Часть 2
Война не оставляет после себя здоровых. Она оставляет выживших. Если тебя зацепило по касательной, это тоже считается. Просто травмы другие. Ты не лишился ноги, но лишился стабильности. У кого-то болью становятся друзья, у кого-то мать, кто-то остался без крыши над головой, а кто-то без вменяемой психики. Но это всегда лишения. Многие говорят, что война — это деньги. И это верно. Только вот даже те, кто наживаются, лишаются большего, чем крыша, рука или даже жизнь.
Но ведь это мир магии! Правда сути не меняет. Война в магическом мире ничем не отличается от магловской. Вместо огнестрела — палочки, вместо аспирина — зелья, только и всего. Не удивительно, что разгребать пришлось долго. После войны было слишком много тех, кто не мог справиться с последствиями. Кошмары, паники, страхи, сожаления, злость и агрессия, желание вымещать и ненавидеть стали синонимами «мира».
В такой ситуации проект «Исцеление болью» стал настоящим открытием, несмотря на то, что даже толком и не испытан на людях. Теоретически только. Но как говорится «в любви и на войне все средства хороши». В послевоенный период это работает не хуже. Если людей зажимают, они либо сдохнут с миром, либо дадут отпор. Министерство понимало, что долго это напряжение длиться не может. Оно лопнет и заденет даже тех, кто успел оклематься от первой волны.
Отсутствие обученных мозгоправов стало причиной появления волнений. Люди хотели мстить. Хотели вендетты, потому что не знали, как еще выместить эту ярость, что жила внутри. А тех, кто мог им объяснить или помочь принять, оказалось мало. Отсюда и мысли, странные мысли. Распять прямо на главной площади любого, первого попавшегося Пожирателя просто, чтобы утром, идя на работу со стаканчиком черного кофе в руках, видеть это потрясающее доказательство мира. И сразу на душе спокойней. Разве нет? Отрубленная рука, только одна, чтобы было видно метку на другой, ведь иначе это просто человек. Изувеченные, прикованные ноги, петля на шее и высунутый в неестественном виде, синий язык. Он мог бы висеть там долго. Мертвый, наполовину сгнивший, уничтоженный во всех смыслах слова вместе с мерзкой войной. Да, это теоретически, ведь они все еще боялись высказать вслух. Но в каждой голове людей на Косой аллее имелась подобная черная тайна, мечта, идея фикс, снимающая напряжение хоть от части. Потому что, блять, это природа человека — мстить за нарушенное спокойствие и мир в его маленькой, но очень важной жизни.
И это могло бы показаться мерзким лет пять назад, до войны, до того, как люди начали понимать насколько это противно, иметь татуировку на теле. Но не сейчас, ведь все доходило до абсурда. В первый год после смерти Волдеморта все тату-салоны обанкротились. Если парочка и остались, то это чудом. Никто не хотел себя клеймить вне зависимости от контекста картинки. Даже миниатюрное нечто, похожее на черную краску на теле, вызывало страх и омерзение окружающих. Лишь после первой волны отвращения, люди могли попытаться всмотреться, чтобы понять, что там на самом деле изображено: бабочка, луна под звездами или все же мерзкий череп со змеей. Доходило до того, что люди кидались на человека, который случайно вымазался в чернила во время письма и не заметил этого. И кто бы стал винить?
Но это поначалу. Спустя три года к татуировкам начали нормально относиться, если не на предплечье и если это не череп. Хотя окончательно людей попустит ой как не скоро. Плевать. Всем плевать, всем нужна месть, вендетта. И похер, кто попадет под горячую руку. Это неважно, главное собственное спокойствие, хоть слегка сбросить пар, чтобы на своих же дома не отыгрываться.
Думаете это задело только самых вовлеченных? Или тех кто пострадал напрямую? Тех, кто защищался или бил? Нет. Даже простые смертные, сквибы и маги в маленьких селах, отдаленных городках кипели ненавистью. Сам факт войны и потревоженного мира был чем-то вроде красной тряпки, главной темой обсуждений, судачеств и сплетен. Людей не отпускало. Пиздец как не отпускало и пиздец, как это достало тех, кто просто хотел жить.
Тогда и пришел проект. Он разрабатывался с первого года, но лишь через три стало ясно, что людям нужно сбросить пар, людям необходимо решение. И пока они не оторвутся друг на друге, это не закончится.
Гермиона с ее проектом, который она годами доводила до идеала и пыталась протянуть в реализацию, стала своего рода спасением. Ей не хотели давать сразу зеленый свет. Зачем? Это деньги, кадры, время, силы. Ну на кой оно им сдалось, такое транжирство? Поэтому и тянули. Но когда стало очевидно, что люди не успокоятся, сколько бы не засадили и сколько бы не сдохло от последствий неправильных решений, министерство решило, что стоит все же рассмотреть и реализовать проект. Настойчивость Гермионы Грейнджер в последнюю встречу стала лишь доказательством, что дальше тянуть опасно.
Комната три на четыре метра, разделенная неуничтожимой, глухой стеной ровно посередине. В каждую из частей ведет внешняя дверь. В распоряжении человека с одной стороны очень мало информации, но на то и расчет. Итак, что мы имеем? Изменить чары комнаты нельзя, увидеть через разделяемую помещение стену — нельзя, услышать, кто или что по ту сторону — только измененный магией невыразимцев голос. Даже Дамблдор не прошел бы эту защиту. Но в чем суть? И зачем столько заморочек?
В одну часть комнаты заходит человек, который пострадал от войны: маглорожденный, полукровка, маг с чистой кровью, который боролся на светлой стороне. Тот, кому нужно выговорится, скинуть пар, чтобы его услышали или просто прийти в себя от ярости внутри. Чтобы поняли, чтобы тот, кто на другой стороне, услышал и ощутил его боль, страдания, злость, ярость, ненависть и любые другие переполняющие чувства.
Во вторую часть комнаты также с внешней стороны, пускают бывшего Пожирателя смерти. Не того, кто сидит в Азкабане или переполнен все ещё желанием убивать, а того, кого оправдали и кто просто хочет начать заново, но не может по тем или иным причинам. Да, и такие были после войны, много было. И их также преследовали кошмары, боль, страх и ненависть, по большей части к себе, но все же. Проблемы с поиском работы, устройством личной жизни — масса причин оказаться здесь, в месте, где можно просто орать, высказывать, негодовать, как и у обычных, «светлых» волшебников.
Практически очная ставка без третьих лиц и голосов, но с искренними, неприкрытыми эмоциями. Тут нет надзирателей, психологов, экспертов и даже медиков на случай если. Ничего не записывается. Никто не слушает. Всем похер насколько сильно вы материте друг друга. Хоть об стену убейтесь. Главное — высказать накопившийся гнев. Но не стоит забывать — другому вы не сможете принести боли больше, чем уже есть, потому что сломать или обойти защиту стены-перегородки невозможно. Что до слов, ваш оппонент будет защищаться. Словами, да, ведь достать руками или магией до оппонента невозможно, но кто людям виноват, что они не умеют решать проблемы лицом к лицу без палочек?
Это был выход без вреда, так сказать. Возможность мстить и исцеляться без физического насилия. При этом никто не мешает и просто молчать. Тут любой вариант допускается. Терапия настолько расплывчатая, что казалось и сами разработчики не знают, что именно должно происходить в этой маленькой комнатке, чтобы сработало. Но почему-то Гермиона Грейнджер делала ставку на высокую эффективность. А ее знания и умения пока еще сомнениям не подвергались.
Оба собеседника в комнате знают, кто по ту сторону. Почти. Пожиратель знает, что там маг, боровшийся на светлой стороне. Человек, со светлой стороны, знает, что по ту сторону, бывший Пожиратель смерти. Без имен, без конкретики. Они могут менять собеседника каждый сеанс, а могут оставить прежнего, если по обоюдному согласию. Это их выбор. Если хочешь исцелиться — будешь искать того, кто поможет понять. Если цель выкричать боль — не имеет значения, кто по ту сторону, хоть каждый день новый. Так даже лучше, больше людей тебя услышит.
Итак, начнем сеанс.