Глава 26
Котики мой тг канал, подписывайтесь❤️🥹
https://t.me/alyawattpad
Сэбия
— Я ему, блять, не доверяю, — ворчит Кира, направляясь по коридору в нашу комнату.
Я закатываю глаза.
— Ты понимаешь, что это равносильно тому, чтобы сказать, что у тебя в заднице палка. Или что в другой жизни ты была огнедышащим драконом и уничтожила целую деревню за один вдох?
Она перестает идти и поворачивается, чтобы посмотреть на меня, на её лице недоверчивое выражение, а её лесные глаза горят отвращением.
Ненавижу, как завораживающе она выглядит, даже когда смотрит на меня так, будто я нанюхалась марихуаны. Она далеко не милая, но её лицо построено из тонких мазков кисти, сильных штрихов и четких линий, которые создают исключительный шедевр.
Жаль, что внутри она покрыта коркой из некачественной краски, потрепанных кистей и грязных цветов.
— Что, блять, ты вообще говоришь?
— Я хочу сказать, что это не удивительно. Ты не выглядишь так, чтобы доверять монахине. — Вздыхаю я.
Складка между её бровями углубляется.
— Монахини, вроде как, очень надежны. Но не священники. Держись от них подальше.
Она качает головой и идет в нашу комнату, садится на край кровати и кладет подбородок на руку, размышляя о смысле жизни и о том, почему небо голубое.
Сейчас только час дня, а вокруг ни черта нет. На обед у нас была рыба, которую я поймала — по общему признанию, очень вкусная для человека, который не ест рыбу — а вечером Сильвестр обещал нам стейки. Когда нам ничего не оставалось делать, кроме как навязывать разговор, пока Кира смотрит на него с подозрением, мы решили ненадолго удалиться в свою комнату.
Я уже наполовину готова оставить Киру в её роли королевы драмы и пойти помыть полы, но тут она стоит передо мной.
— Я собираюсь проверить его комнату. Посмотрим, смогу ли я что-нибудь найти.
Мой рот открывается.
— Почему ты должна приставать к старику? Он просто живет своей жизнью, а ты сомневаешься в том, куда он писает.
Она моргает.
— Что?
— Может, его пенис изгибается в сторону. — Я вскидываю руки в отчаянии. Когда её лицо искажается от гнева, я вклиниваюсь, прежде чем она успевает рявкнуть что-то грубое. — Слушай, дело в том, что ты не знаешь о его жизни, и он не дал тебе реальной причины, чтобы ты сомневалась в каждом его движении.
Она скрещивает руки.
— Ты веришь в историю о призраках?
— А во что еще я должна верить, Кира? Я очень стараюсь сейчас не травить тебя газом, но кроме того, что он дал нам время лечь спать, он ничего не сделал. Иногда люди просто странные и имеют странные причуды.
Она пожимает плечами, в её глазах появляется блеск.
— И я собираюсь пойти и выяснить, насколько странные.
Она проходит мимо меня, и я в разочаровании откидываю голову назад, громко вздыхая.
Я не совсем не согласна с тем, что в Сильвестре есть что-то странное, но я также согласна с тем, что он, скорее всего, просто безобидный чудак. Он жил здесь один в течение десятилетий, полностью отстранившись от общества. Вполне очевидно, что ему не хватает социальных навыков и у него есть свои пристрастия, когда приходят два случайных незнакомца и нарушают его жизнь.
А после его истории с заключенными, когда они пытались проникнуть внутрь и, возможно, убить его, неудивительно, что у него проблемы с доверием.
Мы его не знаем, и он нас тоже не знает. Заперев нас на ночь в нашей комнате, он, вероятно, чувствует себя в безопасности, и я не могу его за это винить.
Пока я дошла до двери, Кира уже поднимается по ступенькам в комнату Сильвестра.
— О Боже, ты не в себе. Больше никакой рыбы для тебя. Очевидно, она испортила твои навыки критического мышления.
Её подбородок склоняется к плечу.
— Каким бы красивым ни был этот рот, мне нужно, чтобы ты, блять, его закрыла.
Я открываю рот, готовая сказать ей, как красиво на нем будет смотреться фингал, но прежде чем я успеваю это сделать, она рычит, останавливая слова в моем горле.
— Не заставляй меня делать это для тебя.
Я чувствую, как мое лицо пылает жаром, её акцент заставляет эти слова звучать более аппетитно, чем они должны звучать, заставляя мой желудок сжиматься, поскольку её жестокие слова вызывают прямо противоположную реакцию, чем они должны были вызвать.
Не дожидаясь моего ответа, она поворачивает ручку и медленно открывает дверь в комнату Сильвестра, петли громко скрипят.
Мои глаза отрываются от головы, и я оборачиваюсь, ожидая увидеть — или услышать — Сильвестра, поднимающегося по ступенькам, чтобы поймать нас с поличным.
Но после целой минуты прислушивания я ничего не слышу. Обернувшись к Кире, я закатываю глаза, обнаружив, что она даже не потрудилась задержаться и убедиться, что ей не грозит опасность быть пойманной.
Самоуверенная дура.
Я колеблюсь между нежеланием вмешиваться и совать свой нос куда не следует, на случай, если Сильвестру действительно есть что скрывать.
Прикусив губу, я закрываю за собой дверь и крадусь к трем ступенькам, ведущим в комнату.
Как бы я ни старалась отрицать это, меня тянет сделать что-то не то.
Я крадучись поднимаюсь по лестнице и вхожу в комнату, где Кира открывает верхний ящик однобокого комода. Фотографии парусников и маяков украшают каменные стены, пыль покрывает рамы.
Его кровать аккуратно застелена, и что-то в этом успокаивает меня. Как будто это подтверждает мою теорию о том, что Сильвестр просто дотошный человек, и это прекрасно объясняет, почему он запирает нашу дверь на ночь и заставляет нас писать в ведро — никто из нас этого еще не делал.
Адреналин бурлит в моем организме, и я тихонько закрываю за собой дверь.
Рядом с высоким комодом стоит большой шкаф с раздвижными жалюзийными дверцами, который привлекает мое внимание. Поскольку Кира находится рядом с ним, я решаю направиться к тумбочке рядом с кроватью. Что угодно, лишь бы не находиться рядом с этим варваром.
Она все равно не обращает на меня внимания, но я уверена, что позже она найдет время оскорбить меня за то, что я согласилась с её планом.
Я открываю верхний ящик и сразу же настораживаюсь, увидев там полный набор зубных протезов, зубы грязные. Все уже идет как по маслу.
Там мелочь, потускневшие золотые часы, коробка патронов и несколько полароидных фотографий.
Бросив взгляд на Киру, я беру их и перелистываю.