Достойная большего

От свадьбы прошло буквально несколько дней, когда Кора наконец обратила внимание на неоднозначные позывы своего организма. Токсикоз, отвращение к любой пище. «Я жду ребёнка», — странная и до боли знакомая мысль. Почему-то сразу она вспомнила о своём настоящем первенце. О девочке, от которой она отказалась ещё при рождении. На душе сразу сделалось мерзко и сыро, стоило ей только представить, куда могло занести ее родные плоть и кровь. Это было ужасно, но... «У меня небыли выбора», — вновь и вновь успокаивала она себя, пока время родов неумолимо приближалось.

Чувства, которые она испытывала к будущему ребёнку тоже были неоднозначны. Во-первых, она не знала точно, кто был отцом, ведь... никто не отменял вероятности того, что отцом окажется Темный маг. Родство, конечно, знатное, но, зная о том, что когда-то давно у Румпеля самого был сын, которого он позже потерял, Кора слишком боялась того, что колдун станет претендовать на отцовство. А уж тогда — жди беды. Кора в последнее время вообще много чего боялась — потерять дитя, потерять власть, стать слабой... Она даже не знала, чего боялась больше. Но, наверно, того, что придётся выбирать: власть или дочь. И снова возвращаясь к судьбе несчастного Темного, Кора не могла сказать искренне, положа руку на сердце, что выберет не власть. Ведь искушение было так велико...

«А что если моя девочка станет очередной ступенькой к моему королевскому трону?» — тут же переключалась она, не зная, что является виной таких резких смен настроений — гормоны или нервозность, овладевшая ею в последнее время. Кора по той же непонятной причине воображала уже, как ее ещё не родившаяся дочь становится женой Леопольда (вместо этой Евы, пережившей очередной выкидыш), как они вдвоём забирают у короля власть, становясь полноправными властительницами Зачарованного леса. Так, между делом, приблизилось время первых схваток...

Кора в жизни не слышала ничего прекрасней первого крика дочери (теперь она уже точно была уверена в том, что это девочка). Зажмуренные глазки, маленькие ручки, сжатые в кулачки. Ее дитя, ее дочь... Дочь, которую у неё никто не отнимет. Приложившись губами к горячему лбу девочки, Кора неожиданно поняла, как будут звать девочку.

— Реджина. Ее зовут Реджина, — слабо улыбаясь одними уголками губ, сообщила она своему принцу, только вошедшему в покои. — Имя, достойное королей.

Принц поцеловал ее уже спящей в ярко выделяющуюся на похудевшем лице скулу, а затем подошёл к кроватки с маленькой Реджиной, стоящей в углу.

— Мои девочки... — не удержался от сладкого вздоха Генри, прежде чем начать готовиться ко сну.

***

Кора проснулась от поцелуя в лоб. Золотые глаза смотрели на неё, ожидая когда она окончательно отойдёт ото сна, а рука, покрытая мелкими переливающимися на солнце чешуйками осторожно, едва царапая кожу когтями, поглаживала ее щеку.

— Румпель? — немного удивленно спросила девушка, встретившись взглядом с мужчиной.

— Доброе утро, дорогуша., — он слегка хихикнул, поправляя воротничок ее шелковой сорочки.

Кора не верила в реальность происходящего. Неужели, она действительно с ним, а не с тем глупым принцем, что так рьяно рвался взять ее в жены? Больше всего это было похоже на сон...

— Правильно, Кора. Ещё чуть-чуть и ты совсем все поймёшь, — подбодрил ее Темный.

«Это сон», — подумала она, но сказать побоялась — вдруг тогда все это, хоть и вымышленное, счастье растворится в дымке предрассветного тумана?

Стоило ей только собраться с мыслями, как она обнаружила, что колдуна уже нет. «Даже во сне мне не везёт...» Однако чудесный запах кофе и свежего хлеба заставил ее убедиться в обратном.

— Ты ещё и готовить умеешь? — спросила она его с ходу, сладко зевая.

Вместо сорочки она была уже одета в легкое не слишком длинное платье (тоже шелковое между прочим). Румпель же был отнюдь не в своей неизменной «коже», а в повседневных холщовых штанах и... в шелковой рубашке. «Вот уж действительно — любитель роскоши», — не сдержала себе девушка от едкого мысленного комментария.

Булочки, приготовленные Штильцхеном, были восхитительными. Кора, почти всю свою жизнь отвечавшая за домашнее хозяйство в их небольшой семье, и то так не готовила. А вот кофе... Дорогой напиток, «напиток королей», как его за глаза называли простые крестьяне, оказался для девушки слишком крепким и горьким. Темный на это лишь рассмеялся, предложив Коре добавить молока и сахара. Так было действительно вкуснее.

В соседней комнате неожиданно раздался детский плач, вызвавший в Коре непонятное чувство дежавю, будто она где-то это уже слышала.

— Сейчас вернусь, мать нерадивая, — с легкой усмешкой приложившись устами к ее щеке, пояснил Темный, а через некоторое время вернулся, уже с маленьким ребёнком на руках.

Кора была в ступоре. Что ее дочь делала в ее сне?

— Реджина... — слетело с губ то слово, которое должно было развеять чудесное наваждение, заставить ее проснуться... но ничего такого не произошло.

Темный лишь шире улыбнулся:

— Да, наша дочь, — он протянул ей девочку, и Кора бережно приняла драгоценную ношу.

Наша дочь... Было в этой фразе что-то неправильное и естественное одновременно. Разве Реджина не является дочерью Генри?

— А ты в этом так уверена? — в который раз прочитав ее мысли (что не было удивительным для плода ее собственного воображения), спросил у неё Румпель.

Нет. Она не была уверена уже ни в чем. Ведь вспоминая ту ночь, когда она вырвала своё больное сердце, она вдруг сейчас вспомнила, что помимо всего прочего ее тогда порядочно тошнило...

— Я не отдам тебе Реджину... Румпельштильцхен, — взволнованно пролепетала она, лишь удивляясь тому, что сон ещё не закончился, когда на устах Темного заиграла привычная для того усмешка.

— Уже отдала, дорогуша. Ты ведь подписала контракт, — бумага моментально материализовалась в его руке.

— Но ты ведь не знаешь... — попыталась выдвинуть последний аргумент юная принцесса.

— Конечно, не знаю... Только вот сделка заключена, — золотые глаза горели лихорадочным блеском, когда он говорил. — И к тому же, не ты ли избавила себя от всех эмоций, отдав мне... вот это? — в его руке появился ларец с сердцем девушки.

Кора плакала, не сдерживая слез.

— Да, я люблю тебя, чертов Румпельштильцхен, последний из Темных, чудесного семейства! Добился своего?

Она уже протянула руку, чтобы вернуть себе сердце, позабыв, что все происходящее — лишь бред ее воспалённого сознания, когда реальность начала медленно утекать сквозь ее растопыренные пальцы.

Это был все же кошмар. Кора проснулась в холодном поту. Отливающее золотом лицо Темного все ещё стояло перед ее глазами, когда она обнаружила мужа, мирно сопевшего у неё под боком. «Просто кошмар», — одними губами повторила она, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и тут же вспоминая, что сердца-то у неё и нет. В ответ ее мыслям где-то в груди ответила привычная немая пустота на месте, где раньше находился израненный орган. Дочь, она должна была убедиться, что с Реджиной все в порядке.

Девочка, посасывая большой палец, спала, улыбаясь чему-то своему, и Кора просто не могла удержаться от ответной улыбки. Материнство все же было приятной вещью, если не брать в счёт те кошмарные девять месяцев беременности и ещё грядущее восстановление. Протянув руки к новорожденной, женщина взяла ее на руки впервые, после первого кормления. Реджина слегка заворочалась, удобней устраиваясь в объятиях матери, отчего улыбка Коры стала ещё нежнее. Она и не заметила, что улыбалась впервые после ампутации у себя некого органа, который нормальные люди всегда предпочитают иметь при себе.

— Реджи-ина... — имя сладко взбудоражило язык, осев на губах, а девочка, словно узнав своё имя, неожиданно распахнула большие кукольные глазки...

Глубокие карие глаза смотрели на Кору с удивлением и интересом. Женщина бы с радостью в них утонула, будь они двумя озёрами. Темно-коричневый светлел ближе к центру, у самого зрачка становясь... золотым.

— Не может быть, — охнула Милс, не отрывая от дочери взгляда. — Как же так?

В ее дочери не было ни капли королевской крови. Реджина не была принцессой. Дочь бывших мельничихи и деревенского прядильщика.

— Это неважно, милая, — склонившись над своей красавицей, прошептала она. — Неважно, кто там твой отец, Реджина. Важно, что я — твоя мать, и я помогу тебе стать королевой. Мы будем править миром, вдвоём, моя маленькая принцесса...