Глава 10
Мои глаза распахиваются, с губ срывается вздох под новым углом, и любая победа быстро забывается.
Конечно, она не дает мне передышки. Вместо этого она прижимает мои бедра к себе, пока трахает меня. Моя рука шлепает по мокрому камню, чтобы удержаться, и отрывистый крик отскакивает от полых стен пещеры.
Горячее дыхание обдувает раковину моего уха, а её губы дразнят чувствительную кожу.
— Все еще думаешь, что сможешь справиться со мной? — спрашивает она, голос напряженный и неровный от напряжения и удовольствия.
Боже, нет.
Только я не могу вымолвить ни слова, оргазм, бурлящий в моем животе, становится все более требовательным.
— Знаешь, что я думаю? Ты берешь меня так чертовски хорошо. Но я хочу посмотреть, как хорошо ты возьмешь меня после того, как несколько часов будешь кончать на моих пальчиках.
Я не переживу этого.
Мои стоны медленно переходят в крики, а каменный пол начинает раздирать колени, но боль только усиливает удовольствие.
Одна из её рук погружается в мои волосы, крепко сжимая мои локоны и заставляя откинуть голову назад. Мгновение спустя её зубы сжимаются на моей шее, выдавливая из моих губ очередной крик.
В моем зрении появляются звезды, и я так чертовски близка к тому, чтобы взорваться снова и снова.
— Кира, — умоляю я.
— Приподнимись, — приказывает она. Я слушаюсь, выпрямляя позвоночник и вновь обретая равновесие на её прессе.
— Потрогай себя, bella — красавица. Потри свой клитор и дай мне почувствовать, как напрягается твоя киска, когда ты кончаешь.
Она продолжает входить в меня, а моя рука перемещается к вершине бедер, находит мой клитор и сильно потирает его. Моя голова откидывается назад, её имя срывается с моих губ, как будто это она прикасается ко мне.
В тот самый момент, когда я думаю, что лучше уже быть не может, она кладет одну из своих ладоней на мой таз и оказывает сильное давление. Мой позвоночник снова чуть не рушится, не готовый к такому натиску ощущений. Я чувствую её гораздо сильнее, и это снова вызывает ощущение необходимости освободить мочевой пузырь.
— О Боже, Кира, я сейчас снова кончу, — задыхаюсь я.
В глубине её груди раздается рык, от которого по моему позвоночнику пробегают мурашки.
— Мое имя и имя Бога не должны звучать в одном предложении, красавица, — хрипит она, её голос такой же грубый, как и камень под нами. — Одно свято, а другое развратно.
Она загибает пальцы свободной руки мимо моих губ и зацепляет их за нижние зубы, притягивая мой расфокусированный взгляд к своему, на её лице появляется рычание.
— Угадай, кто из них я?
Придушенный крик — мой единственный ответ, когда оргазм пронзает меня. Я кончаю, мои зубы вгрызаются в её плоть, а зрение чернеет от мощных волн, накатывающих на меня. Она поднимает меня с себя, чтобы ослабить давление, жидкость вытекает на её живот, когда я бьюсь в конвульсиях.
Было бы неловко, если бы я была способна чувствовать что-то помимо эйфории.
Затем, свободной рукой, она направляет меня обратно вниз, входит в меня и разжигает блаженство до почти болезненного уровня, держа при этом свои пальцы крепко сцепленными над моими зубами.
Мое тело содрогается, когда её толчки учащаются, я чувствую, как она набухает внутри меня. Затем её голова откидывается назад, её сильное горло издает стон, когда она взрывается рядом со мной. Она замирает, вены на её руках, кистях и шее утолщаются, когда она вибрирует подо мной.
По-прежнему преодолевая волны, я прижимаюсь к ней, издавая еще один дикий рык и заставляя её снова поднять глаза на меня, внутри которого пылает инферно.
— Черт, продолжай высасывать все до последней капли. Ты можешь получить все, детка. Тебе нужно только взять это.
Она притягивает меня к себе за челюсть, как рыбу на крючке. Я пускаю слюни вокруг неё, но это, кажется, только подливает масла в огонь, бушующий в её глазах. Я кладу руки на её широкие плечи, одновременно ненавидя и любя то, какими крошечными выглядят мои руки по сравнению с её.
Её глаза на мгновение переходят на мой рот, как будто она раздумывает над тем, чтобы поцеловать меня.
Но она этого не делает. Она просто смотрит мне в глаза, пока мы спускаемся с высоты, создавая одно из самых сильных моментов в моей жизни. У меня никогда не было девушки, которая смотрела бы на меня так, как Кира. Такое ощущение, что она бросает меня на стол, берет скальпель и разрезает мою плоть, чтобы увидеть мою почерневшую душу, обнаженную перед ней.
Наконец, она отпускает меня, и я едва успеваю закрыть рот, ловя слюну, прежде чем она стекает на её лицо. Я прикусываю губу, наслаждаясь тем, как раздуваются её ноздри, когда она смотрит на меня.
Она не уклоняется от моего взгляда, хотя я не могу сказать того же о себе. Это кажется слишком интимным — слишком прощупывающим. Как будто, если она будет смотреть достаточно долго, она поймет, что я — худший человек, которому она мог бы отдаться.
Я отворачиваюсь, кривя губы в легкомысленной ухмылке.
— Это было...
— Не оскорбляй меня, сжимая то, что это было, в одно слово, — вклинивается она, её глубокий голос хриплый.
— Хорошо, — просто говорю я, скатываясь с неё. — Тогда я не буду.
— Хорошо.
Она все еще смотрит на меня, и мои инстинкты бегства начинают срабатывать.
— Пойдем со мной домой, — говорит она, как будто чувствуя это.
Обычно я чувствую облегчение, когда меня приглашают в их дом, но в этот раз я не чувствую ничего, кроме грусти. Хуже всего то, что этого недостаточно, чтобы остановить меня. Этого недостаточно, чтобы пересилить мое отчаяние выжить.
— Я буду рада.