12
12
Федя вжился в роль гида и поэтапно знакомил меня со всеми злачными местами района. И так однажды привел в клуб «Дружба». Этот клуб был основан и существовал за счет каких то социальных программ и целью его функционирования было отвлекать молодежь от дурного влияния улицы. Цель откровенно благородная, а на деле вышло немного не так как предполагалось. Само месторасположение клуба не могло не повлиять на его дурную репутацию. Клуб находился в неосвещаемой подворотне ветхого дореволюционного здания. Это была одна из множеств классических подворотней, окруженная со всех сторон домами. Такие типичные подольские подворотни, благодаря массовой застройке везде, где только можно втиснуть дом, до наших дней практически не сохранились. Эти дома заселяли семьи коренных подолян, жившие там уже не одно поколение и знавшие про друг друга буквально всё. Двор был вечно обвешан сушившимся бельем и здешние женщины сплетницы не утруждали себя лишними выходами на улицу и обменивались информацией прямо с балконов своих квартир.
Особо приметными местными жильцами этого двора была троица закадычных друзей - рецидивисты Беня, Деревянный и Седой. Им уже было тогда под пятьдесят, но несмотря на то, что они родились и выросли в одном дворе, они не так часто проводили вместе время. Причиной тому были систематические длиннющие срока, преследующие их всю жизнь. И чувствуя, что очередной срок не за горами, они, оказавшись не так давно все вместе на свободе, старались вдоволь насладиться общением. Они вечно, с ночи до утра, оккупировали единственную во дворе лавочку и, в окружении множества пришедших навестить их районных друзей, под распитие спиртных напитков, вспоминали лучшие моменты из своих жизней. Воспоминания были исключительно на тюремно-криминальную тематику. Что было нисколько не удивительно, так как преимущественное время сознательной жизни они провели в местах заключения. Все у них было пропитано зоновской тематикой и даже политические события они воспринимали на свой лад. Генсеки для них были большими начальниками, которых они оценивали исключительно по количеству теми объявленных амнистий. Кто больше проводил этих амнистий, тот, соответственно, считался более лучшим и справедливым правителем. Таким образом, первый президент Украины завоевал небывалый авторитет в глазах этих людей, за объявленную широкомасштабную амнистию после его инаугурации. Они к тому времени, за свои многочисленные подвиги, под амнистию уже никак не попадали, но всё равно радовались за своих соратников. Также, они всем сердцем поддержали независимый статус Украины, так как, теперь им уже не угрожал суровый климат Магадана и Колымы.
Беня, Седой и Деревянный ничем не отличались от большинства своих ровесников, родившихся на Подоле в послевоенные годы. Светлые идеалы коммунизма никогда сильно не цепляли подольскую молодежь и они начали подворовывать задолго до совершеннолетия. Прослужить в армии им не довелось, так как, уже в шестнадцатилетнем возрасте, они получили первый срок за совместный взлом винно-водочного магазина, который до сих пор функционирует в соседнем от их двора доме. А второй, третий, четвёртый срок не заставили себя долго ждать. Они не были особенными виртуозами и криминальными гениями и, как я понял из их разговоров, последующие срока получали за сущие пустяки.
К «приблатненной» молодежи, собиравшейся возле клуба «Дружба» они относились с пониманием, так как видели в них себя в этом возрасте. Беня, был из них самый общительный, любил постоять покурить в окружении подростков и поучать нас морали и нравственности. Советовал не грабить бабушек и пенсионеров, не обижать девочек, никогда не жадничать и никого не бояться. Он любил повторять: что подоляне должны всегда друг друга держаться. Слово подолянин они выговаривал с такой гордостью, как будто это был какой-то особо привилегированный дворянский титул.
Часто их многолюдные посиделки заканчивались ссорами, особенно во время картежных игр, которые проводились исключительно на деньги. Денег у членов их компании было всегда в обрез и, как правило, проигравший раскошеливаться не спешил. Во время этих сор, Деревянный, самый из них крикливый и экспрессивный, частенько бегал домой за топором. Он это проделывал в обеих случаях, когда проигрался или, наоборот, когда выигрывал, но выигрыша не получал. Свой топор он всегда держал наготове, сразу за входной дверью квартиры. И выбегая, разгонял своих оппонентов, размахивая над головой древним, но до сих пор очень эффективным оружием разбойников большой дороги.
Троица друзей были вместе на свободе уже пару месяцев и стало заметно, что они откровенно начали друг другу надоедать. Ссоры возникали ежедневно, товарищи начали употреблять всё более острые словечки в адрес друг друга и уже иногда сцеплялись в драке. Очередная сора, произошедшая в кругу старых друзей, приобрела драматический характер и привела к неисправимым последствиям. Деревянный, считая себя оскорблённым Седым, по наработанной привычке, побежал домой за топором. В тот вечер он был сильно пьян, и запугивая своего друга топором, не сознательно треснул ему острием по голове. Удар оказался смертельным. Через час тело Серого забрали в морг, а через два, забрали Деревянного на очередной срок.
Деревянный не собирался подаваться в бега, так как, по большому счёту, бежать ему было некуда. Да впрочем и незачем, тюремная жизнь ему была куда более привычней и понятней чем свободная. За колючкой для него было все до предела просто, там его уважали, там к его мнению прислушивались и спрашивали советов. А здесь он был рядовым дворовым алкоголиком, вызывающим к себе лишь презрение и ненависть окружающих. И он, как сознательный гражданин, после содеянного преступления, терпеливо ждал прихода милиции. Беня, в это время, онемевший от увиденного, замер в углу лавки. Деревянный курил одну сигарету за другой, задумчивым взглядом рассматривал старенький дворик, понимая, что он подобно покойному Седому, в этот день здесь присутствует последний раз в своей жизни. Он осознавал, что уже не вернется домой с будущего, как минимум, десятилетнего срока. И в отличии от Седого, о котором позаботиться старенькая мама, будет прикопан козлами где то на заброшенном пустыре под безымянной табличкой с номерком. Его никто не будет оплакивать, на ту скромную процессию не придет ни один его родственник, ни один его товарищ. И никто даже не расстроиться по поводу его бесславной кончины, разве что парочка козлов, которых заставят таскать его мертвое тело. Деревянный пристально смотрел на тело поверженного друга и ему в этот момент почему то стало очень жалко именно себя. Перед его глазами мелькали фрагменты из их общего детства. Как они в дошкольном возрасте ходили на горку кататься зимой на санках, потом вместе пошли в школу. Воровали сигареты у Бененого папы и курили на чердаке своего дома. Потом подросли, начали на этой лавочке распивать винцо, распевая блатные песенки под бренчание гитары. Тогда, в ночном полумраке, они мечтали когда то все вместе сорваться в Ялту на несколько недель, купить автомобиль один на всех, погулять друг у друга на свадьбах. И так жили весело и беспечно, и ценили свою дружбу выше всего на свете. Однако ничему этому не довелось сбыться. В его жизни, как и в прочем у двух его друзей, была одна лишь суровая действительность и все путешествия в своих жизнях они совершали в спецвагонах в одном направлении - на север страны в Сибирь, Магадан, Колыму.
Его раздумья прервал рёв мотора и дальний свет фар заехавшей во двор милицейской оперативной машины. После недолгих объяснений, оперативники дали ему возможность докурить сигарету и навсегда увезли с родного двора, подцепив с собой Беню.
Следователь попавшегося ему простейшего дела, долго не мог определиться с дальнейшей судьбой Бени, присутствовавшего при всем этом, но не принимавшего какого либо участия. В конце, он решил его не оставлять без внимания и ему также, для профилактики, навалил парочку годков строгого режима.
Злополучная лавочка опустела не на долго и ее быстро обжили тинэйджеры - продолжатели славного дела этих трех не образцовых граждан. Эта, произошедшая на глазах драматическая сцена, нас сильно впечатлила, но как ни странно, ничему не научила.
Ко всему, в этом укромном дворике имелись две проходные арки, которые выходили на разные улицы и множество проходных парадных. Эти запутанные дворовые лабиринты создавали идеальные условия для быстрого исчезновения с места преступления. Подольская босота, прекрасно знала про эти чудные условия и регулярно ими пользовалась. Очень часто, через дворик пробегали ребята, обычно забегавшие с центральной улицы. Они были с озадаченными лицами и обязательно с чем то в руках. Не оглядываясь по сторонам, они пробегали через двор и растворялись в проходняках. Как правило, через несколько минут, за ними вдогонку вбегали другие люди или милиция. Догонявшие, практически всегда в этом дворике теряли след и пытались что то выпытать у очевидцев. На расспросы, сидящие во дворе подростки, всегда отвечали одно и тоже: «Мы никого не видели и никто здесь не пробегал!» Также как и подростки, женщины, казалось жившие не в своих квартирах, а на балконах, четко придерживались сицилийского закона молчания. Они отнекивались на любые вопросы, особенно если их задавали представители правоохранительных органов. У каждой из этих женщин была своя семейная трагедия: сидевший муж, сын, отец и они не желали этой незавидной участи даже совершенно не известным им людям.
Еще одной яркой персоной, проживавшей в этом дворе, была Лена Мандовошка. Свое прозвище она получила за регулярные заражения лобковыми гнидами лучшей части мужского контингента. Все знали, что у Лены всегда водились гниды, однако не то по пьяни, не то по беспечности, многие не удерживались от соблазна и прелюбодействовали с Ленкой. За минутным удовольствием неминуемо следовали большие мучения и слабовольные ловеласы, натираясь на ночь керосином, не забывали проклинать виновницу их несчастья.
Мамой Лены была местная алкоголичка Наташа, днями напролет собирающая пустые бутылки на центральных площадях и улицах района. В свое время, она считалась местной красавицей и своей совершенной фигурой и божественным лицом разбивала сердца окружающим ёё представителям сильного пола. В родном дворе, как ей казалось, ёё все любили и, со школьной парты, ей сулили большой успех в жизни. В молодости на ёё лице всегда сияла широкая улыбка и когда она появлялась в арке, серый и обшарпанный дворик мгновенно становился похожим на Версаль. Девушки-соседки, способные простить кому-либо что угодно, только не внешнее превосходство, вероятней всего ее проклинали, так как благодаря ей, были напрочь лишены внимания ровесников. Те орды поклонников, тоже со временем обозлялись на недоступную красотку и винили в своих бессонных ночах исключительно Наташку. И так, вероятней всего, ёё дружным коллективом и сглазили. Громадный вклад в ёё бесславную и позорную действительность вложили живущие по соседству Седой, Беня и Деревянный.
С ранней юности эта троица, как и абсолютно все другие ребята, были в нёё по уши влюблены. Они жестко отсекали своих внешних конкурентов и вскоре ни один более-менее порядочный парень не решался провести ёё домой. Столкновения в подворотне с этими хулиганами, всегда сопровождающиеся жестокими избиениями, мало кто мог долго выдерживать. И так Беня, Деревянный и Седой, своими умелыми ударами, отбили у множества Ромео желание ухаживать за Наташкой. Избитые влюблённые решили вовсе усмирить свои чувства к Наташе и стали относиться к неземному чувству более практичней: находили себе кого то попроще, но побезопасней.
Беня, Деревянный и Седой, справившись с внешней конкуренцией, но терзавшую их проблему до конца так и не решили. Каждый из них в глубине души страдал от своих чувств к Наташе и больше всего в жизни желал ответной любви от местной красотки. Они считали свою дружбу выше даже родственных чувств и воздержались от проведения дуэлей и поединков. Они пребывали под сильным влиянием блатной этики, которая гласила, что настоящая дружба пацанов куда выше цениться чем тяга к бабам. И пацан, позволивший себе поссорится с другом ради тёлки, таким образом, наглядно демонстрировал свою никчемность. Они решили, не препятствуя друг другу, ухаживать за Наташей и права выбора предоставить ей.
И так они втроем приступили к завоеванию сердца Наташки: бегали за ней с сорванной на горке сиренью, водили в кино, покупали мороженое и сладости. Она не могла понять, куда же делись толпы ёё поклонников и почему многие из них, случайно встречая ёё на улице, резко прячут взгляд и семимильными шагами переходят на другую сторону улицы.
Наташа ничего плохого против Бени, Седого и Деревянного не имела, они всегда с ней были вежливыми и дружелюбными. Но она догадывалась, что они занимаются чем то незаконным и когда то снова попадут в тюрьму. А она, на обрисованных, беззубых уголовников вдоволь насмотрелась в своем дворе и конечно не хотела провести лучшие годы своей жизни с такого рода персонажем. Она мечтала о студенте, молодом лейтенанте или капитане дальнего плаванья, который заберет ёё из этого угрюмого, грязного двора и покажет другую, красочную и веселую жизнь. Однако, чем чаще на людях ёё видели с каким то представителем этой троицы, тем всё больше и больше она теряла популярность среди положительной публики.
Троица ей буквально не давала прохода, но она никак не могла выбрать их них кого то одного. Она ко всем троим испытывала одинаковое дружеское чувство и они для нее были совершенно одинаковые. Они дарили все одни и те же цветы, рассказывали одинаковые истории. И выглядели очень похожими, что внешними данными, что способом наряжаться. Д,Б,С были среднего роста, худощавого, лишённого признаков атлетизма, телосложения. На голове у каждого была широкая кепка, которые они не снимали даже в кино, свои руки они всегда держали в карманах, плечи согнутыми и передвигались какой-то неуклюжей пижонской походкой.
Время шло, три вечных спутника продолжали ёё преследовать и она уже смирилась с мыслью, что ёё дальнейшая судьба связана с кем-то из них. Они в то время вплотную занимались квартирными кражами и начали ёё задаривать множеством ворованных вещей. Вначале она отказывалась, а потом не выдержала. И через какое то время, все ёё вещи, начиная с нижнего белья и заканчивая золотым колечком, были их подарками. Наташа, продолжала пребывать в раздумье, но боялась принять предложения кого то одного и тем самым отказать и обидеть двух других. Ребята тоже между собой сорились, не зная как поделить красавицу.
Седой, раз и на всегда, решил покончить с этой проблемой. Однажды он предложил друзьям сыграть партейку в очко, с Наташкой на кону. Кто выиграет, тот и будет с ней: этими словами он закончил свою мысль. Ребята с радостью поддержали предложение. Каждый верил в свою фортуну инадеялся выиграть.
Седой, с озадаченным лицом, приступил тасовать колоду и раздал друзьям карты. Любовь красавицы выиграл Беня и его друзья обязались перестать ухаживать за дамой.
Беня, потеряв серьезных конкурентов, быстро и без особых трудностей, смог завоевать ёё сердце. Они начали встречаться по взрослому. Теперь по району под ручку Наташа ходила только с Беней и они, наслаждаясь своими чувствами, все свободное время проводили вместе.
Беня, не смотря на свой девятнадцатилетний возраст, имел большой опыт встреч с женщинами и быстро пресытился неожиданно свалившейся ему на голову любовью. Как это часто бывает, когда нам неожиданно достается то, о чем мы так долго мечтаем, мы быстро перестаем это ценить. За пару недель, вдоволь насладившись ёё телом, он начал скучать по привычному блатному образу жизни. По веселым ночлегам в притонах, пьяным оргиям, азартным картёжным играм, драками под гастрономами. Наташка, постоянно требуя от него объяснений, куда и зачем он идет, в скором временем превратилась для него в обузу. В то время как он бессмысленно бродил по городским паркам отдыха в обнимку с Наташей, его друзья наслаждались жизнью на полную катушку. Он начал считать себя обделённым и постепенно приступил возвращаться в круг своих закадычных друзей. Когда он начал приходить к Наташе с сильным перегаром и запахом женской парфюмерии, она, понятное дело, устраивала скандалы. И так одна его пропажа на трое суток поставила крест на их отношениях. Когда Наташка хлопнула дверью перед его лицом, он, сначала, как полагается, взгрустнул, вышел во двор и, вдохнув глоток свежего воздуха, подкурил сигаретку. Во время курения он сам себе признался, что уже давно подумывал об этом расходе.
Беня вовсе не ревновал, когда за ней, буквально через несколько дней, начал ухлёстывать Деревянный, и теперь он приступил с ней ходить под ручку по району. Наташка это делала специально, чтобы разозлить Беню, но такой поворот событий его нисколько не волновал.
Деревянный, уже после первой же совместной ночи, перестал относиться к Наташе как к ценному трофею. Эта одна бурная ночь с Наташкой, не распалила его чувства, а почему то, наоборот, их притупила. После чего, он вовсе не стеснялся приходить к ней мертвецки пряным. А вскоре, даже начал водить с собой в притоны. Наташа начала выпивать и до утра засиживаться в окружении подольских жуликов.
Однажды, после громкого сабантуя, проснувшись утром в неизвестной квартире, Наташа увидела возле себя тело спящего Седого. Она догадалась, по их обнаженным телам, что они не просто вместе спали. Наташа расплакалась, понимая, в кого она превратилась, но исправить положение было уже невозможно. Она быстро оделась и выбежала на улицу. После заперлась дома и несколько дней не выходила из дома и из депрессии. В тот злополучный вечер, ее Седой выиграл в карты у Деревянного, но для них это уже был не очень ценный кон. Деревянный оценил Наташку в стоимость одной пачки сигарет с фильтром.
Через пару дней ребята, все вместе, пришли к ней в гости с шампанским, водкой и конфетами и немного ёё успокоили. Они ей красочно объяснили о преимуществах любви без обязательств, после чего стали с ней встречаться по очереди, составив между собой четкий график по дням недели. Получив безграничный доступ к ёё телу и вдоволь насладившись любовными утехами, они вообще перестали ёё воспринимать как что то ценное и относились как к рядовой потаскухе. Кем она и была на самом деле. Прекратились дорогие подарки, букеты с цветами, походы в шикарные рестораны. Благодаря энергичности и множеству знакомств этой троицы, Наташина квартира вскоре превратилась в очередной районный алкоголический притон и склад ворованных вещей. С этого времени, основными подарками от троицы этих донжуанов были бутылки со спиртным. Она уже сильно пристрастилась к алкоголю и была весьма довольна и таким знакам внимания.
Седой, Беня и Деревянный никогда надолго на свободе не задерживались и, в один прекрасный весенний день, как обычно дружной троицей, были взяты с поличным на квартире. В их отсутствие, ими учреждённый притон у нее в квартире продолжил своё существование.
Годы не щадят ни кого, а тем более пьющую женщину. Дело прогнозировано дошло до того, что она стала интересна как женщина исключительно для освободившихся с долгих заключений зэков и уже мало кто в ёё внешних данных мог разглядеть черты былой красавицы.
Освобождаясь из мест заточения, Седой, Беня и Деревянный, продолжали контактировать со своей соседкой. Изучая ее отекшее от бесконечных пьянок лицо и наряженную в лохмотья, они по своему ее жалели и удивлялись, как же Наташка так умудрилась опуститься за время их отсутствия. Своей вины в этом никто из них конечно даже и не пытался признавать.
Кто был настоящим отцом ёё единственного ребенка Ленки, было для всех загадкой. Ёё мама залетела, когда вела безобразную половую жизнь, со всеми кто этого возжелает. Она не вела счёта своим связям и когда забеременела, тотчас решила делать аборт. Но она была постоянно чем то занята и время навестить врача никак не находилось, так и родила.
Беня, Деревянный, Седой, как только получали свободу, сразу же оседали в Наташкином притоне. И приняв на душу грамм двести водки, которые реанимировали у них старые чувства, закрывались в дальней комнате со своей возлюбленной из юности - Наташей.
Лена с детства знала историю громкого романа мамочки с Деревянным, Беней и Седым. Ей эта история было преподнесена в более украшенных тонах и она считала, что эта троица дядечек маму всегда безумно любили и продолжают любить. Она, как и все дети в ёё положении, чувствуя недостаток отцовского тепла, очень была привязана к этим троим, будучи уверенной, что кто то из них ёё настоящий отец. Думаю, так оно и было на самом деле. Они, в свою очередь, тоже к ней относились с любовью, однако демонстрация их чувств не доходила дальше презента в виде леденца или реплики из нескольких добрых слов.
Лена родилась и прожила всю жизнь в квартире с выломанным входным замком, который мать не ремонтировала, так как предчувствовала, что его всё равно, рано или поздно, выбьют. И детство, проведенное в кругу пьяных, разрисованных наколками мужиков, конечно мало что предвещало хорошее в будущем. Маменькины, вечно пьяные дружки, начали к ней заигрывать с лет двенадцати и где-то в таком возрасте Лена стала женщиной. Ровесники быстро доведавшись о том, что Ленка «дает» и стремительно подключились к этому процессу. И так пьянки, контакты с множеством мужчин, все в ёё жизни шло по дороге, накатанной ее матерью и она не имела ни сил ни возможностей с этим бороться. Так наступил переломный момент в ёё жизни. Однажды она наградила мондами одного женатого казанову, который после нее передал средневековых паразитов всей своей счастливой, благополучной семье и, соответственно, будущее его брака стало под вопросом. Он, как это принято у мужчин, винил во всем исключительно Ленку и, в расстроенных чувствах, пришел к ней пьяный и жестоко избил. Бил действительно сильно, простой пощечиной не обошлось и умело пустил в ход кулаки и подошвы ботинок.
Лена, с изуродованным лицом, больше недели не выходила из дома и имела предостаточно времени, чтобы переосмыслить своё бытие. Тогда она приняла решение кардинально и бесповоротно изменить своё ничтожное существование. Ей было тогда 14 лет. Первое что ёё терзало - это нищета и безнадежность. Она не была глупой и наивной девочкой и не тешила себя надеждой, случайно встретить сказочного принца, который неожиданно примчится в светлом фраке на белом кабриолете и заберет ёё из этого ада. В школе, во дворе, в квартале и в целом в районе все знали кто она такая и у мужского контингента она вызывала совсем не романтические чувства. Лена, не привыкшая в жизни на кого-то рассчитывать, полагалась исключительно на свои силы. Она разработала свой простой и бесхитростный план реинкарнации. Ленка подобрала из мусорника выброшенные туфли на высоких каблуках, своими силами восстановила их и как то умудрилась подправить под себя, несмотря на то, что они были как минимум на два размера больше. Пошла наведала больную одноклассницу, у которой сперла из шкафа мамино парадное платье. И в один день, одев зачищенные до блеска туфли на каблуках и упомянутое платье, она забежала к соседке-подружке, где обильно накрасилась косметикой ёё мамы. Выпив с этой подружкой, для храбрости, по пятьдесят, по наступлению темноты она, с сильным биением в сердце, направилась к отелю «Днепр».
Ленка знала из современных фильмов, что желающие платить за любовь валютой, живут в такого рода местах. В выбранной Ленкой тяжелой и опасной профессии ей неожиданно повезло. Престарелые иностранцы, высоко оценили ёё смазливое лицо и, в первую очередь, несовершеннолетний возраст и буквально выстраивались за ней в очередь.
И так, через какой то год, Ленку было практически не узнать. От той дешёвой малолетней потаскухи ни осталось ни единого следа. Лена начала одеваться по последнему писку моды, пользоваться дорогой косметикой и когда она проходила мимо, вместо привычной вони пота, от нёё доносился запах тонких французских духов. У нёё появились десятки разнообразных нарядов и она каждую неделю меняла прически и даже цвет волос. Жители дома сразу догадались, что за вид деятельности ведет Ленка.
«Шлюха!»: шептали и иногда даже выкрикивали ей вслед сплетницы с балконов. Она на это никак не реагировала, даже не обижалась. Она подметила, как вместо жалости начала вызывать ненависть у соседей и это изменение в поведении дворовых ее вполне устраивало. Сейчас ненависть, потом зависть и всё закончиться любовью и восхищением: попыталась она предсказать будущие настроения соседей. Лена точно для себя знала, ёё не устраивало то, что было раньше в ёё жизни. Совсем недавно эти соседки любили ёё добивать репликами: бедненька Леночка, ты опять сегодня ничего не ела? Тебе не холодно в этом рванном легком плащике? И дальше простой человеческой жалости дело никогда не доходило. Соседки готовы были расплакаться, сочувствуя маленькой Леночке, но никому никогда не приходило в голову накормить ёё или хотя бы вручить старые вещи. И чего она стыдилась, так это того периода своей жизни. Именно он считался у нее черным, а вот свою новую жизнь Лена считала успешной. Конечно не идеальной, но как для нёё, она понимала, что только таким образом она сможет вырваться из поглощающей ёё бездны. Ленка перестала узнавать и здороваться со своими бывшими сожителями и дворовыми завсегдатаями. Она очень быстро приобрела, какие то совсем ей не свойственные, аристократические замашки, начала на всех с высока смотреть и проходила с гордо поднятой головой. Когда ёё какой то бывший пытался оскорбить, она, вместо ответа, состоящего из грязного мата, как это было замечено раньше в ёё поведении, предпочитала просто промолчать. А потом как-то вообще закружилась в круговороте новой жизни и очень редко появлялась во дворе. Но когда, под утро, во двор шумно заезжало такси или чёрная иномарка, все знали, что это приехала Ленка.
Однажды, она неожиданно пришла домой под вечер, как раз в то время, когда у ёё мамы начинали собираться веселые дружки. Она пришла не одна, а в сопровождении двоих накаченных спортсменов. Спортсмены, без лишних объяснений, оживлённо, одним за другим, приступили вышвыривать из ёё квартиры маменьких корешей. На следующее утро, Лена поставила бронированную входную дверь с иностранным сверхпрочным замком, который приступил ее надёжно оберегать от прошлой жизни.
Понятное дело, клуб «Дружба» не мог в месте с такой злачной аурой эффективно выполнять свою благородную цель - правильно воспитывать подрастающую молодёжь.
Клуб был размещен в помещении с тремя комнатами. В одной находился бильярд, во второй, самой дальней комнате, проводились курсы кроя и шитья для девочек. Эта комната была самой ухоженной, украшена вышивками и орнаментами, сделанными здешними мастерицами. Третья комната была компьютерным залом, укомплектованная двумя компьютерами и предназначалась для обучения подростков навыкам роботы с вычислительной техникой, а на практике, кибернетические устройства использовали только для игр. Управляющая клубом была милая, сговорчивая женщина, которая всегда шла на уступки юным посетителям, и первой ёё уступкой было разрешение слушать ребятам музыку, которая им нравится. В связи с чем, там постоянно играли блатные песни в исполнении Шуфутинского и Вили Токарева. И вся обстановка клуба, если убрать управляющую и курсы кроя и шитья, которые она вела, больше походила на притон, чем на молодёжный центр. Доступ туда для мальчиков был строго ограничен, могли ходить только свои. Более менее приличная молодежь, во избежание проблем, не то что не пыталась туда попасть, а старалась быстрым шагом проходить мимо этого клуба.
Под вечер, в клубе собиралась многолюдные компании самых отчаянных районных хулиганов. Одни шли играть в компьютерные игры, другие играли в бильярд. В бильярде играли исключительно на деньги или сигареты, у кого не было ни того ни другого, просто со стороны наблюдали за азартной игрой. В расположенном напротив парадном, подростки курили и употребляли спиртные напитки и, если был удачный день, курили драп. Многие девочки с курсов кроя и шитья поддавались заигрываниям «блатных» жизнерадостных мальчиков и своим участием в посиделках скрашивали их вечера.Доверчивые мамочки, будучи уверенными, что их дочки постоянно задерживаются на курсах, со временем, были просто введены в шок, когда обнаруживали стремительно растущий живот или узнавали про венерические заболевания своих несовершеннолетних дочек.
Этот клуб широко использовался как место сборов перед какими то важными мероприятиями. Ребята здесь рассматривали текущие проблемы района и придумывали чем заняться после закрытия клуба. Всплывающие проблемы и намеченные планы были очень однообразными, однако это никого не смущало. Основные мероприятия членов клуба Дружба никак нельзя было ассоциировать с его названием. В основном, они занимались грабежом прохожих, воровством типа - утянул и беги и вымогательством среди ровесников. Когда хотелось ощутить более острые ощущения, ребята выезжали в соседний район. Как правило, сколотив компанию около двадцати человек и запасшись самодельными кастетами, цепочками или просто железными прутьями, все шли на трамвайную остановку. Конечная 16 трамвайчика была в массиве Оболонь, по непонятным причинам, самого ненавистного района для коренных подолян. Здесь почему-то бытовало такое мнение, что в природе не существует худшего человека, чем родившегося на Оболони. Наши ровесники на Оболони придерживались такого же мнения по отношению к подолянам. Их, в свою очередь, мне было легче понять, так как частенько приезжающие к ним делегации с Подола, состоявшие из пьяных и агрессивно настроенных ребят, которые, только сойдя с подножки трамвая, сразу же приступали к мордобоям и бесчинствам, на другую оценку и не заслуживают.
Именно туда, на Жлоболонь, держали свой путь подольские подростки. Ребята запаковывались в вечерний трамвай, после чего он становился более похожим на забитый идейными бойцами бронепоезд, направляющийся на линю фронта. Цель выезда в другой район была до предельности простая. Приехать на конечную, высмотреть какую-то компанию и приступить к неотложному жестокому избиению местных. Перед тем как удалиться, ребята обязательно представлялись откуда они родом, чтобы случайно лавры славы не достались кому то другому. В этих путешествиях обычно не грабили, так как время было предельно ограниченным: ровно разворот трамвая по кругу и несколько минут его стоянки. Изъятие у поверженного противника куртки или кроссовок, могло закончиться фатально и ребята старались не рисковать. Если кто то из незваных гостей вдруг не успел бы впрыгнуть в тронувшийся трамвай, это грозило ему непоправимыми последствиями. В течении нескольких минут, из бетонных высоток, сбегались сотни местных хулиганов, которые, в случае захвата заложников, с ним бы точно не церемонились. Ребята всё это прекрасно понимая, продумывали все до мелочей и, как правило, успевали вовремя отвалить.
На обратном пути в любимом трамвайчике, ребята, заполняя салон едким дымом сигарет, с криками восторга вспоминали самые яркие эпизоды недавней бойни. Кому было мало пережитых острых ощущений, он располагался на «колбасе» - прицепном устройстве трамвая и мчался домой с ветерком.
Здесь в клубе я возобновил дружбу со своими бывшими одноклассниками Серым, Сеней и Пнем. Они слышали, краем уха, про мои успешные бои и, без особых возражений, приняли в свою компанию. И так я, с их помощью, с головой окунулся, в жизнь подольских хулиганов. Я стал завсегдатаем клуба Дружба и, по ускоренной программе, принялся перевоплощаться в точно такого же подростка, как мои старые-новые друзья. Я начал много пить, особенно водки или самогонки, на вино и другие слабоалкогольные напитки здесь не тратили деньги, так как считали нерационально использованными. В выборе любого спиртного, всегда давалось предпочтение наличию в нем градусов.
Здесь я впервые попробовал план. Как его еще называли ганджибас, драп, марихуана или просто трава. Не знаю, какую цель преследовали наркологи, плотно сидевшие на синьке и морфине, оговорив этот практически лечебный препарат. Это был по истине уникальный продукт, единственный способный, хотя бы на время присмирить буйный нрав местной молодежи. По моему мнению, его нужно было через социальные службы раздавать бесплатно подросткам на улицах и тем самым снизить, порой зашкаливающую, криминогенную обстановку в районе. Какой врачи нашли в нем вред не понятно, я видел в плане одну лишь пользу, в равной степени, как для его употребляющих, так и, в целом, для всего общества.
Моя компания, как только умудрялась достать спичечный коробок, набитый этой чудодейственной субстанцией, мгновенно превращалась в совершенно других людей. После парочки волшебных «напасов», мы становились более похожими на свидетелей Иеговы, чем на малолетних преступников. Агрессия, кровожадность, жажда насилия всё уходило в сторону, ни хотелось ни славы ни триумфа, для полного счастья требовалось лишь найти пустую лавочку, где бы расположиться и добродушно смеяться. Кто то под его действием грузился, и хоть как то пытался напрячь свой мозг и немного подумать о том, кто он такой и какая миссия заложена в данной ему жизни.
Когда мы накуренные приходили на дискотеку, вместо активного участия в кровавом месиве типа «стенка на стенку», мы одаривали всех добродушными улыбками и сеяли вокруг себя одно лишь добро. Как же в нашем поведении всё кардинально отличалось, когда мы приходили туда под действием ликероводочных изделий. И даже наглый заезжий из другого района, забредший на наш любимый дискарь в вечных поисках представительниц слабого пола, мог в полной безопасности гарцевать до истощения по залу, выделывая любые аморальные и вызывающие выкрутасы. Приставать к нашим районным красавицам и, на наших глазах, всех понравившихся зазывать к себе в гости на чашечку чая. А мы, лучше кого другого знали, какой скрытый подтекст заложен в этом простом предложении. Как правило, в квартире такого аленделона, были надежно упрятаны как минимум два квазимоды, как и все подростки, желавшие большой и чистой любви. Из за своих невыразительных внешних данных и скудного словарного запаса, они не могли получить доступ к любви на прямую, и частенько пользовались услугами своего бессменного посредника симпатяшки-друга, искусно заманивавшего легкомысленных девушек в ловушку.
Когда мы имели возможность накуриться до изнеможения, ничто тогда этому наглецу и развратнику не грозило, он мог не беспокоиться за свое смазливое лицо, ни у кого из нас не было вдохновения начать его рихтовать, его модная курточка тоже была в полной безопасности, даже ни у кого не возникало бы желания попросить у него парочку рублей.
Ни одна встретившаяся на нашем пути девушка, не подвергалась сексуальным домогательствам, также никто из присутствующих не был оскорблен или как то унижен. Я если, в свою очередь, кто то бы нас попытался оскорбить, в ответ, мы лишь посмеялись бы взахлёб. Обдолбившись, мы чувствовали себя такими самодостаточными, что даже валяющуюся на полу купюру не возникло бы желания подымать.
Не знаю, кому это было надо и зачем придумали, что от плана есть какая то зависимость и что это обязательный промежуточный этап перед переходом на тяжелые наркотики. Положившись на свой жизненный опыт, я твердо заявляю, что это все вранье. Переход на шырку и героин никак с употреблением плана не связан. Многие мои знакомые ребята, желающие посвятить лучшие годы жизни наркотическому дурману, спокойно переходили на ширку прямо с водки, а некоторые, с совершенно здорового и высокоморального образа жизни.
Также в этой подворотне я впервые познал прелести сексуальных отношений. Это великое событие в жизни любого подростка у меня произошло в соседнем подвале с местной красавицей, успевающей в день удовлетворить до двадцати ребят. Красавица, это по отношению к ней было очень громко сказано. Я скажу большее: использованное выражение «более менее» было бы большим преувеличением в описании ёё внешних данных. Катьке тогда было уже 22 и вес ёё тела приравнивался к весу не менее троих ёё несовершеннолетних любовников. Множество своих поклонников она завлекала не неземными чарами, а быстрой сговорчивостью. В этот подвал был занесен старый полуразваленный диван, с торчащими пружинами, на котором, как на королевском троне, не первый год восседала Катька. Царившая в подвале темнота, помогала Катьке скрывать от окружающих не совершенство своего лица и тела. Большого восторга от этого действия я не ощутил, в первую очередь из за того, что Катруся не была и чуточку похожа на девушку моей мечты и, в прошлом, я себе это всё немного не так представлял. Да еще постоянное ворчание, доносившееся из выстроившейся за спиной очереди: Быстрее! Быстрее! Ты тут не один! никак не давало сосредоточиться.
Мама похотливой девчонки, прекрасно знала про ее аморальные наклонности, также она доведалась о месте расположения этого любовного ложа. И придя вечером домой и не застав дочку дома, она, вооружившись шваброй, сразу же бежала в подвал, где, умело орудуя своим профессиональным снаряжением, отбивала дочку от орды ее поклонников. После чего, схватив за руку расплакавшуюся Катьку, под разочарованный гул стоящих в конце очереди ребят, тянула ее домой.
А самое главное, к чему меня здесь пристрастили - это участвовать в открытом криминале. Преимущественно, мы занимались грабежами. Грабеж, или попросту в народе «гоп стоп», имел глубокие традиции на районе. Историческая часть Подола с многочисленными памятниками архитектуры привлекала сюда множество туристов с окраинных районов и приезжих с провинции. И наши вылазки были нацелены преимущественно на этих залетных гостей. Мы разбивались на команды, обычно по два три человека и делили между собой территорию, где скапливались массы заезжих. Это преимущественно остановки трамваев и автобусов, выходы и входы в метро и всегда приносящая доход - Красная площадь. Затаившись в укромном месте, мы вычисляли своих будущих жертв. Когда находили подходящих людей, подходили и старались забрать деньги без насилия, если конечно это получалось. Если кого то удавалось словить в укромных местах, то вместе с наличными забирали куртки, шапки и всё что можно было оперативно снять.
То обстоятельство, что центральный туалет на Красной площади был практически всегда закрыт на ремонт, мы воспринимали как подарок судьбы. Парочка туристов, увидев неприятную табличку на входе в туалет «Ремонт», моментально бежали в ближайшую подворотню. Это был опрометчивый поступок со стороны туристов, так как в этой подворотне их всегда с нетерпением ожидала полудюжина самых крепких ребят. Назначенный штраф местными ценителями старины за надругательство над подольскими достопримечательностями был очень высокий. Но мы правда входили в положение людей и если у них не хватало рассчитаться наличными, охотно брали и вещами. Не позавидуешь тем, кто отказывался его платить, некоторым из таких, из за этого приходилось домой возвращаться в одних трусах и носках. Случайные прохожие, после наблюдавшие, как голый человек, стараясь не привлекать внимание, короткими перебежками перемещается от одной подворотни к другой, думали что он закаляется по системе Иванова. Только милицейский патруль знал истинную причину столь легкомысленного поведения гражданина.
Вообще привычка людей перед выходом в центр наряжаться в самое лучшее что у них есть, провоцировала многих местных, преимущественно происходящих из малообеспеченных семей, при возможности, стягивать с них все вплоть до нижнего белья.
Такие как мы, возможно больше всех, оценили тогдашнюю моду носить маленькие мужские сумочки на ремне. Обладатель этой сумочки сразу привлекал внимание и облегчал задачу с вычислением жертвы. Если есть сумочка и хватило денег на ёё приобретение, значит в ней что то тоже обязательно есть: думали мы и почти никогда не ошибались. И бесспорно, эту сумочку было намного проще отобрать, чем, например, проделывать изнурительное стягивание кроссовок с кричащей и брыкающейся жертвы.
Количество грабежей, совершенных в живописных местах района, за день переваливало за сотню, сделанных конечно не только нами, но и множеством наших коллег из других кварталов неблагополучного райончика.
Все награбленное приносилось в клуб Дружба, где складывалась в одну кучу, подсчитывалось и коллективно определялось его оптимальное использование. В первую очередь, покупались сигареты на общак, а потом уже как получалось. Водка, самогонка или, если был удачный день, конечно же «план» был всегда вне конкуренции.
Нашим самоизбранным лидером был Витя Дикий. Свою экспрессивную кличку он заслужил за свой необузданный характер, которым, как он говорил, обладал в нашем возрасте. С Витиной кличкой вообще связан целый героический эпос, которым он с радостью готов был поделиться с первым же встречным. Как он утверждал, впервые она зазвучала на устах у подольских ментов.
Как то, в очередной раз, Витя с дружками попался с поличным за вооруженный налёт. К тому времени, Витю здешние менты хорошо знали и они ночами напролёт ломали себе головы, думая, как же им расколоть этого находчивого и хитроумного уголовника. Витя, как настоящий сын своего блатного района, ни в чем не признавался и, ни о чём не переживая, днями напролет лежал на нарах, насвистывая любимую мелодию. Сбитый с толку следователь, откровенно нервничал, видя, как у него на глазах разваливается дело. На очередном допросе, он применил всё своё мастерство, пытаясь собранными фактами и уликами прижать Витю к стенке. Однако Витя, с раннего детства, обладал умом академического уровня и, без труда, в пух и прах, разбивал все умозаключения следака. Потеряв всякую надежду на то, чтобы расколоть Витю, следователь поддался эмоциям и обозвал Витю нецензурным словом. Витя долго не тянул со своим ответом на дерзость и огрел следователя стулом по голове. Покалеченный следователь был до смерти запуган Витей и, побаиваясь с ним находиться в одном помещении, решил отпустить восвояси. И с тех пор, в подвале архива подольского Ровд храниться личное досье на Витю, под громким названием Дело Дикого. После чего, это авторитетное прозвище подхватили его друзья на Подоле и он стал откликаться только на кличку Дикий.
Эта громкая история звучала уж очень не убедительно, особенно для тех подростков, кому уже «посчастливилось» пообщаться с монстрами в погонах в их родном заведении. Работа орудовавших в этом райончике последователей дела железного Феликса, была усложнена многими обстоятельствами. Район имел глубокие блатные традиции и вывести кого то на чистую воду, даже взятого с поличным, часто для них превращалось в непосильную задачу. Стандартные приемы следовательской роботы, какие мы привыкли наблюдать в художественных фильмах типа «Следствие ведут знатоки» здесь себя не оправдывали. Используя такие подходы, у них бы не получилось и расколоть десятилетнего подольского хулигана. И представители правоохранительных органов, взяв на себя личную ответственность, широко использовали другие методы воздействия на преступников. Один из самых простых, использовавшийся в основном как прелюдия - нанесение ударов предметами мебельного гарнитура по головам подозреваемых. Также они использовали множество других изощрённых способов, помогающих им эффективно выполнять свою сложную и благородную работу. У каждого следователя был свой любимый подход к правонарушителю. Подольские босяки это прекрасно знали и, получая личного следователя, знали наперед, что им предстоит пережить в скором будущем.
Сергей Михайлович, майор, видно, до милицейской работы, имел какое то отношение к стоматологии. Он больше всего любил крепко привязать к стульчику плохого мальчика и полазить иголочкой в его зубных дырочках.
Петр Сергеевич больше всего склонялся к использованию противогаза, которым, на несколько минут, перекрывал плохишу доступ воздуха. Тут главное было не перестараться, чтобы подонок не задохнулся и не сдох раньше времени, пытаясь унести с собой важнейшую для следствия информацию.
Виталий Витальевич, начитанный интеллигент, знаток множества интересных историй из жизни великих правителей и простых смертных, которые он с упоением пересказывал своим подопечным во время того, как те были связаны в ласточке или висели на дыбе. Классическую дыбу он усовершенствовал, частенько подвешивая к ногам хулиганчиков шестнадцатикилограммовые гири.
Василий Федорович, за отличную службу, совсем недавно был повышен до звания капитана и переведен в столицу из отдалённого райцентра. Он еще до конца не проникся в тонкости работы городских коллег и в своей работе применял проверенные годами дедовские методы. Застегивал подозреваемому за спиной наручники, потом резким ударом сбивал его со стула и громко выкрикивая: «Я тебе вбю сука!», забивал ногами лежащего на полу антисоциального элемента.
Встречались и такие следователи, которые не брезгали забивать серу в проход полового органа, которую потом поджигали. Или не поджигали, если подследственному этого было достаточно, для того чтобы начать давать требуемые показания. Кто лил на тело молчаливого партизана воду с только что закипевшего чайника, кто прищемлял пальцы в проеме двери и этих методов воздействия было великое множество, одни из них забывались, также появлялись новые.
И простое оскорбление следователя во время выполнения его служебных обязанностей, как минимум, сулило беспощадным избиением несколькими приглашенными сержантишками. А отважиться кого то из этих гестаповцев ударить стулом как Дикий, да еще после этого чтобы тебя отпустили живым и не вередимым! У тех кто там уже был, эта история не вызывала доверия. Когда, кто-то из прошедших концлагерь местного разлива, начинал переспрашивать подробности этого громкого эпизода, Дикий, понимая, что он в чём то сомневается, становился очень озлоблённым и готов был доказывать свою правоту кулаками. Долгое время вступать в драку с Диким никто не решался, в связи с чем, каждый оставался при своем мнении.
Когда я с ним познакомился, Дикому было хорошо за двадцать и плотная дружба с 14-17 летними ребятами его вовсе не смущала. На это у него было свое объяснение. Его друзья детства к тому времени сидели за серию кровавых разборок и, в целом, на районе практически не осталось нормальных пацанов его возраста и он, посчитав, что мы неплохие ребята, вызвался помочь нам стать настоящими пацанами. Дикий нас посвящал в воровские понятия, пересказывал многочисленные истории из тюремной жизни и криминальные события недавних дней. Он всегда возле себя собирал толпы несовершеннолетних, и ребята, с открытыми ртами, вслушивались в десятки интригующих криминальных эпопей с его личным участием в каждой.
У меня эта противоречивая личность сразу вызвала небольшие подозрения. Почему, если он такой крутой, не идёт работать в бригаду к Китайцу и не ездит на девятке, не громит жирных городских коммерсантов, а довольствуется нашими жалкими доходами от уличных гоп-стопов? В разговорах, Дикий оправдывал свое не желание работать в группировке тем обстоятельством, что у него маленький ребенок, которого он, прежде всего в жизни должен поставить на ноги. «Да и подобрел я как то, когда Макс родился!»: любил он часто повторять вслух.
У него действительно был шестилетний сын, рождённый от соседки Маши. Не смотря на то, что Дикий любил заявлять о своей нежной любви к жене и к их совместному ребенку, он никогда не уставал демонстрировать своё не равнодушие к прекрасному полу, и не пропускал мимо себя ни одной юбки. Из за этого с ним не возможно было нормально перемещаться по улицам. Завидев вдалеке милашек, он, про все забывая, мгновенно замолкал, на его лице появлялась обворожительная улыбка и приближаясь к ним, забрасывал потоком льстивых фраз: «Как вас зовут прекрасные феи?» «Ваша красота заслепила мне глаза!» На что, надо сказать, девушки очень вяло реагировали и большинство из них даже не утруждались поворачивать лицо в его сторону. Вдогонку, он им взволновано кричал: «Оставь хоть телефончик!» Когда его просьба оставалась без ответа, он громко проговаривал вслух «Сука!» и снова возвращался к резко прерванному разговору. Но когда ему удавалось у кого то выудить номер телефона, на следующий день, нам обязательно предстояло выслушивать его подробное описание секса с этой девушкой.
Со своей женой он закрутил бурный роман в шестнадцатилетнем возрасте. Как часто это бывает в дружбе мальчика с девушкой в таком возрасте, никто не задумывался о последствиях секса без предохранителя и вскоре Маша забеременела. Ясное дело, Дикий не собирался в столь раннем возрасте обременять себя узами брака и предпринял попытку скрыться с места преступления. Он устроил заранее спланированную сору, после чего Маша, убедилась в несовместимости их характеров и они разорвали свои отношения. Все бы было хорошо в этой схеме Дикого, если не одно обстоятельство, которое он, по необъяснимым причинам, решил проигнорировать. Дело в том, что папаша Машуни, был старый подольский босяк, недавно освободившийся со срока за убийство. Тарик, отчаянный подольский жулик, гроза Подола послевоенных лет, был уже пенсионного возраста. Изрядно потрепав свое здоровье сибирскими холодами, Тарик раз и на всегда решил одуматься и завязать. Гордая дочка, ему ничего не рассказывала и нанесенную Диким обиду держала глубоко в себе. С каждой последующей неделей, Маше все труднее и труднее было скрыть свою беременность. Тарик не мог не обратить внимание на внезапную пропажу постоянно крутившегося у них в доме озорного пацаненка. Однажды он спросил дочку: «а где твой друг?» На что Маша расплакалась и убежав, закрылась в своей комнате. Он не мог не заметить увеличивающееся пузо дочки и быстро разобрался что к чему. Плачь дочери по ночам, сильно ранил его старое больное сердце и он решил расставить всё точки над и.
Одним вечером, Тарик, вооружившись кухонным ножом, выбрался на поиски пропавшего Дикого. Обиженный папаша его застал в окружении ровесников в близлежащем кабаке. Дикий был как всегда весел и на подпитке. Он что то оживлённо рассказывал своим друзьям, на что те, в ответ, громко хохотали, попивая пиво из полулитровых бокалов. Тарик подошёл к их столику и вежливо попросил Дикого выйти с ним на улицу. Не тратя время на ненужные объяснения, Тарик вплотную подошёл к Дикому и молча приставил ему лезвие ножа к горлу. Дикий был парень не из робкого десятка, но в этой беспомощной ситуации откровенно растерялся. Нож в руках человека, недавно освободившегося со срока за убийство, приставленный к твоей гортани, заставит любого серьезно призадуматься. После нескольких секунд раздумий, Дикий понял, что старик не блефует и настроен решительно. Он промолвил хриплым голосом, что готов приступить обсуждать проблему. Они вместе вернулись в кабак, где папаня был приглашён за стол. Дикий, вытирая проступивший от ужаса пот со лба, сразу понял, что от него хотят и начал усиленно напрягать свой мозг. Он осознавал, что ему не стоит продолжать отпираться от наделанных им делов, так как это может закончиться для него фатально. Чтобы как то разрядить до предела накаленную обстановку, он решил представить друзьям пожилого человека. Дикий торжественно встал и указывая на Тарика промолвил: «Это, это!» В тот ответственный момент он вспомнил, что не знает как зовут «по нормальному» родителя, а представлять его по тюремной кличке не рискнул. Он нагнулся и тихим голосом прошептал ему на ухо: «дядя, извините, как вас по отчеству?» «Сергей Васильевич!»: ответил старик грубым голосом. «Это Сергей Васильевич, мой будущий тесть!»: энергично закончил свою фразу Дикий. Друзья Дикого сильно удивились, узнав про семейную связь Дикого с этим странным старичком. До этого, Дикий ни разу не обмолвился о том, что собирается жениться. Еще совсем недавно, он всем заявлял, что вообще никогда ни на ком не жениться, так как все девки одинаковые бляди и вообще, любил он говорить, зачем эти хлопоты, если ему требуется не более пяти минут, чтобы любую уговорить переспать. Ребята продолжили пить, а папаша с Диким принялись обговаривать дату будущей свадьбы. Дикий, понемногу приходя в себя после пережитого стресса, понял, что он сегодня уже не погибнет, от чего повеселел и, на радостях, был согласен на любые условия. Он назаказывал кучу пойла и быстро окосев, зазывал к себе на будущую свадьбу всех заходящих и выходящих из кабака. Он осознавал, что какому то из двух зол, нависшими над его многострадальной головой в тот злополучный вечер, суждено было сбыться: женитьба с признанием зачатого ребенка своим или неминуемая смерть от рук престарелого убийцы. Он, без долгих раздумий, конечно выбрал первое.
В разговоре с папашей, он, используя врожденные актерские данные, высказал искреннее удивление, когда доведался от Тарика, что Маша беременная. Папе это не очень понравилось и он снова полез за пазуху за ножом. Второй раз за вечер появившийся в руках Тарика нож и серьезность на лице, Дикого сильно насторожили. Он понял, что его жизнь снова висит на волоске. С целью изменить настрой злобного родителя, он вскочил на ноги и начал радостно кричать: «У меня будет сын!» «У меня скоро родиться сын!» Папаня от такой реакции размягчился и, считая свою миссию выполненной, присоединился к трапезе.
Как они и договорились, на следующее утро Дикий, с букетом чайных роз, в белой рубашке и галстуке, позвонил в дверь Тарика квартиры. Маша, не зная подноготной этого неожиданного визита, первый раз в жизни получив от Дикого цветы и увидев его в таком непривычном одеянии, мгновенно растаяла и бросилась в объятья.
Свадьба была многолюдная и прошла с размахом. Во двор вынесли большие столы, были приглашены под сотню людей, многие, как здесь было принято, пришли и без приглашений. Федосеевич озорной аккордеонист замолкал только во время тостов и пожеланий. Маша была наряжена в белоснежное свадебное платье, которое знакомая портниха умело расширила, скрывши ёё громадный живот. Одолевавшую во время сего действия грусть, Дикому помогал перебарывать грозный взгляд тестя. И уже привыкнув во всем угождать папаше, Дикий, всеми силами старался показать, что это самый счастливый день в его жизни. Он не переставал жизнерадостно улыбался, шутил, произносил длиннющие тосты с глубоким философским смыслом. Во время всего этого он беспрерывно пил лошадиными дозами. И так к часу ночи, будучи мертвецки пьяным, сполз со стула под стол, где и провел остальную часть сего торжества. Внезапная пропажа жениха никого не насторожила и, уже под утро, он был извлечен из под стола верными друзьями и занесен на брачное ложе. Делать на этом ложе ему ничего не пришлось, он уже, на свою голову, все что от него требовалось, сделал авансом еще полгода назад.
Народная молва гласит - несильно мил не будешь, и этот случай был не исключением. С первых же дней создания, семья столкнулась с тяжёлыми буднями. Дикий однозначно считал себя блатным и работать честно не собирался. Даже панический страх перед Машиным батей, не мог его загнать работать на завод или заставить стать у прилавка. Правда кроме громких деклараций о своей криминальной сущности, ничего более не происходило. Воровал и грабил он как то очень вяло и, ни у кого не повернулся бы язык, назвать Дикого кормильцем семьи. С этим вскоре все смирились и, благодаря своему жизненному кредо, Дикий больше был вовлечен в домашнее хозяйство: ходил на базар за покупками, стоял в очереди за хлебом, гулял во дворе с детской коляской, развешивал, а потом снимал постиранное им белье. Вечером, он передавал домашнее хозяйство вместе с ребенком вернувшейся с работы жене и приходил в клуб Дружба к своим малолетним друзьям. Здесь он никогда не уставал нас учить, как надо воровать, как правильно грабить. В случае залета в мусарню, как обводить вокруг пальца наивного и доверчивого следователя. Как лучше скрыться с места преступления и правильно запутать следы. В поездках во вражеский район, он никогда не принимал участия, так как считал это дуростью. «Когда вам уже надоест бессмысленно чистить друг другу рожи!»: любил он часто возмущаться.
Дикий, используя свой богатейший криминальный опыт, принимал очень активное участие в планировании грабежей, до мелочей просчитывая любую возможную ситуацию. Но тем не менее, во время самих грабежей, и это не только я один подметил, его роль была как то не очень заметна. Очень часто, когда мы выбирались из засады и нацеливались на выбранную жертву, Дикий резко вспоминал, что он забыл ребенка во дворе, не выключил чайник на кухне, обещал встретить жену. И, под такого рода незатейливым предлогом, удалялся. Также у него имелась в запасе еще одна дежурная отговорка, бесперебойно срабатывающая в любой ситуации. Он пристально рассматривал будущих жертв, и, в последний момент, расстроенным тоном бурчал: «чёрт, они меня знают, напишут кляузу в мусарку, я ребята лучше здесь вас подожду!» Перед нашим стартом, он всегда любил нас воодушевлять фразой: «Удачи пацаны!» После чего возвращался во двор, где нас с нетерпением ожидал.
В отличии от таких не активных действий во время самих грабежей, он принимал что ни наесть самое активное участие при делёжке добычи. Он, как признанный авторитет, советовал, что куда рациональней потратить, часто многие понравившиеся ему вещи выпрашивал в долг. Когда мы начинали кутить, Дикий, напрочь забывая про существование своей семьи, с головой окунался в наши аморально-алкоголические забеги. Развлекался с нашими несовершеннолетними подружками, пил и курил драп за троих и никогда не покидал компанию до тех пор, пока не удостоверится, что всё потрачено до последней копейки.
Наша дружба с Диким просуществовала не очень долго. Одна произошедшая сора навсегда нас разлучила. Причина нашего расхода была до боли банальной. Мы часто оставляли у него дома на хранение снятые куртки и кроссовки и однажды были потрясены, узнав, что наш стратегический запас давно распродан его женой. В следствии чего, Дикий был дико избит толпой озверевших подростков и досрочно прервал своё главенство в клубе Дружба. Уходя, он пугал нас кровавой расправой и грозился на нас спустить весь воровской мир. За эти слава, он получил еще пару пеньков на прощание.
Дикий не собирался нанесенную обиду держать в себе, и, на следующий день, на забитую им стрелку, пришёл со своим тестем. Тарик, никогда пустой на разборки не ходил и был вооружен кухонным ножом и топориком для отбивных. Мои друзья его хорошо знали, уважали за прошлые подвиги и ссориться с ним никто не желал. Ко всему, этот кухонный набор в руках престарелого рецидивиста, выглядел весьма весомым аргументом. Все знали, что два его доказанных убийства, он совершил с помощью таких же, с первого взгляда, не приметных предметов домашнего обихода, и моя компания не очень хотела, чтобы разговор перешёл в ругню и закончился потасовкой.
Тарик внимательно выслушал нашу версию ссоры, он уже давно изучил своего никчемного зятька и признал, что мы были полностью правы. Он демонстративно отвесил сильный подзатыльник Дикому и удалился. Униженный Дикий побежал вслед за ним. После чего, Дикий старался своих бывших подопечных обходить стороной.
После этого случая, я его не видел несколько лет. Как то я ждал автобус на остановке, и услышал знакомый голос. Дикий сидел возле песочницы, спиной ко мне, в окружении десятилетних детишек и детально им объяснял, кто это такой вор в законе и как надо получать прописку в зоне. Увидев меня, он сделал вид, что меня не знает, на что я лишь улыбнулся. Видать у него ничего в жизни не поменялось, и он готовил новую партию профессиональных преступников.
Как мы потом узнали от освободившегося его знакомого, Дикий эту кличку сам себе придумал. Ровесники на районе его называли Дятлом. В юности у него действительно была приличная компания и у них был серьезный залет в мусарку. Его друзья получили долгие срока, но, по непонятным причинам, Дикий чудом выскользнул из лап правосудия. Его ровесники, эти непонятные причины, объясняли тесным сотрудничеством со следствием и сдачей с потрохами своих друзей детства.
После прочитанного, сразу приходит в голову мысль: малолетние подонки, уничтожать таких надо. Не спорю, в таком громком меседже есть доля истины, но в своё оправдание отвечу - это всё дурноё влияние особого района, которому подвергалась вся без исключения проживающая в нём молодежь. Вам не довелось там жить подростком, вот и не судите заложников той ситуации. Всегда есть выход и достойный человек в любой ситуации сможет выбрать свой праведный путь: кто-то мне скажет. Согласен, но попытайтесь представить себя в роли белого подростка из интеллигентной семьи, переехавшего жить из Беверли-Хилз в негритянский квартал Нью-Йорка. Вам придется выбирать из двух возможных вариантов: или вы сами почернеете, или вас так зачернят, что мало не покажется. А Подол начала девяностых был ничем не лучше негритянских кварталов мегаполисов США. Здесь царили свои законы и традиции были очень криминализированные. Дурному влиянию поддавались абсолютно все. Даже районные заучки-отличники, не брезговали таким промыслом как «гоп стоп». Кого и на что они грабили, было для всех загадкой, но они неоднократно были замечены за этим занятием. Они были аматорами, не знающими всех тонкостей своеобразной работы и чаще других из-за этого попадали в милицию, чем приводили в шок своих родителей. А первое золотое правило этого криминального бизнеса заключалось в следующем: сделал дело - срочно меняй место дислокации.
И так однажды, один мой благополучный сосед по дому умудрился попасться на горячем. Вадим был прилежным учеником, всегда тихий, даже можно смело сказать трусливый. Он никогда не был замечен в плохих компаниях, не курил и не пил и вообще очень редко выходил к ребятам во двор. Ко всему, происходил из положительной, обеспеченной семьи, которая никогда не нуждалась в деньгах. В один прекрасный день, его привычная жизнь показалась ему очень однообразной и тоскливой. Вадим мечтал о приключениях, хотел стать соучастником громких событий, которые имели место в жизнях его книжных героев. Он не мог более сопротивляться своим внутренним порывам и, оставив недоделанным домашнее задание, вышел во двор. В тот день он был настроен очень решительно и желал, во чтобы то ни стало, любым способом получить свою дозу адреналина.
Через несколько часов, после того как Вадимчик вышел на тропу войны, его маме позвонили с милицейского участка и сообщили, что ёё сын находиться там и подозревается в совершении грабежа. Она сначала подумала, что это неудачный розыгрыш, но в милицию всё же пришла. Вскоре важный следователь посвятил ёё во все подробности двойной жизни ёё сына. Следователь, придерживаясь своей старой привычки, списывать все нераскрытые преступления на того, кто попадётся первым и все криминальные эпизоды, которые были совершены на районе в тот злополучный день, а я как уже говорил, их происходило ежедневно очень много, связывал с ёё сыном и его подельниками.
Подельников было двое, Стасик – коллега Вадима из кружка юных натуралистов, ко всему многократный призёр школьных олимпиад по физике и геометрии и Кирюша. Тот самый мною ранее упомянутый Кирюша Гофман, имеющий очень слабое зрение и носивший очки с громаднейшими линзами, которые издалека были больше похожи на военный бинокль. Но не смотря на супермощные линзы, он всё равно видел лишь на расстоянии вытянутой руки. Вадиму уже давно осточертел его имидж пай-мальчика и он твердо решил засветиться громкими злодеяниями. В тот день выйдя из дома, он встретил в беседке Стасика и Кирюшу. Вадим посчитал, что творить зло в компании будет легче и решил посвятить в свои планы дворовых друзей. Вадим около часа агитировал Кирюшу и Стасика, и, используя врождённое красноречие, единовластно завладел их умами и подчинил своей воле. «Хватит терпеть от всех насмешки и унижения! Хватит бояться своего шороха! Нам надо наконец то всем показать, что мы из себя что то да представляем»!
Пылкая речь Вадима была воспринята на ура и Стасик с Кирюшей, вскочив на ноги, даже начали аплодировать. После чего готовы были идти хоть на край света за своим харизматичным лидером.
«Идем грабить, запугаем весь район своими жестокими делами!»: продолжал распыляться Вадим.
«Всех запугаем!»: повторял его слова зазомбированный Кирюша, в это время протирая стекла своих очков.
И так они очутились на «Красной площади», где принялись напускать ужас на всех окружающих.
Следователь Сергей Петрович, завел маму Вадима к себе в кабинет и начал ей подробно рассказывать о деятельности преступного синдиката, в который не просто входил, но даже возглавлял ёё сын, про их хладнокровность и коварность, а порой и звериную жестокость при совершении серии тяжких преступлений. Следователь так распинался по простой причине, ценил свою работу, себя в первую очередь, и желал достойного финансового вознаграждения за свой нелегкий труд. Он, с пониманием относился к тому, что государство не способно было его обеспечивать на должном уровне и он научился сам выкручиваться из сложной ситуации. Вадима мамы норковый полушубок, дал ему понять, без дополнительных экспертиз и обысков в квартире, что семья состоятельная и что можно будет неплохо подзаработать. И действовал он, по годами наработанной схеме, суть которой заключалась в следующем: чем больше он напугает эту женщину, тем, соответственно, получит больший гонорар за приостановление уголовного дела.
Сергей Петрович, задумчиво вглядываясь в окно и глубоко в легкие затягивая дым сигареты, продолжал монотонным голосом пересказывать все бесчинства, совершённые этой бандой. Живописно описывая самые дерзкие преступления, он выдерживал долгие паузы, чтобы дать матери возможность самой представить и осознать те ужасные события.
«Такое не мог сделать мой сын!»: заливаясь слезами, часто прерывала его бедная женщина.
«За время моей службы в органах я многое повидал!»: продолжал гнуть своё следователь. «Молодежь, часто путаясь в реалиях жизни выбирает себе ложные идеалы и быстро становится на путь преступлений. У меня лет пять назад был случай с серийным насильником, ограбившим и надругавшимся над десятками престарелых женщин. Он долгое время умело путал следы и лучшие сыщики страны были сбиты им с толку. Но меня ему не удалось обвести вокруг пальца!»: гордо произнес Сергей Петрович.
«На наше удивление, ловким и одаренным преступником оказался пятнадцатилетний скрипач из оркестра дворца пионеров. Он тоже, как ваш сын, происходил из интеллигентной семьи и тоже, никогда не нуждался в средствах!» Проговаривая последнюю фразу, он пристально смотрел на женщину, детально изучая дорогой полушубок и мощную золотую цепочку на ее шее.
«Также, своими учителями был охарактеризован как положительный и примерный школьник. На досуге сочинял стихи, готовился поступить в консерваторию. Однако этому не суждено было сбыться, ему пришлось отвечать перед законом по всей строгости!»: печально вздохнув, закончил он.
«И на сколько осудили этого мальчика?»: спросила бедная женщина, заинтригованная этим рассказом, так как подметила определенную схожесть между этим персонажем и своим сыном.
«Тогда еще не отменили смертную казнь!»: грустно произнес Сергей Петрович и, резким движением руки, потушил бычок в пепельнице.
На добавок, он еще перечислил ей ряд зверских преступлений, с которыми ему довелось столкнуться за годы своей службы. Также, не забыл рассказать о незавидных судьбах совершивших их злодеев.
В какой то момент, взрывы плача резко затихли и он услышал глухой стук. Он обернулся в ёё сторону и обнаружил лежащей возле стула в бессознательном состоянии. Он понял, что всё идет по плану, с помощью нашатыря привел ёё обратно в чувства, и перешел на деловую часть разговора.
В это время из подземной камеры Ровд доносился дикий вой трёх неудачливых грабителей Кирюши, Вадима и Стасика. Совсем недавно, Сергей Петрович провёл с ними около часовую беседу и заставил признаться устно и письменно во всех не раскрытых преступлениях, совершённых в тот день в Подольском районе. Это было около десятка грабежей, совершенных в разных частях района, пятнадцать карманных краж, один разбой со взломом и две квартирные кражи. Исходя из их признаний, эта троица действительно являлась опасной и изощренной преступной группировкой. В соответствии с подписанными ими протоколами, в тот день они в 2 часа встретились возле Житнего базара и уже в 2.15 проникли в квартиру частного предпринимателя Николаева и, с доверху набитыми вещами сумками, в пол третьего, ёё покинули. Самыми ценными украденными вещами были: два цветных японских телевизора, один видеомагнитофон, касетник, меховая шуба, ковер и набор фарфоровой посуды. После чего, они быстрым шагом преодолели десятикилометровое расстояние, держа свой путь на Куреневку и, около трех часов дня, забрались в жилище участника войны, у которого изъяли ордена отечественной войны, начатую бутылку водки и последних 1000 карбованцев с пенсии. Средством передвижения выбрали автобус и, сложив награбленное в углу автобуса, они принялись интенсивно лазить по карманам честных граждан. И так, катаясь более часа, пересаживаясь на разных маршрутах из автобуса в трамвай и потом обратно в автобус, обчистили карманы пятнадцати обратившихся в милицию пассажиров. В тот день, преступный триумвират не собирался останавливаться на достигнутом. Награбленного больше чем на тысячу долларов им показалось мало и они, выйдя на конечной трамвая на Красной площади, принялись грабить прохожих. И так, на своем десятом грабеже, были схвачены бесстрашными работниками милиции.
Любой человек, в живую увидев этих трех мальчишек с трясущимися руками и заплаканными лицами, никогда бы не поверил в то, что это всё их рук дело. Верить не верить - это дело обывателей, для следователя было главным, что они в этом во всем признались. Ребята подписались под всеми предложенными им протоколами и, без колебаний, взяли все эпизоды на себя. Сергей Петрович, в тот день почувствовав себя в ударе, хотел еще им прилепить групповое изнасилование. Однако побоялся, что потерпевшая, не смотря даже на то, что была тогда сильно поддата, на следственном эксперименте эту троицу вряд ли признает за описанных ею в показаниях четверых кавказцев.
Такая сговорчивость подозреваемых объяснялась банальным страхом, затмившим им рассудок, так как они были хорошо наслышаны про пытки и избиения, широко применяемые в подземелье подольского Ровд. И зайдя в слабоосвещенную камеру и посидев там какое то время, шарахаясь от каждого шороха и скрипа, они, с целью уберечь себя от физических и моральных надругательств, приняли единогласное решение признаваться во всем, что только им будут шить.
Хотя, на самом деле, это был первый удачный грабёж в их жизнях. В предыдущих случаях, потенциальные жертвы просто не воспринимали их всерьёз и, думая что это какой то дебильный розыгрыш, не обращая внимание на угрозы Вадима и Ко, проходили мимо. На своё горе, в этот злополучный день, Вадим со своими сорвиголовами - медалистом Стасиком и человеком - подзорной трубой Кирюшей высмотрели в толпе 10 летнего парня. Они озадаченно посмотрели друг на друга и Вадим решительно кивнул головой и тем самым объявил начало операции. Они окружили ничего не подозревающего парнишку и грозно попросили у него денег. Этот мальчишка, без лишних слов, вручил им на откуп десять тысяч. Вадим и Ко, торжествовали от блестяще проведенного грабежа и принялись размышлять, как отметить свое самоутверждение в преступном мире и куда применить первые криминальные деньги. Стасик подчитал, на что этой суммы может хватить и предложил два возможных варианта: купить поштучно две сигареты Мальборо или стакан семечек у бабушек возле подземного перехода. Все склонились к импортным двум сигаретам, и таким образом решили отметить свой грандиозный успех. Присев на лавочке за газетным ларьком, они принялись учиться курить.
Потерпевший парень, не смотря на свой юный возраст, был смышленым малым и не собирался так легко сдаваться, он сразу же пустился на поиски патрулирующего милиционера. Ему он рассказал душещипательную историю, как пару минут назад, трое громил его жестоко избили и забрали у него все деньги в количестве пятидесяти тысяч карбованцев. «Моя семья будет месяц голодать!»: опустошенным от горя голосом, он закончил свою речь. Для убедительности, он даже расплакался. Милиционер искренне пожалел мальчишку и пустился на поиски молодчиков.
И так эти трое грабителей с большой дороги, еще не успев докурить первую в жизни сигарету, оказались в камере. Потом допрос, пару злобных взглядов следователя и угроз на повышенных тонах оказалось вполне достаточно, чтобы они признались во всём, что только требовалось. После заточения в камере, они были в таком поникшем состоянии духа, что если бы Сергей Петрович сильно настоял, они бы взяли на себя и убийство Кеннеди и умышленный поджег храма Артемиды. После допроса, ребят вновь вернули в камеру. Они трезво осознавали, что их разговорчивость сулит долгими годами заключения. Это конечно их не могло не опечалить и они, крепко обняв друг друга, сидели и ревели.
Через несколько часов, дверь камеры открылась и туда вошли следователь Сергей Петрович вместе с мамой Вадима. Она уже пришла в себя и было видно по весёлому настроению следователя, что он получил честно заработанный гонорар за хорошую актёрскую игру. Мама сразу направилась к Вадиму. Вадим думал, что больше в своей жизни маму никогда не увидит и, обрадовавшись неожиданной встрече с самым родным человеком, бросился в ёё сторону. Он хотел уткнутся своим опухшим от слез лицом в ее грудь и поделиться пережитым горем, но был резко остановлен ударом по голове, нанесенным маминой сумкой. Она на этом не остановилась и, вцепившись руками в его волосы, начала его таскать по камере, одновременно пытаясь бить коленями в живот. Следак, при помощи сержанта, с трудом, ёё оттянул от родного чада.
«Дома, дома разбирайтесь, не надо мне этих самосудов!»: приговаривал он озверевшей от злости женщине.
В итоге, потерпевший мальчик получил 100 тысяч от Вадима мамы: 50 задекларированных утерянных и 50 как компенсацию за моральный ущерб, таким образом, все его претензии были удовлетворены и он отказался от своих показаний.
Следователь получил 300 долларов и приглянувшуюся ему увесистую золотую цепочку с маминой шеи. В общей сложности получилось 500 долларов, за такие деньги Сергей Петрович готов был пойти и не на такое злоупотребление властью. Также этой суммы оказалось вполне достаточно, чтобы он забил на кодекс чести советского или уже украинского офицера. Хотя он особой разницы не ощутил ( никто в целом не ощутил) и вообще, что творилось в верхних эшелонах власти, его никогда не интересовало. О чем он искренне тревожился в своей жизни, это, чтобы не дай бог, люди внезапно не стали на путь исправления. Он желал от всей души, чтобы люди продолжали массово активно нарушать закон, чтобы почаще воровали, по жестче грабили, по сильнее били рожи друг другу, экспериментировали с наркотиками, насиловали и, благодаря этому, чтоб криминальный кодекс продолжал быть кормильцем его семьи. Он всем сердцем верил в молодежь 90-х, она, как никто другой, вселяла ему уверенность в сытый завтрашний день.
Сергей Петрович провел всех до порога участка, на прощание, прочитал ребятам мораль и взял с троицы обещание, что они так больше никогда не поступят. После чего, он вернулся к себе в кабинет, закинул ноги на стол и закурил сигаретку. Он, поглядывая на часы, с нетерпением ожидал конца рабочего дня, желая вечерком отметить это событие в роскошном ресторанчике. Один пить в тот день он не хотел и приказал сержанту принести картотеку местных проституток. Внимательно, с увеличительной лупой, рассмотрев фото местных куртизанок, выбрал парочку по вкусу и приступил к их оперативному поиску.
Вадим, после этого случая, ёщё долго ходил в школу с изуродованным мамиными когтями обеими щеками и своими царапинами очень напоминал Брюс Ли в самом известном из его фильмов. Как только звенел последний звонок, Вадим, сшибая всё на своём пути, бежал домой и сразу приступал делать уроки. Мама, наизусть выучив его расписание, выделила ему ровно 5 минут, чтобы добраться со школы домой, по истечению которых, звонила на домашний телефон. Она его грозно предупредила, что после третьего нарушения установленного режима, сама сдаст его в колонию для малолетних преступников. Судя по его поведению, этого Вадим очень не хотел, его горький опыт криминальной романтики дал ему понять, что такой жизненный путь не для него.
На улицу, без сопровождения мамы, ему разрешили выходить примерно через два года после вышеописанного события. Но к тому времени, он так привык ходить под ручку с мамой, что, до сих пор, ни на шаг от нее не отходит.