8 глава.
Ночь. Комната Полины.
Полина ворочается в кровати, закутавшись в одеяло, как в панцирь.
Темно. Тишина. Только дыхание и глухой стук сердца в висках.
Но Антон — будто внутри.
Она закрывает глаза — и видит его.
Вспышки из прошлого.
Из взгляда.
Из шепота на лекции.
Из его рук, крепких, почти властных.
Из того, как он задерживает на ней глаза, как будто всё знает. Даже то, что она скрывает от самой себя.
Сон мягко уносит её, но не дарит покоя.
Во сне — кухня. Тьма. Лунный свет через окно.
Полина — босиком. Она слышит шаги. Он приближается.
Антон. Без слов. Только взгляд.
Он подходит, медленно, будто даёт ей время убежать.
Но она не двигается.
Он касается её шеи. Молча. Горячо. Долго.
И вдруг шепчет:
— Ты думаешь, я просто играю? Поля… если бы ты знала, как ты уже внутри меня.
Он целует её резко, будто наказывает.
Она — отвечает, будто это ей нужно.
Утро.
Полина просыпается с резким вдохом.
Горячо. Щёки пылают. Сердце бьётся.
Она ненавидит это.
Ненавидит, что хочет его.
Что он проникает внутрь.
Что ей снялся не просто сон — это было ощущение, почти настоящее.
Она касается губ пальцами, будто там его след.
— Чёрт, — выдыхает она. — Нет… ты не выиграешь.
Она встаёт.
Смотрит на себя в зеркало.
Накидывает рубашку. Самую соблазнительную.
Красит губы в тот самый розоватый оттенок.
Пора играть дальше.
Университет. Следующий день.
Аудитория наполнена мягким светом и рутиной. Шорох листов, ленивая болтовня.
Антон сидит, рассеянно крутя ручку между пальцев, а его внимание — уже где-то впереди. Или позади.
До тех пор, пока не чувствует, как рядом садится она.
Полина.
Запах — лёгкий, холодный, мятный. Волосы — почти мокрые.
Губы чуть тронуты блеском. Глаза — будто лес в грозу.
Она не говорит сразу. Только садится ближе, чем стоит.
Он не отодвигается.
— Доброе утро, Тоша, — шепчет она ему прямо в ухо.
Мягко. Как будто с приветом из другого времени. Школьного. Горького.
Он чувствует, как внутри скребёт странная ностальгия.
Он смотрит на неё спокойно.
— С чего такая нежность, Поля? Или снова в игру играешь?
Она поворачивается к нему чуть ближе.
— А ты не скучал по ней?
— По игре? Или по тебе в ней?
Она не отвечает. Только опускает взгляд, а потом, будто между прочим, выдыхает:
— Знаешь, мне вчера снился ты. И твои руки.
Пауза.
Ручка в его пальцах замирает. Но не падает.
Он ловит момент. Не ломается — меняется.
— Хм, — он усмехается. Губы в тонкой линии. Карие глаза чуть теплеют, но внутри них всё так же опасно. — А что именно делали мои руки?
Полина отводит взгляд. На секунду. Молчит.
А он наклоняется чуть ближе. Говорит тихо, но твёрдо:
— Ты не из тех, кто просто так говорит подобное, Полина. Что было во сне?
Ты что-то хочешь сказать — или, может, хочешь пригласить?
Она вздыхает, будто усмехаясь себе.
— Ты стал читать между строк?
— Только твои, — отвечает он быстро. — Особенно когда они пахнут откровением.
Он чуть подаётся ближе, так, что губы почти касаются её щеки.
— Мне даже интересно... Ты проснулась — и что почувствовала?
Её дыхание чуть сбивается. Он это замечает.
— Хочешь, я угадаю? — продолжает он, уже почти ласково. — Ты проснулась и подумала, как это — снова меня касаться. По-настоящему. Не во сне.
Преподаватель входит.
Полина резко отстраняется, лицо безмятежное, холодное.
Но он всё видит. Видит, как губы её приоткрыты, как сердце бьётся чуть быстрее.
Он делает вид, что слушает лекцию. Но рукой — чуть касается её запястья.
— Этот раунд мой, Поля. Но ты можешь взять реванш. Если осмелишься.