КОРНИ

***

Рина набрала полную грудь воздуха, она хотела что-то сказать, но вместо этого только глупо открывала и закрывала рот. Она бегала взглядом по до боли знакомому лицу и не могла не заметить отметок усталости: всё такой же тонкий нос без горбинки, но казавшийся каким-то большим на сильно исхудавшем лице, вздёрнутые уголки бровей, обесцвеченные тьмой, четко очерченные губы, потрескавшиеся и иссушенные, высокие скулы, которые теперь сильно выпирали, и серые большие глаза, побледневшие, как и волосы, за годы под землёй, будто многократно выстиранная ткань. На шее у него висел точно такой же медальон, как и у неё.

Она видела это лицо так, словно до сих пор держала перед глазами фотографию из старого альбома, которую она потом оцифровала и всегда хранила в своём смартфоне. Там ему, еë отцу, всего 27 лет, он держит на руках пятилетнюю Рину, она прижимается к нему своей маленькой русой головкой, их волосы смешиваются и не понятно становится, где чьи – настолько у них схожий цвет. У нее в одной руке долька апельсина, другой она обнимает его за шею. А он улыбается широко своими ровными крупными зубами и смотрит в камеру, за которой стоит еще совершенно счастливая Галя. Через несколько месяцев после того, как затвор старого фотоаппарата навсегда запечатлеет их такими, его не станет.

Вот он, точно такой же, только изможденный, присел, улыбается точь-в-точь как на фото. Те же 27 лет. Только вот руки его стали очень тонкими, ещё более жилистыми, с явно выступающими венами, на которых громоздились заметные шишки и синяки: сюда древо впивалось своими корнями, чтобы высасывать из него жизнь по крупицам. Он с трудом ощущал себя в пространстве, озирался по сторонам. Долго смотрел на занимающийся рассвет, словно видел его впервые. Рина заметила, что ресницы его тоже побелели.

Она прокашлялась, чтобы прочистить горло. Он пристально взглянул на неё, долго не сводил глаз и тоже молчал.

-Ну здравствуйте, спасители, - сказал он наконец, выдавливая слова из сухого рта. Белка радостно заскакала вокруг, запрыгивая на него то тут, то там. – Познакомимся?

Марина захлопала ресницами, заморгала, не давая слезам взять верх, взглянула на кота, завязался беззвучный диалог:

-Мурлыка, что же мне делать? Это как же так? Что ж это такое...? - Она сглотнула.

-Дорррогая, - скорбно произнёс Лютик у неё в мыслях, - не хочу рррастраивать тебя, но пррридётся. – Она замерла натянутая, как тетива скифского лука, и ждала вердикта, о котором и так догадывалась. - Он ничего не помнит. Я залезал в его черррепушку, там только боль, тьма и черррви из галлюцинаций. Он тебя не узнаёт.

Губы её задрожали, она прикрыла глаза ладошкой, отворачиваясь. Мужчина истолковал её жест по-своему: он вдруг понял, что остался без одежды, стыдливо придержал руками лопухи – последнее, что спасало его от полной наготы, понурил голову.

-Прошу прощения за мой внешний вид... - Он вздернул брови и заморгал часто. Кот и белка с интересом наблюдали за его мимикой, улавливая это бесконечное сходство с девочкой. – Хозяин этого увеселительного аттракциона, - он кивнул в сторону застывшего позади трупа нежити, - сменную одежду не выдавал, а моя превратилась в... вариант для проветривания. – Он стянул с себя последние остатки лоскутов, бывшие когда-то рубашкой: много усилий не понадобилось, ткань рассыпалась в труху даже от легких прикосновений.

Ей хотелось расплакаться прямо там, сесть на траву и рыдать долго, безостановочно, чтобы солёные горючие слёзы смешивались со зловонной жижей, стекая по лицу, а ей было бы совершенно всё равно. Она вдруг ощутила себя дурочкой, над которой судьба пошутила слишком жестоко. Она чувствовала себя маленьким муравьишкой, которого посадили в банку и постоянно трясут, а иногда для разнообразия отрывают лапку или усик, чтобы чувство потери никогда не прошло насовсем.

Она не могла посмотреть на него, просто не могла. Откуда взять столько сил? Она вдруг осознала, как чувствует себя Галина, когда смотрит на неё: видит такое знакомое лицо, но не может вернуть себе своего мужа. И ей стало страшно и стыдно, и жалость к матери смешалась с жалостью к себе, а потом всё обуял гнев, такая невозможная ярость, что ей захотелось, чтобы из леса вылез ещё один оплетай, а она снова проткнёт ему шею, или кому угодно другому, кто решится сейчас помешать ей упиваться этой горечью.

Это была самая жестокая ирония судьбы из всех, что она могла представить. Она встретила своего отца, которого уже никогда не должна была увидеть, она может обнять его, кинуться на шею, плакать, просить вернуться с ней домой, рассказывать про всю ту боль и лишения, которые выпали на долю семьи после его ухода, может рассказать ему, как сильно горюет мать, как она любит его до сих пор, как хотела бы, чтобы он вернулся. Она могла бы совсем как тогда, в пять лет, сесть к нему на колени и жаловаться на всех своих обидчиков, главный из которых – судьба, и ждать от него поддержки, помощи, чтобы он жалел её, как ребёнка, гладил по голове, говорил, что никому не отдаст, что никого больше к ней не подпустит. Она должна была сейчас броситься в его объятия, повиснуть на шее, говорить, как любит его, как скучала, как хранила все его фото, как перед сном прокручивала воспоминания о нём в голове всё своё детство, лишь бы не забыть его. Она верила, человек жив, пока его помнят. И вот он был здесь, совсем рядом. Действительно живой, по крайней мере по меркам здешнего мира. Он разговаривал, улыбался, смотрел на неё, но совершенно её не помнил. Как он мог забыть? Ярость колотилась в висках, борясь с отчаяньем. Она возненавидела вдруг всё: и этот лес, и этого оплетая и эту ночь, и всех тех, кто привёл её сюда. Они знали, всегда знали, просто хотели поиздеваться над ней, сделать еще больнее!

«Дорррогая, нет вррремени горрревать, надо убиррраться отсюда...», - говорил кот Баюн у неё в голове, - «Прррошу тебя, не обостррряй. Мы что-нибудь прррридумаем. Мы этого так не оставим, я клянусь тебе, мышка, только возьми себя в рррруки...», - сейчас ей был омерзителен его голос, словно это был глас самого разума, ей хотелось выкинуть его из своей головы, но она не могла. Он был прав.

-Просто дайте мне одну минутку, - проговорила Рина вслух, громко шмыгнув носом и обмахивая ладошками лицо, чтобы скорее высохли выступившие слёзы: вытирать их руками она не хотела, чтобы не размазывать отвратительную зелёную массу.

-Не обращай внимания, герой, - затараторила белка, поймав от Лютика мыслеформу. – Девица немного устала. Для неё это всё в новинку. Она только становится героем, ей пока тяжело.

Мужчина продолжал встревоженно смотреть на дрожавшую спину Рины. Наконец, кивнул понимающе.

-Хотел бы я представиться, - он говорил всё еще приглушенно и хрипло, - но ни прозвища, ни имени своего я не помню. – Взгляд его сделался на мгновение грустным, опустевшим, но он быстро с собой совладал. И в этом они с дочерью тоже были похожи: девушка дышала уже спокойно и глубоко, готовилась повернуться к нему лицом. – Поэтому я хотел бы узнать, как зовут вас.

-Меня зовут Вета Ракша, ой, то есть Векша Рата! - Белка снова влетела к нему на плечо, потрепала за щёку, схватила за кончик носа, он удивленно следил за её забавными действиями. Она то пыталась распутать его волосы и вытащить оттуда ветки, то пощипывала его, перебирала пальчиками бусины на амулете, висевшем на его шее (если честно, он и его не помнил). Иногда она хватала его за лицо и смотрела так, будто в самую душу пытается заглянуть, но самое главное – она постоянно улыбалась. Пушистые беличьи щёки растягивались, собирались в два мешочка возле плеч, оголяя длинные резцы, придавая ей вид глуповатый, но абсолютно очаровательный. Иногда она хватала его за щеки, как сейчас, чтобы пожамкать своими маленькими лапками, а потом точно так же хватала свои собственные, взбивала их, как перину. Он заметил, что от волнения у неё еле заметно пульсируют глаза, как и у всех грызунов. Белка, что уж тут, была просто прелестницей, и он точно был обязан ей жизнью: она сдержала своё слово, привела подмогу и вытащила его из корневой темницы. Теперь дело было за ним, исполнить свою часть договора.

-Очень приятно познакомиться, Векша Рата, - он протянул ей открытую ладонь, белке второго приглашения не потребовалось: она моментально на неё запрыгнула. Он аккуратно, двумя пальцами взялся за её крошечную лапку, опустил немного и склонил голову в почтительном поклоне. Рыжая выдохнула что-то вроде «ой, божечки-белочки!» и сделала в ответ реверанс.

Он услышал, как еле слышно хихикнула дева, взглянул на неё. Теперь она смотрела в его сторону: на белку, на амулет, на кольцо на безымянном пальце правой руки, на его растрепанные волосы – куда угодно, только не в глаза. Он не понимал, с чем это связано, но интуитивно ощущал беспокойство. Украдкой рассматривал её в ответ. В её чертах было что-то знакомое. У нее была приятная внешность, короткие волосы ей шли, выгодно подчеркивали изящную шею. Она выглядела заплаканной, разочарованной чем-то, обиженной. Но спину держала ровно, голову – гордо, если не сказать решительно, и старалась улыбаться. Руки она скрестила на груди, кот держал лапу у неё на плече. Она вся была в зеленой жиже, полосатый тоже перепачкался, немного досталось Рате, сам же мужчина оказался самым чистым – остальные приняли удар на себя.

-Я – кот Баюн, - пушистый котяра, доходивший ростом девушке до плеча, слегка поклонился, распушил хвост, раскинул широко усы. Вид был бы роскошный, если бы не зелёная слизь, медленно стекавшая вниз по густой серой шерсти. – Но ты можешь звать меня просто Лютиком, - закончил он и провел пальцами по толстому белому усику, хитро улыбаясь.

-Приятно познакомиться, Лютик, - мужчина дотронулся одной рукой до груди, наклонил корпус в приветственном поклоне.

-А я... - Рине не хватило воздуха, он резко втянула его носом, набрала полную грудь.

«Не говоррри вслух своё полное имя...», - мысленно предупредил кот, - «В этом месте нельзя называть никому своё настоящее имя, все говорррят лишь прррозвища. Имя здесь имеет над тобой власть, помни об этом. Я потом тебе всё подррробнее рррасскажу». Девушка кивнула, собралась с духом.

-Меня зовут Рина, - быстро на выдохе произнесла она, будто старалась побыстрее от этого отделаться. Он наклонил голову, задумавшись о чем-то. Имя звучало для него знакомо, кого-то звали так же, кого-то, кого он очень хорошо знал.

-Рина, - еле-слышно повторил он, перекатывая буквы на языке, как конфетки. Он произносил это имя раньше. В памяти вспыхнул образ: «Рина, иди сюда! Ты куда побежала?», - кричит он, стоя посреди берёз, залитых ярким солнцем. Видение оборвалось так же резко, как и началось. В груди у него снова заныло. Что-то в ней было непонятное, далекое, но в то же время близкое, чуждое, но очень важное. Что-то родное. Но мало ли на свете людей с таким именем?

Мужчина отбросил горечь по утерянной памяти, улыбнулся, поклонился и ей тоже. Ей вдруг стало лучше от этой улыбки, адресованной только ей, и легче от того, что начало положено – первые слова уже слетели с губ. Она чувствовала, что прилив эмоций плавно отступал, оставляя за собой лишь беспокойство и грусть, но, когда она смотрела на него, ей будто легчало.

– Извините за такую реакцию, - её щеки немного покраснели, - я раньше ничего такого не делала, адреналин, видимо, расшалился. Вот и не смогла сразу взять себя в руки. – Она натянуто улыбнулась, провела рукой по испачканным волосам, тут же скривилась, брезгливо отёрла руку о боле-менее чистый участок штанов.

-Вот и познакомились, - затрещала белка, прыгая на месте. – Только, герой, нам тебя всё равно надобно как-то величать. Что делать будем? – Она посмотрела на своих друзей.

-Для начала, - сказал кот, - доберррёмся до избы, прррриведём себя в порррядок, а там и имя какое-никакое сообррразим. – Мужчина с интересом слушал кошачью речь, все «Р» были немного трещавшими, приглушенными, как мурлыканье, гласные тянулись, как мёд за ложкой. Он внимательно присмотрелся к Баюну: было такое чувство, что и его он тоже где-то видел, очень-очень давно, если вообще в этой жизни.

-Лютик прав, - сказала Рина, - уже практически рассвело, а мы до сих пор торчим посреди леса с трупом какого-то деревянного терминатора. Давайте уже уйдем отсюда. – Она неприязненно повела плечами. – Мало ли, вдруг у него тут друзья есть. – Все с опаской огляделись. Все, кроме кота.

-Ты прррава, - он делал вид, что совсем не смотрит на лес, только на свои когти, - мы уже прррривлекли достаточно внимания. Я бы не хотел, чтобы все те, кто сейчас тррррусливо пррррячется в тени, тоже вышли.

Рина и мужчина, которого некогда звали Гришей, настороженно огляделись. Они ничего не видели, но тоже почувствовали чье-то присутствие.

-Тогда, побежали скорее! – Рата несколько раз подпрыгнула, делая круг вокруг себя самой, вглядываясь в обступавший их со всех сторон лес.

Кот отпустил наконец плечо Рины и подошел к мужчине, помог ему встать. Белка и девушка отвернулись, чтобы не застать картины, которой видеть не хотели: всё-таки лопухи ни на что не крепились. «Их бы чем-то подпоясать хотя бы», - подумала Риша и тут её осенило. Она стянула свой ремень, который знатно истрепался об жесткую кору древа-убийцы, но основную свою функцию выполнять всё еще мог, и протянула куда-то назад, всё еще не оборачиваясь. Она даже думала, не оторвать ли ей кусок своей рубашки, но кот мысленно запротестовал.

-О, а вот это выход, - промурлыкал кот, перехватывая ремень.

Через несколько минут девочки уже могли повернуться, кот как мог облепил Гришу со всех сторон лопухами в несколько слоёв, сделал в них дырочки, вставил туда несколько былинок травы подлиннее и примотал всё это к ремню, как юбку, а затем потуже затянул пояс на самом мужчине. Тому явно было неловко. Во-первых, ему было очень трудно стоять, он буквально повис на трупе своего бывшего пленителя, чтобы не свалиться, он чувствовал себя неловким и слабым. Во-вторых, он не особо желал сверкать своим «неглиже» даже перед котом, и теперь ему было стыдно. В-третьих, он ощущал себя как какой-то туземец из диких племён, который вынужден бегать в набедренной юбке из растений и мастерить всё вокруг из говна и палок, потому что больше ничего и нет. Он потёр переносицу пальцами, выдохнул.

-Ну, это лучше, чем ничего, - согласился он сам с собой. – Спасибо, Лютик. Я тебе обязан. Я вам всем очень-очень обязан.

-Потом разберрремся, - сказал кот и чародей понял по его поднявшимся усам, что тот ухмыляется. Ухмылялся он, судя по всему, представшей картине. Смущенных улыбок не могли сдержать и белка с Риной. Он еще раз оглядел себя и сам рассмеялся.

-Будем считать, что это воинский килт! – Он сделал серьёзное, истинно «воинское» выражение лица и шлёпнул себя по впалому животу. – Ну что, выдвигаемся?

Все согласились. Кот еще немного подрос на глазах друзей и взял магика подмышку, чтобы помочь ему идти, теперь они были одного роста. Морда кота казалась намного больше головы мужчины: круглая, пушистая, здоровенная, как репа. Они выдвинулись с небольшой поляны вглубь леса. Лютик слышал, как за спиной перешептываются местные обитатели.

-Настоятельно ррррекомендую, - грозно заявил он, не оборачиваясь, лишь слегка притормозив ход, - сохрррранить всё, что вы здесь узрррели, в жутчайшей тайне, доррррогуши. Иначе, - он понизил голос почти до рыка, - я веррррнусь и рррразоррррву вам тррррепливые глотки. – Он звучал холодно, чуждо, устрашающе. Рина неосознанно отстранилась, белка на всякий случай запрыгнула ей на руки. Даже Грише стало не по себе, ведь он помнил, как кот умеет орудовать своими металлическими когтями. – Я доходчиво вырррразился?

Ответа не последовало, но Баюн явно услышал то, что хотел, и продолжил свою размеренную поступь. Когда отошли достаточно далеко, он всё же пояснил:

-Две кикиморррры болотные, ягодник и анчутки. – Рина не знала ничего, кроме кикимор, - Нас они не слышали, только видели, но это всё еще пррроблема.

-Почему? – Рина взглянула на кота. Он тащил на себе её отца, как пушинку. Силищи в нём было, хоть горы сворачивай.

-Могут ррррасказать тому, кому не стоит знать, что мы здесь. – Девушка только нахмурилась. Всё здесь было непонятным. Гриша тоже нахмурился. – Не беррри в голову. Пока что...

-А почему они видели, да не слышали? – Спросила Белка, выглядывая из рук Рины.

-Я успел заговорррр начитать перед тем, как мы на поляну вышли. – Кот самодовольно вильнул хвостом, распушился.

-Это ты хорошо придумал, - сказал Гриша. – Я как-то и не подумал... - Он почесал затылок, нащупал там колющуюся веточку, выкинул.

-Тебе прррростительно, у тебя ум за рррразум закатился, пока ты в этой яме сидел. – Кот дополнительно обхватил его туловище хвостом, мужчине было щекотно, но он решил вида не подавать.

-И то правда, - согласился бывший узник. – Угораздило, так угораздило. Если б не вы, так и помер бы в корнях.

-Все там будем, - шутливо отозвался Лютик. Мужчина взглянул на него с непониманием.

-Не помнишь? Деррревня Корррни...

-Хм... - Чародей поднатужил память, голова начала побаливать, но он действительно вспомнил, что где-то здесь есть деревня, из которой он и сбежал. Это было уже второе воспоминание за сегодня, что не могло его не радовать. -Припоминаю. – Он улыбнулся, помассировал висок левой рукой.

-Это хорррошо, значит, и остальное потихоньку прррипомнится. – Кот лукаво взглянул на Ришу, та только вздохнула. Не хотела надеяться раньше времени. И думать о том, что будет дальше, тоже пока не хотела. Она хотела только помыться и сменить одежду. И чаю, баб Маниного чаю со зверобоем и душицей. Каждый раз, когда Рина вспоминала о ней, сердце тоскливо ныло в груди.

Двигались они гуськом: впереди Рина с белкой, выступавшей в качестве вперёдсмотрящего, а сразу за ней кот с уже изрядно уставшим мужчиной. Из-за того, что Баюн сейчас сделался выше, он вполне неплохо мог рассмотреть всё, что скрывалось за Ришиной фигуркой. Девушка была всё ещё впечатлена тем, как ловко котяра менял свои габариты в зависимости от ситуации. Ей подумалось, что это очень удобная способность и она хотела бы так же: больше не пришлось бы прыгать, чтобы достать любимые кукурузные хлопья с верхней полки магазина возле общаги. Сейчас эта жизнь казалась каким-то сном, чем-то нереальным. Осталось только то, что было прямо у неё перед глазами, а еще отец...

Через какое-то время дошли до ручья, но и белка и кот категорически запретили к нему прикасаться. Рине не терпелось ополоснуть лицо и руки, и все понимали, что изможденному Грише жутко хотелось пить, но то, с какой непоколебимостью Баюн выставил свой запрет, не оставляло и шанса. Сыграл свою роль и испуг Раты. Рина вообще заметила, будто волшебные звери видят то, чего она пока узреть не могла. Лес для неё выглядел обычно, как и любой другой, разве что аромат был слаще, дурманил немного своей мягкой прелостью и сосновой смолой. Однако белка то и дело говорила отойти правее или левее, перепрыгнуть какую-то палку и ни в коем случае не наступать на во-о-он тот камень. Кот тоже вёл своего напарника неочевидным для того путём. Когда Рина спросила, почему они вынуждены так странно петлять, белка ответила просто: так тропинка велит. Она сразу вспомнила сказки бабы Мани, в которых по волшебному лесу можно было идти только по специальной дорожке, иначе попадешь в беду. Тропки Рина не видела, но предпочитала верить своим товарищам. Удивлялась только, что до этого, еще до того, как сразиться с древом, тропинка была не нужна. Кот объяснил, что вся территория там и без того была под влиянием морока оплетая, потому и тропы там никто не видел, а даже если бы и увидел, всё равно пришел к деревянному чудищу, так что было без разницы, как идти: все дороги вели к нему.

Рина задумалась о том, как ей удалось вонзить клинок кому-то в шею. Да, он был деревянный, злобный, жестокий и невменяемый. Он даже не был человеком или животным, просто омерзительное нечто, кошмарившее её отца все эти годы. Но он всё-таки был живым. И как ей хватило духу? Откуда в ней эта решимость? Она долго размышляла и пришла к выводу, что это ей досталось от матери: мрачная собранность и готовность в любой момент сделать всё, что потребуется, лишь бы выжить самой и лишь бы выжили те, за кого она несёт ответственность. Неотступность, смелость, твёрдость духа – вот что она видела в своей матери с самого детства, вот, что впитала в себя. Силу женщины, принимающей на себя ответственность. Она подумала, как бы отреагировала её мать, если бы увидела сейчас Гришу? Что бы она сделала? Дала ему пощечину от злости за годы разлуки? Или кинулась бы на шею, расцеловывая его щеки? Наверное, и то и другое.

Шли уже долго. Солнце поднялось так, что мелькало где-то вдалеке между макушками деревьев. Жарко не было, лес одарял прохладой, но усталость начинала чувствоваться.

Пройдя ещё немного, выйдя на небольшой пяточек с заваленными деревьями и пнями, кот попросил всех остановиться на привал.

-Нам нужно попасть в избу Хозяйки, - сказал он, - пешком отсюда путь не близкий, а мы и без того идём не мало. Скоррро нас замучают комаррры и мошки. Пока что нас спасает только общее зловоние. – Его усы неприязненно дёрнулись. - Один из нас, - он кивнул в сторону чародея, - не может идти самостоятельно. А вперрреди топи. Перрреход черррез болота может оказаться опаснее, чем вам кажется.

-Что же будем делать? – Белка всплеснула ладошками, а потом вскочила и забралась Рине прямо на голову, чтобы лучше видеть Лютика. – Что ты предлагаешь?

-Я пррредлагаю, - медленно сказала он, отпуская мужчину из-под мышки и усаживая на поваленный ствол дерева, чтобы тот немного передохнул, - чтобы наша Рррина открррыла дверрррь к избушке. – Девушка только уставилась на него, хлопая глазами. – Ну с этим же ты спрррравилась, - кот показал клинок, который всё это время нёс в свободной лапе. – Сюда пррришла, магический крррруг начеррртила. Вот и дверррь тоже откроешь, не волнуйся.

Рина тоже захотела сесть. Подходить к своему отцу она всё еще побаивалась, как будто, если она до него дотронется, то неведомые чары развеются и его снова не станет. Поэтому она присела на какой-то пень неподалеку. Ноги гудели.

-Я думаю, – сказал чародей, - что можно попробовать. – Он смотрел на неё ободряюще уверенно, но она в себе того же не чувствовала. Ей казалось, что свой героический максимум на сегодня она уже перевыполнила. – Рина... - он позвал её мягко, знакомо. Она зажмурилась, сжалась, как будто её ударило током. С трудом совладала с чувствами. - У тебя есть хорошие данные, чтобы развить свой талант. Это видно сразу. Но бояться его нельзя. Страх делает тебя узником обстоятельств, уж поверь мне. – Он горько усмехнулся.

Рина попыталась улыбнуться, не выдерживая его долгого взгляда, отвернулась в сторону белки, скакавшей вокруг.

-Ну хорошо, - сказала она наконец, - допустим, я попробую. Но разве не вы говорили, что я могу выкинуть нас куда-то на другую сторону леса? Что если я напортачу? Ночевать будем в лесу, без еды и воды? – Она перекинула ногу на ногу, сцепила пальцы в замок. Чародей смотрел на неё, как завороженный – он увидел в этом жесте что-то, кого-то бесконечно знакомого... - А что если эта ваша изба нас выгонит, как тогда сказала Рата? Что там вообще за домина такая заколдованная?

-Во-перррвых, - сказал Баюн, усаживаясь напротив и поглаживая усы, - без еды и воды я вас, на крррайний случай, не оставлю... - Он демонстративно выпустил в воздух бритвенно-острые когти. – Во-вторррых, да, ночевать можем и в лесу, главное, начерррртить ведьмин кррруг, тогда и бояться нечего. – Он спрятал когти обратно, потянулся совсем по-кошачьи. – В-трррретьих, не обязательно сррразу кидаться в прррроход с головой, прррроверим всё и быстррренько прррробежим. А что касается избы, - он лукаво улыбнулся, - она покажется тебе знакомой... - Белка хихикнула. - Но самое главное это то, что я уверррен, что нам не пррридётся всё это делать. Ты знаешь старррушку, она тебя любит, я уверррен, что и её избушка прррримет тебя с удовольствием. В худшем случае сам зайду, возьму всё необходимое, и двинем дальше.

Рина взвешивала аргументы, она всё еще с опаской относилась ко всем чародейским штучкам.

-Не кручинься, господица, - пропела белка, заскакивая к ней на колени, - у тебя же теперь есть волшебный амулет, который верную дорожку тебе под ноги постелет! Ты точно приведешь нас куда надо!

Чародей наконец обратил внимание на оберег, болтавшийся у Рины на шее. Посмотрел на её вязь, затем на свою – немного отличается смыслом, но в остальном выглядят почти одинаково. Такой же спил, такие же бусины, такой же шнурок. Он опёрся подбородком себе на большой палец руки, опиравшейся локтем на колено. Кот с уморительным интересом наблюдал за ними двумя, подлавливая сходства и различия.

-Ладно, - согласилась Рина под неумолкающими уговорами белки, всё это время трещавшей без умолку о волшебных амулетах, оговорах и предначертанных судьбах. – Давайте попробуем.

-Прррелестно! – Кот поднялся с земли. – Иди сюда, поставь ррруки вот так, как в пррошлый ррраз.

-Что мне представить? – Встревоженно спросила Рина, пока кот поправлял её постановку локтей. – Я ведь там никогда не была?

-О-о-о-о, - сладко протянул он, - не волнуйся. Это будет пррроще прррростого. Прррредставь... - и он тихонько шепнул ей что-то на ушко.

Белка улыбалась, чародей с интересом наблюдал за происходящим. Рина долго собиралась с мыслями, зажмурившись, что-то визуализировала. Бормотала себе под нос какие-то строки, повторяла вслед за котом. Подготовилась.

-Отворяйтесь, ворота,

Отступайся, высота!

Пусть падут замки с дверей,

Отворяйтесь поскорей! – Грозно декламировала она, выставив вперёд себя руки. Воздух наэлектризовался, волосы и шерсть у присутствующих поднялись, как если бы они стояли возле громоотвода во время грозы. С пальцев Рины соскользнули нежные, голубоватые лучики, будто лунный свет. Она встряхнула кистями рук, будто сбрасывая их себя. Они проплыли по воздуху, как морские угри, и сплелись в единый ком, который пульсировал и разрастался до тех пор, пока не стал размером с дверной проём. Рина всё это время держала руки внизу так, как будто в них лежал большой арбуз, неспеша разводя их в стороны и повторяя форму растущего портала, поддерживая его. Рядом стоял кот, показывал, что надо делать.

Спустя пару мгновений проход перестал дрожать, успокоился, сияние разошлось от его центра к краям, обнажая ту сторону: было темно, деревья росли очень плотно.

Кот быстро побежал к мужчине, всучил ему в руки кинжал и, не церемонясь, закинул того себе на плечо, как мешок с картошкой. Маг только рот раззявил, говорить ничего не стал. Белка прыгнула в портал первой, через несколько мгновений вернулась, оповестив, что на том конце безопасно. Она запрыгнула Рине на плечо. Девушка смотрела, как кот Баюн с болтавшимся на нём мужчиной грациозно перепрыгнул через светящуюся границу, как только они оказались на той стороне, и кот поставил её отца на ноги, Рина сняла белочку с плеча, стиснула её в объятиях, как игрушку, и сиганула вперед, будто прыгала через костёр. Стоило ей коснуться земли обеими ногами, как врата за спиной сжались в малюсенький, с грецкий орех, шарик, который тут же лопнул с таким грохотом, что у всех уши заложило, но Рина уже не обратила на это внимания.

Она во все глаза, задрав высоко вверх голову, пялилась на большую потрёпанного вида избушку, возвышавшуюся над ними на огромных длинных куриных ногах. Казалось, что и домик рассматривает её в ответ, накренив на бок охлупень* в виде коня. Вся она была из дерева, только из-под крыши выбивались перья, а из подпола торчали птичьи галушки. Рина открыла рот от удивления. Она готова была поклясться, что у избы была мимика: два её окошка будто хмурились, а некоторые брёвна стен изгибались по форме рта. Девушка протёрла глаза. Таким же удивленным выглядел и её отец, явно забывший о существовании такого сказочного чуда, если он вообще видел её раньше.

-Здрррравствуй, куррррочка моя, - промурлыкал кот. – Впусти нас.

Изба встрепенулась, переступила с ноги на ногу, наклонилась на другую сторону, а потом резко наклонилась вперёд, прямо к незваным гостям.

-Она нас обнюхивает??? – Шёпотом спросила Рина, видя, как изба втягивает в себя воздух той частью стены, где обычно у людей нос, если принимать окошки за глаза.

-Именно так, - ответил кот.

Избушка не задержалась долго возле Лютика и чародея, вовсе не обратила внимания на белку, успевшую забраться Рине на макушку. Гораздо больше её интересовала сама девушка. Она почти уперлась своими черными, тусклыми окошками той в лицо, всматриваясь то ли в её глаза, то ли в амулет на шее, и смачно втягивая воздух. Рина неосознанно отстранилась. Избушка тут же молниеносно поднялась вверх, в исходное положение, и сделала несколько шагов в сторону, нахмурилась.

-Кажется, - заметил кот, - этот смррррад перебивает наш дух, она не может учуять, что ты знакома с хозяйкой.

-Что мне делать? – Спросила остолбеневшая Рина.

-Скажи стандартную присказку, авось пустит. – Предложила Рата.

-Избушка-избушка, - проговорила девушка хорошо знакомые с детства слова плохо слушавшимися губами, - повернись к лесу задом, а ко мне передом...

Реакции не последовало. Домик уже не обращал на неё внимания, теперь изба больше заинтересовалась Гришей. Она рассматривала его то так, то сяк, наклоняя голову из одной стороны в другую, поджимая свои огромные лапища, будто раздумывала о чем-то.

-Ну-ка, - сказал Баюн, обращаясь к своему спутнику, которого всё еще поддерживал. – Попрррробуй-ка ты... - Мужчина часто заморгал, совсем как Рина, когда сильно удивлялась, но возражать не стал. Он выпрямился, откинул волосы с лица, прокашлялся.

-Избушка-избушка, лесная краса! – Сказал он на удивление звучным, чистым и радостным голосом, широко улыбаясь. – Впусти нас увидеть твои чудеса!

Мужчина не понял, как это возникло в его голове и почему он почувствовал, что должен сказать именно это. Но почудилось ему, что такое уже бывало. Баюн расплылся в мягкой, умасленной улыбке, похлопал его по спине, мол, молодец, получилось.

Сомневавшаяся избушка вдруг захарахорилась, переминаясь с лапки на лапку, встрепенула пëрышки, зажгла свет в оконцах, резво обернулась к пришедшим другой стороной и с грохотом опустилась. Рина не поверила своим глазам: куда могли деться такие огромные ноги???

-Ты должен идти перррвым, - сказал Лютик, подталкивая Гришу вперёд. Вместе они поднялись на крыльцо.

Чародей протянул руку к старой и на вид хлипкой двери, которая тут же распахнулась, впуская незваных гостей.