Часть 3
Ты такой страшный, только я не верю в монстров
Я обнимаю тебя ласково, как морфий
Ты не можешь принимать решения самостоятельно, пойми. Только я знаю, как тебе будет лучше. Ты еще слишком глупа для взрослых и обдуманных решений, Лиза. Никто не знает, как для тебя лучше, кроме меня. Ты должна мне быть благодарна, что я есть в твоей жизни, что я забочусь о тебе. Ты не нужна никому, кроме меня, прими это, и будь счастлива со мной.
Тонкие пальцы зарывались в темные волосы, сжимая их у корней. Ну же, Лиза, вдох, выдох. Ничего не помогало, заставляя официантку впадать в большую панику. Тело просто горело, а слезы безостановочно катились по впалым щекам. Он был прав. Это все было слишком трудным для нее. Трудным для его собственности.
— Хей, индиго, что произошло? — буквально из ниоткуда появляется фигура брюнетки, которая неуклюже усаживается на корточки перед рыдающей школьницей. Виолетта хотела было прикоснуться к спине, погладить, да попытаться успокоить, но вот только Андрющенко шарахается от чужой руки, как от настоящего огня.
— Я тебя прошу, не трогай меня. Никогда, ни при каких обстоятельствах. — проговаривает темноволосая, выставляя руки перед собой, дабы обозначить необходимую для девушки дистанцию.
— Все, хорошо, я тебя не трогаю. Расскажешь, что произошло? — тихий и успокаивающий голос звучит из уст Малышенко, пока она показательно выставляет руки наверх, дабы индиго могла это видеть.
Мысли совершенно отказывались собираться в одну единую адекватность, еще больше превращаясь в жуткую кашу из проклятий и осознания, насколько же причина ее слез в самом деле ничтожна. Что она сейчас скажет? Этот мужлан ее касался, и поэтому Лиза хочет буквально срезать с себя кожу? Звучало, как самый настоящий билет в психиатрическую клинику, где, на самом деле, зеленоглазой и место.
***
Взгляд карих глаз наблюдает за тем, как тонкая девичья фигура поспешно скрывается в служебном помещении. Хотелось бы возмутиться тому, что девчонка так рано сдалась, даже по-настоящему не ощутив всей прелести пьяных людей, да вот только сейчас винить ее не хотелось. Медведева прекрасно видела то, как грязная рука бухого тела ударяла по бедру и без того зашуганной официантки. Неприятненько, как можно было бы сказать в привычных ситуациях, но здесь все было определенно сложнее. Киру не волновало как и почему индиго так отлетала от чужих прикосновений, но дело было даже не в ней. Блондинка в принципе держалась позиции, что их официанток трогать никому не позволено. И индиго, хочешь-не хочешь, все равно являлась их официанткой. Притом самой маленькой их официанткой. Ударив несколько раз по плечу второго бармена, светловолосая сообщила о своей временной отлучке, прихватив с собой бутылочку воды из бара. Достаточно опасная улыбка играла на лице Киры, пока она виртуозно обходила пьяные тела на своем пути, прямо направляясь к столику дебоширов.
— Добрый вечер, джентльмены. Не могли бы вы проявить всю свою галантность и покинуть наше заведение. — С напускной вежливостью блондинка смотрела на ужратые алкоголем лица, перекатывая бутылку в собственных ладонях за спиной.
— Чего, блядь? Ты кто вообще, пацан? — произносится мерзким голосом, сопровождается противным смехом, который буквально разрезал Медведевой слух.
Кивнув самой себе, пальцы девушки достаточно быстрыми движениями открывают бутылку, в следующую же секунду выплескивая ее содержимое на лысину мужика, заставляя того орать и пытаться прикрыть одежду, моментально пропитавшейся влагой. Бармен действует достаточно быстро, перехватывая чужую руку за предплечье, как можно скорее вытаскивая это пьяное нечто из помещения бара.
Часто ли такое происходило? Достаточно, чтобы Юля каждый раз прикрывала блондинку перед начальством, сообщая, что это была вынужденная мера. Нужно ли это Кире? Чикина сомневалась, но чаще всего делала это из благодарности, ведь хоть кто-то защищал их достоинство перед пьяным быдлом. В общем и целом, блондинка лишь грустно смотрела на лужу воды возле ее столика и мокрое сиденье, что определенно делало это место закрытым как минимум до следующей смены.
— Кира, ну твою налево, ты хоть сначала их вытаскивай, а потом обливай! — Проговаривает возмущенная официантка, проходящей обратно к бару девушке, что казалось, совершенно не волновало ее, хотя она в очередной раз заработала себе выговор в голове начальницы.
***
— Он ударил меня по бедру. Он ударил меня по бедру и мне стало максимально противно от этого. — Тихо проговаривает Андрющенко, смотря ровно перед собой. Темные волосы растрепаны, глаза красные от слез и, в принципе, Лиза сейчас не выглядела как милая официантка, которая смогла бы проработать еще два часа от смены. Глядя на нее, в Виолетте бушевал гнев и жалость. Жалость к этой крохе, которая определенно была ужасно травмирована, судя по ее реакциям на любые прикосновения к телу. А гнев был на мерзких ужратых мужланов, что не умели держать руки при себе.
— Так, давай ты сейчас пойдешь в раздевалку и соберешься домой, а я пойду и набью ебало этому пидору. — Говорит повар, совершенно плохо разбираясь в том, как оказать хорошую поддержку. Брюнетка и вправду встает, подходя к двери в зал, однако останавливается прежде, чем темноволосая успеет об этом попросить. — Ну... или Кира сделает это за меня.
Взгляд зеленых глаз переводится в сторону двери, а брови Лизы хмурятся в полном непонимании. Почему они ее защищают? Зачем буквально рискуют своей работой, дабы помочь той, которую они даже и не знают в принципе. Пытаясь успокоиться от ярко накатившей истерики, официантка вновь концентрируется на дыхании. Нельзя уходить, подводить Юлю. Это просто-напросто неправильно и совершенно не по-человечески. Столько человек и одна Юлька на всех. Кое-как поднявшись, зеленые глаза девушки останавливаются на Виолетте, пока Лиза старается вытянуть из себя измученную улыбку.
— Покажешь, где я могу привести себя в порядок? — произносит тихо школьница, а в ответ получает яркую улыбку Малышенко и утвердительный кивок. Можно было подумать, что Лиза по-тихоньку начинает заводить друзей?
Остаток смены Андрющенко проводит совсем тихо. Юля менялась с ней столиками, настаивая на том, чтобы самой обслужить особенно шумных мужчин. Девушка была ей искренне благодарна. Она, кажется, впервые избавляется от чужого голоса в голове, концентрируясь на поставленной цели.
Когда ее время полностью заканчивается и на смену ей приходит другая девочка, темноволосая со спокойной душой направляется переодеваться и строить свой дальнейший маршрут в столь позднее время. В помещении раздевалки взгляд зеленых глаз цепляется за фигуру бармена, которая уже заканчивала собираться. — Кира. — Проговаривает смелее, чем в разы их прошлого общения, привлекая тем самым внимание.
— Я хотела побла...
— Не обольщайся, индиго. Я сделала это не ради тебя. — Грубый голос перебивает ее на полуслове, заставляя девушку растерянно замереть, глядя на блондинку. — Никому не позволено трогать официанток в этом баре. А кто и за что там тебя лапает, мне без разницы, Юлька только полчаса за тебя отдувалась, пока ты сопли вытирала.
Официантка шокировано смотрит на Киру, которая достаточно быстро покидает помещение, даже не интересуясь ответом самой Лизы. В груди остается неприятный осадок, ведь девушке казалось, что они могут поладить. Не быть, конечно, друзьями, но хотя бы неплохо общаться.
Ты серьезно думаешь, что не противна ей? Лиза, ты ведь просто-напросто глупая девчонка, общество которой мерзко всем, кроме меня. Только я тебя люблю и терплю, а ты даже не можешь выполнять минимальные требования. Отвратительно.
***
Тонкие руки посильнее кутают тело в теплую куртку. Холодный воздух проходится резким ветром по лицу, заставляя Андрющенко поморщиться от неприятных температур. Рабочие дни сменялись школьными, и девушка все же смогла наконец-то посетить занятия. Стараясь подтянуть пропущенный материал, Лиза особо усердно работала на уроках. Будто бы подсознательно старалась загладить свою вину перед Лешей, который достаточно гневно пытался добиться ее ответа всю ночь, когда школьница уснула практически сразу, как только ее голова коснулась подушки в одиноком холоде квартиры.
— Лиза! — слышится чужой голос, заставляющий девушку остановиться и взором зеленых глаз искать мужскую фигуру. Приехал, наконец.
Медленно, оставляя на слякотном снегу следы, она подходила к мужчине, глядя прямо в глаза. Страх постепенно зарождался в груди, заставляя руки слегка подрагивать, а самой Елизавете медленно осознавать что она наделала. Буквально специально игнорировала его сообщения, сухо отвечала на телефонные звонки. Только сейчас Лиза понимала, что произошло, и чем ей это грозит. Голубые глаза мужчины смотрели на девушку с холодным безразличием, пока сама брюнетка внутренне себя изводила, не смея поднять взгляд на его лицо. Слишком холодное, слишком агрессивное, слишком устрашающее.
— Садись в машину. — Приказ, что звучал стальным голосом, а все, что могла Андрющенко — это послушно обойти транспорт, усаживаясь внутрь.
Она не поднимала на него взгляда. Опасалась, ведь в голове уже был составлен список всего, что она сделала вне его одобрения. Тревога окутывала девичье тело полностью, заставляя дрожать и стараться сконцентрироваться на дыхании. Вдох... ничего не получалось. Концентрация сдвигалась на мысли о том, что за столько времени совместной жизни, они не должны были ее пугать, однако... они приводили школьницу в ужас. В уголках изумрудных глаз начали скапливаться слезы, а сама Лиза искренне старалась сдержать всхлипы. В салоне автомобиля царила гнетущая тишина. Она ощущала его гнев в воздухе, понимая, что это она виновата. Она заслужила. Первая слезинка покатилась по ее лицу, медленно спускаясь на подбородок и опадая на дрожащие руки. Он паркуется у дома, все так же ничего не говоря, а Лизе кажется, что у нее сердце сейчас остановится.
— Ну, чего ты разревелась-то? Будто бы я монстр какой-то. — Слышится его голос, пока пальцы небрежно вытирают вновь выступившую слезинку. — Ну, давай, иди сюда. — Алексей притягивает девочку к себе, крепко обнимая, да позволяя той больше не сдерживать эмоции. Затрястись и в голос зареветь, стараясь найти в нем поддержку. Защиту от него же самого. Тихий шепот звучал прямо на ухо темноволосой, прежде чем он отстранился, вновь вытирая ее слезы. — Ну, все, давай успокаивайся. Пойдем домой?
Получив несмелый кивок, мужчина выходит из машины и обходит ту, открывая дверь своей девушке. Он совершенно бесцеремонно ее за руку перехватывает, медленно ведя в подъезд. Они молчат, лишь тихие всхлипы брюнетки изредка прерывают тишину. Мужчина и школьница медленно поднимаются на девятый этаж и выглядят вправду нормально. Выглядят так ровно до тех пор, пока дверь квартиры за ними не закрывается. Некоторое время мужчина смотрит на нее, буквально испепеляя взглядом. Наблюдает за тем, как девочка стягивает с себя куртку, переобувается в домашние тапки. Грубая рука хватает Лизу за плечо, разворачивая, и в пустой квартире раздается громкий шлепок. Голова брюнетки обращена в сторону, а нежную кожу щеки обжигает последствие удара. Она была готова...
Резкими движениями он тащит ее в комнату, перехватывая за темные волосы. В нем буквально кипит гнев, что застилает все вокруг. Девушка действовала сейчас на него, как самая настоящая красная тряпка для быка. Он кидает чужое, безвольное тело на кровать, и вновь перехватывает ее у корней волос. Заставляет смотреть в собственное лицо, дабы она осознавала, что она делает. А точнее, что делала все эти дни, пока его не было.
— Ты совсем забыла о том, кому ты обязана хорошей жизнью? — проговаривает мужчина, пока сама Андрющенко жмурит глаза, стараясь не вырываться. Будет хуже. — Это благодаря мне ты сейчас живешь в хорошей квартире, учишься в школе, где тебя никто не трогает. Чего тебе не хватает?! Почему мне звонят твои учителя и говорят о том, что Лиза второй день подряд отпрашивается с уроков? А Лиза у нас где? Правильно, работает в обшарпанном баре, буквально мечтая о жизни грязной, никому ненужной шалавы. Ты моя. Ты принадлежишь только мне. Никто не полюбит тебя так, как я. Никто не сделает для тебя столько же, сколько делаю я. И никто, повторюсь, никто не имеет права тебя трогать. — Взгляд зеленых глаз распахивается, позволяя ему увидеть ее страх. — Думала, я не узнаю? Лизонька, ты слишком наивная.
Брюнет ослабляет хватку, позволяя школьнице бессильно упасть на кровать. Чужие руки грубо стягивают с нее одежду, пока сама девочка старается сдерживать слезы, которые так упорно подступали пеленой на потухшие глаза.
Лиза хочет, чтобы это все закончилось...
***
Тонкая рубашка едва прикрывает худые бедра, покрытые цветастыми гематомами. Зеленые глаза смотрят в отражение зеркала, а лицо кривится от ненависти к самой себе. Ты заслужила это. Ты сама заставила его перейти к этим мерам. Будь благодарна, что он тебя не выгнал вовсе. Шум телевизора позволяет Андрющенко определить местоположение возлюбленного. По молочной коже проходится прохладный сквозняк, пока босые ступни медленно приближают Лизу к чужой фигуре. Холодную кухню освещает лишь экран телевизора, заставляя темноволосую поежиться от гнетущей атмосферы. Он не обращает на нее внимание, но тонкие девичьи руки все равно обнимают его, пока школьница утыкается носом в его макушку.
— Прости меня, пожалуйста, Лёш...