ГЛАВА 27.
Прошло три дня. Никита медленно, мучительно, но уверенно шёл на поправку. В его глазах снова появился блеск, в пальцах — сила, а в голосе — жизнь.
Ликуся по-прежнему была рядом. Спала у себя в кабинете, но каждую свободную минуту проводила в его палате. Он начал есть с ложки сам, немного шутить, просил музыку и свет — признаки того, что он возвращается.
Егор, Оля и Артём заходили каждый вечер — приносили фрукты, воду, пытались развеселить. Иногда, когда Оля начинала хныкать и шептать: «Как же ты нас напугал, дурень...» — Никита просто тянул руку и клал ладонь на её плечо. Без слов. Она всё понимала.
Михаил и Марина приходили каждый день, стараясь не мешать врачам, но не могли скрыть, как гордятся Ликусей. В её движениях, голосе, взгляде — было больше заботы, чем во всей этой больнице. Марина как-то даже шепнула:
— Я теперь понимаю, почему он так долго тебя помнил...
⸻
В одно утро, когда Ликуся меняла капельницу, подсоединяя трубку к вене на его руке, Никита вдруг шевельнул пальцами — и... коснулся её бедра. Нежно, почти случайно.
— Ты... дрожишь, — прошептал он, не открывая глаз. — Спала хоть?
Она замерла. Вдохнула. И чуть улыбнулась:
— Немного. Не волнуйся, я крепкая.
— Ты красивая, когда злишься... но ещё красивее, когда молчишь и носишься тут с этими капельницами.
— Ага. По-твоему я сейчас тут дефилирую?
Он чуть усмехнулся. Слабо, но тепло.
— Мне просто приятно, что ты здесь. И что я не сплю.
⸻
Тем же вечером, на стойке администратора появился курьер с цветами. Большой букет нежных розовых роз и белых пионов. Листок с запиской был заклеен.
— На имя Ликуси Михайловны, — сказал курьер и ушёл.
Девушка-администратор принесла их в ординаторскую.
— От кого? — спросила коллега.
— Без подписи, — пробормотала Ликуся, растерянно вглядываясь в цветы.
Но она знала. Сердце знало.
⸻
Позже, когда она вошла к Никите и он открыл глаза, взгляд его был слишком спокойным. Слишком невинным.
— Кто-то прислал тебе цветы? — спросил он, почти не глядя.
— Откуда ты знаешь?
Он пожал плечами, приподняв уголок губ.
— Может, я просто чувствую, когда ты улыбаешься.
Она подошла к его кровати и села на край. Пальцами чуть коснулась его лба, откинула волосы с глаз.
— Ты очень странный.
— А ты очень красивая.
Между ними повисло молчание. Тёплое. Слишком тёплое, чтобы это было просто благодарность.
⸻
Ночью ей снова приснился тот день — дорога, крики, мигалки. Машина, в которой он был. И она — кричащая, бегущая по коридору, когда услышала его имя. Проснулась в поту, сжав кулаки. И пошла к нему.
В палате он спал. Дышал ровно. Лицо чуть расслабилось. Но как только она взяла его за руку — его пальцы тут же обвились вокруг её ладони.
Он не спал.
— Ты тоже не спишь? — прошептала она.
— Я боюсь проснуться без тебя, — ответил он.
⸻
Но вместе с теплом возвращались и призраки. Пресса начала догадываться, кто этот "пациент", под охраной, с тайной палатой и медсестрой, которая не уходит с поста. Кто-то уже писал в телеграм-каналах, что "Nkeeei в реанимации — якобы рядом с бывшей возлюбленной".
Ликуся читала заголовки и чувствовала, как снова всё повторяется: грязь, шёпот, недоверие.
Но сейчас всё было по-другому. Потому что теперь она была рядом.
Теперь Никита знал: она не убежит.