КОРНИ

Пока кот накладывал на батон огромные куски сливочного масла, Горяй прокручивал в голове ворвавшееся воспоминание, в котором он открывает маленький холодильник «Саратов», поддевает ногтем толстую ледяную корку на крошечной морозильной камере, устало вздыхает. На полочке на двери лежит маленький кусок сливочного масла, он берёт его в руки и идёт к столу возле открытого деревянного окна, размазывает тонкий слой по краюшке серого хлеба и посыпает сверху сахаром. Там, за тонкими белыми шторками, стелется утренний туман и едва видно большой огород, за которым начинается лес. Дышится глубоко, мирно. С той стороны окна появляется чернобровая улыбчивая девица со смоляной косой, убранной под платок, машет ему, ставит на подоконник крынку с молоком. Он убирает в сторону нож, перегибается через оконную преграду и целует её в лоб, она хохочет кокетливо, игриво шлёпает ему по рукам и убегает куда-то за угол, вытирая руки об передник.

—*....*, вставай! – Зовёт он, оборачиваясь в сторону дверного проёма, выходящего в другую комнату. – Твой бутерброд готов! - Слышится топот детских босых ног по деревянному полу.

Горяй передёрнул плечами и отвернулся. Использованное ночью заклинание вызывало видения раз за разом. От любого знакомого слова, любого знакомого действия всё утро в голове вспыхивали образы, связанные с людьми. Особенно с ребенком, с маленькой девочкой. Он силился вспомнить имя, которое он постоянно называл там, в прошлой жизни. Такое знакомое имя....

—Она, - сказал Лютик, - до сих поррр спит, но больше тянуть нельзя. Пойду будить.

—Давай, - кивнул чародей, наливая в кружку чай.

«Что толку об этом думать? Что толку вспоминать?» - размышлял он, - «Всё равно, раз я здесь оказался, то, судя по всему, я умер... Это наверняка Навь какая-нибудь или чистилище...». Он поставил чашку на стол и принялся смазывать брошенные котом кусочки хлеба малиновым вареньем. Интересно, он специально ушел сейчас, чтобы шерсть в липкое не заляпать? Слышно было, как усатый ласково мурчит, пытаясь поднять девушку с постели и уговорить её позавтракать. А когда он был таким огромным, мурчание его было слышно за версту, словно это не кот был, а целый лев. Когда на большом плоском блюде расположились все яркие, призывно пахнущие бутерброды, он убрал нож, повернулся в сторону дверного проема, ведущего в коридор, взял в руки один кусочек хлеба, но не осмелился откусить и позвал:

—Рина, вставай! Бутерброды с малиной готовы!

В глубине коридора послышался топот босых девичьих ног по деревянному полу...Девушка поздоровалась и убежала в сторону мыльни. Он улыбнулся схожести моментов, подумал, что маленькую Рину тоже кто-то вот так звал на кухню, а теперь они оказались здесь.

«Здесь... Она тоже здесь...она тоже..?».

«Нет!», - возразил в его мыслях голос Лютика. – «Она не умеррррла! Живее всех живых. Даже думать не смей!», - чародей взглянул на присаживающегося за стол кота. – «Это её дарррррр, открывать дверрри, отворррять вррата, оказываться по ту сторррону. С ума сошел что ли? Или у тебя вместе с крррровью мозги вытекли? Сам же её силу видел!», - чародей стукнул себя ладонью по лбу. Действительно, глупо получилось.

-А я? – спросил он уже вслух, серьёзно вглядываясь в глаза кота.

-Ты – да. – Лютик прервал взгляд, отвернулся к окну, подтягивая к себе чашку чая. -М-м-м, чабрррец? Хорррр-о-о-о-ш. Как догадался? – Он снова взглянул на мужчину.

-Чутьё подсказало, да и я видел кое-что... - Кот наклонил голову, показывая, что внимательно слушает. – Видел кикимор, с которыми ты говорил, когда мы уходили с той поляны. Видел жадные глаза, которые следили из кустов. Видел хищные растения вдоль тропы, которой мы шли, видел, как ты переступал их длинные языки. Видел черепа на палках со светящимися глазницами, окружающие избу. Видел бесплотные черные тени, снующие снаружи, избегающие света этих черепов... Остальные ведь не видели этого? – Горяй понизил голос. - Иначе она бы испугалась, так ведь? Она ведь впервые здесь.

—Черррепа она скоррро увидит, - кот кивнул, разглаживая усы, - навьих духов тоже начнет замечать, не зррря же вчерррра обррряд инициации пррровели. А в остальном ты прррав. Она не видела.

—Но не ты?

—Верррно. Оперррежая твой глупый вопрррос, отвечу: я не меррртв. Я тут рррожден.

—А белка? – Горяй отхлебнул из кружки, пышущей паром.

—И белка тоже. – Кот постучал когтями по столу. – Я рррассказал Рррише вкрррратце о том, как устрррроен этот миррр. Но лишь в общих черрртах. Успел познакомить её лишь с главной опасностью, но что помнишь о миррре ты? Что ты знаешь?

—Мы где-то в Нави, я думаю, - он устремил взгляд в окно, - в посмертии или в чистилище. Я не помню всего. Знаю, что есть загробный мир. Знаю, что я оказался здесь. Вспомнил сегодня, что есть деревня, ты говорил её название – «Корни». Помню, что путь до неё неблизкий – через лес, через реку, через поле. Помню, там мельница стоит по пути. Этот мир – старый. А я помню холодильник. Не такой, правда, как здесь. Более простой и маленький. Помню дом, утварь. Всё это ощущается нездешним, далёким. Параллельным миром. Миром живых. Миром из прошлого...

—Частично верррно, но позволь тебя попрррравить, юный натурррралист. – Кот поставил ближе к Горяю тарелку с бутербродами, напротив поставил чашку и прочертил коготком невидимую линию между ними. – Здесь, - он указал на тарелку, - миррр живых, Явь. Оттуда пррришла Ррина. А здесь, - он ткнул в чашку, - Навь, миррр меррртвецов. А мы же, - он обвел пальцем небольшое пятнышко в естественном узоре древесины стола прямо перед кружкой, - мы здесь. Можешь считать это междумирррьем, аванпостом на грррранице двух мирррров.

—А река из моих воспоминаний, получается, не Калина? -Кот хохотнул.

—А ты в ней рррраскаленную лаву помнишь? Нет? Вот то-то и оно.

***

Когда они покинули избу, Рина всё ещё в ужасе крутила головой по сторонам, разглядывая черепа, о которых она и не подозревала. Повсюду на поляне, в центре которой сидела, прижавшись к земле, избушка были видны черепа, насаженные на высокие колья или ветки и расставленные по всему периметру. Большая часть из них на человеческие совсем не походила, но и на привычных животных похожа не была. Рина хорошо знала, как выглядят черепа коз, коров или кабанчиков, догадывалась, как выглядит череп пса, хоть и не отличила бы его от волчьего или лисьего. И всё же она была уверена, что таких в нормальной природе нет: они были большими, огромными или маленькими и совсем крошечными. Какие-то размером с медвежью голову (Рина помнила здоровенного Мишу из местного зоопарка), а какие-то с фалангу её большого пальца, они были надеты прямо на ветки шалфея, возле которого она сидела прошлой ночью в абсолютном неведении. Какие-то черепа были с выпуклыми мордами, какие-то с вогнутыми, будто их ударили ковшом, какие-то выглядели огромными круглыми камнями с небольшими прорезями под глаза, а какие-то были точно составлены из тысяч и тысяч пазлов, у каки-то челюсти были узкие с крошечными иголочками зубов, а каким-то в пасть легко поместилась бы человеческая голова, подставленная под перья острых лезвий клыков. А еще ей показалось, что человеческий череп там тоже был...

Её передёрнуло. Впервые она заметила их во время завтрака, выглянув в окно. Кот и Горяй тут же принялись успокаивать её, желая уберечь от истерики, которую, если честно, трудно было сдержать. Она прошла по тропинке от дома до хлипкого заборчика из прутьев ивы и остановилась у самого входа в лес. Он тоже после инициации (как назвал это Лютик) стал выглядеть более мрачным, в нём четко чувствовалось присутствие тех, кого раньше она не замечала. Красные, зеленые, золотистые и абсолютно черные зрачки и глазницы следили за ней отовсюду. Каким-то будто не было дела до собравшейся компании, они спешили куда-то в даль, а каким-то явно хотелось познакомиться поближе, и Рина не могла ручаться за доброжелательность в основе такого желания. Она вспомнила слова кота о том, что духов Нави здесь стало больше с тех пор, как Велес потерял власть. Если бы она знала, какие отвратительные, по большей части, морды предстанут перед ней, она бы ни за что вчера не пила и не ела, да даже глаз не смыкала бы, лишь бы видеть всё таким, как раньше.

Лютик обогнал её, таща на плечах большой походный рюкзак. Горяй поправил перекинутую через плечо лямку и ободряюще кивнул Рине. Они не брали с собой много провизии и вещей, т.к. путь до Корней был не так уж и далёк, поэтому Рине разрешили не тащить пожитки, но она настояла и взвалила на себя небольшой рюкзачок, забитый одеждой и какими-то еще штуками, которые заранее подготовил кот. А ещё у каждого на поясе висел плотный кожаный мешочек, доверху забитый солью. «Здорово,» - думала Рина, - «будем, как в сериалах, нечисть отгонять...Может, тут и крутая машина есть?»...

—Доррррогуша, - позвал он, совсем близко подойдя к кромке леса, - достань-ка из твоего рррюкзака клубочек.

—Клубочек? – переспросила она.

—Всё веррррно, орррранжевый такой, мяяягонький. Он нас корррроткой тррропой проведёт. – Рина молча повиновалась и, выражая всё своё недоверие, достала клубок оранжевой пряжи из-под одежды. Она кинула его на землю, как показал кот, и увидела, как тот убегает в лес с невиданной скоростью, будто это не моток пряжи, а какой-то реактивный мяч. Рина даже не сильно удивилась, вспомнив старые сказки. – Навигаторррр, - пояснил Баюн, хитро щурясь. Горяй почесал затылок, не до конца понимая, что имеется в виду под этим словом. Двинулись вперед. Кот процессию вёл, а чародей закрывал. Из его дум всё ещё не пропали мысли о сахарных бутербродах. Рина пожалела, что кот не позволил открыть дверь на этот раз, ссылаясь на необходимость восстанавливать силы. Она не чувствовала себя настолько слабой, наоборот. Ночь дала осмыслить произошедшее, уложить в голове, и вот она уже представляла себя супергероем, главной героиней сериала, стремящейся к приключениям. Так она себя утешала, ведь настоящий страх и сомнения не покидали её ни на миг. Чуждый мир, чуждые правила, чуждое зло – всё казалось неправильным, а она чувствовала себя не в своей тарелке, и, если бы могла, убежала бы. Но она сама не оставила себе выбора. У каждого действия есть последствия, а она привыкла встречать их лицом к лицу, не избегая ответственности. И теперь кот Лютик и её умерший, но оживший в этом мире, отец Гриша-Горяй зависели от её сил и способностей. А она не могла их подвести. Ни кота, который с детства заменял ей няньку и, как оказалось, действительно защищал её, с его-то умениями, ни отца, одобрение которого она хотела заслужить, как всякий ребенок, лишенный любви родителя (в данном случае, вынужденно), она подсознательно жаждала заслужить его доверие, оправдать ожидание, быть достойной его любви. Она даже немного ревновала к самой себе, себе из детства, которую Гриша любил просто так, безоговорочно, без причины, а теперь взрослая она должна добиваться такой любви. Конечно, можно просто рассказать ему всё, но Лютик всё ещё не позволял, и думалось Рине, что не просто так. Несмотря на раннее утро, она уже не могла дождаться вечера, чтобы кот мог продолжить рассказ истории, приведший их всех сюда.

—Осторожней! – Крепкая сухая рука подхватила её под локоть, Горяй подтянул её к себе. Рина так ушла в свои мысли, что не заметила, как чуть не наступила на пышный розовый цветок, источавший сладкий запах. Чародей поднял с земли камушек и бросил прямо в тычинки, лепестки тут же сомкнулись и сжались с такой силой, что переломали бы кости тому, кто случайно в него попался.

—Оооооу... - Рина поморщилась. – Спасибо... Я просто задумалась.

—Не зевай, - он улыбнулся, щёлкнув её по носу и снова отступил назад. Кот, наблюдавший за картиной с недовольным видом, тут же отчитал девчонку за невнимательность.

—Кому перррред выходом сто тыщ рррраз сказал, не тррррогать ничччего подозррррительного, с прррротоптанных трррроп не сходить, с чужаками не рррразговарить, навьих тваррррей игноррррировать. Мне еще рррраз повторрррить? – Он недовольно урчал, прижимая уши к голове и нервно дёргая хвостом. Рина еще раз извинилась и пообещала идти за котом след в след. Навьи твари, на удивление, к ней пока не липли, чего нельзя сказать о Горяе – вокруг него постоянно витала какая-то не-живность, то и дело норовя сесть на голову или забраться в карман. Они походили на маленьких чертиков, размером с палец, с тонкими перепончатыми крылышками. Казалось, так и хотят ему голову заморочить. – Может спалишь уже анчуток к черррртовой матеррри да и всё? – Кот тоже обратил на это внимание. Летучие создания принялись показывать ему язык и трясти кулаками. – Ещё возиться с ними...

—Ага, чтоб они мне потом спать по ночам не давали, в баню не пускали или в болота увели? Нет, спасибо, - Горяй помахал головой, отгоняя очередную приставучую букашку. – Скоро сами отстанут, как надоест. – И, помолчав, добавил: - Ты разве сам меня не так учил?

Кот выкатил глаза до размера блюдец, распушил шерсть, став похожим на щётку для мытья бутылок, стрельнул зрачками куда-то себе под лапы и отвернулся, ничего не сказав. Только тихонько ворчал что-то себе под нос, да усы поглаживал.

«Ты чего его проигнорировал? Он же не навья тварь...», - подумала Рина, зная, что ответ обязательно последует.

«А что тут скажешь? Быстрррро он всё вспоминает, вррремени у нас меньше, чем я думал... Уууух, эти чарррродеи...», - кот действительно ответил.

«Времени до чего? Может ты расскажешь уже нам ВСЁ???!!!», - она специально подумала об этих буквах так, чтобы их образы-гиганты заполонили сознание, и Лютик точно понял, что она имеет в виду прямо всё-всё-всё, что он скрывает. И представила побольше восклицательных и вопросительных знаков. Тут же увидела перед глазами картинку подзатыльника мягкой кошачьей лапой со словами «не ори на меня». Хихикнула. «Ну так что?».

«Да не могу я, не могу!» - Взорвался вдруг кот. Он обернулся на неё, сверкнул глазами, хлыстнул хвостом прямо перед её носом. «Рррасскажу тебе больше, чем надо – совсем лишусь голоса! Рррасскажу ему всю пррравду – подверррргну всех смерррртельной опасности. Понимаешь? Это не мои чаррры, не мои пррравила. Но я головой за тебя отвечаю! А всё, что спасает нас от неминуемой гибели в отсутствие нашей старррой кашолки, так это то, что он еще не вспомнил самого главного!», - разворчался кот в её голове. Рине вдруг сделалось стыдно, она совсем не подумала о последствиях для самого Лютика. Ведь и правда, не стал бы он так упираться из вредности. Ведь он и Гришу воспитывал и любил...

«Прости...», - она посмотрела на него так, как смотрела в детстве, когда нашкодничает. Кот растаял при виде сложенных домиком бровей.

Они заходили всё глубже и глубже в лес, ветви над головами уже практически полностью сомкнулись, преграждая путь солнечному свету, только редкие солнечные зайчики ещё прыгали по лицам путников. Корявые, узловатые, тонкие и устрашающие деревья, они тянули свои лапы к тропе и Рине постоянно казалось, что вот-вот одна из них схватит её за волосы и попытается вырвать даже остатки косы, обернётся оплетаем и непременно отомстит за убитого собрата, пронзив своими когтями. Она передёрнула плечами, мужчина сзади тоже поёжился, отгоняя такие же неприятные ассоциации. Воздух становился сырым, душным, каким-то прелым, сильно пахло влажным мхом, дурманящими травами. Это было совсем не похоже на тот раз, когда она впервые оказалась на этой стороне. Не было дымки волшебства, не было притяжения. Только отталкивающие и пугающие образы казались то тут, то там. Бестелесные и вполне физические фигуры сновали вокруг, приближаясь к тропе, упираясь в неё, словно в стену, но не смели пересечь, лишь провожали путников взглядом. В дорожной пыли под ногами, меж веточек и листьев, словно огненная змейка, петляла нитка волшебного клубка. Анчутки не отставали от Горяя, но, кажется, потеряли всякую надежду вывести его из себя и просто катались на нём, пока он подкармливал их крошками ржаного хлебами. Жевали, сидя у него на плечах и попискивая, глядели недовольно, но, кажется, на самом деле радовались. Рина чувствовала всё большее давление со стороны леса, не могла стереть с лица чей-то липкий следящий взгляд, неотрывный, приковавшийся, присосавшийся как пиявка. Она оглядывалась всё беспокойнее, всё чаще нагоняла кота, держалась за его хвост. Хотела она приблизиться и к Горяю, но анчутки закидали её хлебом. Если бы чародей не был так напряжен из-за пугающего вида деревьев, он бы наверняка сделал им замечание. Но он не мог – погруженный в собственные воспоминания о плене и монструозном древе, он едва следил за тропой. Рина смотрела в его напряженное лицо с сожалением. Хотелось бы ей обсудить с ним всё это, поддержать, дать ему возможность выговориться, но она не была уверена, что ему это поможет. И тем более не была уверена в собственных способностях, как психолога. Коту, насколько она знала, тоже не выдалась возможность с ним обсудить столь тревожную часть его жизни. Он ведь до сих пор не знает, сколько лет он провел в земле... ему кажется, что сотню, не меньше. Лютик уже объяснял, что время тут течёт неравномерно, не так, как на стороне живых. Поэтому для него этот век мог быть вполне реальным, не факт, что это была иллюзия оплетая. От того становилось ещё сложнее. Как вообще можно в этом разобраться?

—Стоять! – Скомандовал кот, и вся немногочисленная процессия замерла, а анчутки повскакивали в воздух. Тропа терялась где-то в высокой траве, из которой возвышались деревянные столбы разных форм и размеров: были и самые простые, только с отверстием внутри, были и шестигранные, были резные и с маленькими крышами и окошками в них. Прямо рядом с тропинкой стоял большой поросший мхом камень, мягко углубляющийся в центре, словно тарелка.

-А что это?

-Голубцы, - ответил Горяй. Рина удивленно взглянула на него. – Да, не те, которые с капусткой... Это часть древних погребальных обрядов. Раньше людей сжигали на кострах, их прах собирали в урны и ставили на дорожных столбах, со временем их начали украшать, даже сделали им крыши и окошки. Когда люди крестились, стали покойников хоронить и ставить сверху небольшие деревянные домики – домовины. Но голубцы (от слова голубь, что ещё значило «могила») оставили, и устанавливали прямо сверху крыш срубцов. Предки приходили к таким местам и оставляли здесь дары для умерших...

—И для навьих духов, - добавил Баюн, - а еще – для хозяина леса...

—Но хозяин леса, то есть Велес, сейчас немного...вне зоны доступа, разве нет? – Она подняла брови и пожала плечами, выражая неуверенность.

-Верррно, да не совсем. Нам всё же надо оставить откуп или дар, потому что, как там у вас, людей, говорят? Свято место пусто не бывает? Кроме того, у Велеса были свои...скажем так... наместники.

—Леший? – Рина с интересом взглянула на кота. Тот кивнул. – Я думала, тут главный тот Страж, ну, который дерево... - она из-под ресниц взглянула на отца, оценивая, понимает ли он, о чем речь. Судя по нахмуренному лицу, не понимал. Зато анчутки на его плечах засуетились.

—Он именно стррраж, не хозяин. Такой власти ему никто не давал. – Кот недовольно плеснул хвостом. Горяй только было открыл рот, как кот пояснил: - Мы говоррррим пррро дррревнейший дуб в лесу, я ррррасказывал Рррине, что они могут... защищать лес... - И тоже оценивающе взглянул на чародея. Тот просто кивнул. Не похоже было, что вспомнил что-то.

—Значит, нам нужно оставить «откуп»? – Рина взялась тонкими пальчиками за подбородок. – Это как?

—Обычно, - начал кот, — это еда, иногда дрррагоценности или ррредкие вещицы, в целом, сойдут любые подарррки, но обязательно нужна...

—Кровь, - дополнил Горяй.

—Верррно. – Лютик кивнул. Рина сглотнула. – Достаточно лишь капли.

—А все должны поучаствовать? – Пискнула девушка.

—Ну, если не хочешь, чтобы тебя куда-нибудь оплетай утащил, - кот хищно взглянул на мужчину, - или земля под ногами рррразверррзлась, лучше поучаствовать. – Рина надула губы, вздохнула. – Не волнуйся, тебе не обязательно рррасполосовывать всю рррруку, как в кино, достаточно пррроколоть палец. Доставайте даррры, я каждому в сумку положил.

Кот первым запустил руку в суму, прикреплённую к рюкзаку, вытащил оттуда узелок, внутри которого оказалась краюшка свежего каравая (где он только его нашел?), кусочек вяленого мяса, несколько ягод черешни, кусочек сыра и какой-то пятнистый в разводах камушек, а еще маленькую заткнутую пробкой аптекарскую бутылочку, в которой булькал хмельной напиток. Он открыл бутылочку, вылил содержимое на мох, покрывающий камень, разнесся вокруг аромат сладкой медовухи. Развернутый узелок он оставил на камне, затем показательно выпустил коготок, просвистевший в воздухе, как кухонный нож, который достали из металлической подставки, и проткнул себе упругую подушечку противоположной лапы, и чуть надавил, чтобы выступили багряные капли. Кровь почти не оставила на камне следа, поглощенная мхом. Затем он подошел к ближайшему резному столбику с искусно украшенной крышей и коснулся её, склонив голову. Кроны деревьев зашептали. Из чащобы за ними с интересом следили сотни разноцветных глаз. Баюн отошел, жестом остановил выступившего Горяя и, слизывая капельку крови с лапы, поманил Рину к себе.

В груди у девушки всё трепетало. Она уже давно не отличалась особой религиозностью, но этот обряд заставлял всё её нутро шевелиться. Ощущение важности, особенности момента, страх наказания за неисполненный ритуал вызывал в душе тревогу и в то же время интерес, в воздухе витало ощущение торжественности, будто вот-вот ей вручат красный диплом. Она порылась в сумке, вытаскивая оттуда заготовленный узелок, содержимое которого не отличалось от предыдущего, и тоже положила его на камень, дотронувшись до прохладного мха. Она вдруг почувствовала голод, исходящий от камня, его жажду, его нетерпение. Он манил, притягивал к себе взгляд, уговаривал коснуться, оставить здесь хоть капельку себя. Она испуганно вылила медовуху на край камня, удивляясь, как быстро она впитывается, будто это губка какая-то, а не горная порода. Пустые пузырьки убрали в суму кота. Она протянула ему руку. Тот погладил её ладонь, пушистыми пальцами, сжал в своих тёплых лапках нежно и успокаивающе. «Закрррой глаза», - сказал он ей, - «всё будет хорррошо», - и Рина повиновалась. Раз! Она вздрогнула, как в процедурном кабинете поликлиники, когда суровая тучная медсестра резко протыкала ей палец, чтобы взять её на анализ. Только в этот раз укол был не таким грубым и болезненным. Она разомкнула веки, кот поцеловал ей руку и поднёс её к камню. Несколько капель упало на жадный мох. Рина подошла к другой домовине и тоже коснулась её. Внутри всё вдруг сжалось, мир перед глазами поплыл, голова закружилась. Её обуяло чувство, похожее на легкое опьянение, когда на новогоднее шампанское даёт в голову, в животе что-то тянуло. Кот поддержал её под локоть и отвёл в сторонку. Она дышала часто, смотрела вокруг широко распахнутыми глазами и слышала, чувствовала, как лес приветствует её шумом чернеющих в высоте крон, криком ворон и шепотов духов. Каждый заяц, каждый дятел в лесу знал – она пришла. Пока Горяй выполнял ритуал, Кот поглядывал на него, нервно закусывая губу длинным клыком. Удостоверившись, что его план сработал и Лес не обратил на чародея никакого внимания, поглощенный новым знакомством, увлечённый и удивлённый столь внезапному открытию. Лютик выдохнул, погладил по главе девушку, жадно хватающую воздух ртом, и немного расслабился. Через пару минут Рина пришла в себя, странное, нахлынувшее чувство эйфории отступило, но лес больше не казался столь угрожающим, как раньше.

—Что это было? – Шёпотом спросила она у Лютика, вылупив глаза и облизывая пересохшие губы.

—С тобой познакомились. Теперь даже муравьи знают, что ты здесь.

—Так у всех? – Она обвела взглядом кота, затем мужчину, обеспокоенно поглядывавшего на неё.

—Да, - соврал кот, - когда делаешь это вперррвые. Мы уже пррриученные пррросто. – Чародей взглянул на него, выгнув бровь, но ничего не сказал. – Пойдем, доррррогуша, настоящий Лес ждёт...

—А разве до этого был не лес?

—О-о-о, - протянул кот, - это были лишь жалкие пррредместья.

Рина наконец отпустила лапу кота и выпрямилась, пригляделась: прямо перед ними высокая трава, прячущая нить клубка, стала расступаться, расползаться в стороны, словно кто-то распахнул шторы. Деревья, плотно сплетённые ветвями, размыкали свои цепкие объятия и раздавались в стороны, позволяя солнечному свету осветить путь. Прямая широкая тропинка вела их вперёд.

Они встали плечом к плечу. Кот поправил ножны, висящие у Рины на поясе, из которых торчал уже знакомый клинок. Горяй стиснул широкий ремень сумы, идущий через плечо, беспокойно шептались анчутки. Рина устремила взгляд в самое сердце леса, теперь она знала наверняка – за ней действительно наблюдают. За ней наблюдают все.