Так беспокоюсь
Но я так беспокоюсь за тебя,
Твои слезы мои моря.
Твои обиды мои якоря,
Глаза твои океаны тону и знаю я.
Так беспокоюсь за тебя,
Твои слезы мои моря,
Твои обиды мои якоря.
Любовь, как рваные раны, не заживает.
Я так беспокоюсь за тебя
Антон переживает за Арсения. Прошло два месяца после его возвращения из Питера, а они так и не съехались. Их отношения похожи на хождение по острию ножа, где каждый боится сделать неверный шаг. Всё поменялось, слишком кардинально, если сравнивать их жизнь до расставания.
Расстояние между их квартирами не позволяет им видеться так часто, как хотелось бы того Шасту. Они ночуют вместе два-три дня в неделю и этого мало. Антон плохо спит в одиночестве каждый раз терзая себя мыслями.
Попов почти перестал ходить на его тренировки, как это было раньше. Всё своё свободное время он посвящает поискам новой работы и обучению готовке. Тому вдруг стрельнуло в голову, что в тридцать три года пора бы уметь готовить хотя бы яичницу. И не то, чтобы он против... просто Антон представлял себе, что Арс будет звать его на ужины и угощать блюдами, которые научился готовить, но вместо этого он кормит своего друга Дмитрия Позова, оправдываясь тем, что того не страшно отравить.
Психолог говорит Попову, что у него должна быть отдельная жизнь. Свои друзья, увлечения, хобби, чтобы он снова не тонул в своей со зависимости от любви к парню. Но футболисту кажется, что они только страдают, делая вид, что всё идёт как надо. Это чувствуется каждый раз, когда они долго прощаются на пороге его квартиры. Арс каждый раз целует его, как в последний, со всей отдачей, любовью, нежностью вперемешку с отчаянием. В его глазах он видит мольбу и просьбу не отпускать каждый божий раз, когда им нужно прощаться. Шастун не знает, как быть, что делать, он снова течёт по течению, ожидая, что судьба сама подкинет решение. Но этого не случается.
В одну из ночей он долго ворочается, вспоминая ту жизнь, которая кажется ему такой далёкой. Жизнь, где Арсений позволял себе любить, не ставя никаких рамок. Он отдавался своим чувствам без остатка и это то, что Антон любил в нём больше всего. То, как они отчаянно любили, утопая в друг друге.
Сейчас он думает, прежде чем коснуться его, прежде чем приехать на тренировку, прежде чем переночевать больше трёх ночей в неделю. Думает обо всём, спрашивая себя, не теряет ли он контроль над своими чувствами? Не становится ли он снова зависимым? Шаст считывает это по невербальным жестам, потому что слишком хорошо знает своего мужчину.
Антон беспокоится за него. За его психологическое состояние. Он даже ведёт дневник, который назвал «Поведение Арса». Он записывает туда всё, что его тревожит, чтобы не взваливать свои чувства и боль на мужчину.
Антону больно. Он ненавидит быть так далеко от него. Единственное место, где он чувствует, что границы и рамки стираются, так это в постели. То, как Арс ластится и хнычет от каждого его прикосновения, как поддаётся навстречу каждому поцелую, касанию, движению. Всё его тело требует любви в этот момент и Антон отдаёт ему всего себя.
Раньше их секс был разный, то медленный, то быстрый, то нежный, то грубый, но не сейчас. Когда они раздеты и скрыты ото всех, время останавливается. Шаст растягивает их прелюдию каждый раз настолько насколько это возможно, потому что знает, что потом та невидимая стена между ними снова вырастет. И пока у него есть шанс насладиться податливым и открытым Арсением в его руках, он счастлив им воспользоваться. Кудрявый невольно начинает вспоминать вчерашнюю ночь, стараясь хотя бы через воспоминания оказаться снова рядом с ним.
Антон неторопливо целует всё тело журналиста, каждый изгиб, каждую родинку, гладит слегка царапая короткими ногтями, пока Попов хнычет, умоляя большего. Парень оглаживает уже ставший колом член, что истекает смазкой, слыша гортанный стон. Он дразнит, едва касаясь, ласкает вполсилы, наслаждаясь просящим и извивающимся Арсением.
- Пожалуйста, - отчаянно просит, толкаясь навстречу движениям.
- Я знаю, что тебе нравится это, малыш, - шепчет в губы сквозь едва уловимый поцелуй. – Нравится быть любимым в моих руках.
Попов цепляется за широкие плечи, углубляя поцелуй. Сжалившись Антон на мгновение в полную силу дрочит ему, наслаждаясь сладкими стонами сквозь поцелуй. Естественной смазки становится слишком много каждый раз, когда прелюдия растягивается на непростительно долгое время. Кудрявый отстраняется, смотрит на красивого разложенного по всей кровати мужчину, его взгляд почти чёрных от возбуждения глаз умоляет хорошенько трахнуть. Не отрывая зрительного контакта, он выдавливает из тюбика на руку смазку, пока Арсений приподнимается на локтях, наблюдая за ним.
- Ты красивый, - шепчет, рассматривая раскрасневшиеся распухшие от поцелуев губы, на взъерошенную кудрявую чёлку, на мускулистые руки, на подтянутый живот, на большие ладони, что секунду назад ласкали его, на вставший блестящий ствол и снова стонет, откидываясь назад. Любовь к нему рвёт на части, распирает и ликует, пока чувствует себя свободной в проявлениях.
- Люблю тебя, - футболист снова возвращается к нему, целует, горячая рука согревает смазку, размазывая по пальцам.
Аккуратно раздвигает его бёдра, медленно проникает одним пальцем внутрь, мокро целуя в шею. Попов в ответ сильнее сжимает его спину, оставляя следы. Антон аккуратно растягивает его, не желая торопить события, несмотря на то, что его член болезненно стоит и просит обратить на него внимание. Словно читая мысли, мужчина кладёт свою руку на его плоть, медленно надрачивая. В ответ Шаст стонет, оставляя красные засосы на нежной коже.
- Пожалуйста, - умоляет, уже свободно насаживаясь на один палец.
Антон добавляет второй, с удовольствием наблюдая за распалённым и разрушающимся под ним Арсением.
- Чего ты хочешь, малыш? – кусает мочку уха, зная, как это действует на него.
- Тебя, - стонет, ловя ртом воздух. – Во мне, - носом тычется в его волосы, ластится всем телом, желая большего.
Шастун добавляет третий, плавно растягивая, толчки медленные, но попадающие точно в точку, что волнами разносит по его тело удовольствие. Постепенно ускоряется, чувствуя, как на его члене рука мужчины тоже подхватывает тот же темп. Попов одурманенным взглядом смотрит на него, пока они отправляют друг другу стоны прямо в губы. Кудрявый вытаскивает пальцы из него, когда чувствует, что они оба близко. Пристраивается к его входу, видя томный и сгорающий от желания взгляд.
Входит медленно, плавно, руками опираясь по обе стороны его головы. Арсений приподнимается, целует, обнимая лицо ладонями. Поддаётся навстречу. Просит ускориться и Шаст поддаётся ему. Он выходит почти до конца, а потом снова входит до самого основания попадая точно по простате. Попов громко стонет, обмякая, закрывает глаза и просто отдаётся чувствам на все сто процентов. Он шепчет его имя каждый раз, улетая в страну наслаждения. Антон тоже рассыпается на части, стонет, упираясь лбом в его плечо, а локтями в кровать. Движения ритмичные, с каждым разом срывающиеся на более быстрый темп. Попов скулит, чувствуя, как его член трётся о торс парня. Он чувствует себя на грани оргазма, закатывая глаза.
Арсений кончает первым, сжимаясь вокруг него. Шаст дрожит, ощущая волну надвигающегося оргазма и кончает следом также громко, ложась сверху на него.
Эти ночи – единственное, что помогает ему верить в лучшее, когда его мысли поглощает темнота.
На следующий день футболист не выдерживает и без предупреждения заваливается к Попову рано утром.
- Ты здесь? – выходит в коридор, растерянный и сонный в одних мятых домашних штанах он выглядит вдвойне привлекательно.
- Пришёл забрать то, что должно быть у меня дома, - на улице декабрь, валит снег, морозно, щёки красные. Он схватил бы его сейчас завалив на плечо и утащил, но руки холодные, несмотря на то, что он ехал на машине.
- Эм, ладно? – подходит ближе с явным желанием обнять, но останавливается. – Ты замёрз, выпьешь чаю? Вчера заварил шиповник.
- Ты что? – ошарашено смотрит на него, уже забыв, когда тот в последний раз делал это для него.
- Так и будешь в куртке стоять? – мягко улыбается, словно на дурачка смотрит, расстёгивая молнию. Покончив с ней, обнимает, просовывая руки под куртку, попадая словно в кокон.
- Всё в порядке? – стоит, не зная куда деть руки, что остались в ещё холодных рукавах.
- Просто рад тебя видеть, - трётся носом о его шею и ключицы, чувствуя себя дома в тепле намного сильнее, нежели в одинокой постели.
Антон скидывает куртку на пол за спину мужчины наконец обнимая в ответ.
- Ты в порядке? – целует в висок, всё ещё находясь в обуви.
Попов отрицательно мотает головой, шмыгает носом, вжимаясь в него так сильно, словно хочет слиться воедино.
- Собирайся, ты переезжаешь ко мне и меняешь психолога. Нам нужен семейный, который будет работать в паре, а не этот упырь, который заставляет нас так страдать, - злится, представляя, как бьёт ему морду, даже не зная того в лицо.
Арсений замирает и даже кажется перестаёт дышать. Проходит пару минут гробовой тишины, после которой он отстраняется, оставляя руки на талии. Влажные от подступающих слёз глаза растеряно бегают по его лицу, словно ища в словах подвох.
- Я, - мысли не могут сложиться хоть в какую-то фразу, он шокирован.
- Я устал бездействовать, правда, я тоже имею право голоса, - снимает обувь, уводя их вглубь квартиры. - Мне не нравится то, что советует тебе этот психолог, может, он херово учился, я не знаю, но чувствую, что мы идём назад чаще, чем вперёд.
- Я тоже думал об этом, - честно признаётся, ковыряя рисунок на его толстовке. – Последние дни всё хуже, - шепчет, не поднимая глаз. – Только и делаю, что думаю о нас, о тебе, это сжирает меня даже больше, чем раньше.
- Пойдём собирать вещи, малыш, - нежно целует в макушку, хватает за руку и ведёт к шкафу.
Достаёт чемодан, пока Арс скрывается в спальне, он возвращается в футболке, а на лице вместо мокрых от подступающих слёз глаз горит яркая улыбка.
***
Попов весь день обживался в новом пространстве, раскладывая свои вещи по определённому порядку. Они снова составили правила совместного проживание и расписание уборок, которые помогали им меньше ссориться по пустякам. Когда с этим было покончено Арсений написал новое резюме и выслал его на радио в надежде на осуществление его новой мечты, которую он когда-то загробил.
- Они обязаны тебя взять, ты подходишь им на все сто процентов, - подбадривает, увидев адресата в новом отправленном документе. Он встаёт сзади, облокачивается руками на стол по обе стороны, прижимаясь щекой к его.
- Спасибо, - стеснительно улыбается, целуя в колючую от мелкой щетины кожу.
- Правда, твой голос, харизма, умение импровизировать и не примитивный юмор должны их очаровать, - глубоко вдыхает цитрусовый с древесными оттенками аромат, проводя носом около виска. – Вкусно пахнешь.
- Твой любимый парфюм, - заводя руку назад, зарывается в кудрявые волосы, мягко почёсывая, отчего тот, как кот, чуть ли не мурлычет.
- Как себя чувствуешь?
- Ты каждый день задаёшь этот вопрос, - устало вздыхает.
- Я переживаю, - Попов разворачивается на стуле, поднимая голову. Смотрит в зелёные глаза, в которых отображается экран ноутбука.
- О чём?
- О нас, о тебе, я ... - Антон садится на корточки около его ног, складывая руки на его колени.
- Боишься? – голубые глаза наполнены сопереживанием,
- Да, - кивает.
- Я тоже, - признаётся, накрывая его горячие ладони своими.
- Ты ничего толком не рассказываешь мне, и я переживаю, что снова могу потерять тебя, - чуть сжимает худые ноги, держа равновесие.
- Никуда я не денусь, воспоминания тех отвратительных трёх месяцев не дадут мне этого сделать, - горько усмехается.
- Расскажи мне, - вздыхает. – Что ты чувствуешь, о чём переживаешь?
Попов аккуратно встаёт, Шаст поднимается следом.
- Пойдём в кровать.
- Эй, сексом от меня не отделаешься, - но всё же плетётся следом, держа крепко за руку.
Арсений смеётся.
- Это мы ещё посмотрим, - самоуверенно хмыкает, толкая его на холодную постель. Ложится сверху, закидывая на него все конечности. И шепчет. – Просто соскучился, мы ведь можем поболтать вот так, да?
- Конечно, - рука автоматически тянется к густым чёрным волосам. – Выкладывай.
- У меня есть подозрения, что это не болезнь или типа того, - греет чуть прохладный нос в тёплой шее парня. – Больше похоже на безумную любовь, с которой я не могу пока справиться. Ни расставание, ни расстояние не помогают, от этого только хуже. Может, я просто никогда не любил до тебя, м? Что думаешь?
Шастун смотрит в потолок, размышляя над его словами. Он думал об этом в последнее время слишком часто. До ухода Арса он даже не предполагал, что это плохо. Что любовь может губить. Антон был уверен, что у них всё в порядке, что так и должно быть, именно так и выглядит любовь. Она обезоруживает, подчиняет и делает тебя беспомощным перед глазами любимого. Но когда Попов обрушил на него такой термин, как «со зависимость», стало трудно. Почти невозможно разобрать ту тонкую грань, где хорошо, а где не очень.
- До того, как мы расстались я просто считал, что наши чувства... сильные? – жуёт губу, пытаясь подобрать слова. – Типа это реально можно сравнить с бешеной зависимостью, но она не ломает, не убивает, пока мы рядом... ты понимаешь о чём я?
- Меня поглощало сильнее, чем тебя, - жмётся ещё ближе, свободной рукой зарываясь в кудрявые волосы. – Я буквально не мог контролировать свои мысли. Писал статьи и думал о тебе, общался с коллегами и умудрялся думать, что бы ты сказал, если бы был рядом, смотрел телевизор и скучал по тебе, перед сном и утром первые мысли снова о тебе. Утомляет, знаешь ли, - грустно смеётся, чувствуя себя в ловушке своих же чувств снова.
- Значит мы больны оба.
- Ты тоже? – приподнимается, удивлённо заглядывая в зелёные глаза, что смотрят на него с неподдельной нежностью.
- Я уже говорил тебе, дурашка, а ты забываешь, - улыбается широко, как пятилетний ребёнок, что получил долгожданный подарок на Новый Год лично из рук Деда Мороза. – Просто никогда не думал, что это проблема, может, станет полегче с годами?
- А если нет? Обычно с годами люди только больше притираются и не мыслят и дня друг без друга, - ложится обратно, возвращая руки на своё законное, а самое главное любимо место.
- А я слышал истории, где людям становилось скучно, и они расставались, не чувствуя ничего к друг другу.
- Ещё лучше, - фыркает, ощущая холод только от мысли подобного сценария.
- Я к тому, что чем больше мы себя накручиваем, тем сильнее это становится. Типа запрети мне курить, и я буду думать об этом намного чаще, чем раньше. Скажи не есть сладкое и я буду грезить им, хотя никогда ранее не был пристрастен к нему, понимаешь?
- В этом определённо есть смысл.
- И я предлагаю отпустить ситуацию, плыть, как говно по течению, - смеётся, вспоминая слова классной руководительницы. – Проверенный приём, отвечаю.
- Дурак, - легонько толкает в плечо, подхватывая заразительный яркий смех. - Но думаю попробовать стоит, - добавляет уже успокоившись.
- Тогда никакого психолога и никаких рамок, окей? Только мы и наши чувства. Даже если я захочу трахнуть тебя по середине поля ты согласишься и не подумаешь, насколько это ок, понял? – спрашивает уже напористее, давя смешинку, что вот-вот вырвется наружу.
- Какой козёл, а, - хихикает, ощущая, как груда камней потихоньку спадает с его плеч. – Только если ты согласишься есть всю приготовленную мной еду, нахваливая её так, словно ничего вкуснее в жизни не ел? – приподнимается, опираясь на его грудь.
- Без проблем, - смеётся снова, ощущая, как счастье накрывает с головой. – Люблю тебя, дурачина.
- Люблю тебя, козёл, - улыбается, сквозь мимолётный поцелуй.
***
Прошла неделя их идеальной мирной жизни, прежде чем Арс впервые сталкивается с оглушительно сильной ревностью. Это происходит на тренировке. Попов впервые за долгое время пришёл посмотреть на игру своего парня без каких-либо загонов на этот счёт.
Он не сразу заметил на поле нового игрока, но, когда тот вот уже пятый раз подбегает к капитану, Арсений начинает напрягаться. Этот игрок чуть ниже Антона, у него светлые волосы и, конечно же, хорошее спортивное телосложение, и это всё, что он может рассмотреть с дальней дистанции. Каждый раз он подходит к Шасту на опасно близкое расстояние, встаёт на цыпочки, слегка опираясь на него, чтобы что-то сказать. Что-то видимо настолько блять секретное, что для этого нужно шептать, мать его, на ухо.
Он в бешенстве, кулаки сами непроизвольно сжимаются каждый раз, когда светловолосый оказывается близь Антона. Он буквально сдерживает себя от того, чтобы сорваться с места, и спуститься вниз, сказав каждому, кем является для капитана футбольной команды.
Спустя десять минут у Попова от злости валит пар из ушей, щёки раскраснелись, губы искусаны, нервный тик наступает на пятки, дыша в спину. Тренер объявляет о перерыве, довольный Шастун бежит в сторону трибун. Мужчина спускается вниз, пытаясь сдержать праведный гнев. Потому что какого чёрта он позволяет себе ёбаный флирт, это дружелюбие уже начинает надоедать, честное слово.
- Как тебе? Я забил два гола, - дышит отрывисто, опираясь на борты.
Арсений мог бы, как обычно, залипнуть на нём, потому что именно так он выглядит после секса: раскрасневшийся, с влажной от пота чёлкой, счастливыми глазами и сбившимся дыханием. Но не сейчас.
- У вас новый игрок? – Попов засовывает руки в карманы задних джинс, чтобы не поддаться желанию обнять и простить того за все грехи.
- Ты зол, - хмурится, замечая в голубых глазах искры, от которых воздух вокруг резко становится наэлектризованным.
- Отвечай, - напирает, подходя ближе к перегородке.
- Он играет с нами около двух недель вроде бы, я и не вспомню, ты же знаешь, у меня плохо с цифрами, - кусает нижнюю губу, нервничает.
- Как его зовут? – Шаст кивает в сторону бутылки с водой и полотенца, что лежит на первом ряду, намекая мужчине. – Сейчас, прости, - на мгновение чувствует себя ревнивым ослом, что забыл подать своему парню элементарно воды, но только на минуту.
- Костя, - отвечает, отпив воды.
Полотенцем ерошит свои волосы, после чего оставляет на плечах. Попов держится изо всех сил. Такой Антон способен творить с ним всё, что ему вздумается, потому что его природная красота в этот момент сшибает все его внутренние барьеры.
- Какое отвратительное имя.
Шастун давится водой в этот момент.
- Да ты ревнуешь, детка, - улыбается своей глупой улыбкой. – А говорил, что не из ревнивых, - он реально может треснуть, настолько широкая у того ухмылка.
- Он знает?
- Знает что? – непонимающе смотрит, закрывая бутылку.
- Про нас, - почти рычит, подходя вплотную к бортам. – Не прикидывайся дураком, ради Бога, - складывает руки, избегая прямого контакта с ним.
- Нет конечно, он новенький, Арс, - снова хмурится, не отступая. – Я и команду попросил молчать, потому что о таком не пиздят направо налево, если, конечно, не хочешь придаться огласки. Но мне помниться ты был против.
Попов растеряно открывает рот, чувствуя себя оскорблённым. Он понимает, что в его словах есть логика, но ревность, что кипит в крови не даёт ему согласиться.
- Он флиртует с тобой, жмётся к тебе, а ты позволяешь, - буравит взглядом, сжимая перегородку, что так не кстати стоит между ними.
- Ты думаешь?
- Не строй из себя глупого осла, - Шастун в ответ нависает сверху, наклоняясь вперёд.
- Прекрати ревновать, - шепчет ему в ухо. – Ты же знаешь, что я твой.
У Попова внизу от этих слов дёргается член. Заводиться с пол-оборота – это то, что у них всегда хорошо получалось.
- Он не знает, проблема в этом, - голос уже не такой напористый, запал весь спал, он кожей чувствует его дыхание и мимолётные касания губ в районе шеи, отчего дыхание сбивается.
- Я не доверяю ему, - отстраняется, замечая потерянный от надвигающего возбуждения взгляд голубых глаз.
- Тебе не обязательно раскрывать подробности, достаточно намекнуть, что ты занят, - хватается за его футболку, не давая ступить дальше.
- Он не давал прямых намёков, Арс, - стонет, отчаявшись. – Если я скажу, что занят, то это значит лишь то, что я считываю его намерения, чего я кстати не ощущаю, - хмурится.
- Конечно, ты не ощущаешь! Ты на нашем интервью до последнего думал, что я не флиртую с тобой, - шипит, ненавидя дружелюбную часть Антона в данный момент больше всего на свете. – Позволь себе блять сказать другим нет, - почти плюёт, сильно сжимая ткань в руках.
В этот момент тренер зовёт всех обратно на поле. Большие зелёные глаза растеряно бегают по лицу мужчины, чувствуя себя загнанным в тупик.
- Поговорим дома, - отмирает, мягко убирая его руку с футболки.
Делает задом-наперёд несколько шагов, смотря в голубые глаза со всей любовью в надежде растопить лёд. Но Арсений хватает куртку и шагает в сторону выхода, выглядя чертовски злым и разочарованным.
Оставшееся время Шастун играет вполсилы, всё чаще замечая Костю рядом с собой без основанных на то причин.