отражая внутреннее состояние Феликса.

Ли Феликс лежал на кровати, свернувшись калачиком, его лицо было обращено к стене. Он был одет в ту же белую футболку и клетчатые пижамные штаны, которые он носил вчера. Его светлые волосы были растрепаны, а лицо было еще более бледным, чем накануне. Под глазами залегли темные круги, а губы были потрескавшимися. Феликс проснулся с чувством, будто в его груди поселился колючий куст анемон, каждое движение которого причиняло невыносимую боль. Его дыхание было хриплым и прерывистым, и при каждом вдохе в легких ощущалось жжение.

Он медленно сел на кровати и закашлялся, прикрывая рот рукой. Его кашель был надрывным и болезненным, словно он выворачивал из себя все свои внутренности. Когда приступ кашля закончился, он опустил руку и увидел на своей ладони несколько распустившихся бутонов анемоны, теперь они были больше и толще, их лепестки уже не были такими нежными, они напоминали жесткую бумагу, и с каждым кашлем они царапали его кожу изнутри. Феликс горько усмехнулся, понимая, что его состояние ухудшается.

- Ну вот, еще больше, - прошептал Феликс, его голос был хриплым и тихим, - Сколько еще продержится мое тело, пока цветы не захватят меня полностью?

Он медленно встал с кровати и подошел к зеркалу. В отражении он увидел своего бледного, измученного двойника, и он поразился, насколько сильно ханахаки повлияла на него за такое короткое время. Его глаза были тусклыми, а на шее виднелись красные следы от кровавых цветов. Феликс тяжело вздохнул и отвел взгляд от своего отражения, не желая больше смотреть на собственное страдание.

– Сегодня я все сделаю, я признаюсь ему, – прошептал Феликс, стараясь придать себе смелости, – Я должен закончить это, должен освободиться от этой боли.

Феликс пошел в душ и смыл с себя пот и кровь, он ощущал, что его организм истощен. Он переоделся в чистую одежду, стараясь выглядеть как можно лучше. Он выбрал белую рубашку и светлые джинсы, словно стремясь стать светлее и чище, хотя в душе его бушевала буря, наполненная страхом и надеждой. Он взглянул в зеркало еще раз и, собравшись с духом, покинул свою комнату.

В столовой царил привычный утренний хаос. Студенты торопились, стараясь успеть позавтракать перед занятиями. Воздух был наполнен запахами кофе, тостов и яичницы. Феликс, войдя в столовую, сразу же почувствовал, как в груди нарастает тревога. Его сердце забилось быстрее, и новые бутоны анемоны, словно проклятые сорняки, начали распускаться в его легких. Он осторожно осмотрелся, стараясь не привлекать к себе внимания. Он увидел Чонина, сидящего за своим обычным столиком, с мрачным лицом, уткнувшись в свой телефон. В животе у Феликса все сжалось, и он почувствовал, что его колени предательски дрожат.

Феликс взял себе лишь чашку горячего чая с лимоном, стараясь избегать твердой пищи, чтобы не провоцировать приступы кашля. Он подошел к Чонину и остановился, не зная, как начать разговор.

- Привет, Чонин, - тихо произнес Феликс, стараясь, чтобы его голос не дрожал.

Чонин поднял на него глаза, его взгляд был холодным и отстраненным, словно он смотрел сквозь Феликса.

- Привет, - ответил Чонин односложно, и снова уткнулся в свой телефон, давая понять, что он не хочет продолжать разговор.

Феликс набрал в легкие воздуха и, собравшись с духом, продолжил.

- Чонин, мне нужно с тобой поговорить, это очень важно, - сказал Феликс, его голос слегка дрожал.

Чонин тяжело вздохнул и снова поднял на него свои лисьи глаза, в которых читалось раздражение.

- Говори уже, у меня нет времени, - ответил Чонин, его голос был сухим и равнодушным.

Феликс не знал, с чего начать. Он боялся сказать все напрямую, но он понимал, что не может откладывать этот разговор на потом.

- Ну, это... это касается меня, - пробормотал Феликс, стараясь подобрать нужные слова.

- Ты болен? - Чонин с удивлением оглядел Феликса с ног до головы. - Ты выглядишь бледным, как мертвец.

Феликса слова Чонина словно ударили в грудь. Он чувствовал себя еще более слабым и больным, чем когда-либо.

- Да, это как бы… - прошептал Феликс, чувствуя, как в горле нарастает ком, - Я болен, и это связано с тобой.

Внезапно к их столику подошла девушка, которая ласково обняла Чонина за плечи. У нее были длинные темные волосы, которые спадали на плечи легкими волнами, и большие карие глаза. Она выглядела счастливой и расслабленной, и ее улыбка, казалось, освещала все вокруг.

- Привет, милый, - сказала девушка, целуя Чонина в щеку. - Я так соскучилась.

Феликс замер, словно вкопанный. Его сердце сжалось от боли, и в груди разверзлась черная пропасть, наполненная отчаянием. Он понял, что это девушка Чонина. Он смотрел на них, словно не мог поверить своим глазам, и в его легких, казалось, вспыхнул огонь, новые бутоны разрывали его изнутри.

- Феликс, познакомься, это моя девушка, Соён, - сказал Чонин, с равнодушным видом, словно представлял обычного знакомого.

Соён улыбнулась Феликсу, ее глаза были полны любопытства.

- Приятно познакомиться, Феликс, - произнесла она мягким голосом. - Чонин мне о тебе рассказывал.

Феликс почувствовал, как его лицо бледнеет еще больше. Он не мог поверить, что Чонин говорил о нем с кем-то еще. Он словно задыхался от боли.

- Да, да, конечно, приятно познакомиться, - пробормотал Феликс, и поспешно отступил назад.

Он почувствовал, как его глаза наполнились слезами, а в горле застрял болезненный ком. Он понял, что он просто глупец, который мечтал о невозможном.

- Я... мне нужно идти, - сказал Феликс, стараясь, чтобы его голос не дрожал, и повернулся, чтобы уйти.

- Феликс, подожди, - крикнул ему вслед Чонин, но Феликс уже не слышал его, он выбежал из столовой, его сердце было разбито на тысячи осколков.

Феликс бросился бежать по коридорам общежития, стараясь как можно скорее добраться до своей комнаты. Он бежал, не разбирая дороги, его глаза были полны слез, а в легких распускались новые цветы анемоны, и каждый вдох давался ему с огромным трудом. Его сердце колотилось, как бешеное, и он чувствовал, что сейчас упадет. Он вбежал в свою комнату, захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, пытаясь отдышаться.

В его легких разверзлась настоящая буря, изнутри его разрывало на части, и на ладонь вывалился целый каскад цветов анемоны, теперь уже полностью раскрывшихся, их лепестки были жесткими и шершавыми, и казались кровавыми от того, сколько крови Феликс выхаркивал с ними. Феликс прижал руку ко рту, стараясь заглушить болезненный кашель, и сполз по двери на пол, его тело трясло от рыданий.

Он понял, что его надежды разбиты. Он любил Чонина, и эта любовь убивала его. Теперь, когда он узнал о девушке Чонина, он понял, что у него нет ни единого шанса. Его сердце было разбито на мелкие кусочки, и каждый кусочек отзывался острой болью.

Феликс лежал на полу, не обращая внимания на бутоны и кровь вокруг него. Он чувствовал себя пустым, разочарованным и никому не нужным. Его мир рухнул, оставив его в полном одиночестве, один на один со своей болью и своим страданием.

В столовой, где происходила эта сцена, царила привычная суета. Студенты ели, разговаривали, и смеялись. Никто из них не заметил драмы, которая только что произошла. Чонин спокойно ел свой завтрак, и как всегда был молчалив и отстранен. Соён с улыбкой что-то рассказывала ему, а он слушал ее с равнодушным видом, лишь иногда кивая в знак согласия. Никто не видел боли Феликса, никто не знал о его страдании.

Феликс лежал на полу, чувствуя, что он готов умереть. Он больше не хотел бороться. Он закрыл глаза, и слезы хлынули из них, словно потоки из прорванной дамбы. Он не хотел больше жить, он хотел уснуть и никогда больше не просыпаться. Его тело ослабло, и он провалился в забытье, где его уже никто не мог обидеть.