Часть 6
Поцелуй меня так, чтобы я забыла
То, что я вообще существовала
Поцелуй меня так, чтобы целый мир вокруг
думал то
Что я конченая шалава
Ты же понимаешь, что чужие касания наносят вред, Лизонька? Они нарушают твое личное пространство, заставляя быть вне безопасности. Никто не должен тебя касаться, никто не должен касаться моего. Ты моя личная вещь, Лиза. Ты не можешь общаться с другими людьми. Они все тебя предадут, они все сделают тебе больно. Только я могу быть с тобой нежен. Только я тебя ценю и забочусь о тебе. Только любую нежность нужно заслужить, любимая.
Зеленые глаза наблюдают за снежинками, что плавными движениями опускаются на лобовое стекло машины. Они выстраивают витиеватые узоры на стекле, которые через некоторое время сносятся стеклоочистителями. На лице появляется слабая улыбка, в голове возникает аналогия того, что темноволосая достаточно похожа на этот снег. Она так же пытается создать незамысловатые узоры в отношениях, дабы заслужить его любовь и внимание. Но каждый раз она оступается. Делает ошибки, вызывая его злость, и тем самым делая себя виноватой в том, что он не дает ей этой любви. Она заслужила его холод.
Печка работает очень слабо, заставляя девушку перебирать собственные пальцы, пока изо рта то и дело выходит пар. Неосознанно, но Андрющенко думает, что в машине Киры было теплее. Коленки, укрытые капроновыми колготками, слегка подрагивают, пока тело сильнее кутается в куртку. Холодно было слишком, и Лиза не могла понять, холодно ей от него или действительно от тяжелой зимы. Он не смотрит на нее. Девушка знает, что он злится на нее. Злится из-за работы, злится из-за вчерашнего. Она понимает, что сама виновна в этой злости, но в глубине души осознает, что не могла не послушать Медведеву. Она была как он.
Машина паркуется возле бара, останавливаясь, и мужчина быстрыми движениями руки глушит ее. Постепенно становится холоднее, что заставляет школьницу тихо шмыгнуть носом, стараясь быть как можно тише. Он все так же молчит, пока сама Лиза опасается заговорить первой. Взгляд ледяных глаз останавливается на фигуре младшей. Рука медленно поднимается, убирая выпавшую прядку с лица девочки. Он слегка морщится, осматривая ее шапку, и тяжело вздыхает.
— Какой же ты ребенок, Лизочка. — проговаривает тихо, так, что по молочной коже подростка проходится табун мурашек, заставляя легкие резко втянуть воздух. Атмосфера в салоне машины стоит напряженная. — Шапка эта ужасная, не носи ее больше.
Открывая дверь, Хиккан выходит из машины, обходя ее, и открывает дверь со стороны девочки, галантно ее выпуская. Лиза смотрит на него осторожно, опасливо. Поднимается, почти сразу чувствуя мужские руки на талии, и губы поджимает. Она боится взгляд на него поднять, боится спровоцировать.
— Ты снова обижаешься? Я тебе позволил работать, закрывая глаза, вообще-то, на твое поведение, а ты обижаешься? — тихо произносит, обжигая ее кожу собственным горячим дыханием. Зеленые глаза прикрываются, пока чужая рука поднимается выше и стягивает с головы школьницы забавную зеленую шапочку, что ассоциируется у младшей с каким-то мультиком. Он в волосы ее зарывается, постепенно убирая пряди с лица, пока сама Лиза жмурится лишь сильнее.
— Я не обижаюсь. Я сама виновата в твоем раздражении и понимаю, что ты очень стараешься для меня. Я благодарна тебе, что ты позволил мне остаться на работе. Что подвозишь меня и поддерживаешь! — проговаривает тихо девушка и лишь после приоткрывает глаза. Взгляд все же на него поднимает, да ластится под руку, закусывая губу. — Я люблю тебя.
— Конечно любишь, я знаю. — грубые пальцы оглаживают щеку девочки, покрытую румянцем, а сам к машине тельце ее прижимает, втягивая в поцелуй. Он всегда целовал ее властно, будто бы этим вновь подчеркивал, что темноволосая была его девочкой. Что она не имеет права уйти, что эта клетка заперта. Девичья ладонь несмело укладывается на чужое тело, пока Андрющенко старается ответить на поцелуй, чувствуя то, как он становится грубее, чужие зубы чуть ли не прокусывают губу, а рука сильнее ухватывает корни волос. Она понимает. Она чувствует чужой взгляд на себе, что прожигает ее всю, заставляя ежиться. Лиза осознает, что она смотрит.
Татуированные пальцы сжимают сигарету, пока взгляд карих глаз направлен прямо на недоделанную парочку. Мерзость. Кира понимала, что он делает, и это действительно вызывало в ней смех. Он напряжен. Так часто происходит, когда ты не уверен в том, что твоя жертва полностью от тебя зависима. Когда ты боишься, что жертва может уйти. Глядя на это, Медведева чувствовала определенный азарт. Азарт в том, насколько быстро она сможет убедить индиго, что она лучше его. Докуривая никотиновую палочку, блондинка спешит потушить ту и выбросить в сторону. Тяжелый взгляд в последний раз проходится по парочке, прежде чем бармен скрывается в помещении бара, оставляя их без лишнего внимания.
Поцелуй разрывается, а Лиза смотрит на мужчину с испугом. Что это сейчас было? Она не смеет ничего сказать в противовес, лишь смущается и голову опускает. Чувствует, как чужие губы нежно касаются ее лба и только вздыхает облегченно. Она заслужила.
— После смены я буду тебя ждать здесь. — проговаривает мужчина и вновь оглаживает девичье личико, любуясь. — Ты же останешься хорошей девочкой и не будешь меня злить, так?
Она кивает практически сразу же и смотрит на него с некоторой благодарностью. Благодарностью, что он у нее такой вот есть. Мужчина в последний раз треплет школьницу по волосам и отпускает ее, позволяя быстрыми шагами дойти до здания, так же скрываясь в теплом помещении. В груди буквально горело от того, насколько она запуталась. Он ее сейчас хвалил, уделял ей внимание и касался нежно, когда буквально час назад наказывал молчанием. Еще больше ее путало и вводило в страх, что она определенно чувствовала взгляд бармена. Почему столько внимания к ее, Лизиной, персоне. Слишком непонятно, слишком запутанно.
Девочка совершает все действия на автомате. Переодевается в форму, поправляет юбку и приводит себя в порядок. На брови все так же мелькает тот самый розовый пластырь, что не дает ей забыть о том, что вчерашняя ночь не была сном. Что Кира действительно будто бы играла с ней, катая на эмоциональных качелях. Андрющенко не понимала ее поведения, но при этом и оттолкнуть ее не могла. Будто бы... будто бы не имела на это право.
— Индиго! А мы уже думали, что ты слиняла с нашего корабля, после той ситуации. — радостно восклицает Малышенко, залетая в помещение раздевалки вместе с блондинкой-наставницей.
— Мое уважение, что после такой тяжелой первой смены ты вернулась в строй. — смеется Юля, а на губах самой школьницы расцветает улыбка. Совсем неосознанно, но так ярко.
— Я сама очень рада, что смогла остаться работать. — кивает Лиза и замечает, что девочки не подходят ближе. Запомнили. Запомнили и уважали ее просьбу, действительно не касаясь. От этого осознания на душе становилось намного теплее, ведь в сознании появлялось понимание, что, похоже, у нее появляются друзья.
Смена в этот раз проходила намного легче предыдущей. Девушка уже не так сильно волновалась, общение с коллегами давалось лучше. Возможно из-за того, что был будний день, а возможно просто из-за холодов, но посетителей было меньше. Темноволосая обслуживала их без каких-либо трудностей, мысленно подмечая, что даже и близко не нарывается на грубое отношение. Заказов было не так много, отчего в особо свободные минуты Лиза могла делать передышки, останавливаясь у барной стойки.
Кира на нее не смотрела. Официантке казалось, что та и вовсе забыла про ее существование. Даже при заказах, блондинка совершенно ничего не говорила и не смотрела в сторону младшей. Полное игнорирование. В глубине души девочки вспыхивало непонимание и даже обида на то, что про нее вот так забыли, хотя еще вчера так бережно обрабатывали ей ссадину. Зеленые глаза то и дело отвлекались на бармена, теряя концентрацию. В любом случае, рано или поздно она бы потеряла равновесие, но случилось это рано, заставляя громкий звук разбитого стекла пройтись по стенам помещения. Испуганная и ошарашенная официантка почти сразу же принялась собирать осколки, совершенно забывая про правила безопасности.
Кровь. Тяжело дыша, взгляд зеленых глаз смотрел на то, как девичья ладонь постепенно заполнялась кровью, окрашивая молочную кожу в ярко-красный цвет. Лиза не обращала внимание ни на боль, ни на слова Чикиной, что были будто бы за пеленой шума и гама. Она не слышала, отдавая внимание полностью собственной ладони, которая позволяла стекать красным каплям на поднос, что был подставлен, чтобы собрать стекло.
Пелена помутнения и концентрации на ране спала только тогда, когда на предплечье официантка ощутила жуткую боль от чужой хватки. Школьница потерянно поднимает взгляд, замечая ту, что в голове Лизы была виновницей произошедшего. Карие глаза смотрели с определенной агрессией, а чужие пальцы до болезненного онемения сжимали предплечье, прежде чем блондинка начала движение, спеша увести девчонку из общего зала. Кровь продолжала пачкать руку девочки, только сейчас начиная ее в действительности пугать. Резкий толчок — и Елизавета неприятно падает на скамейку в раздевалке, пока взгляд карих глаз ее буквально прожигает.
— Скажи, он тебе последние мозги выбил или что? — проговаривает Медведева и усаживается перед младшей на корточки, чтобы была возможность заглянуть в глаза. — Это новый способ привлечения внимания или может просто боли захотелось? Я просто не понимаю, что ты хотела этим показать?
— Я... это произошло совершенно случайно. — Сказать, что девушка просто была в шоке, это ничего не сказать. Она совершенно не понимала, почему Кира к ней сейчас пристала, но еще больше девочка не понимала, с чего та решила, что Лиза сделала это специально? Андрющенко никогда не была одной из тех девочек, что резали себя, чтобы заполучить чужое внимание. Можно сказать, что было даже наоборот, темноволосая чаще всего скрывала то, что у нее появлялись какие то ссадины и болячки. И только сейчас она поняла чужую злость. Кира волновалась за нее. За Лизу... Зеленые глаза ошарашенно смотрят на Медведеву пока та челюсть сжимает до боли, скулы напрягая.
Можно ли было сказать, что Кира волновалась? Да нет, конечно. Но блондинке определенно нужно было заставить младшую в это поверить. Поверить в то, что после всей смены безразличия, Медведева и вправду волновалась за нее, что индиго ее задевала. Карие глаза, почти что черные, прожигали фигуру школьницы, пока та определенно нервничала. Рука теперь приносила дискомфорт, а сама девочка была в смятении. Где-то внутри, в районе солнечного сплетения, зарождалась вина. Вина и стыд за то, что она заставила старшую волноваться за нее.
— Кирюха, не смей трогать маинького! — напряженную атмосферу прервала влетевшая в раздевалку Виолетта, одетая в свой забавный костюм, который, между прочим, притащила сама, и вся взбалмошная от того, что сломя голову неслась к ним, дабы защитить индиго. Все знали, на что способна Кира. И все начинали понимать, что Лизу с ней оставлять нельзя.
Старшая поднимается во весь рост и последний раз смотрит на девчонку, стараясь осмотреть каждый участок ее тела. Самой себе кивнув, светловолосая усмехается и медленно начинает покидать комнату, показательно обходя татуированного повара.
— Ах да, котенок. — В последний момент она останавливается, но на нее взгляда не возвращает. — Прикольные пластыри на коленках.
Кира покидает помещение раздевалки, оставляя Вилку и Лизу лишь в одном непонимании происходящего и шоке, что никак не мог их покинуть. Через несколько минут Малышенко хватается за поиски аптечки, дабы хоть как-то помочь в спасении девичьей руки. Она все так же ее не касалась, уважая просьбы Андрющенко, но помочь пыталась. За это Лиза уже была благодарна.
***
Зеленые глаза устало следили за ярким светом фонарей, что пролетали за окном машины. В салоне играла непонятная музыка, которую, в принципе, слушал лишь Алексей, а с их губ не срывалось ни слова. Школьница утопала в своих мыслях, пытаясь осознать, что же все-таки произошло. Предплечье саднило, напоминая темноволосой о ситуации, которая произошла с блондинкой. После смены, сняв с себя рубашку, девочка могла заметить синяки, что успели проявиться, в точности повторяя следы от пальцев старшей девушки. Поджимая губы, брюнетка постаралась максимально скрыть их под одеждой, дабы не провоцировать новый скандал дома.
В голове была лишь одна каша. Мужской голос упорно твердил девочке о том, что она нужна только мужчине рядом. Что никто не может проявлять к ней сочувствия и заботы, кроме Леши. Он заставлял ее верить в это. Но взгляд Киры... Та ее защитная реакция, что выдала официантке искренние чувства бармена, заставляли теряться в собственных мыслях. Совершенно не понимать, почему такое произошло. Почему Кира?
Никто не полюбит тебя так, как я.