Часть 7
Я тоже думала, что кто-нибудь придёт
Чтобы спасти меня опять от дракона
Но ты нашел бы меня мёртвой
Прости меня за этот холод
Люди вокруг — они глупы. Сами не ведают, что делают со своей жизнью. С тем, что происходит в ней, и как они самостоятельно роют себе яму, в которую положат гроб. Ты должна быть образованной, не пристращаться к вредным привычкам, дабы ты не стала одной из этих людей. Лизонька, тебе нельзя с ними общаться. Они разрушат твой разум и твою душу. Лиза?
Мягким осадком снежинки спускались на землю, покрывая дороги и здания белоснежным ковром. Некоторые из них ложились и на лицо Андрющенко, спустя мгновение оставаясь лишь растаявшими каплями. Хоровод из фигурных снежинок кружился в тусклом свете фонарей, завораживая. Затем хлопья опускались на холодные здания вокруг, облачая, будто в саван. Забытые владельцами машины медленно покрывались белой пеленой. Такой же забытой чувствовала себя Лиза, морщась, когда красивые снежинки забирались за ворот одежды, оседая на коже колючей влагой. Израненные колени, которые защищали от холода лишь полупрозрачные капроновые колготки, заметно дрожали. Заледеневшие пальцы пытались скрыться в рукавах куртки, но то и дело высовывались из тепла, с целью проверить входящие уведомления на телефоне и время. Часы безжалостно показывали половину второго, говоря о том, что Лиза уже час ждет мужчину. Холодно и обидно. В это время транспорт уже не ходит, а на такси у нее денег просто-напросто не было. Он же сам сказал, что будет ее забирать, так?
На глазах уже чуть ли не выступают слезы, пока сама темноволосая то и дело шмыгает носом, который течет от минусовой температуры. В мысли закрались малоприятные догадки: может Лиза опять провинилась? Может он ее так наказывает, заставляя медленно умирать от холода? Школьница в голове панически перебирает все свое поведение за последние дни, дабы понять, за что ее могли наказать. Что же ты такая жалкая, Лизонька?
Тело вздрагивает от хлопка двери за спиной, и сил нет даже для того, чтобы повернуться и посмотреть, кто вышел. Попадает в поле зрение школьницы лишь через некоторое время бармен. Ну, конечно, кто же еще? Взгляд темных глаз впивается с насмешкой, и даже какой-то издевкой. Она знает, что смена Лизы закончилась еще несколько часов назад. За ней никто не приехал. Никто из двоих ничего не говорит вплоть до тех пор, пока блондинка не усаживается в собственную машину, заводя ее. Дверь оставляет открытой, наблюдая. Пока автомобиль прогревается, она взгляд свой, хищный, практически змеиный, от фигуры официантки не отводит. Будто бы сама ждет, пока та первая попросит. Знает, что девчонка сейчас в ситуации без выхода.
А зеленые глаза все по сторонам смотрят. Выискивают машину и вглядываются в любую проезжающую мимо. Лиза сейчас выглядела как щенок, коего хозяин выкинул на улицу за ненадобностью. Кире думалось, что вот-вот и девочка заскулит от отчаянья. Так думалось до тех пор, пока взгляд не уцепился за слезинку, что покатилась по румяной щеке. Вот щеночек и заскулил. А в душе у щенка кошки скреблись. Почему он не приехал? Он же знал, что Лиза будет его ждать до последнего. Знал ведь... Телефон все так же молчал, пока в чате висели непрочитанные сообщения младшей.
— Он не приедет. Ты и сама это понимаешь. — Проговаривает хриплый голос, пока девушка продолжает прожигать взглядом брюнетку. Она выглядела слишком жалко, но сама Медведева подмечала эту преданность. Видимо, плюсы в такой сломленности все же были. — Усаживайся в машину, котенок.
— Приедет, просто задержался на... — Где? На работе, которой у него нет? Или же в пробках, которых в пол второго ночи и быть не может. Лиза, не ври самой себе. В последние разы осматривается в надежде его увидеть. Увидеть его машину или хотя бы фигуру. Дорожка от той самой слезы уже замерзла, оставляя на коже неприятные ощущения. Девочка чувствовала взгляд бармена, который с холодным равнодушием ожидал. Кира знала, что школьница рано или поздно сдастся, надо было просто деликатно надавить на нее. Поджимая губы, темноволосая тихо всхлипывает, чувствуя ком в горле. Он не приедет.
— Лиза, садись в машину, ты уже вся замерзла. — Говорит строго, заставляя ботиночки на тонких ногах сдвинуться с места. Она идет совсем медленно, голову опустив вниз. По щекам текли слезы уже безостановочно, но беззвучно.
Девочка усаживается в чужой автомобиль на пассажирское сиденье и убирает свой рюкзак назад. Взгляд зеленых глаз все еще с надеждой осматривает улицу, пока Медведева дверь машины закрывает и разворачивается, раздраженно выдохнув, она сама пристегивает Индиго, понимая, что сейчас ее о чем-то просить себе дороже. Татуированные пальцы быстрыми движениями увеличивают показатели на панели действия печи, и лишь после блондинка пристегивается сама. Сейчас она не испытывала к младшей жалости и какого-то сопереживания, нет. Все происходит так, как и должно быть.
Взгляд младшей все так же смотрит в окно, а в груди все еще теплится надежда на то, что сейчас... сейчас он приедет и заберет ее, они вместе поедут домой, и все у них будет хорошо. Но чем дальше они отдалялись от бара, тем больше Лиза понимала, что он просто-напросто забыл про нее. Оставил мерзнуть, даже не думая, как она доберется до дома.
В машине стояло напряженное молчание. Каждая думала о своем, с различием лишь в том, что Лиза думала о своем молодом человеке, а Кира думала о ней. О том, что этого котенка хотелось забрать себе. Медведева не обещала бы ей нежность и любовь, но хотя бы точно не подвергала ее жизнь и здоровье опасности. Лиза была интересной игрушкой. То, как она подчинялась, как отдавала всю себя другому человеку. Это приятно будоражило в светловолосой воспоминания о прошлом еще в большем объеме. Котенка хотелось забрать себе... Женская рука в повисшей тишине открыла бардачок, пока они стояли на светофоре, и вытащила оттуда цветастую упаковку, протягивая младшей.
— Я подумала, что тебе они еще пригодятся. В них ты выглядишь не так жалко. — Произносит кареглазая, закрывая за собой ящик. В девичьих руках появилась ярко-розовая упаковка с пластырями. Хеллоу Китти. На губах официантки появилась едва заметная улыбка. Да, сказано было грубо, но, в любом случае, это была забота. Своеобразная, но забота.
— Спасибо...Кира. — Тихий шепот был отлично слышен в машине, дабы старшая смогла улыбнуться на эту реплику, кивнув.
***
Машина, на удивление брюнетки, не остановилась просто у подъезда, давая Лизе некоторое время на то, чтобы выйти. Кира искала свободное место, с целью припарковаться. Только сейчас в мыслях Андрющенко появился вопрос, который должен был появиться еще давно. А что она делала в их доме в ту ночь? Мысли сбиваются в голове, перемешиваются друг с другом, когда следом брюнетка понимает, куда паркуется бармен. Машины Леши не было у дома... Паника начинает зарождаться в груди. Неужели он отсутствовал и дома? Школьница пыталась сохранять спокойствие, но на самом-то деле внутри бушевал пожар. Может, с ним что-то случилось?
Она медленно отстегивала ремень безопасности и так же медленно забирала рюкзак с заднего сиденья. Нужно было не позволять панике застилать ее разум. Он всегда так говорил. Однако выходит из автомобиля девочка слишком резко, привлекая к себе ненужное внимание. Взгляд карих глаз смотрел на это все с подозрением. С совершенно ненужным подозрением, которое Лиза старалась избежать. В мыслях была надежда на то, что все не так страшно. Что он просто припарковал машину в другом месте, а то, что не забрал — так просто забыл или заснул. Однако к панике о своем сожителе вскоре добавляется еще и беспокойство о том, что блондинка идет прямо за ней. Пик волнения наступает тогда, когда Кира открывает дверь парадной собственными ключами, пропуская подростка вперед. Лиза смотрит испуганными зелеными глазами на блондинку, не двигаясь с места.
— Котенок, тебе особое приглашение нужно? — раздраженно проговаривает, глядя на младшую. — Я вроде и так тут...
— Ты здесь живешь? — спрашивает совершенно в лоб, продолжая смотреть прямо в черный омут.
— Жила. — Резко и грубо. Татуированная рука хватает девчонку за талию и буквально вталкивает в подъезд, а после Кира проходит сама.
Губы обиженно поджимаются, но Лиза понимает, что сейчас тянуть время нет смысла. Она почти сразу, чуть ли не взлетая, поднимается на лестнице, не обращая внимание на сипящие легкие. Не останавливаясь на пролетах, добегает до своего девятого этажа. Дергает ручку на пробу, но дверь закрыта. Вжимает звонок до предела, и второй рукой стучит по двери. Тихо. Совершенно ничего. Он же не мог бросить ее вот так? Сам же забрал у нее ключи, говоря, что пока он рядом, они ей не нужны. Тонкие руки продолжают отчаянно стучать, пока сама девочка упирается лбом в холодную дверь. Он же не мог... не мог ее вот так безответственно бросить. Прислушивается, и в квартире все еще сплошная тишина. Даже шума телевизора не слышно. Она не плачет. Совсем не реагирует, продолжая стучать. Удары по двери становятся все слабее, пока и вовсе не прекращаются. Пока внутри не наступает полнейшая пустота. Она действительно не может понять, что сделала не так. Почему он ее наказывает? За что? От непонимания становится еще тяжелее. Может, он просто уехал к друзьям? А ее предупредить забыл, вот и все. Лиза, ну ты чего такая дура? Он тебя не мог бросить, он же тебя любит.
Она выглядит жалко. Карие глаза прожигают девичью фигуру тяжелым взглядом, а в грудной клетке ликует победа. Кире казалось, что забрать этого котенка теперь проще простого. Будто бы этот мужлан уже сам начал ее, как подарок, упаковывать для того, чтобы отдать блондинке. Вся зареванная, замерзшая и в соплях, девчонка выглядела в какой-то мере противно. Особенно, когда уже осела на грязный бетон, медленно долбясь затылком об дверь. Можно было, конечно, еще посмотреть на это забавное зрелище, но и сама Медведева уже замерзла. Девушка молча поднимается на еще один пролет и медленно подходит к младшей, усаживаясь перед ней на корточки. Татуированные пальцы осторожно убирают темные волосы за ухо, позволяя взгляду полностью лицезреть девичье лицо. Тяжело вздохнув, она осознает, что в таком поведении мужика Лизы есть и минусы. Котенка ломать начинает. Грубые пальцы обхватывают предплечье Андрющенко, постепенно поднимаясь.
— Давай, поднимайся. Бабуля будет рада гостям. — Произносит устало и буквально тащит девочку на себе на этаж ниже. Приваливает к стене у квартиры и осматривает чужую фигуру. Так уж не дело, таким живым трупом и испугать можно. Руки бережно обхватывают чужое лицо, и блондинка заглядывает в глаза школьницы. Зеленые, красивые до невозможности. — Он поступил как мудак. И отрицать ты этого не можешь, котен. Но, пойми, убиваться сейчас так — не вариант, слышишь? Ты только нервы себе истреплешь. Я здесь, вот, с тобой стою, тебя успокаиваю. Это ли не повод ахуеть, как минимум? Сегодня поспишь, вон, у нас, завтра решим, что делать. Может, он и вправду забухал просто, ну чего ты, кисуль. — Губы едва заметно дрогнут в улыбке, а глаза Лизы кое-как фокусируются, глядя в чужие. Да, зареванная, да, разбитая, но она действительно не одна, и это уже был хотя бы какой-то плюс. — Ты, вообще, знала какие у тебя глаза красивые? Пойдем отогреваться.
Руки быстрыми движениями отворяют дверь квартиры, и Лизу вводят внутрь первой, а за ней уже заходит Медведева. Она следит за тем, чтобы Андрющенко не упала, пока разувалась да куртку снимала. Светловолосая следила за поведением и движениями брюнетки. Смотрела, как зеленые оленьи глаза испуганно, но при этом заинтересованно рассматривали все вокруг, как тонкие руки потирали плечи, прикрытые теплой, вязаной кофтой. Милейшим чудом, на самом деле, была эта Лиза Андрющенко.
— Бабушка, я приехала! — громкий возглас, заставляющий девочку рядом вздрогнуть, и лишь после сильные руки, что, ухватившись за талию, сдвинули школьницу дальше в пространстве квартиры. — Ну, проходи, котенок, чего встала, как не родная.
Ощущение неуютности полностью заковывало официантку, заставляя чуть ли не жаться к Кире, и максимально скованно продвигаться дальше. Лишь после она ухватывается взглядом за женщину, которая выходит в коридор, осматривая фигуры пришедших. Лишь сейчас Лиза узнает в ней старушку, которой почти каждый раз помогает с пакетами, когда замечает ее во дворе. Только имени она никогда не узнавала, отчего сейчас становилось еще более неудобно. Хотелось развернуться и уйти домой, только вот от двери ее отделяла старшая девушка, что так упорно удерживала ее за талию, буквально проталкивая дальше.
— Ты бы сказала, что соседей приведешь. У меня ж здесь бардак такой. — Удивленно восклицает старушка, подкидывая девушкам тапочки. — Лизочка, ты проходи, чего стесняешься-то? Давай-давай.
Неосознанно, но девичья ладонь опускается все ниже, пока не переплетается с чужими пальцами в поисках поддержки. Дыхание становится тяжелее от волнения, пока сзади продолжают давить, заставляя Лизу переступать через себя, бороться с паникой. Ноги, которые все так же были укрыты лишь капроновыми колготками, буквально наугад влезают в вежливо предложенные тапки. При этом от волнения школьница совершенно не осознает, что одна нога оказывается в мягкой тапочке с Гарри Поттером, а вторая влезает в ярко-зеленый, кислотный крокс.
— Мы сейчас, я только ребенка переодену. — Проговаривает блондинка и наклоняется, заставляя подростка разуться вновь. Испуганный писк, и девочка взгляд вниз опускает, наблюдая, как Кира меняет тапки в правильном порядке. — Придем, когда котенок мои кроксы вернет.
Чужие руки все так же сжимают чужую талию и проталкивают Андрющенко вглубь квартиры, ведя к собственной комнате, которая уже давно существовала без своего хозяина. Отдаленно девочка слышала, как бабушка Киры говорила про то, что поставит чайник, но, если быть честной, Андрющенко не была уверена в собственном слухе. Чужая комната ощущалась пустой, оставленной, но, на удивление, пыли не чувствовалось. Будто бы ее постоянно убирали, в надежде, что хозяйка комнаты однажды вернется домой. Стены были украшены полками с наградами и кубками. В углу, возле окна, стоял рабочий стол со старой лампой, а с другой стороны во всю стену висел ковер, рядом с которым расположилась полутороспальная кровать. Все выглядело очень уютно, Лиза бы даже никогда не сказала о том, что здесь жил кто-то, кто Медведева.
Тяжело вздохнув, барменша оставляет девочку осматриваться, пока сама начинает рыться в старом шкафу в поиске нормальных вещей. Из самых закромов руки достают непонятную пижаму, пока блондинка пытается понять, что это вообще такое. Брови поднимаются наверх, когда девушка осознает, что это за пижама.
— Вот и нашлась домашняя одежда. Смотри, делимся, штаны мне, а рубашка тебе, она как раз по колено будет. — Говорит Медведева, постепенно пытаясь растрясти брюнетку. Совершенно не стесняясь, светловолосая начинает переодеваться, стягивая с тела одежду. Взгляд зеленых глаз цепляется за фигуру, а затем школьница осознает, что откровенно пялится, пока ее взгляд проходится по бедрам и фигуре старшей в принципе. Неосознанно, но девочка цепляется за черные полосы, которые складываются в абстрактный узор на бедре блондинки. Тело Киры было красивым. Очень красивым, на самом-то деле, но от такого признания самой себе, лицо почти мгновенно покрывается краской смущения, а сама Лиза пытается спрятаться за своими темными волосами. Карие глаза замечали и чужой взгляд, и подростковое смущение. Все это вызывало в старшей лишь удовлетворение и ехидную усмешку.
— Нравится, кисуль? — Татуированные пальцы быстрыми движениями натянули на бедра штаны, только сейчас в полной мере позволяя Лизе рассмотреть принт в виде забавных тигров, что украшали всю ткань пижамы. Сверху блондинка накинула лишь одну из своих старых футболок, а на кровать, рядом с которой находилась младшая, бросила рубашку и шорты, которые оставались у нее с подросткового возраста. — Так уж и быть, сегодня останусь без стриптиза. Как переоденешься, то приходи на кухню.
В девочке так яростно боролись непонимание ситуации и стойкое ощущение того, что она делает что-то не так. Что он будет недоволен. Закусив губу, Лиза взглядом прожигала дыру в полу, медленно оседая на кровать. В голове до сих пор не укладывалось то, что он ее оставил. Что он ее просто-напросто бросил без ночлега, забыв про то, что школьница вообще существует. Нужно думать о хорошем. О том, что рядом оказалась Кира. Что она помогла и приютила младшую у себя, помогла в принципе очнуться из состояния пустоты и боли.
Оставшийся вечер прошел достаточно тепло. Горячий чай согревал руки, а рассказы Кириной бабушки вызывали теплые чувства и поднимали настроение хоть как-то. Особенно яркое и положительное впечатление оставили конфеты, коими Лизу так активно старались накормить. Вкусно и тепло. Пожалуй, Андрющенко уже давно не чувствовала себя настолько уютно. Так хорошо. Отправились спать они уже ближе к четырем утра. Медведева-младшая настояла на том, чтобы официантка спала на ее кровати, пока она сама устроится на кресле. Свет был выключен, и комнату освещало лишь слабое мерцание ночника.
Блондинка молча расправила младшей кровать, пока сама темноволосая держалась чуть отдаленно, потирая плечи. Сейчас кровать выглядела вполне уютно, а вот кресло у окна точно нет. Укладываясь в постель, Лиза думала о том, сколько же неудобств она предоставляет старшей, отчего становилось неимоверно стыдно. Когда и ночник был выключен, сама школьница в это время вполне удобно подбилась к стенке, а комнату полностью окутала тишина. Мысли совершенно не собирались во внятную кучку, а вина сжирала девичье тело изнутри.
— Кир... — Призрачный шепот едва слетел с губ, но в тишине комнаты был слышен отчетливо. — Ложись рядом, в кресле же неудобно...
Когда девушка ощутила, как тело блондинки оказалось совсем рядом, а чужое дыхание будто бы даже было осязаемым в воздухе, тогда Лиза смогла понять.
Касания Киры ее не обжигали