3 часть 11
3
11
Я продолжал поиски своего места в жизни, каких то идеалов, способных меня хоть как-то зацепить. После недавнего крушения идолов, мне очень трудно было справиться с этим заданием. Тем более, этих крушений было два, довольно много за такой короткий период жизни одного человека. Сначала были коммунистические, вдалбливаемые мне со всех сторон с ранних лет и которые, как бы я не хотел, все равно откладывались в моем сознании. Им на смену пришли другие национал-патриотические, не очень долго просуществовавшие и благодаря ранее мною описанным событиям, ушедшие в небытие. Дяденька с пронзительным взглядом и пылкими речами о необходимости продолжения борьбы, произнесенными с трибуны митинга, меня перед собой уже не увидит. Я был больше чем уверен, что когда он попадет во власть, страстные речи забудутся и он полностью раствориться в существующей системе. А вообще, по сути, чего я желал, независимости, я ее получил, цель достигнута, за что дальше бороться? Поддерживать одних с их размытыми и общими лозунгами, потом в них обязательно разочаровываться, снова находить следующих, опять разочаровываться и этот процесс мог длиться до бесконечности. И понятно, я не хотел всю свою жизнь посвятить псевдокумирам, заранее зная, что они не оправдают моих надежд. Это я уже потом осознал, что когда любой человек достигает своей цели, в любом случае, скоро его постигнет разочарование. Это такая особенность человеческого воображения, ожидать от неизвестного чего-то свехестественного, наделять его несуществующими в природе свойствами и будущее разочарование заложено именно в этом. Нет на земле совершенства - это факт доказанный тысячелетней историей человечества. И это было моей ошибкой, слишком много ожидать от поставленной цели в виде независимого статуса моего государства. Я очень просто отнесся к этому вопросу, да или нет и всё. А так не бывает. И моя мечта, как с неба, очень резко упала на мою голову, от чего я не мог долго оправиться. Допустим, эта цель была извращена, исковеркана политиками, но, по сути, она то была реализована, я получил то что хотел. А то, что я от того, о чем мечтал, ожидал чего то большего, это уже мои проблемы. Заказывая в кондитерской пирожное и после того, когда вы его употребили, имеете ли вы моральное или потребительское право требовать потраченные деньги обратно, мотивируя свою позицию тем, что вы, перед тем как заказывали пирожное, думали оно будет вкуснее? Конечно, такой ваш аргумент не учтет ни один самый человеколюбивый менеджер и, естественно, вам денег не вернут. И это будет справедливо. И единственный как мне кажется способ не разочаровываться в жизни - это ставить недосягаемые цели или вообще их не ставить. И в целом, человек счастливый когда находиться на пути к достижению поставленной цели, а конечный результат всегда для него грозит разочарованием. Большим или малым это зависит, что для него данная цель значила и что он в нее вкладывал. После описанных событий, я боялся ставить перед собой какую то определенную цель и чтобы, не дай бог, опять ее достигнуть и во всем разочароваться. Я решил для себя пожить некоторое время без высоких идеалов, пожить бесцельно и просто присмотреться к окружающему меня миру.
В отличии от подкачавших живых, погибшие в борьбе патриоты из национального движения остались навсегда в моем сердце. Вообще, я давно уже подметил, что герой должен обязательно рано погибать, желательно во время своей борьбы, еще не успев покупаться в лучах славы своего триумфа, чтобы навечно оставаться героем в оценках окружения. И это нормально, ведь по сути, героем человек может прожить короткий отрезок времени, в течении которого проявляет свои лучшие качества в борьбе за великую цель. А когда он ее достигнет, он, понятное дело, вместе с изменившимися условиями, также измениться и станет уже другим человеком. А станет ли он сразу плохим, еще побудет немного хорошим или превратиться просто в никакого, это зависит от множества внешних и внутренних факторов. Или в другом случае, если герой цели не достигнет и при этом всем останется в живых, он станет массам не интересен, что будет означать его фактическую кончину как героического персонажа. Прожить человеку всю жизнь героем, это миф, даже греческие боги, не смотря на свои неземные способности, не могли оставаться идеальными вечно, а что тогда говорить про простых смертных? Человек из за своих природных данных, ярко выраженных в его внутренних качествах, очень не совершенен. Или точнее сказать, наши естественные желания и сущность совершенно не те, которые приветствуются общепринятой моралью любого цивилизованного общества. И определенный человек, живя не естественным образом, который на время смог побороть свои естественные побуждения в борьбе за определенную цель, попросту называемые плохими качествами, долго так просуществовать не может. Ведь, по сути, порицаемые моралью качества человека, такие как алчность, гордыня, самолюбие, егозим, честолюбие, зависть присутствуют в любом человеке, в не зависимости от его происхождения, образования, национальности. И как бы сильно кто-то этого не хотел, от них полностью и навсегда избавиться невозможно. В целом, это именно те факторы, которые вообще побуждают любого человека действовать и чем то заниматься. И так провести всю жизнь на высокой ноте, насильно задавив свое истинное нутро, никак не получиться. И вина скрыта не только в самом герое. Не забываем общество, в котором он действует, напрочь лишено совершенства и его окружающие люди даже на время не пытаются присмирить свои эгонаправленные инстинкты. Посвятить жизнь борьбе за счастье окружающих - это почетно, и общество, видя явную личную корысть от этой идеи, конечно поддержит этого человека в его начинаниях. Если у него будет что то получаться, любовь к нему будет крепнуть, но потом массы к этому привыкнут и он, в скором времени, будет обязан только этим и заниматься, что бороться за их благо. И не дай бог ему сделать какую то ошибку, его тут же растопчут. Очень доходчиво нестабильная судьба героев просматривается в спорте, сегодня ты забил мяч, тебя благодарные фанаты будут почитать как бога. И не дай бог, в следующем матче, ты упустишь хоть один шанс забить гол, тебя тотчас смешают с грязью и будут готовы, при первой же возможности, разорвать на куски.
И вероятней всего люди, завоевавшие славу и признание, со временем приходят к мысли, а для кого я вообще стараюсь, сделать всех счастливыми понятно это утопия, а если помогать кому то определенному, когда он получит желаемое, он вскоре придумает что то новое и приступит требовать, и это будет длиться до бесконечности. Задумываясь об этом, добившиеся результата герои, прекрасно знали, что с ними будет при первом же допущенном промахе. И вероятней всего, с такими мыслями меняли направленность своих поступков. Такова действительность - в несовершенном обществе, по природе, несовершенный человек долгое время существовать совершенным не может. И единственно возможное долгое существование героического персонажа может иметь место лишь в виде вымышленного героя. Человека, который ради достижения определенных собственных целей, которые он может достигнуть при помощи широких масс населения, разрабатывает для привлечения этих масс на свою сторону имидж человека обладающего всем набором ценимых качеств, или на крайний случай некоторыми из них, наиболее почитаемыми. Этот созданный имидж умело поддерживается этим человеком и его командой в ходе достижения определенной цели. И так искусственный герой добивается своих целей: власти, денег, признания. Его действительная цель будет понятно тщательно завуалирована и для широких масс будет донесено и растолковано, что, в первую очередь, это он делает для них и это именно им надо. А люди, всегда жаждущие иметь среди себя дурачка, который будет за них сражаться просто так, будут наслаждаться от его побед, достигнутых якобы ради их благополучия и будут чувствовать себя уверенней, безопасней и соответственно счастливей. И в зависимости от удачного поддержания данного имиджа и подработкой его в соответствии с меняющимися условиями и пожеланиями масс, длиться жизнь псевдогероя. Такая вот получается взаимовыгода в обществе: искусственный герой получил свое и будет удовлетворен и массы при этом чувствуют себя не обиженными. И единственная возможная долгая жизнь героя и долгое признание определенного человека таковым - это придуманного героя для толпы, который не обладает качествами, которыми его наделяют и вовсе не стремится к той цели, которую навязчиво декларирует. Самый яркие примеры таких изобретенных для толпы идеальных людей прослеживаются в политике, где люди борются за самое ценное, что есть в этом мире - власть. Кто то возможно захочет возразить и сказать: но было же множество настоящих героев в истории человечества, обладающих высокими качествами и, в течении всей жизни, придерживающихся благородных принципов. Это все связано со специфическим восприятием человеком прошлого: раньше было лучше, раньше люди были более благородными, более честными и множество других такого плана оценок. А еще есть своеобразное восприятие людей нас навсегда покинувших. На похоронах умершего признанного негодяя, его уже не порицают и некоторые даже могут найти что то хорошее в его аморальной жизни, и именно это немногое хорошее останется в памяти большинства. А после смерти значимого человека, который действительно был достойным представителем общины, его качества, которыми он обладал, не только остаются в памяти, но они еще и преувеличиваться и также, уже умершим, он приобретет еще множества других почитаемых качеств. И чем больше лет прошло с его кончины, тем, соответственно, он становится совершенней в сознании потомков.
Не смотря ни на что, жить во всем разочаровавшимся и не проявлять каких то стремлений, я не хотел. Но теперь я был очень подозрительным и требовательным в подборке нового увлекательного движения, в которое я хотел влиться. Обмануть меня было уже намного сложнее. Я задумывался, чего вообще я хочу? В первую очередь, поменьше высоких фраз, по меньше нереальных целей, и чего то более приземистого. Но чтобы, при всем этом, было интересно, как-то себя проявить что ли, прочувствовать элемент борьбы. Что у меня навсегда осталось от прошедшей политической активности - это стремление к борьбе, навязчивое желание заниматься чем-то тем, что будет порицаться действующей властью, делать то, что широкие массы не будут одобрять, самому принимать решения и действовать по собственным мотивам. Быть вершителем своей судьбы, как сказал классик. Как в принципе любому подростку, мне хотелось выделяться своей неординарностью и тем самым бросить вызов обществу.
Я для себя устроил негласный конкурс на новых живых кумиров, не совсем кумиров, а точнее, помощников или соратников в реализации поставленных задач. Я посмотрел, чем вообще живет молодежь и сделал для себя определенные наработки. В учрежденном мною конкурсе на роль будущих моих единомышленников участвовали панки, рокеры, байкеры и, записанные на всякий случай, простые уличные хулиганы. Байкеры сразу отпали, по простой причине, что у меня не было мотоцикла и денег не предвиделось даже на покупку старенького велосипеда. Да и в целом, они совсем не были похожими на американский аналог - свободолюбивых ковбоев на железных конях, наводящих ужас на ночных дорогах. На эту роль больше тянули бритоголовые на вишневых девятках, которым байкеры были совсем не конкуренты. Следующими шли Панки, Рокеры и другие представители неформального течения. Они привлекли мое внимание своей музыкой, которая мне действительно нравилась, что отечественного, что зарубежного происхождения. Но многое в их течении мне было не понятно. Эта андеграунд культура, зародившаяся в западном мире и основной ее целью было бросить вызов буржуазному обществу, в котором все стороны жизни человека опутывались коммерческими законами. Их кумиры в принципе этому и посвящали свои недолгие жизни и рано сгорели в наркотическом дурмане. И наркотики в их случае - это был наглядный пример вызова ненавистному бездуховному правильному обществу, в котором прививали с детства любовь и поклонение перед материальными благами. Бывшие республики СССР, в первые годы обретения независимости, назвать странами замученными тупой культурой потребления ни у кого бы язык не повернулся. Мы всегда страдали от другого - массового недопотребления и от иной официальной идеологии, где всячески порицалось это навязчивое стремление к земным благам. Рокенрольное неформальное течение, зародившееся в советском союзе, бунтовало против тоталитарного режима, настойчиво навязывающего одну лишь правильную точку зрения «официальную» и однобокую оценку любого явления или события. И тогда подвальные и преследуемые рокеры действительно имели свое ярко выраженное лицо. Однако, после крушения советского союза, понять логику этого движения было трудно. С пропажей официальной пропаганды и цензуры, демонстрировать вызов обществу незамысловатым куплетикам выглядел странновато. Какой это вызов в стране, в которой напрочь отсутствовало такое понятие как цензура? Пой что хочешь, даже можешь с матами, если тебе так удобней сформулировать свою точку зрения, обгаживай кого хочешь и что хочешь. Никто тебя за это не упрекнет. И если ты хоть что то из себя представляешь, тебе свободно предоставят прямой эфир на радио и телевизоре, тебя даже подхватят продюсеры и научат на этом зарабатывать деньги. Это вызов обществу? Или может валяющийся пьяный патлатый неформал под забором, таким образом бросает вызов обществу? В стране, в которой более семидесяти лет, преимущественная часть мужского населения третью часть своих жизней пролежали под заборами и продолжают это делать и по сей день. Такой вызов выглядит просто смешным. Более естественным вызовом нашему постсоветскому обществу является демонстративный отказ на торжестве от употребления спиртного. А выделяться перед серыми массами путем своеобразных нарядов, в виде косух с множеством железных бляшек или экстравагантными прическами, но это, извините, уж как то очень примитивно. Ко всему, я ни раз видел, как эти свободолюбивые и гордые группы неформалов разбегались как только увидят вдали бритоголового хулигана, и этим они напрочь отбивали у меня желание пополнить их ряды. И проведя эту аналитику, я приходил к странному умозаключению, что настоящими неформалами на самом деле были не они, а совершенно другие подростки. Малолетние преступники. Да те подростки, которые не давали прохода этим неформалам и забивали их при первой же возможности, на самом деле, являлись самыми что ни на есть настоящими неформалами. Они это делали без глубокого анализа и многие совершенно не сознательно. Но в их поведении присутствовали все признаки настоящего вызова обществу, а именно: не подчинение официальной власти, регулярное нарушение действующих административных и криминальных законов, отторжение общепринятой морали и правил нравственности и участвовали они в неформальном движении совсем не понарошку. Возможно, у них не было четкой цели, зачем они это делали, но кто усомниться в том, что они это всё проделывали и жили действительно в андеграундном стиле. Так я пришел к неутешительному выводу: если действительно хочешь не искусственно как это делают панки и рокеры, а по настоящему бросить вызов обществу – присоединяйся к хулиганам.
Я начал более детально присматриваться к районным хулиганам, в рассказах про них было много завораживающего, они мне даже чем-то напоминали мною глубоко уважаемых подпольщиков.
Подол где я жил, был своеобразным районом. С одной стороны, это центр города с древней историей, с красивыми домиками 19 века и, буквально на каждом углу живописного райончика, располагалось какое то культовое сооружение: церковь, собор или монастырь. Благодаря чему, ты круглосуточно пребывал под тщательным присмотром со стороны высших сил и если того требовалось, всегда имел возможность посоветоваться с богом.
Здесь на Подоле открыли первое высшее учебное заведение во всей восточной Европе. Благодаря Киево-Могилянской академии, наиболее продуктивно работающей в 17-18 веке, Подол на то время превратился в культурный центр не только Киева, но и всей восточной Европы. Сюда приезжали студенты с Болгарии, Польши, Греции, Чехии, Германии, также среди преподавателей было множество зарубежных светил наук мирового уровня. Казалось, тысячелетняя история района и такие просветительско-религиозные традиции должны были заставить задуматься подростка о высоком и вечном, но никак не о блатной романтике. А на практике, почему то, в основном получалось совсем по другому.
Здешняя молодежь более была предрасположена к другим традициям района, здесь также параллельно существовавшим с древних времен – криминальным. И действительно, лучшие представители этого района, чаще всего выбирали в своих жизнях криминальный путь. Лучшие, я это не оговорился и применил к ним этот термин, так как они действительно были таковыми, обладая большим набором внутренних качеств, высоко почитаемых в любые времена и в любом обществе. Они были более смелыми, решительными, справедливыми, честными. Могли пожертвовать здоровьем, а иногда и жизнью ради своих принципов. Разве ни это наиболее ценимые качества в мужчине? Честными и справедливыми, я не случайно упомянул эти два кажущиеся несовместимыми понятиями с жизнедеятельностью преступника. Они жили по своим законам и принципам, которые считались правильными в их социуме и, в соответствии с ними, были честными. А человек, придерживающийся хоть каких-то принципов - это уже что то из себя представляющий индивид. Другое дело, что они свой потенциал направляли против всего общества, но это уже следующий вопрос. И Подол всегда носил славу бандитского района и это действительно было правдой.
Обычно, во всех городах, самые неблагополучные районы находятся на окраине, но ни как не в центре. Но Подол имел какую то неподдающеюся анализу особенность и выделялся среди других районов громадным количеством людей, которые частенько проводили время в тюрьмах. Достопримечательностью района, были существующие целые подольские уголовные династии, в чьих семьях не было по мужской линии ни одного представителя, который хотя бы разок не сидел. Мне всегда было интересно узнать, какие поучительные наставления на всяких семейных торжествах делал папа своему сыну в таких семьях.
В этих семьях были свои ценности, традиции и каждый парень должен был хотя бы немного поседеть, чтобы, в тех тяжелых условиях, проявить себя и ощутить настоящим мужчиной. В целом ИТК здесь широко использовались вместо армии, для воспитания боевого духа у ребят, и на районе была распространенная практика, закосить от армии путем получения небольшого срока за мелкое преступление. Подол был буквально пропитан блатной романтикой, здесь фигурировали свои местные герои, в основном воры-рецидивисты, истории их насыщенных событиями жизней, передавались из уст в уста между соседями от одного поколения к другому. И молодой парень, услышав эти подольские народные сказания, не мог не восхищаться смелостью и отважностью этих людей. И кто был посмелее, старался повторить эти подвиги, что конечно заканчивалось появлением очередного преступника на районе.
Кто то мне может возразить, заявив, что на Троещение и Борщаговке уровень преступности всегда был и остается на порядок выше. Я объясню, окраинные районы Борщаговка, Троещина имеют более плотную заселенность чем малоэтажный центральный Подол и если подсчитать количество отсидевших и вообще преступников среди проживающего населения в процентном соотношении, то Подол, безусловно, с громадным отрывом, вырвется в лидеры. В те годы так точно. И тут вообще нельзя сравнивать. Жители вышеупомянутых районов, ставшие на путь преступления, имеют совершенно другую предысторию и побуждения. Подростки Борщаговки и Троещины – это, в соответствии с их воспитанием и личным восприятиям бытия, были сельские дети, которые были носильным образом оторваны от своих корней, культуры и традиций. Их разве что можно сравнить с сорванным в поле цветком, который поставили в граненный стакан на окне высотки. Широкоизвестен факт, что когда дикого латиноамериканского индейца или австралийского папуаса на ночь закрывали в клетке, на утро он умирал. И перебравшись в каменные джунгли, эти ребята, потеряв астральную связь со своими предками, тоже умирали, но не физически, а духовно. Одолевавшую их тоску по неизвестно чему и кому, они принялись заглушать водкой и наркотиками. И приобщались они к криминалу, в первую очередь, чтобы раздобыть денег на данные средства. Других на преступление наталкивало сельское трудолюбие и традиционное желание хозяйских детишек всегда и во всем помогать старым батькам. И они относились к криминалу как к дополнительному способу заработка для их семей. Начали самостоятельно одеваться, приносить в дом ворованные телевизоры, магнитофоны и, тем самым, радовали родителей, показывая, что они уже взрослые, самостоятельные и способны приносить пользу своей семье. Другой работы как криминальной, где можно было хоть что то заработать, тогда для молодежи просто не существовало.
На Подоле все было по другому, здесь всегда была заложена глубокая идея в совершении преступления и вообще в ведении криминальной жизни. Это был своеобразный способ жизни, открытый протест благополучному, скучному и однообразному обществу. Цель преступления – в первую очередь ради самого преступления. Где подросток мог себя проявить, доказать свою значимость, зарекомендовать себя самым почитаемым на районе образом. А полученный результат в виде отобранных у жертвы материальных благ, уже шел как придаточный стимул.
Вполне возможно такая аура, царившая на Подоле, как то связана с самим названием. Так как Подол дословно означает «низ», и может поэтому здесь так прочно прижилась низменная культура, которая, подобно злому року, вселяется в души впечатлительных подростков, завоевывает их сознание и провоцирует на криминал. И так калеча их судьбы, тюрьмами, наркотиками и венерикой превращает в изгоев общества. Чтобы как то изменить невеселую тенденцию, может следует просто переименовать район? Но в таком случае, Киев понесет непоправимую утрату и станет немного другим.
После окончания девяти классов, которые были обязательными для всех подростков, я должен был определяться со своим дальнейшим жизненным путем. Идти в 10 класс и продолжать школьное образование или, в соответствии с моими скромными успехами в учебе, более логичным было для меня находить себе посредненькое ПТУ, в котором не требуется сдача вступительных экзаменов, выбирать себе не сложную рабочую профессию и всеми силами приступить к ёё овладению. Однако мои родители твёрдо решили, несмотря ни на что, мне надо обязательно получить законченное среднее образование. Я привык доверять выбору родителей и подчиняться их воле и нисколько не возражал. Лично мне было всецело всё равно, что дальше делать. Нам с мамой изрядно надоело ездить в далёкую школу и она решила найти нам школу недалеко от дома. Устроиться на работу в новой школе маме не составило труда, так как она считалась хорошим специалистом, в свое время окончившая московский вуз и ее с радостью взяли в 14 школу. Да и вакансий в то время по городу было предостаточно: мизерная зарплата побудила многих учителей искать другие пути пополнения семейного бюджета.
При поступлении, она администрации поставила жесткое условие: что вместе с ней придет ёё сын в 10 класс. Мой брат в то время уже обосновался в только созданном в Киеве лицеи. Директор такому условию даже обрадовался, предложив сделать из меня старосту класса и даже помощника завуча по внеклассной работе. Директор, как в общем и все, привык воспринимать учительских детишек за образцовых и надежных помощников администрации. И даже если кто то из них не тянул программу, они это компенсировали активной общественной деятельностью, за что и получали хорошие оценки. Но когда директор увидел мой табель, он осознал, что немного поспешил со своими громкими предложениями, догадавшись, что со мной было не все в порядке. В предыдущей школе мама не бегала, выпрашивая для меня хорошие оценки у якобы принципиальных учителей. В связи с чем, мне ставили честно заработанные мною оценки, без всяких натяжек за родство, и единственная у меня в табеле четверка была кажется по физкультуре. Но мама, оправдываясь перед директором, озвучила пожалуй единственный, имеющийся во мне позитив: «зато он очень тихий!» Что директора вполне устроило. «Тихих мы любим»: заметил он и распорядился о моем оформлении.
И вот я вернулся в школу, с которой думал навсегда распрощался еще в 3 классе. Учителя, слава богу меня забыли, это стоило предвидеть, так как мои скромные подвиги в подметки не годились, если их сравнивать с поступками здешних сорвиголов. Учителя очень удивлялись, когда узнавали, что я в этой школе уже учился раньше, так как я совсем не походил на здешних детишек.
Я познакомился со своим новым классом, среди них встретил единственного одноклассника мужского пола по 3 классу Женю Федука или просто «Федю». Мы узнали друг друга и сильно обрадовались неожиданной встрече. Он мне рассказал про наш бывший класс, основная масса которого не дотянула даже до 7 класса, а тем, кто всё же дошёл до 9, в конце года учителя поставили жесткий ультиматум: или они им поставят удовлетворительные оценки, но при условии, что те сразу же после экзаменов заберут свои документы из школы, в ином случае, они просто не будут допущены к экзаменам. Условия были приняты и честно выполнены с обеих сторон. Учителя вздохнули с облегчением, без малейших сожалений, перебросив своих воспитанников на плечи коллег из проф.-тех. училищ и вечерних школ. Меня это обстоятельство конечно опечалило, так как я надеялся восстановить отношения с уже ставшими легендарными личностями подольского района. «Но ничего страшного, хоть одного встретил Женю!»: подытожил я. Федя, как для подольской школы, хулиганом не считался, так себе, мелкий пакостник. Учился он конечно с трудом, но для этой школы он считался спокойным, все свои подлости умело камуфлировал под маской безобидного идиотика, и так, на тихой волне, просочился в 10 класс.
Когда я перебрался в районную школу, теперь мне нужно было срочно менять свой имидж, в ином случае, в этом криминогенном кодле мне просто было бы не выжить. То что меня на районе практически никто не знал, я даже принял за позитив, так как лучше быть неизвестным, чем с запятнанной репутацией. Я начал свой нелегкий путь с чистого листа. Я понимал, что начинать самому будет невероятно трудно, но у меня появлялся шанс проверить свои собственные силы и, в первую очередь, для самого себя решить: гожусь ли я на что-то.
Для предстоящей борьбы мне были нужны соответствующие навыки и первое, что пришло мне в голову - это записаться на карате. Я, с большим трудом, нашел на окраине Борщаговки спортзал, где преподавали восточные боевые единоборства. Каратисты, по старой привычке полулегального существования в эпоху застоя, продолжали активно прятаться от общественности на задворках города. Когда я зашел в зал, сразу мое внимание привлек подпоясанный черным поясом мужчина сорокалетнего возраста. Он сидел по середине зала на татами в позе лотоса. Я cразу догадался, что это тренер и подошёл к нему поближе. Тренер, пребывая в состоянии медитации, на меня никак не реагировал.
«Здравствуйте!»: я очень громко прокричал ему на ухо десятый раз.
На что он неохотно повернул в мою сторону голову и, посмотрев на меня полузакрытыми глазами, спросил: «Что тебе?»
« Я хотел бы научится драться!»: слетело с моих уст.
«Я не учу драться!»: печальным тоном ответил он.
«Школа белого лотоса, основанная в 17 веке китайскими монахами и наше учение, это не примитивная кулачная драка, а древнее философское течение. Это учение направленно на глубокое познание внутреннего мира человека и аккумулирования его природных сил для бескомпромиссной борьбы со злом. Человек желающий познать наше учение, в первую очередь должен быть готовым к этому духовно. И только потом, когда мы убеждаемся что пришедший никогда не будет использовать полученные здесь знания для достижения злых целей, мы принимаем его в свои ряды и начинаем обучать тайным приемам. Эти приемы мы храним в строгом секрете от посторонних, так как миру грозит страшная угроза, если ими овладеет человек со злыми помыслами!»: гробовым голосом промолвил он.
Я совершенно не был заинтригован его затянутой, загадочной речью, так как был практически уверен, что точно такую уже слышал в совсем недавно просмотренном гонконговском боевике.
Его ответ меня не удовлетворил и я повторил свой вопрос: «Так вы учите драться или нет?»
«Хочешь драться, иди на бокс, я тебе ничем не смогу помочь!»: заметил он.
« Тогда извините!»; сказал я и повернулся к выходу.
«5 долларов в месяц сможешь платить?»: уже нормальным голосом, резво крикнул мне вдогонку сэнсей.
«Ни хрена себе 5 баксов»: подумал про себя я.
«Постараюсь!»: неуверенно ответил я.
«Когда найдешь, приходи со спортивной формой!»: ответил он, закатил глаза и снова ушел в нирвану.
Как я понял, это был его оригинальный способ отсекать плохих людей от хороших. В соответствии с его логикой, кто мог ему платить пятерку в месяц, тот наглядно доказывал чистоту своих помыслов, а кто не имел в наличии требуемой суммы, мгновенно превращался в злого гения.
Это были сумасшедшие деньги, ровно половина зарплаты моей мамы. Но родители редко мне в чем то отказывали и быстро собрали нужную сумму.
Я пришел в зал и сразу же рассчитался. Не смотря на то, что учитель обладал сверхчеловеческими навыками и владел тайными знаниями, он не мог мгновенно на глаз определить подлинность американской валюты. Он долго тер большим пальцем воротник президента, просматривал через свет лампы водяные знаки, всячески мял и выкручивал купюру. И когда он всё же убедился, что она не фальшивая, я был допущен к тренировкам.
К 8 часам начали собираться последователи древнего учения китайских монахов. Когда они заходили в зал, это были обычные ничем не выразительные ребята, больше всего походившие на студентов и молодых преподавателей. Однако, как только они облачались в свои белоснежные кимоно, подпоясанные разноцветными поясами, они перевоплощались в совершенно других людей. На их лицах мгновенно появлялись угрожающие воинственные гримасы и весь их внешний облик начинал отдавать агрессией. У кого пояс было более темного цвета, тот, соответственно, вел себя более важно. Само одевание кимоно они превратили в целый ритуал. В среднем, это занимало минут тридцать. Медленно, не торопясь, они разворачивали свои костюмы, долго их изучали, как будто раньше никогда не видели и потом внимательно рассматривая свое отражение в зеркале, не спеша наряжались и затягивали пояса. После чего, они приступили к лёгкой разминке, во время исполнения которой бросали в сторону новичков недоброжелательные взгляды.
Потом они расположились возле зеркала и, в сопровождении громких, диких выкриков «ХА» «ХО» рассекали воздух ударами ног и рук. В это время их лица принимали такой угрожающий вид, что одного этого грозного взгляда вполне достаточно было для полного обезвреживания противника. Когда они это всё проделывали, чувствовалось, что они полностью уверенны в своем физическом совершенстве и превосходстве перед любым смертным.
В середине тренировки каратисты приступили к спаррингам. Я расположился в компании других новичков и ожидал просмотра душераздирающего зрелища. Однако, на мое удивление, ребята не наносили друг другу сокрушительные удары, а останавливали их в сантиметрах от тела противника. Со стороны это смотрелось очень вяло и неинтересно. Я всё таки надеялся, что это очередная разминка перед предстоящей беспощадной дракой не на жизнь а на смерть и спросил у одного, рядом сидящего: «Когда же они начнут друг друга бить?»
Этот парень проходил уже целую неделю на эти тренировки, прикупил кимоно и уже потихоньку перевоплощался в избранного жребием судьбы воина. «Практически каждый удар у этих ребят смертельный, куда им бить?»: с недовольной гримасой на лице ответил он мне.
«Логично!»: подумал я. Правда, у меня сразу промелькнула в голове мысль: «откуда они знают, что их удары смертельные, если они их никогда не применяют на практике?»
Но все же от полного контакта в бою они не отказывались. Но по настоящему спарринговались исключительно с младшими на несколько лет новичками. Не смотря на то, что они декларировали, что наносят удары в четверть силы, но я видел, что на самом деле, наносили их как можно жестче и использовали для этого всё имеющееся в арсенале мастерство. Нанесение тяжёлых травм беспомощным новичкам, им приносило большое моральное удовлетворение и они, наглядно удостоверившись в своем превосходстве, с презрением в глазах рассматривали поверженных соперников.
Таких как я новеньких тренер приступил обучать с самих азов и мы, под его руководством, начали овладевать боем с пятью невидимыми противниками одновременно. Это хаотическое нанесение ударов ногами и руками в разные стороны, от которых у меня сильно закружилась голова. Во время всего этого действия, я никак не мог понять, как он пришел к выводу, что таким образом мы деремся именно с пятью невидимыми противниками, а ни например с десятью или даже двадцатью? Я если фантазировать, так уж до конца, недоумевал я, и назвать этот идиотизм боем с сотней невидимых противников.
На следующую тренировку, нам тренер приказал принести кирпичи и пообещал, что научит всех сверхмощному запрещенному удару, которым мы, в скором будущем, с легкостью сможем рушить бетонные стены. Мне на ближайшей стройке попался белый силикатный кирпич, на котором, на мое удивление, экспериментировать отказался даже сам сэнсей. Хотя меня убеждали, что он в совершенстве владеет техникой нанесения энергетических ударов, которыми может поражать противников на километровом расстоянии.
С каждой последующей тренировкой, каратисты меня всё больше и больше разочаровывали. Такое скопление самоуверенных и самовлюбленных людей сосредоточенных в одном месте, я пожалуй нигде не встречал и выносить их было несносно. Кроме как позерства и хвастовства обладателей разноцветных поясов, я больше там ничего так и не увидел.
Ко всему, они на каждую тренировку приходили с захватывающими рассказами, как они на днях избили с десяток уличных хулиганов. Я как-то попытался подчитать: сколько же страдает городских проходимцев от этих стальных ребят. Если им верить на слово, по моим грубым подсчётам, от этих 15 молодцев должно было потерпеть фиаско не менее нескольких тысяч бандитов в год. Чему я, по многим причинам, не верил. Я был почему то уверен, что они даже не смогли бы навести порядок под пивной бочкой на Подоле, а попытавшись что то предъявить рэкетирам, собирающимся под «Золушкой», они бы все вместе бесславно погибли.
Я быстро понял, что ничему хорошему они меня не научат и, с немалым сожалением о бездарно потраченной пятерке долларов, покинул это учреждение. После чего я записался в близлежащий зал бокса, где всё было предельно понятно и просто.
Перейдя в эту школу, я настойчиво попросил маму, чтобы она ко мне не подходила на переменках с яблочками и бутербродами и, таким образом, не компрометировала. Ёё постоянные реплики в прошлой школе: «ты перекусил?», «заправь рубашку!» всегда ставили меня в неловкое положение перед ровесниками. В этой школе я старался всеми возможными способами избавиться от ярлыка «маминкин сыночек» и мама, более менее, справлялась с возложенным на нее заданием.
Самый простой способ поставить свой авторитет - это влезть в конфликтную ситуацию и выйти из нёё победителем. Я предвидел, что такая ситуация не заставит себя долго ждать и был к ней морально готов. Буквально через неделю, я зацепился с 11 классиком по пустяковому поводу: кто кого первый толкнул в коридоре. Доказать чию-то правоту без крови в этой школе было невозможно. Мы решили выяснить отношения после занятий и назначили место драки возле заброшенного дома, неподалеку от школы. Он предъявил мне претензию, что я нажалуюсь маме, это он конечно сделал зря, так как таким образом задел меня за живое и разозлил до предела. Я достойно ответил, что жаловаться не в моих правилах и добавил: «смотри чтоб ты потом сам не жаловался!»
Уроки закончились и мы с этим парнем встретились в назначенном месте. Будущая драка вызвала оживлённый интерес в школе и за нами последовала толпа желающих поглазеть на предстоящее зрелище. Парень был меня старше и поплотнее, но я этого не смущался так как знал, что избиением маленьких и щупленьких признания не добьешься. Я понимал, что исход этой драки для меня значит многое и был сильно мотивирован во что бы то ни стало победить. После недолгих приготовлений, мы сцепились в дикой схватке. С первой же секунды боя, я был настроен разорвать его на куски. Пребывая в состоянии аффекта, я совершенно не чувствовал боли от пропущенных ударов в лицо, в свою очередь, от моих ударов, у него стремительно начали набухать гематомы под обеими глазами, также сильно полилась кровь из носа. Слабонервные одноклассники моего врага, разборонили нас и отвели его в сторонку. По его выражению лица было видно, что он растерялся от моего отчаянного сопротивления и не хочет продолжать бой. Через несколько минут, его парламентёр подошёл ко мне и сказал, что он не способен продолжать драку, так как не может остановить кровь из поломанного носа. Он предложил перенести драку на другой день. Я внутри ликовал от счастья: мой план по самоутверждению начал срабатывать. Я засветился, старшеклассник прилюдно признал свое поражение. Я сказал, если не может продолжать, пусть тогда признает, что он был не прав. Парень понимал, что это грозит кроме поломанного носа, еще и растоптанной репутацией. Но несмотря на это, он угрюмо промолвил: «Да я был не прав!»
Мы, в знак примирения, пожали друг другу руки и разошлись. На следующий день, вся школа знала об этом инциденте и на меня стали смотреть уже совсем по другому. Я поверил в свои силы и теперь, при любой ситуации, с пристрастием ввязывался в драки. Но возможно немного перестарался.
Как-то после еще одного удачного сражения, я шёл домой, и возле своего парадного обнаружил поджидавшую меня толпу, среди них был разукрашенный мной потерпевший. Что больше всего меня насторожило, во главе этой толпы был Гвоздь. Этот парень был на несколько лет меня старше, тренировался в старшей группе секции бокса и ходили слухи, что он уже был членом местной группировки. Гвоздь наглядно меня знал, мы даже на тренировках за руку здоровались, но в тот день он делал вид, что впервые меня видит. Меня мой потерпевший пугал им перед дракой, но я тогда не предал этому значения, так как не мог поверить, что Гвоздь, личность такого масштаба, за него заступиться и вообще, будет водиться с этим ничтожеством. Однако я понял, что сильно просчитался.
Мне вежливо предложили пройти за гаражи, чтобы не привлекать к себе внимание общественности, чему я не возражал. Вся толпа осталась стоять в сторонке, со мной разговаривал только Гвоздь и Шершень, которого я раньше никогда не видел, зато много про него слышал. Они начали меня грузить долгими, нудными фразами. Судя по их речам, они уже принимали участие в стрелках и разборках между группировками. Но видно, принимали не активное участие и, скорее всего, находились в стороне от основных событий. Пытаясь копировать рэкетирский жаргон, они постоянно путались в выражениях, часто сбивались с мысли и, в целом, было совершенно непонятно, чего они стремятся добиться при помощи своих громких фраз. Было и так очевидным, что запугивать меня лишнее и не нужное занятие. Меня одновременно одолевал страх и удивление: как это я вызвал своим поведением такой ажиотаж, что сам Гвоздь пришёл со мной разбираться. Когда он полностью запутался в том, что хотел мне предъявить, Гвоздь, ничего лучшего не придумал, и резко ударил меня кулаком в голову. Этого единственного удара оказалось вполне достаточно для того, чтобы я расплылся по стенке гаража и на время стал недееспособный. И даже если бы я и смог уклониться от этого удара, у меня, всё равно, не было ни единого шанса выиграть в этом неравном сражении. Драка с КМС по боксу, тяжелее меня на килограммов двадцать, да, ко всему, еще против бригадного парня, была заблаговременно обречена на поражение.
Перед тем как они уходили, Гвоздь мне грозно промолвил: « чтоб я тебя в зале бокса не видел!» «А это чего?»: удивился я. «Ты очень агрессивный, бросаешься на людей, тебе не стоит заниматься таким видом спорта!»: в шутливой форме ответил он.
Сначала я подумал, что это неудачная шутка, но вскоре подтвердилось, что он говорил всерьез и когда я пришел на следующую тренировку, он настойчиво повторил свою просьбу, тем самым закрыв мне дорогу в большой спорт. Этого поступка я до конца так и не понял, так как считал, что это было уже лишним. И за то, что я побил его приятеля, который кстати первый затеял ссору, он мне сполна отомстил и казалось вопрос был решен. Я начал ненавидеть Гвоздя за этот необоснованный запрет.
После разборки, я сидел на лавочке во дворе и задумался о прошедших событиях. Как ни странно, я был в приподнятом настроении: во первых, со мной пришёл разбираться сам Гвоздь и второе, толпой меня не избивали, чем проявили уважение. А когда я пришел в школу на следующий день, я был вообще ошарашен распространяющимися слухами. По их версии, меня Гвоздь не избивал, а я с ним дрался на равных. Меня такой вариант куда больше устраивал. И так совершенно неожиданно, беззащитное избиение как ничто другое подняло мой авторитет до наивысшей точки.
Буквально за несколько месяцев, я добился признания и стал считаться самым сильным и уважаемым человеком в школе. Ко мне начали приходить за советами и с просьбами помочь разобраться. Чтобы прогрессировать в этом направлении, мне нужны были контакты с местными хулиганами, так как в одиночку долго продержаться на пьедестале было невозможно. Я перестал ходить на тренировки, чтобы не злить некоторых людей и, взяв Федю как посредника, принялся налаживать контакты с местным подростковыми авторитетами.
Кроме Феди, я практически ни с кем не общался в моем классе. Десятый класс был укомплектован из новичков, собранных практически со всего Киева. Это была обычная практика, так как детишкам этой школы, для дальнейшего карьерного роста, вполне хватало и незаконченного среднего образования. В классе доминировала женская половина, на 7 мальчиков приходилось 15 девочек. Каким то чудом, в наш класс попали два умника Саша Хоменко и Славик Карпов. Они были единственными из нашего класса, пришедшими в десятый класс за знаниями. Только мне было непонятно, почему они для такой благородной миссии выбрали именно эту школу. Не смотря на общие цели, Cаша и Славик кардинально отличались друг от друга.
Саша был маленький, жирный парень с внешностью деревенского добрячка, хотя на самом деле таким не являлся. Он обладал весьма посредственными интеллектуальными способностями и слыл отличником благодаря серому фону класса и усердию своего отца, который ему не предоставил права выбора. Когда Саша получал тройки, отец его жестоко избивал, а на выходные запирал дома, предварительно вытянув предохранитель из телевизора. И Саша, напрочь лишенный простых подростковых развлечений, даже таких как игра в мяч со сверстниками во дворе, проводил все свои выходные наедине с учебниками. Я часто его видел стоящего у окна, жалостливыми глазами смотрящего на беспечных, веселых прохожих. На его глазах были слёзы.
В понедельник Саша приходил в школу с опухшим лицом от слёз и папиных побоев и наизусть выученным домашним заданием. Он как никто ценил свои знания, заработанные кровью и бессонными ночами и делить их с общественностью не собирался. Его эгоизм особенно проявлялся во время контрольных работ, на которых он превращался в глухонемой неподвижный монумент. Обычно контрольная работа проходила таким образом. Всем раздавали варианты и ученики, не рассчитывая на свои способности, дружно ждали помощи от двух мозговых центров класса. Моему другу Феде всегда доставался вариант Саши. Федя давал Саше десять минут на изучение билета, по истечению которых, тихо, приятным заискивающим голосом просил дать решение задачки. «Сашок, давай, я знаю ты уже решил», «Что тебе трудно ты же гений». В ответ Сашок молчал как рыба. Еще через 5 минут, Федя повторял просьбу, но уже более настойчиво и менее дружелюбным тоном. «Саша давай! Ну что тебе трудно»? Саша продолжал делать вид, что он его не слышит. Чем ближе к концу подходил урок, тем Федя становился агрессивнее, начиная в открытую угрожать жестокой расправой над Сашей. Тот оставался невозмутим. За несколько минут до конца урока Федя, пребывая в полном отчаянье, обычно вытягивался поближе к Саше и шептал ему на ухо всякую похабщину: «Жирный кабан на переменке я тебя забью до смерти! Дай хоть что то списать, иначе не дойдешь домой»! Но Саша вел себя достойно и не поддавался на провокации Феди. Кроме Феди, на контрольных Сашу доставали все обладатели несчастливого варианта. Однако это ни к чему не приводило, Саша никогда никому не давал списывать. Гораздо больше везло тем, кому попадался один вариант со Славиком.
И действительно, переменки после контрольной были для Саши весьма неприятными, на которых он получал подзатыльники и пеньки, сопровождающиеся оскорблениями и угрозами. Его пытался обидеть не только Федя, но даже и девушки, которым он смел отказать. Обычно они его окружали всей дружной компанией и проклиная, дергали за волосы, щипали и топтались каблуками по ногам. Но он мужественно всё терпел. Было видно, что он был хорошо натренирован дома и переносил боль достойно, хотя и не без слез. Славик, его приятель, приехавший в Киев из другого города, был не случайно подобран Сашей. Он сразу оценил его высокий интеллектуальный уровень, предложил дружбу и посадил у себя под боком. Как потом выяснилось, практически все Сашины задачки на контрольных за него решал Славик. И, в первую очередь помогая своему другу, Слава имел очень мало времени чтобы помочь всему бездарному классу. Но тем не менее, беспрекословно помогал чем только мог. За что лично у меня вызвал к себе симпатию. Он был воспитанный интеллигентный парень, начитанный, его всегда было интересно послушать и я относился к нему доброжелательно.
Девочек в моем классе, как я говорил, было много, но из этого множества голубо-зелено-черноглазых, блондинок, брюнеток и шатенок не нашлось ни одной, в которую можно было до беспамятства влюбиться. И это было связано не сколько с их внешностью, а больше с неподобающим поведением. Они, в разговоре, слишком уж много употребляли ненормативных слов. Кроме мата, к которому я относился еще сносно, у них в лексиконе еще было множество жлобско-пошлых выраженьиц, которые автоматически вызывали у меня рвотный рефлекс. Я, понятно, тоже употреблял в разговоре нецензурщину в большом количестве и часто это делал специально, чтобы казаться своим на районе. Со временем это привело к тому, что я так к этому привык, что не мог связать простое предложение без использования хотя бы одного непристойного словца. Но я не любил слышать эти слова от представительниц слабого пола. Девушки, я был убежден, должны всегда и при любых обстоятельствах оставаться чистыми и невинными. Или, по крайней мере, должны все делать, чтобы таковыми казаться для широкой общественности. Кстати, это в их же интересах. Эти же, в свою очередь, всегда были вызывающе раскрашены яркой красной помадой, с какими то дикими, залитыми лаком прическами и разодетые в мини-юбки, с трудом скрывающие нижнее белье. Ко всему, от них всегда доносился запах табака шедший вперемешку с дешевой гадкой парфюмерией, напоминающей освежитель воздуха. Возможно, они еще могли вызвать к себе физиологические влечение и то, только по пьяни.
Также у моих одноклассниц развлечения и проведение досуга были весьма своеобразными. Одна девушка, Марина, жила возле воинской части и с лет 13 плотно дружила с призывниками. Она вечно гордо шагала по району в обнимку с каким то очередным солдатиком, пустившемся ради нёё в самоволку. За проявленное мужество, Марина солдатика вознаграждала плотным обедом и горячими любовными утехами. Её воспоминания про эти встречи, так впечатлили многих моих одноклассниц, что они тоже ринулись дежурить под военную часть. В целом, как я потом узнал, мои одноклассницы все свободное время проводили совсем неподобающе будущим мамам. Они любили встречаться в нешкольное время и, расположившись в парадных или на крышах домов, напивались до беспамятства, начинали петь, плясать и в таком состоянии частенько попадали в РОВД. Это, так сказать хобби, тоже конечно не прибавляло им баллов.
В скором времени, наш класс пополнился новыми учениками с близлежащих школ и школ соседних районов. Это давно уже здесь превратилось в школьную традицию и, к концу второй четверти, наш класс имел на 10 учеников больше. Причины у всех были стандартными: неуспеваемость в процессе обучения, пьяные выходки, драки, хамское поведение. А для таких в нашей школе всегда были двери открыты, так как, если бы их не было, школу попросту бы закрыли, так как нормальными подростками, желающими здесь образовываться, заполнить школу не представлялось возможности.
Как то к нам в класс привели волосатого парня с явно неформальными наклонностями, что для нашей школы и вообще района было поистине новизной. Парень сразу понял, что ему сулят большие неприятности и покидал здание школы только в сопровождении классной руководительницы, которая провожала его до метро. Он первое время не рисковал выходить из кабинета на переменки и делал это в случаях крайней необходимости. От выслушивания потока оскорблений и угроз в свой адрес, доносящихся от мимо проходящих учеников, его спасал постоянно включенный плеер и громадное количество кассет в сумке. Свой плеер он также никогда не выключал во время уроков. Учителя долгое время думали, что он глуховат, так как редко откликался с первого раза на свою фамилию. Но класуха раскрыла его тайну, обнаружив наушники, искусно спрятанные за длинными волосами. После чего, она перестала его считать хорошим мальчиком и отказалась провожать к метро. Федя уделял ему много внимания, но вскоре мы к нему привыкли и перестали трогать. Он был фанатично влюблён в тяжелый рок, но не смотря на это обстоятельство, был неглупым парнем с хорошим чувством юмора. Я даже немного к нему привязался и заменил класуху, добровольно вызвавшись, в качестве телохранителя, провожать его до метро. Я никак не мог его понять и однажды спросил: «Слушай, тебя еще не достали эти постоянные оплеухи и оскорбления? Ты же не глупый парень, может пострижешься, снимешь свою косуху, оденешься как человек и продолжай дальше слушать свой любимый рок!» На что он, помотал головой, улыбнулся и ответил: «Не, так будет не прикольно!» Это был его осознанный самостоятельный выбор и я решил больше не докучать ему своими советами.
Также к нам пришел парень с соседней школы, сразу получивший кличку Альберт по надписи на его куртке. Он не был общепринятым неформалом, но сильно отличался от обычных ребят, носил специфические узкие штаны, полувоенные ботинки и разноцветные, пестрые футболки. А однажды вообще перекрасился в блондина. Мужик с покрашенными волосами, это было уже чересчур и мы начали подумывать, не гомосексуалист ли он? Эта проблема нас с Федей заставила серьезно призадуматься, так как, каждое утро здороваться за руку с педиком было вовсе не приятно. В конце концов, Федя не выдержал и спросил у Алберта открытым текстом: «Ты пидар?» На что он ответил шутливо женским голосом: «А что такое, у тебя есть какие то предложения на вечер?» Мы с Федей вдоволь посмеялись и успокоились. Мы уже были уверены, что он не пидар, так как, в соответствии с нашей логикой, если бы он по настоящему был педиком, он бы это всеми силами старался отрицать, но точно не шутил бы на эту болезненную тему. Но не смотря ни на что, к нему навсегда прицепилась вторая кличка за глаза «Гом».