Следователь из Сантрума

Еще до рассвета Рэтчет Силерий был на ногах, взволнованный и преисполненный надежды. Расследование это было далеко не первым в его жизни, но за несколько дней стало самым важным. Теперь, наконец-то, появилась весомая зацепка, которая способна была сдвинуть дело с мертвой точки.

Выпив чашку холодного кофе, который он забыл слить вчера вечером, Рэтчет с отвращением взглянув на черную жижу на дне кофейника, закинул его в раковину и выскочил на улицу. В столь ранний час извозчика отыскать оказалось совсем не просто, когда следователь закрыл за собой дверцу кареты, он едва мог шевелить пальцами. Каждый день приближал приход зимы, серость утра, скованная ночным морозом, не давала позабыть об этом.
Часы на пожарной каланче, выглядывающей из-за крыш домов, показывали без четверти семь. Служба в Управе начиналась в восемь, но Олаф и Рэтчет по-особому указу капитана Беллека до дальнейших распоряжений были приставлены к делу об убийстве Армены Валсар и, руководствуясь своими соображениями, сами составляли себе график. Архивариуса решили посетить как можно раньше, чтобы еще до обеда успеть с отчетом к Беллеку, поэтому теперь Рэтчет громко зевал, то и дело поглядывая на пожарную вышку. Потеплело, промозглую стылость ночи разогнали первые лучи солнца, которые с завидным упорством пробились под стальной заслон, повисший над Сантрумом.

Звон колокола огласил окрестности. Семь часов. Рэтчет с сомнением взглянул на плотно запертую входную дверь. За то время, которое он знал Олафа, тот никогда не опаздывал. Пять минут восьмого - ничего. Следователь закурил, взор его скользнул выше по зашторенному окну второго этажа. Какое-то смутное чувство завладело им абсолютно незаметно. Это было даже не волнение, а нездоровое любопытство, подстегнувшее воображение. Что могло так задержать Олафа Тенкоррона, единственного человека, который был заинтересован в расследовании больше, чем он сам? Что-то коснулось ноги молодого следователя. Рэтчет вздрогнул от неожиданности и глянул вниз. Это был облезлый серый кот, который без зазрения совести терся о его ноги, настойчиво урча. Первой мыслью было отправить попрошайку в бреющий полет над мостовой могучим пинком, но вместо этого Рэтчет присел на корточки и почесал кота за ухом. Животное прикрыло глаза от удовольствия, с удобством расположившись на сапогах следователя.

Семь пятнадцать. Что-то стряслось. Рэтчет небрежно оттолкнул нового знакомого, тот зашипел, выгнув спину, а после скрылся в подворотне. Вытащив из-за пазухи дубинку, ищейка неслышно подкрался к двери, и дернул за ручку. Дверь плавно открылась.

- Проклятье! – Бесшумно выругался Рэтчет, зайдя внутрь. Впустую потерять полчаса! Теперь уже следователь старался отогнать навязчивые мысли подальше. «Медведю достаточно и одной стрелы», так сказала ему Валерия Тенкоррон перед тем, как он пообещал ей следить за ее сыном.

В спальне на втором этаже никого не оказалось. Зато обнаружились следы ожесточенной борьбы – письменный стол был перевернут, на полу валялись осколки глиняной кружки, а матрас будто исполосовали ножом. У ножки кровати Рэтчет заметил темное пятно крови. Следователь отодвинул кровать в сторону, крови было немного, вряд ли Олаф сильно пострадал. И все же его одолели... Он знал не так уж много людей, который могли бы справиться с Тенкорроном. Кто бы, ни похитил следователя, он был хитер и напал внезапно.

- Медведю достаточно и одной стрелы, - пробормотал Рэтчет, усевшись на кровать. Мысли его спутались, в ушах сильно звенело, а к горлу подкатил комок. Вскинувшись, Рэтчет побежал в уборную, где пустой желудок его с минуту исторгал желчь, вынуждая следователя покрепче ухватиться за стульчак. Когда спазмы прекратились и следователь, смог на трясущихся ногах подняться во весь рост, взгляд его упал на зеркальце на полке, которое Тенкоррон, использовал, скорее всего, для бритья. В отражении показался кусок улицы и нечто еще, привлекшее внимание молодого следователя. Пока Рэтчет спускался, он дважды чуть не упал с лестницы от нахлынувшей слабости, какая свойственна обыкновенно после подобного физического напряжения.

Свежий воздух излечил молодого следователя в считанные секунды. Перейдя дорогу, он очутился в переулке, который попался ему в отражении. По правую его сторону высился трехэтажный жилой дом, угрюмо уставившийся на проезжую часть темными окнами, по левую находилось невысокое заброшенное здание кирпичного цеха. Переулок тонул в грязи, минувшей ночью дождь основательно размыл его и в рыжей глине, расползшейся от большой кучи у стен цеха, отчетливо угадывались глубокие следы повозки.

Провидение это было или простая случайность, Рэтчет не знал. Две рыжие полосы выскакивали из подворотни на мостовую. Они почти растворились на мокром камне, но напротив дома Тенкоррона глины было больше – тут повозка остановилась. Для чего? Чтобы похитители могли посадить Олафа, очевидно. След полностью обрывался через сотню футов, дальнейшая судьба повозки была неизвестна. Рэтчет огляделся по сторонам, в поисках чего-либо, что подсказало бы их дальнейший маршрут. Тщетно! Фортуна бросила ищейке нить, она же забрала ее обратно. В отчаянии молодой следователь заломил руки и взглянул в низкое небо. Вдруг, на щеку его упала обжигающе холодная капля, за ней еще одна, а после вся улица подернулась пеленой дождя. Он отличался от задорного весеннего ливня, который весело колотит по крышам, возвещая об уходе зимы, не был он похож и на своего летнего брата, который несет с собой долгожданную прохладу после затяжного зноя. Нет, этот унылый поток, хлынувший на землю, не принес с собой ни радости, ни облегчения, а лишь усугубил и без того скверное настроение молодого следователя. Рэтчет накинул капюшон на голову и поспешил скрыться под навесом ближайшего дома. Здесь он и остался наедине со своими мыслями. Следователь решительно не знал, что делать. Еще час назад он был готов свернуть горы, а теперь казался себе абсолютно потерянным. Бездумно уставившись на пузырящиеся лужи на мостовой, он не заметил, как входная дверь позади него отворилась.

- Вы из Управы, господин? – Раздался чей-то голос за спиной. Ищейка обернулся. Хозяин дома оказался мужчиной лет сорока пяти, высушенным как лист гербария и очень высоким.

- Рэтчет Силерий, к Вашим услугам.

- Вы здесь по поводу ночного происшествия? – Мужчина выглядел взволнованным. Он приблизился вплотную к следователю и прошептал, будто опасался, что его могут услышать, - Я сразу догадался

- Видели что-нибудь?

- Да видел, - кивнул мужчина. – В начале третьего это случилось, я на беду просыпаюсь по ночам часто, мигрень совсем замучила. Вот и сегодня уснуть не мог, сидел у окна, когда увидел эту повозку. Она с лесозаготовок на выселках, крытая полосатым тентом, такие братья Беллиры используют. Только вот странное дело, Беллиры две недели как на запад подались продавать лес, а тут кто-то на их повозке да еще в черте города кто-то разъезжает, мне это сразу странным показалось. Видеть меня никто не мог, поэтому от нечего делать я стал за повозкой наблюдать. Она в переулке остановилась, ямщик внутрь забрался, и тишина! Сидел там с полчаса, а потом изнутри выбрался кто-то. Только это совсем не ямщик был, я того запомнил тот мелкий был, с пузом, а этот высокий и моложе сильно. Он по сторонам принялся зыркать, а потом перебежал улицу, и тут уж мне совсем не по себе стало! Замок взломал, да внутрь прошмыгнул! – Воскликнул мужчина и тут же спохватился. Рассказчика пробрала дрожь. – Мне все с той поры кажется, что за мной наблюдают, господин следователь. Через минуту из повозки выскочил еще один и припустил вслед за компаньоном, а минут через пять они вышли наружу вместе с господином Тенкорроном. Его по рукам и ногам связали. Он не двигался совсем, я уж решил, было, что они его прибили, да когда повозка из подворотни выехала и у дома остановилась, Олаф, вдруг, в себя пришел, брыкаться начал, точно буйвол. Тут похитителям несладко пришлось, уж с каким трудом они его в повозку затащили. Тенкоррон мычал что было мочи, если бы не кляп во рту, точно всю округ на ноги бы поднял. Кое-как справились, заскочили в повозку и укатили вниз по улице, - закончил свой рассказ сосед.

Новости поразили Рэтчета, и, хотя он догадывался, какая участь постигла его наставника, он все же он слабо представлял себе, кто мог справиться с таким человеком, как Олаф Тенкоррон. Поблагодарив наблюдательного соседа за помощь, следователь поклонился и, едва дождь ослаб, побежал в сторону Управы.

Капитан Беллек с самого утра был не в духе. Поутру на столе его поджидала целая стопка закрытых следователями дел. Каждый успех Особого Отдела означал для него гору бумажной работы, выполнить которую было необходимо в кратчайшие сроки. Сейчас, когда проверка из Внутреннего Ведомства вцепилась в него мертвой хваткой, проволочки были недопустимы. Вдоволь покричав не подчиненных, он немного приободрился и приступил к угрожающе накренившейся кипе документов. Услышав какой-то шум в приемной своего кабинета, располагавшегося на втором этаже управы, куда посетители не допускались, он нахмурился, отложил в сторону очередную папку, и в этот момент дверь отворилась. На пороге обнаружился запыхавшийся и промокший до нитки Рэтчет Силерий.

- Какого лешего ты ту забыл!? - Грозно вскинулся Беллек. – Где Тенкоррон, разве ты не должен работать с ним? – Увидев гримасу отчаяния на лице своего подчиненного, он замолчал. Случилось что-то скверное, очевидно, иначе Силерий не ворвался бы в кабинет своего начальника без спроса. Не без труда совладав с собой, Рэтчет пересек кабинет и без приглашений уселся на табурет.

Беллек, несмотря на занимаемую им должность, предпочитал скромную обстановку помпезности, которой отличались кабинеты его коллег. Как и Тенкоррон, капитан Беллек долгое время служил в сенатской армии, и даже по прошествии многих лет, которые он провел вдали от боевых действий и отрезвляющей действительности воинской службы, отпечаток солдатского аскетизма проявлялся в нем на службе и дома. К тому же, Беллек обнаружил скрытую пользу табуретов в сравнении с глубокими кожаными креслами, каких в здании Управы было, по меньшей мере, с полсотни. Посетители его вынуждены были держаться прямо, говорить по существу и, как правило, не засиживались, ощущая определенную неловкость. Сам капитан вынужден был подкладывать на свой табурет мягкую подушку, отчасти сглаживающую тяготы пребывания за столом в течение долгого времени, но, сколько бы ему не предлагали выписать себе более удобную мебель, он отказывался. Даже его помощник, лейтенант Морис, застывший с беспомощным видом в дверном проеме, расположился с куда большим комфортом в приемной на мягком пуфе.

- Дверь закрой, и никого не пускай! – Рявкнул Беллек. Морис стукнул каблуками начищенных до блеска сапог друг о дружку, кивнул и поспешил скрыться, оставив капитана наедине с незваным гостем. – Рэтчет, что стряслось? Где Олаф?

Следователь не спешил с ответом. Он кинул быстрый взгляд на графин с водой. Капитан смекнув, налил ему до краев, и ищейка в один присест осушив внушительный стакан, шумно вытер губы и выпалил:

- Капитан, господина Тенкоррона похитили!

Кустистые брови Беллека поползли на лоб от услышанного. Он мотнул головой, не вполне уверенный в том, что расслышал следователя правильно. Капитан еще раз взглянул на Силерия, тот был бледен как призрак. Нет, он не ослышался.

- То есть, как это, похитили? – Только и сумел он выдавить из себя.

- Мы должны были встретиться с ним сегодня и отправиться... - тут Рэтчет запнулся. Он, вдруг подумал, что не вправе раскрывать планы Олафа без его ведома. Но заметив на себе пристальный взгляд капитана, он продолжил: - отправиться по наводке, которую дала нам госпожа Тенкоррон.

- Судья Тенкоррон? А ее-то он зачем притянул к расследованию?

- Олаф думал, что убийство Армены Валсар было заказано Тенкритом. Госпожа судья смогла пролить свет на эту догадку. Оказалось, что Армена и покойный Гауст Валсары продолжили дело своих родителей в Отряде Зачистки. Олаф думает, что из-за этого Армену и убили. Мы хотели встретиться с архивариусом Отряда сегодня, но похитители спутали все планы. Надеюсь, что с господином Тенкорроном все в порядке.

- Отряд Зачистки? Не знал, что Локвуд и Валсар были его участниками. – Изумился капитан Беллек.

- Неудивительно, об это вообще мало кто знал. Госпожа судья была одной из немногих.

Рэтчет поведал капитану все, что они с Олафом сумели разузнать в Санварде и от Валерии Тенкоррон. Он закончил рассказом о похищении.

Реакция Беллека не заставила себя ждать. В трудную минуту он мог проявить чудеса собранности и здравомыслия. Новости об Отряде и похищении поразили его до глубины души, но капитан быстро взял себя в руки. С минуту он стоял у окна, заложив руки за спину, переваривая услышанное. Рэтчет нервно теребил пальцами по столу. Наравне с возбуждением, он ощутил и некоторое облегчение от того, что в тайну эту оказался посвящен кто-то, кроме него самого. Поглядывая на капитана, он размышлял, что же теперь делать. Когда же Беллек повернулся, по лицу его Рэтчет сообразил, что у капитана появился план.

- Если похитители прибыли в город на повозке Беллиров, значит и вернут ее туда, где взяли, чтобы не привлекать внимания. А оттуда сядут на свежих лошадей, если уже не сели. Нельзя терять ни минуты! – капитан хлопнул по столу, накинул сюртук и выскочил в приемную, поманив за собой ищейку.

- Лошадей нам живо! И сообщите констеблю Лениси, пусть берет парочку своих воротил и ждет нас через пять минут внизу! – Отдал распоряжения Беллек и с проворностью, совсем несвойственной его положению, отправился на улицу. Лейтенант, вскочил как ужаленный и поспешил исполнить приказ, Рэтчет последовал за капитаном в твердой уверенности, что теперь уже похитителям ни за что не скрыться.

В бытность свою следователем Беллек славился своей хваткой и упрямством мула. За свою долгую карьеру в Управе, прежде чем получить в распоряжение Особый Отдел, он раскрыл множество дел, считавшихся безнадежными, именно благодаря своему упорству, зачастую наперерез воле начальства. Теперь он сам стоял у руля, и Рэтчет готов был утверждать, что Олаф Тенкоррон не останется неотомщенным.