КОРНИ

Оцепенение не спешило оставлять их, поэтому все просто сидели на земле, пропитываясь сыростью и болотными запахами тухлой воды и гнили.

Рина не отводила глаз от раненого кота, и хоть он и уверял, что сделан из стали и так просто его не поранить, кровоточащее ухо уверило её обратном. В прочем лапы его действительно выглядели лучше, чем она ожидала. Казалось, что там будет сплошное обожженное месиво, но на деле пострадала лишь шерсть, обуглившись и слипшись от чужой крови. Рина тщательно осмотрела и его рёбра, спину, даже хвост – серьёзных повреждений и правда не было. Лютик стоически выдержал все нажатия, надавливания, подергивания, перекручивания и даже укоризненные взгляды. Она выдохнула с облегчением: порванное ухо – меньшее из возможных зол. Когда закончила с котом, к его облегчению, принялась за Горяя.

Не то чтобы она разбиралась в медицине, но ей так было спокойнее. Тот тоже был перепачкан грязью, гарью и чужой (кажется) кровью. Она хотела обтереть его руки водой, чтобы убедиться, но их припасы канули в лету – что-то осталось в лесу, когда кот и чародей скинули свои сумки, а что-то было уничтожено уже при перемещении на болота: две из трех фляжек лопнули, несколько сумок просто сорвалось с ремня и теперь валялось где-то в кустах или воде без шанса быть найденными. У них осталось мало еды, еще меньше воды и совсем не осталось медикаментов и всех тех волшебных артефактов и оберегов, что собирал с собой кот, кроме двух мешочков соли, сохранившихся у Рины и чародея. В таких условиях тратить воду на что-то кроме питья было совершенно неразумно. Рина встала, осмотрелась в поисках чего-то, что могло бы ей помочь, но наткнулась лишь на свою надорванную юбку (и когда только успела?), горько вздохнула: она была красивой, легкой и очень ей нравилась. По крайней мере, высокий расшитый цветами пояс всё еще был цел. Она дотянулась до уныло свисающего куска подола и изо всех сил дёрнула его в бок. Ткань с треском поддалась. Удивленные кот и чародей смотрели на неё искоса. Когда черные леггинсы стали выглядывать до колен, она остановилась. Оторвав кусок почище, принялась тереть руки Горяю – высокая влажность позволила размазать грязь неравномерным слоем, через открывшиеся проплешины стала видна белая кожа. Рина, убедившись, что кровь все-таки не его, заставила мужчину повернуться спиной и принялась осматривать костлявое тело. Среди маленьких созвездий старых синяков и ссадин расцветали огромные галактики свежих ранений. Глубоких ран она не нашла, а переломы если и были, то по крайней мере не открытые. Ребра у него болели, но это еще не значило, что что-то сломано. Рина помнила, как после работы в поле или на картошке всё туловище болело так, что еще пару дней пошевелиться было невозможно, но это же не переломы. Просто переутомление. А он до этого несколько лет вообще не двигался. Неудивительно будет, если через несколько часов он и шагу сделать самостоятельно не сможет. Сильнее всего её беспокоило то, как выглядит его левое плечо – оно постоянно уходило куда-то вниз, рука то и дело безвольно свисала и переставала слушаться. Видя растерянность на девичьем лице, Горяй спешил успокоить её, но не особенно у него получалось. Пришлось вмешаться коту.

-Не смеррртельно, - Лютик устало склонил голову на бок, - всего лишь вывих плеча. Тащи сюда свой подол, будем его заматывать.

И Рина, под чутким руководством пушистого наставника, принялась обматывать Горяю плечо. Совсем крепкой фиксации не вышло – кусок ткани был коротковат, но хоть как-то прихватить получилось. Протестующий чародей был проигнорирован и теперь понуро разглядывал бордовый бондаж на руке. По крайней мере, пальцами шевелить он мог, да и рабочая рука осталась нетронутой. Рина отпила воды, передала чародею, затем аккуратно напоила кота. Её предложение открыть новый портал и вернуться к избе все встретили буйным протестом, уверяя, что сил у неё не хватит и вообще, хватит им на сегодня таких приключений. Она не стала спорить, в таких вещах она пока новичок.

-Кто это был? – Спросила она наконец. – И что ему было нужно?

-Старрррый знакомый, - ответил кот. Рина удивленно вздохнула:

-Ах, может ли быть, что это...? – Он дотронулась пальцами до потрескавшихся губ, но кот не дал договорить:

-Может, - Он медленно моргнул, на кошачьем лице отразилось пренебрежение, злость, даже обида. Не понимающий, о чем идет речь, Горяй не отрывал от них глаз. – Ему нужна была ты, судя по всему.

-Тогда почему не забрал меня в бане? Почему он вообще...

-Не смог, - нахмурился Лютик, - или не захотел, вот в чем вопрос. Остальное обдумаем потом. – Дал понять он, что разговаривать о нём дальше он не хочет.

-Это он украл вашу старушку? – Всё-таки спросил чародей и пошевелил плечом, проверяя степень его подвижности.

-Верррно, - Баюн кивнул и облизнул лапку, умыл здоровое ухо, и отвернулся, демонстрируя, что разговор окончен.

-А те штуки, что выпрыгивали из земли? – Через какое-то время снова заговорила Рина.

-Кикиморы болотные, - вместо него ответил Горяй.

-А-а-а, - она кивнула. – Такие же, как те, что следили за нами вчера?

-Именно они, - заключил кот. – Не послушались, языка за зубами не сдеррржали, за что и поплатились. Опррррометчивый был поступок...

Опять затихли, воспоминания о прошедшем бое так и лезли всем в головы.

-Смотрррите, - кот мотнул головой и указал лапкой в сторону, где топи примыкали к лесу, нахмурился. Густой белый туман расползался от границ, растекался в стороны, будто хотел взять путников в кольцо. Он двигался быстро, неестественно торопливо. Подкравшееся чувство тревоги охватило их сердца. Рина сжала ладошки, почувствовав, как участилось сердцебиение, глубоко вздохнула. Терпкие травы и кислые ягоды одарили её своим ароматом, запах стал сладковатым, приятным. – Твоя шумелка у тебя?

-Да, - Рина дотронулась до плотно сидевшей веревочки на запястье, дернула рукой, послышался звон колокольчиков.

-Хоррррошо. – Медленно кот поднялся на задние лапы, но чародей взмахнул рукой, остановив его намеренье.

-Не стоит, - сказал Горяй, - не трать силы попусту. Станешь больше – будет тяжелее идти. Ты даже когда маленький тяжелый, а уж большой и подавно. Наступишь не туда – уйдешь в трясину. Как нам потом тебя доставать? Так хотя бы на руки взять сможем.

Лютик дернул хвостом, тряхнул ушами, поморщился. Посмотрел как-то обиженно, но ничего не сказал, лишь кивнул. Избалованный в обыкновенной домашней жизни, здесь, в лесу, он вёл себя совсем по-другому, удивляя Рину раз за разом своей храбростью и самоотдачей, умением организовать команду и взять на себя ответственность. Но иногда, пожалуй, совсем чуть-чуть, он с этим перегибал и взваливал на себя больше, чем следовало бы. Рина посмотрела на него ласково, с благодарностью, и Лютик, услышавший её мысли, вдруг немного расслабился, распушил усы, улыбнулся, сердце его потеплело. Чародей поднялся, опираясь на здоровую руку и побрел куда-то в сторону и скоро вернулся с двумя длинными палками не очень крепкого вида: гниль подъела их, облепила слизь и облюбовала плесень, но это было лучше, чем ничего. Одну палку, что покрепче, он протянул Рине, вторую оставил себе, сбил щелчком пальцев улитку, присосавшуюся в самом верху.

-Почему стало так темно? – Рина озиралась по сторонам, пытаясь разглядеть за облаками свет и понять, где сейчас находится солнце, но у нее ничего не вышло. Грозовые тучи сомкнулись плотными шторами, не пропуская даже солнечных зайчиков. Вот-вот могло ливануть, да так, что мало не покажется, но темень стояла такая, как будто дело уже шло к ночи. Она впервые видела, чтобы мир так стремительно погрузился во тьму.

-Не к добррру это, - потянул кот и запрыгнул ей на руки, заглянул в глаза. – Не бойся, мы отсюда выберемся, - и ласково дотронулся лапкой до её плеча.

-Спасибо, мурлыка, - она погладила его по голове, перекинула себе на плечи, как делала в детстве. Кот точно воротник обвил её шею. Несмотря на мягкий взгляд и расслабленное с виду тело, Лютик был напряжен, как взведённая пружина, Горяй чувствовал это.

«Ты знаешь, что это?», - мысленно спросил он.

«Ничего хорррошего...», - усатый оглянулся на чародея, - «в лучшем случае, это Болотник. Даррров мы ему не пррринесли, вторррглись без разрррешения. Вррряд ли он ррррад такому визиту», -кот вытащил из волос Рины маленькую веточку и бросил на землю.

«А в худшем?», -не отставал Горяй.

«А в худшем, нам конец...», - и Лютик отвернулся, показывая, что не намерен продолжать разговор.

Горяй вздохнул, пристально вгляделся в Рину. Пока он лежал в отключке посреди болот, он видел очередное воспоминание, в котором маленькая девочка играет с серым пушистым котом, пока улыбчивая старушка заваривает им чай. Он был уверен, почти что знал наверняка, что котом был Лютик. Он это на подкорке чувствовал. От таких мыслей голова чесалась изнутри, хотелось засунуть пальцы прямо в мозг и вручную расставить запутавшиеся извилины на свои места. То ли это просто игра воображения, то ли...

-Идем? – Рина обернулась, взглянула на него. Он отметил, что под глазами у неё залегли тени, веки опухли от слёз, волосы спутались, но она всё равно улыбалась тепло, приветливо, немного робко. Смотрела прямо в глаза, заглядывала так глубоко, будто в самую душу. Точно спрашивала что-то, искала ответ в его собственных глазах, но не находила.

-Идём. Не забывай проверять землю палкой. – Она кивнула и отвернулась. Горяй встал возле неё.

-Мы пойдем перррвыми, - заявил Лютик, - ты следом. - Чародей вопросительно поднял бровь, совсем как Рина обычно. – Я вижу лучше... - Пояснил кот, закатывая глаза, и вдруг уменьшился. Стал размером с котенка, сел на плечо девушки, будто попугай у пирата, и устремил взгляд вперед. Редкие капли с неба стали тяжелее, массивнее. Ощутимо застучали по коже. Все неосознанно взглянули в небо и лишь после этого сделали первый шаг. Надо было как можно скорее добраться до леса. И они шагнули вперед.

Шли медленно, стараясь не угодить в ловушки, подготовленные неверной почвой. То и дело ноги погружались в мутную жижу, хлюпали напитавшиеся влагой кроссовки, норовили застрять в липкой земле. Тяжелые капли срывались с туч и безжалостно колотили и без того замёрзших путников. Рина почувствовала, как омерзительно прилипла к спине блузка, как била дрожь и мурашки, наверное, размером в перепелиное яйцо прокатились по рукам. Зубы стучали. Она всё пыталась вспомнить, куда подевался её рюкзак, в котором была теплая кофта. Кажется, она зацепилась им за ветки ещё в лесу и так и сбросила с плеч, или это было во время приземления на болотах? Мысли путались. Совсем обнаглевший туман забивался в рот, как непрошенный поцелуй, оставляя неприятное липкое послевкусие тлена и сладковатые ноты прения. Почему вообще туман держался несмотря на такой ливень? Разве это было нормально?

Чем дальше шли, тем сложнее было различать дорогу. По прикидкам кота они уже вот-вот должны были выйти к кромке леса, но это «вот-вот» длилось уже минут двадцать, не меньше. Сзади выругался Горяй, зацепившись обувью за какую-то корягу под водой. Он дернул стопой раз, другой, согнул ногу в колене резким рывком и вытащил наконец на поверхность. Шаг, еще шаг – приставучая деревяшка не спешила оставить его в покое, он дёрнул ею со всей силы, пытаясь отпихнуть вперед, словно бил по невидимому мечу. Что-то отлетело в сторону, приземлившись прямо возле Рины, ожидающей, пока чародей нагонит её.

Крик.

Он подбежал, перепрыгивая лужи, наступая в грязь и проваливаясь по колено в болотную жижу, и замер перед ней, понимая, почему она закричала: на кочке возле девичьих ног лежала скелетированная человеческая рука. По спине мужчины пробежали мурашки. Он ударил ужасающую находку мыском, та с треском и тихим бряцаньем улетела в кусты, а когда снова поднял глаза на девушку, понял, что дело плохо. Её глаза расширились, она прижала судорожно вытирала плотные струйки воды с лица, разомкнула губы, готовая закричать. Кот на её плече ощетинился, попытался спрыгнуть с плеча, но она схватила его вдруг поперек туловища, прижала к себе:

-БЕЖИМ! – завопила и бросилась в ту сторону, где по их догадке должен был начинаться лес.

Горяй не стал медлить, рванул следом и лишь поравнявшись с ней плечом к плечу, обернулся назад: в густом молочном тумане блестели зеленые огоньки болот, глубоко посаженные в пустых глазницах мертвецов, медленно но верно плетущихся за ними. Их одежда была порвана, но не истлела, тела, точно у мумий, состояли из костей, обтянутых тонкой коричневой кожей, местами выглядывал голый скелет. У кого-то не было носа, у кого-то нижней челюсти, у кого-то целого лица: лишь костяная улыбка стучала от каждого движения. У некоторых зияли дыры в животах, торчали ветви меж ребер: можно было увидеть то, что у них за спиной. А там – новые и новые нежити. Сколько их было? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят? Вот откуда смердящий запах разложения и гнили, они принесли его на своих плечах. Чародей хрустнул пальцами здоровой руки, собираясь дать отпор. В этот миг Рина, не уследившая за дорогой и потерявшая где-то на бегу свою палку, наступила в лужу и вдруг ушла в муть по самый по пояс. Истошно заорал кот, спрыгивая с её плеча, чтобы не давить своим весом. Горяй оббежал её так, чтобы встать лицом к надвигающейся опасности, нашел упор на земле, мысли суетливо кружились, охватывая происходящее: вот барахтается Рина, пытаясь выбраться из ловушки, но стоит ей опереться на кромку земли, как та тут же проваливались вниз, с хищным чавканьем засасывая её всё глубже; вот Лютик стремительно увеличивается в размерах и тянется к ней передними лапами, стараясь подцепить за шкирку и вытащить, как напуганного котёнка, но она то и тело ускользает из рук, бьёт его по пальцам, отчаянно борясь с водой, не контролируя своё тело.

«Надо найти в себе силы...», - подумал чародей, сжимая в кулак непослушные от холода пальцы. Вокруг всё было полумертвым или откровенно дохлым, неоткуда было взять энергию, не у кого отщипнуть жизни, негде черпать волшбу, оставалось полагаться лишь на собственный резерв. Но много ли в нём осталось?

Высокий иссушенный мертвяк с торчащими сквозь лапти костяными пальцами выбился вперёд всей стаи и кинулся в сторону девушки. Широкая пламенная дуга преградила ему путь, подпалив влажную, поросшую водорослями бороду. Горяй опёрся на палку, выставив руку вперёд: чародейство давалось с трудом, слишком много сил было потрачено на волка. Пламя повисло в воздухе, не давая напирающей нежити подойти ближе, но те всё шли и шли, вставали плечом к плечу, тянули свои страшные лапы к путникам, а дождь всё лупил и лупил, сбавляя пламя. Горяй следил за тем, как медленно слабеет огненная преграда и набирался сил для следующего рывка.

-Лютик, давай быстрее! – Заорал он, видя, как истончается защита. Оставалось совсем чуть-чуть, еще пара мгновений и стена превратится в ленту, а лента рассеется, оставив лишь колкие искры, что не принесут никакого вреда тем, кто находится по другую сторону от живых. – Сколько можно возиться!

Разъяренный кот хлыстнул хвостом, увеличился ещё больше, стал ростом с полтора чародея, выгнулся, потянулся изо всех сил. Конечно, выпусти он когти, он бы мог уцепиться за неё крепче, но разве мог он собственноручно поранить её? Раз, другой, третий – скользкая от болотной жижи и тины, она выскальзывала из кошачьих лап, как мыло в бане. Наконец ему удалось схватить её за блузку и выдернуть из воды достаточно, чтобы перехватить за талию и вытянуть из вязкой ловушки. В этот миг огненная ленточка, отделяющая их от нежити, разорвалась под натиском мертвяцких тел и рассыпалась на тысячи искр, словно гнусные навьи твари только что преодолели марафон. Лютик отпрянул назад, крепко сжимая девушку в объятиях, закрывая её своими большими лапами, но нежить не успела бы дотянуться до них: яркими всполохами пронесся огонь, освещая жуткие морды, обхватывая их, поглощая. Пламя облизывало сморщенную кожу, вгрызалось в кости, захлёстывало зелёные огоньки в глазницах, заставляя трупы столбенеть и безжизненно падать ниц, лишая той сил, что движила ими. Кот взглянул на чародея: закончив яростно размахивать рукой, он сильнее опёрся на свой гнилой посох и тот предательски хрустнул, складываясь пополам. Побледневшее лицо почти сравнялось цветом с волосами, и обессиленный мужчина рухнул на колени, в последний момент выставив перед собой руку, чтобы не впечататься лицом в жижу. Кот подскочил, потянул за пояс, подхватывая его, словно тряпичную куклу. Встряхнул пару раз, ставя на ноги. Тот начал приходить в себя.

-Ты что, дурррралей, всё истррратил?! – Кот зашипел, сплюнул. – Да тебе б старрруха за такое шею намылила! – Кот огляделся: близко нежити почти не осталось, только парочка полудохлых тварей ещё трепыхалась на земле, пока тухли всполохи в их глазах. Но там, позади, в тягучем тумане уже слышались изнуренные вздохи, тяжкие стоны и хлюпанье трясины. – Деррржи, беррри, говорррю. – И он протянул свою лапу чародею, собираясь пожать ему руку. Горяй протянул свою ладонь, пытаясь ухватиться за кошачью лапу. В глазах двоилось, силуэт никак не сходился, он накренился на бок, заваливаясь к земле. Рина, наконец переставшая плеваться водой и тиной, вырвалась из кошачьей хватки, поймала чародея, не давая ему упасть. Он схватил её за руку, и мир перед глазами закружился. Она слышала, как кот зашипел и притянул её к себе, не давая свалиться на землю. Чувствовала, как чужие пальцы с силой впились в ладонь, всё в голове смешалось, под ложечкой вдруг засосало так, словно она стала очень голодна. Она мотала головой из стороны в сторону, пытаясь сбить туман, который, казалось, залез ей из воздуха прямо в голову, не получалось. Что-то дёрнуло по руке: это Лютик хлёстко ударил мужскую ладонь, не желавшую отпустить Ришины пальцы. Секунда. И всё снова стало нормально, только легкое чувство слабости еще едва заметно кружило голову и внутри буквально на пару секунд стало как-то пусто, тоскливо, как будто чего-то не хватало. Она увидела, как кот отвешивает размашистую оплеуху чародею, а тот, совершенно не обращая внимания, неотрывно смотрит на Рину. Его глаза широко распахнулись, губы подрагивали, легкий румянец заиграл на щеках. Кот кричал и ругался, а они всё смотрели друг другу в глаза, смотрели, не могли оторваться. Может ли такое быть?

Очередная оплеуха привела чародея в чувство. Тот подскочил, подался к Рине, но Лютик загородил её своей исполинской кошачьей фигурой.

-Прости, Лютик, я правда не хотел. Я собирался взять у тебя... - Кот лишь сквернословил и размахивал лапами, подгоняя всех двигаться вперед. – Я взял совсем немного, лишь бы идти. Ворожить я сегодня уже вряд ли смогу... - Он говорил отстранённо, машинально, будто ему самому не было никакого дела до кота. Он лишь хотел увидеть её, взглянуть на неё еще раз, убедиться, что ему не показалось. Но кот не позволял, лишь подталкивал в спину.

Сзади раздался стук. Рина оглянулась: пожелтевший скелет провалился по по самые ключицы в трясину и теперь озлобленно клацал зубами, нервно дергая костяной головой.

-Хватит вам ругаться! – Закричала Рина. – А то все усилия насмарку пойдут! Бежим, пока она нас не нагнали! – И первой побежала вперед.

Шлёп-шлёп-шлёп...

Она бежала так, что казалось, кроссовки едва касаются раскисшей земли. То и дело она поскальзывалась на грязи и прелых листьях, но каким-то чудом сохраняла инерцию и продолжала шевелить ногами. Дождь, казалось, и не думал останавливаться – лупил и лупил своими огромными каплями, так и норовил темечко пробить. Это раздражало. Когда она в последний раз так быстро бегала? В университете на физкультуре? В школе на гто? В детстве, когда убегала от бабушкиных гусей?

Шлёп-шлёп-шлёп...

Сзади тяжело бежал кот, громко хлюпая и ругаясь. Урчал, как трактор, сшибал всё на своём пути, от кустов, до камней.

Шлёп-шлёп-шлёп...

Мужские быстрые ноги нагоняли её, но то и дело делали паузу, останавливаясь, чтобы их владелец обернулся, оценил обстановку.

Шлёп-шлёп-шлёп...

В висках стучало, в боку начало колоть. Туман стал таким густым, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Она бежала почти на ощупь, чудом избегая предательски зыбких участков почвы.

Стук-стук-стук...

Сзади послышались щелчки. Что это? Это челюсть? Эти гнусные твари уже нагоняют? Так близко? Бежать. Где Горяй? Он сзади? Где лютик? Быстрее!

Стук-стук-стук!

Бежать! Бежать вперед! Только не останавливаться.

Шлёп...шлёп...треск!

Она врезалась в колкий куст какого-то невысокого растения, впились шипы в нежную кожу, зацепилась одежда. Рывок, еще рывок, она попыталась вырваться, прыжок в сторону. Колючки раздирают ткань, раздирают ноги, не отпускают рук. Еще рывок.

Дзынь...

Свобода! Она бежит дальше, не оглядываясь, не останавливаясь больше ни на миг. Посреди болота на голом, скрюченном колючем кусте, прямо на черных ветках остаётся висеть разорванная нить.

Дзынь-дзынь-дзынь...

Звенят на ветру колокольчики. Ехидно смеются анчутки.

Дзынь-дзынь-дзынь...

Тьма небес и молоко тумана обволакивают её с ног до головы...