3
3
Моим новым местом жительства стал Подольский район. Наш переезд припал как раз на ту злополучную весну, когда небольшая Чернобыльская атомная станция, в следствии произошедших трагических событий, стала известна всему миру. После чего, спросив в самом отдаленном уголке планеты кого то из местных, что он знает про Украину, он, немного подумав, без сомнений, ответит: А Украина? Чернобыль. Взрыв на ядерной станции. Вообще интересно задуматься о названии местности, которое упоминается еще в летописях времен Киевской Руси и дословно переводиться как чёрная быль. До наших дней, к сожалению, не сохранилась информация о том, что мотивировало суеверных средневековых жителей дать своему поселению такое мрачное название. Но с уверенностью можно сказать, что город стал действительной «черной былью» после 26 апреля 1986 года. Как казалось простое сочетание слов, подтвердило своё мрачное значение лишь через множество столетий и этот город навсегда останется «черной былью» в памяти украинского народа.
В первые дни после аварии официальные власти упорно молчали и делали вид, что ничего не случилось. Успешно провели первомайскую демонстрацию, во время которой задействовали как никогда большое количество студентов и жизнерадостных рабочих, всегда любивших на такие мероприятия брать с собой маленьких детей. Первое мая 1986 года выдалось очень жарким и солнечным, благодаря чему, участники демонстрации получили невероятно большую дозу радиационного облучения. Официальные источники продолжали молчать еще очень долго, однако к концу восьмидесятых жители самой свободной страны привыкли получать достоверную информацию не из газеты «Правда», а исключительно по слухам. Только из слухов можно было узнать, что в действительности происходит в стране и благодаря этому слухи были весьма популярным способом коммуникации. Их научились распространять с невероятной скоростью на любые расстояния нашей большой родины. Во время пересечения административных границ, слухи конечно менялись, дополнялись всевозможными подробностями, по при всём этом, не теряли своего смысла и несли в целом достоверную информацию. Упорное замалчивание аварии со стороны властей, насторожило и убедило людей в том, что дело действительно серьёзное и слухи начали принимать все более угрожающий характер. Правительство пошло на крайние меры и когда в междугороднем телефонном разговоре звучали слова: атомный взрыв или Чернобыль, звонок просто разъединяли и в этот день дозвониться по этому номеру было уже невозможно. Но эти и многие другие применяемые властями чрезвычайные меры никак не помешали людям, живущим в любой точке СССР, узнать про случившуюся аварию. Мало кто в то время понимал, что такое радиация и какой она может принести вред человеческому организму. Но люди догадались, что она вредная для здоровья, и не дожидаясь официальных предупреждений, начали самостоятельно выбираться из зараженного города. Больше всего людей пугало то, что существующая угроза невидимая, не имеет запаха и каких либо опознавательных особенностей, но они точно знали, что она присутствует везде: в воздухе, почве, продуктах и осознание этого, понятное дело, вызывало дикую панику.
В те дни из Киева выбраться было просто невозможно, билеты всех видов транспорта были раскуплены по всем направлениям, ведущим подальше от Киева. Киевский железнодорожный вокзал был переполнен людьми с громадными сумками, чемоданами и просто связками вещей. Люди брали с собой в дорогу всё самое ценное, что только могли с собой унести, многие из них не знали наверняка, вернуться ли они когда то обратно. В то время как дети сидели возле вещей, беспорядочно разбросанных по всему периметру вокзала, взрослые, с обезумевшими от ужаса и отчаянья лицами, хаотично бегали от касс к перрону, пытаясь любыми возможными способами достать желанные билеты. На окошках вокзальных касс, как всегда это было в сезон отпусков, стояли таблички с простым и лаконичным текстом «Билетов нет». Однако жители той страны уже давно не верили тому, что пишут и говорят и были уверены, что билеты всё таки есть, но чтобы их получить, надо найти нужного человека и быть согласным отдать за билеты сумму, в несколько раз большую, чем его официальная стоимость. Размер этой дополнительной суммы колебался в соответствии с имеющимся спросом и, естественно, в первые дни после аварии цена билета достигла невероятных высот. Вообще сложившаяся ситуация людей нисколько не удивляла, они уже давно привыкли доставать всё действительно нужное обходным путём. Такая система существовала во всех сферах жизни советского человека. Посещая продуктовый магазин, покупатель, не найдя на прилавке желаемый сервелат или шоколадные конфеты, заводил с продавцом беседу и когда они друг друга понимали, получал нужный товар из под прилавка, но уже с наценкой. Дефицит на всё достиг такого размаха, что для покупки нужного товара не достаточно было просто переплатить официальную стоимость, надо было еще найти общий язык с продавцом, понравиться ему и, ко всему, чтобы наладились долгосрочные отношения, нужно было еще преподносить продавцу небольшие сувениры. И вскоре конфеты, шампанское и коньяк стали символами деловых взаимоотношений советских людей, после чего, считалось дурным тоном обращаться с простым вопросом к работнику сервиса или чиновнику и не благодарить их за выполнение своих прямых обязанностей соответствующими небольшими подношениями. Пожалуй единственным товаром в стране, на который не существовало дефицита, и его можно было свободно купить по официальной цене - это был разве что хлеб.Руководство страны прекрасно понимало, к чему может привести этот вечный дефицит и, с целью борьбы с перекупщиками, на определенную группу товаров были введены очереди. Эти товары, давно ставшие роскошью для граждан СССР, были обычными товарами быта человека, живущего на диком западе. Список этих товаров был очень широкий, наиболее популярными из них были мебель, сантехника, телевизоры, автомобили. Импорт всего что угодно был более чем востребован, это касалось что шариковой ручки что предметов гардероба и в попытках его достать люди были готовы на всё. Введённые очереди выбили почву из под ног у хаотичных перекупщиков и не сознательно помогли администрациям магазинов занять монопольное положение в распределении товаров. Записаться в эту очередь было не очень трудно, но участие в очереди вам вовсе не гарантировало получение желаемого товара. «Свои люди» под эту формулировку подходили знакомые, родственники работников сервиса и люди, которые уже приплатили администрации магазинов, передвигались в этой очереди соответственно пожеланиям администрации. И если вас записали допустим сотым, и вы, по тем или другим причинам, не заплатили взятку, вы могли оставаться сотым несколько лет и, со злобой наблюдать, как желанный товар пакует человек, ставший в очередь намного позже вас. Конечно советское государство не забывало про своих героев - это в первую очередь участников и инвалидов отечественной войны, воинов интернационалистов, передовиков производства, заслуженных деятелей культуры и им была предоставлена возможность покупать дефицитные товары, в одном конечно экземпляре, в привилегированной или вообще в не очереди. Многие из этих людей были в престарелом возрасте и, конечно, они уже не нуждались в этих дорогих товарах или, попросту, у них на это не было денег. И за их место в очереди начали охотится их родственники и знакомые. Многие предприимчивые пенсионеры осознали свою значимость и начали попросту торговать своим местом в льготной очереди. И так желающему срочно приобрести финскую сантехнику или автомобиль «Жигули» часто приходилось переплачивать за товар сумму, в 2 раза большую его официальной стоимости.
В этой торговой системе прочно заняли свою нишу посредники, в народе просто называемые делками. Это были деловые, коммуникабельные люди, которые заводили нужные связи во всех возможных магазинах, складах, базах и за солидные вознаграждения налаживали контакт между покупателем и продавцом. Многие из этих делков сами были работниками определенного магазина, и заводя связи с коллегами или дирекцией из магазинов или складов другого профиля, создали мощную сеть подприлавочного сервиса. Про существование этой системы в стране знали все, что простые люди, что верхи, но бороться с ней особенно никто не спешил. Были конечно единичные попытки наказывать врагов советского общества, во время которых проводили показательные расследования, и кого то даже сажали. Однако посредники привыкли получать безумные прибыли от своей нелегальной деятельности и уже никакая опасность не смогла их отпугнуть от этого бизнеса. Они пристрастились к новому роскошному образу жизни, который состоял из регулярного посещения ресторанов, возможности одеваться в импортные вещи, иметь загородную дачу и автомобиль. А то что с этой системой никто активно не боролся, объяснялось очень просто. Представители местных органов власти, партработники, сотрудники правоохранительных органов и все влиятельные особы местного уровня, если не брать в расчет продуктовые пайки, которые они получали несколько раз в месяц, также как и простые смертные, страдали от существующего в стране дефицита и тоже хотели иметь в своём распоряжении приличные товары. Они начали открыто использовать своё влияние в обществе и, в той или иной мере, прикрывали этих делков, за что, в замен, бесплатно получали дефицитные товары. И, естественно, они были заинтересованы, чтобы так продолжалась и дальше. Идейные коммунисты и комсомольцы к тому времени ушли в небытие ( если они вообще когда то были) и в 80-х их места занимали люди совершено другого склада ума, которые рвались на эти должности исключительно для использования полученной власти в собственных корыстных интересах. И конечно экономика страны вечного дефицита, в которой обозначение товара словом импорт, в не зависимости от страны производителя, означало, что этот товар обладает качеством, в несколько раз лучшим, чем отечественный аналог, долго существовать в таком состоянии не могла и, в один прекрасный момент, просто рухнула. И западные империалисты, которых, до сих пор, обвиняют верные коммунистическому строю пенсионеры, тут совсем не причём. Можно с уверенностью сказать, что советский союз уничтожил советский народ весь вместе взятый и каждый, в меру своих возможностей, внес свою маленькую лепту в этот процесс. Вечно пьяный рабочий, сознательно делая бракованный продукт на заводе. А чего ему бы и не пить и стараться хорошо работать, если в стране 100 % трудоустройство и если его даже и уволят, то в течении нескольких дней, государство обязано его восстановить? Труженики колхозов, поняли, что уже за украденный колосок расстреливать не будут и начали потихоньку растаскивать не только колоски, а вещи более габаритные и ценные. Управляющий персонал не был заинтересован в производительности труда, так как предприятия были государственными, то есть, ничьи. Не рассчитывая на денежную премию за большие достижения в работе, так как распределение их было далеко от справедливости, они брали всё что им надо самостоятельно. Люди не связанные с торговлей и желающие иметь средства на покупку бытовых товаров, так как официальной зарплаты явно не хватало для осуществления покупки дефицита через делков, начали искать всевозможную выгоду из своего положения. И так врач начал брать взятки с больных за качественное лечение, не хочешь платить, ложись на операцию без наркоза, преподаватель за поступление абитуриента в вуз, будь ты хоть трижды вундеркиндом, если родители не договорятся с комиссией, никакие знания не помогут тебе сдать экзамен. Особенно отличились здесь работники милиции. За каждое совершенное преступление была введена негласная тарификация и уголовник мог безнаказанно заниматься своей профессиональной деятельностью до тех пор, пока у него были деньги на откуп. Люди, которым не за что было потребовать взятку и также не имеющие доступа кценным вещам, в отчаянье, начали тащить с рабочего места всё, что попадалось под руки. Разве что ассенизатор не тащил домой субстанцию, с которой непосредственно работал. Это вскоре превратилось в какую то традицию у советских тружеников - с пустыми руками с работы не возвращаться. И так кладовки и балконы квартир тружеников были завалены совершенно бесполезными вещами, которые не только нельзя было кому то продать, их бы и даром никто не взял. Ну, на пример, кому нужны запчасти от заводского станка или медицинские колбочки? Но людьми завладела всеобщая клептомания и они уже не отдавали отчет своим поступкам. Труженики видно буквально поняли смысл большевистских лозунгов, что заводы принадлежат рабочим, а земля крестьянам и начали потихоньку переносить имущество, по праву принадлежащее им, к себе домой. Самое смешное было то, что они даже в мыслях не допусками, что занимаются воровством. Вором считался татуированный уголовник, который разговаривает на фене и регулярно сидит за карманные и квартирные кражи. А у кого язык повернётся обозвать этим словом гордого пролетария, который повалил царский режим и спас мир от фашистской нечисти? И вскоре в стране сложилась такая ситуация, что наказать всех расхитителей государственной собственности можно было только единственным способом - оградить территорию СССР колючей проволокой и объявить, что теперь это зона строгого режима. Однако к концу 80-х у советского правительства уже не было ни сил ни должной воли на восстановление сталинского режима. Конечно сложившаяся ситуация способна разрушить экономику любой страны, каков потенциал у нее бы ни был.
Попри бытующему или скорее навязанному мнению, наименьший вред советской системе наносили интеллектуалы – диссиденты. Интеллигенция любой страны и во все времена очень критично настроена ко всем и всему. В любой политической системе они найдут тысячи недостатков, и дай им только волю, будут это оживлённо критиковать. И даже попав в рай, я больше чем уверен, они быстро найдут там какие то просчёты, и создав группу единомышленников, вечерами будут собираться на задворках эдемского сада, где приступят обвинять бога в злоупотреблении своими полномочиями, ангелов в нарушении их гражданских прав и в постоянном вмешательстве в их личную жизнь. Только условия ада способны отвлечь интеллигенцию от их любимого занятия. Это, как никто другие, понимали тоталитарные лидеры и создавали им такие условия. Действительно, интеллигент замолкал и переставал возмущаться только когда махал 20 часов в сутки топором на лесоповале или киркой в замершей шахте.
Вся подрывная деятельность советской интеллигенции заключалась в следующем. Они вечерами собирались у кого то на кухне и шепотом, чтобы не разбудить жену и детей находящихся в комнате, начинали что то обсуждать. Эта дискуссия всегда сопровождалась распитием спиртных напитков. Советская интеллигенция, как и весь простой народ, пила очень сильно. Работяга не искал себе каких то объяснений почему он пьет, он чувствовал что ему это доставляет удовольствие и не придавая особого значения почему так, регулярно пил. Поводов для того чтобы напиться было хоть отбавляй, более 100 красных дат в календаре, получка, аванс, неделя до и после именин его и всех членов его семьи. Когда не было чёткого повода, а выпить очень уж хотелось, у работяги не возникало никаких трудностей придумать его самостоятельно. И так появились такие неофициальные круглые даты как первый понедельник сентября, последняя пятница февраля, первый день весны и т.д. Интеллигенты же, в свою очередь, всячески пытаясь дистанцироваться от работяги, оправдывали свой алкоголизм тяжелыми внутренними потрясениями, которые они постоянно испытывают, так как живут в антигуманном государстве и только водка помогала им на время приглушить ежедневные душевные страдания. Однако жителей многоэтажного дома, которые до утра не моги заснуть из за человека, лежачего во дворе под забором и громко поющего матерщинные песни, мало интересовал его социальный статус и, тем более, по какой причине он так нажрался. Не важно какой теме посвящалась беседа собравшихся вечером на кухне представителей интеллигенции, заканчивалась она одним и тем же - критикой власти. До какой степени доходила эта критика, напрямую зависело от количества имеющегося в наличии спиртного. Распивая одну бутылку водки на троих, они начинали цитировать запрещенных авторов и критиковать партийных чиновников местного уровня. Выпивая 2-3 бутылки на аналогичное количество людей, они уже начинали ругать политбюро, генсека и вездесущее КГБ. И распитие более двух бутылок на человека мотивировало их создавать тайные контрреволюционные организации, целью которых было свержение ненавистного режима.
И так участник тайной вечери, проснувшись следующим утром с дикой головой болью, и по не многу приходя в себя, начинал фрагментами вспоминать ход дискуссии. Эти воспоминания приводили его в дикий ужас. И так, держась двумя руками за голову и нервно шагая по комнате в одних семейных трусах, он думал что делать дальше. Перед его глазами была одна картина: ограждённый колючей проволокой лесоповал и, по середине, очень похожий на него человек, одетый в спецовку с номерком. Он начинал вспоминать участников разговора и анализировать, кто из них способен на донос. И когда он понимал, что потенциальным стукачом может оказаться каждый, он, не придумав ничего лучшего, бежал в соответствующие органы с чистосердечным признанием. Он осознавал низость своего поступка, так как еще несколько часов назад, хорохорясь, уверял своих друзей, что готов без сожаления отдать жизнь за свои идеалы. Сам себе он это оправдывал не спасением себя лично, а делал исключительно ради жены и детей, которые могли бы остаться без кормильца и с вечным клеймом в биографии. Обычно таким же образом поступали все его друзья заговорщики. И кто прибегал в КГБ последним, или изрядно набравшись, еще к тому времени не пришёл в себя и мирно спал дома, становился козлом отпущения и нёс полную ответственность за происходящее прошлой ночью. И на этом вся антисоветская деятельность интеллигенции и заканчивалась. Компания отделывалась лёгким испугом и в страхе еще когда то привлечь к себе внимание комитета, старались на людях как можно убедительней показать свою лояльность правящему строю. Они начали посещать все патриотические демонстрации, кто еще не был в партии, срочно туда записывался, украшали свое рабочее место портретами Ленина и всякой идеологической символикой. А тот несчастный недовольный строем, был изолирован от общества на много лет и мог сколько угодно продолжать свою критику с рецидивистами-уголовниками. Кстати преступники с пониманием относились к диссидентам, так как у них была аналогичная проблема, им тоже не подходил ни один из существующих на земле политических строев. И проводя много времени в беседах с этим интеллигентом, домушники и карманники заново пересматривали свои жизни, после чего начинали себя считать не падшими грешниками, а никак иначе, как жертвами тоталитарного режима. И так выйдя через несколько лет на свободу этот человек, наученный горьким опытом, теперь предпочитал всему молчание. Он молчал по поводу и без повода. Когда его на улице спрашивал иногородний как пройти в центр, тот молча проходил мимо, в очереди за хлебом, на вопрос кто крайний он, ни произнося ни звука, показывал пальцем на себя. Он молчал в компании знакомых, в кругу семьи и даже наедине с собой старался отмалчиваться от приходивших на ум мыслей на запрещенные темы. А случайно встретившегося старого товарища, назвавшего его героем мучеником или желающего покритиковать с ним его обидчиков и жестокую систему, немедленно сдавал в органы. Конечно встречались и действительные борцы идеалисты, но их было такое мизерное количество и их реальные доводы про не совершенство существующего строя не становились достоянием широких масс населения, а были услышаны и проанализированы исключительно работниками КГБ и никак не посодействовали развалу СССР.
И в результате произошел такой круговорот истории: простой труженик, активно участвующий в создании первого государства всеобщего равенства, через немного больше чем 70 лет, сам же, без какой либо посторонней помощи, его и разрушил.
И так люди, собравшиеся на вокзале в первые дни поcле злополучной аварии, были морально и физически готовы к предстоящим трудностям. Билетов действительно было очень мало и киевляне уже были согласны ехать в любом направлении без места, просто в тамбуре, готовы были отправить своих маленьких детей самостоятельно в неизвестном направлении, за что предлагали все имеющиеся на руках деньги. Немногочисленные жители города, которых полностью удовлетворяла сложившаяся ситуация - это работники вокзальных касс, всегда тесно сотрудничающие со спекулянтами, проводники, набивавшие в свой вагон необычайно большое количество безбилетных пассажиров и конечно администрация вокзалов, не безвозмездно закрывающая глаза на бесчисленные нарушения правил перевозки пассажиров. Трудно даже себе представить, какие доходы принесли этому сословию несколько недель творившегося в городе хаоса.
Мои родители также начали нашу эвакуацию. Не знаю каким образом в этой неразберихе, моим родителям, далёким от практичности людям, удалось достать билеты в Москву. В Москве жил мамин брат и у нас появилась возможность у кого то остановиться хотя бы на несколько дней. Также у нас объявился дедушка живущий в Туле, про которого я раньше ничего не слышал и он, узнав про нашу беду, предложил моим родителям взять меня с братом к себе на неопределенное время. Когда отец сажал нас с мамой в поезд, я увидел весь кошмар, творившийся на железнодорожном вокзале, поезд не мог долгое время тронуться, так как его буквально штурмовали обезумевшие от отчаянья люди. Когда поезд всё же сдвинулся с места, мы все вместе облегченно вздохнули, так как были уже на пути нашего спасения.
В Москве нас встретили очень тепло и мамин брат выделил нам комнату в своей квартире. У нашего дяди был сын, почти наш ровесник и практически всё время мы проводили с ним. В первые же дни пребывания в столице, нам с братом бросилось в глаза, что все кто узнает, откуда мы приехали, стараются держаться от нас на каком то расстоянии. Как потом выяснялось, они боялись облучиться радиацией. Добрые старушки, которые, как и в любом другом городе, основную часть своего свободного времени проводили на дворовых скамейках, встречали меня с братом жалостливыми печальными взглядами, как людей, стоящих уже одной ногой в могиле. Довольно трудно было выдерживать эти взгляды, пророчащие твою очень скорую кончину, особенно если тебе 8 лет и ты надеешься, что всё лучшее у тебя еще впереди. Слухи о Чернобыле, докатившиеся до Москвы, были явно преувеличенными.
Москва не могла мне не понравиться, в первую очередь, потому что здесь жил и работал сам товарищ Ленин. У меня, как и любого другого октябрёнка, зародилась любовь к Москве на первых же школьных уроках. ЗФ любила красочно рассказывать про этот прекрасный город, столицу первого в мире государства рабочих и крестьян. Сердце Москвы - Красную площадь с Кремлём я видел тысячи раз на фотографиях в учебниках, на стендах, в телевизионных передачах, особенно я любил смотреть прямую трансляцию военных парадов с Красной площади. В целом, вся школьная программа была пропитана этой темой и направлена вызвать у учеников любовь к столице, что, надо признать, получалось на все 100. И когда я в первый раз очутился на Красной площади возле Кремля, меня охватило чувство безумного счастья, что я здесь и могу пройтись по площади, где происходили такие важные исторические события нашей родины. Сравнить счастье октябрёнка попавшего на Красную площадь можно разве что с волнением мусульманина, прибывшего первый раз в Мекку или наркомана, случайно набредшего на дикую плантацию мака. На площади мое внимание привлекла громадная очередь к мавзолею, в котором я знал находилось тело моего кумира. Я ощутил невероятные душевные страдания, что у меня не осталось денег для того, чтобы посмотреть тело вождя революции. Так как я был больше чем уверен, что просмотр экспоната такого мирового масштаба стоит не дёшево, в любом случае дороже билета в цирк. Я так был озлоблён своей прожорливостью, так как все выделенные мне мамой деньги на тот день уже давно потратил на мороженое и пепси. Но вскоре я был ошеломлён узнав, что за просмотр денег не берут и, мгновенно, мы с братом заняли очередь. Очередь была очень длинная, в которой стояли казалось представители всех народов мира; здесь был негр и китаец и представитель вражеского запада, все слились в единую громадную человеческую массу. Кстати, здесь я впервые в жизни вживую увидел негра и китайца. Китаец меня ни чем не поразил, кроме раскосых глаз в нём больше ничего не было особенного. Однако негр был мне больше чем интересен. Я впился в него взглядом и изучал с головы до ног. Его черная кожа казалась такой не естественной и мне очень хотелось ёё пощупать. Негр вскоре заметил мою заинтересованность своей персоной и улыбнулся, демонстрируя свои белоснежные зубы. Также он мне помахал ладошкой, которая, к моему удивлению, оказалось почему то розовой, как будто с нее слезла краска. Рассматривая негра, я вспомнил западных империалистов и подумал, какие же они подлые люди и как им не стыдно издеваться над такими добродушными и милыми созданиями.
Нам пришлось стоять в очереди несколько часов и я, с целью убить время, занялся подсчетом прибыли, которую можно было бы получить, продавая входные билеты. Я назначил оптимальную цену билета в рубль, брать за билет меньше для меня казалось просто кощунством. Вождь мировой революции вполне заслужил своими деяниями такой стоимости билета. Эти деньги, я думал про себя, можно было пустить потом на помощь трудовым массам из империалистических стран, а лучше всего накормить и обуть американских негров. Чем больше я об этом задумывался, тем сильнее меня злила бесхозяйственность людей, ответственных за этот просмотр. Ну допустим, размышлял я, вот мне октябрёнку и этому угнетённому негру еще можно показать тело вождя бесплатно, но зачем же это делать для того, в очках от солнца и с неугасающей идиотской улыбкой капиталиста, который, ко всему еще, я был больше чем уверен, является црушным шпионом. И зачем вообще пускать их в такие святые для советских людей места? И так мы наконец то дождались нашей очереди и зашли в громадную комнату, которая была слабо освящена и за толстым стеклом я увидел тело Ильича в лежащем положении. Мне это, честно говоря, не очень понравилось, я считал, что вечно живой Ленин должен был бы находится в стоячем или, как минимум, сидячем положении. Также, меня смутило отсутствие прославленной кепки на голове, без которой, Ленин полностью не воспринимался. Но не смотря ни на что, я был полностью удовлетворён увиденным и искренне позавидовал местным, которые могли наслаждаться этим зрелищем каждый день, ни платя за это ни копейки.
За неделю пребывания в Москве, мы посетили еще много достопримечательностей, но все они ни шли ни в какое сравнение с Красной площадью и в целом, Москва мне показалась шумным, переполненным городом. Что мне больше всего там не понравилось, так это ЦУМ. Я не мог понять свою маму, которая, как только мы зашли внутрь, оставила меня с братом возле фонтана, купила нам по мороженому и начала хаотично бегать по этажам с обезумевшим взглядом, совершенно забыв про наше существование. Как потом выяснилось, она очень любила вещи и то что продавалось в Московском ЦУМе, не возможно было купить в какой либо торговой точке Киева.
Дом, где жил мой дядя находился в очень, в кавычках, живописном месте. С одного окна было видно кладбище, на противоположной стороне располагался морг. Мы с нашим московским братом в основном играли возле забора морга и выслушивали от него множество историй, как он нашёл то голову, то человеческую ногу в этом дворе. От его фантазии нас частенько бросало в холодный пот, он это вскоре подметил и каждый день сочинял для нас новую, более жуткую историю. Местные к расположению дома привыкли и не обращали никакого внимания на траурные процессии, меня же, ежедневно звучащая похоронная музыка, сводила с ума. Как для выходца с Украины, считалось, что мамин брат еще не плохо устроился в столице.